Падение (гет)

Воспоминания Долохова

Антонин был доволен своей работой. Только что он продал албанскому волшебнику Мехмеду-эфенди кусок черного метеорита как обломок настоящего камня Каабы — священного для каждого мусульманина. Старик даже поцеловал его, развернув лоскут черной материи с арабскими письменами. За этот камушек Мехмед-эфенди отвалил целую кучу золотых албанских франков (*). Теперь Долохов, получив свой процент от выгодной сделки, сможет покинуть эту чертову Албанию и перебраться в более благополучное место!

— И не стыдно обманывать полоумных стариков? — услышал он рядом с собой чей-то вкрадчивый, похожий на змеиное шипение голос.

Говорил молодой человек довольно приятной наружности, с бледной кожей, черными волосами и такими же черными, как два уголька, глазами. На мгновение Антонину показалось, что эти угольки в глазницах нового посетителя действительно вспыхнули красно-алыми огоньками, точно в них был жар огня.

— Чего желаете, господин?.. — вместо ответа начал Долохов, сильно коверкая албанские слова: этот сложный язык давался ему с большим трудом.

— Что-нибудь настоящее, — на чистом английском ответил посетитель. Про себя Антонин отметил, что переход с одного языка на другой получался у молодого человека абсолютно легко, и где-то, в глубине души, даже позавидовал ему.

— Зависть — плохое чувство, Тони, — какой-то странной, почти змеиной, ухмылкой улыбнулся посетитель.

— Вы знаете моё имя? — удивился Долохов.

— И не только имя, — всё так же, полушипя, произнес молодой человек. — Я знаю о тебе всё. Включая твоё исключение из Дурмстранга и скитания по Европе. У нас с тобой, Тони, общее влечение — Тьма. И тебя, и меня интересует всё, что связано с этой древнейшей Первостихией. Ты создал в Дурмстранге кружок сторонников Гриндевальда. "Чёрные Рыцари" — так вы себя называли? — В словах молодого человека чувствовалась издевка. — Зря. Это было очень глупо с твоей стороны. Геллерт — наивный мечтатель. Он хотел "Всеобщего Блага" — и для волшебников, и для магглов, и для прочих тварей? Вредная утопия. Никогда такого не будет. Кто-то всегда будет лучше другого. А тот, кто хуже, будет ему завидовать и стремиться сбросить вниз, опустить до собственного уровня. Такова природа вещей. — Странный посетитель сделал паузу, и теперь Антонин не сомневался: черные, как уголь, глаза действительно вспыхивали красно-алым огнём.

— Но кто вы, сэр? — воспользовавшись паузой, спросил Долохов.

— Мать назвала меня Томом Марволо — в честь отца и деда. Первого я ненавижу, второго — презираю. Хвала Мерлину, оба уже мертвы.

От этих жутких слов Антонину стало не по себе, мурашки пробежали по его коже.

Том Марволо продолжал:

— Если ты присоединишься к моему новому ордену, тебе придется называть меня милорд. Или: мой лорд.

"С какой стати я должен становиться членом твоего ордена?" — подумал Антонин, а молодой человек тут же ответил ему, прочитав мысли:

— С той, что ты хочешь того же, что и я. Жить в мире, лучшем, чем этот. Мире, основанном на законе Чистоты Крови. Магической Крови. — И снова вспышка красных огоньков в глазах Тома. Или лорда? — Так что ты можешь мне предложить, Тони?

Долохов подошел к старинному сейфу, позвенел связкой ключей, ища нужный, открыл, после чего извлёк из него китайскую шкатулку, покрытую иероглифами.

Том с интересом посмотрел на этот артефакт.

— Неужели... — Шипящий голос новоявленного Лорда перешел в шепот. Он снова сверкнул красными огоньками в глазах. — Мутабор? (**)

Долохов кивнул. Сказка Вильгельма Гауфа «Калиф-аист», которую в детстве читала ему мама, очень нравилась маленькому Антонину. Уже тогда он верил, что эта история — не выдумка, и чудо-порошок, превращающий человека в любое животное, насекомое, птицу, действительно существует. И, как ни странно, Долохов обнаружил эту шкатулку именно здесь, в далекой, изолированной стране — Албании, в лавке торговца древними артефактами Энвер-бея.

— Очень хорошо. Сколько ты за неё хочешь?

Антонин назвал сумму, в которую эту шкатулку с порошком оценил его хозяин. Том Марволо даже не стал торговаться: ещё один мешочек с золотыми албанскими франками перекочевал в ящичек под прилавком. Получив товар, молодой человек не спешил уходить.

— Ты любишь цирк, Тони? — внезапно спросил покупатель.

— Ненавижу, — ответил Долохов. — Там издеваются над животными.

Том снова по-змеиному улыбнулся.

— Любишь животных? Это хорошо. Тогда тебе понравится моё представление. Приходи сегодня вечером к каньону на стыке двух морей. Знаешь это место?

Антонин кивнул.

— Вот и хорошо. Я не прощаюсь.

Через несколько часов, рассчитавшись за проданный товар с хозяином лавки, Энвер-беем, и получив от него приличный гонорар, Долохов аппарировал в назначенное место. Том ждал его, и не один. Напротив него стоял грузный мужчина с рыжими, явно крашеными, волосами, в которых прослеживалась седина, и с такой же рыжей, огненного цвета, бородой, заплетенной в странные косички. Рядом с мужчиной, потупив взор, стояла девушка явно азиатской внешности, похожая то ли на кореянку, то ли на японку, чьи длинные блестящие волосы были собраны в пучок на макушке. Одета девушка была в длинное сине-фиолетовое платье с открытыми плечиками и декольте, полностью скрывавшее её ноги. Ноги... Лишь приблизившись, Антонин увидел, что у неё нет ног! Из-под полы платья куда-то вдаль тянулся длинный коричнево-зеленый змеиный хвост, украшенный ромбовидными узорами.

— Маледиктус из Индонезии, зовут Наджини, — рыжеволосый толстяк представлял девушку, словно товар на рынке рабов. — Её кровь проклята при рождении. Трансформация почти завершена, остался последний этап...

Том не перебивал собеседника.

В руках у молодого человека был тот самый ларец с порошком, купленный в лавке Энвер-бея. Когда Антонин подошел к ним, глава таинственного ордена представил ему рыжеволосого толстяка:

— Знакомься, Тони. Это мистер Скендер, директор цирка уродов "Арканус". Приехал на гастроли в Албанию.

"Сам он урод", — подумал Долохов, с отвращением протягивая руку рыжеволосому, когда Том назвал Антонина своим ассистентом.

— Я беру вашу девушку-змею, — сказал новоявленный лорд, как его уже начал мысленно называть про себя Тони. Интуиция подсказывала Долохову, что с этим человеком его будет связывать очень долгая дружба... — А взамен, — Том Марволо протянул шкатулку, — предлагаю вот этот волшебный ларец. Надеюсь, он вам понравится.

Директор цирка недоверчиво принял артефакт из рук Тома.

— И на кой он мне? — грубовато спросил Скендер. — Считаете, это — равноценный обмен: маледиктус и этот ваш... сувенир?

Том Марволо улыбнулся, его лицо на мгновение стало похожим на змеиную морду, но это мог быть лишь обман зрения.

— А вы испробуйте его в действии. Сами увидите.

Скендер открыл шкатулку и изумленно посмотрел внутрь.

— Что это за порошок? Для чего он? Какое-то косметическое снадобье? Приправа для супа? Наркотик?

— Нет. — Глаза Тома сверкнули красно-алым цветом. — Понюхайте его, произнесите "Мутабор", подумайте о животном или другом странном существе, которого не хватает в вашем цирке. И оно тут же появится здесь!

— Да ну? — Глаза Скендера округлились от удивления.

Антонин еле сдерживался, чтобы не засмеяться. Обман Тома Марволо был довольно тонким, а глупость Скендера, считавшего другие существа уродами, наоборот, слишком уж грубой и очевидной.

— Я всегда мечтал иметь своего собственного циклопа, мистер Реддл, — рассуждал вслух директор цирка "Арканус", называя фамилию Тома. — Знаете, такого, с одним глазом посреди лба? Полутролль у меня уже есть. Но он слишком тупой. И только хрюкает, как свинья. А циклопы, я читал у какого-то грека, ещё в школе, умели разговаривать, как люди. Да вот беда — вымерли они все до единого. Неужели я и вправду заполучу настоящего циклопа?

Том кивнул в ответ:

— Попробуйте — сами увидите.

— Хорошо. Но если обманете, я скормлю вас обоих своему полутроллю. Он сейчас очень голоден. Или прикажу японской каппе выпить вашу кровь.

Том и Антонин молчали. Перспектива быть съеденным или обескровленным не нравилась ни одному из них.

Скендер взял своими толстыми, как сосиски, пальцами щепотку волшебного порошка, поднес его к носу, вдохнул и произнес заклинание: — Мутабор.

В тот же момент его туловище, и без того тучное, как у борова, начало увеличиваться в размерах, обрастая густой рыжей шерстью. Одежда на нем треснула и разлетелась на куски, как старое ветхое тряпьё. Лицо и голова Скендера тоже преобразились: во лбу образовался огромный глаз, тогда как обычные, человеческие, глаза исчезли. Когда превращение закончилось, чудище, достигшее пятнадцатифутовой высоты, дико зарычало, размахивая мохнатыми руками-лапами.

— Что вы со мной сделали, мистер Реддл? — Его голос уже мало походил на голос Скендера. Скорее он напоминал грохот камней, сорвавшихся с горы и уносимых лавиной вниз. — Верните обратно мне мой облик! Вот я вас... — Циклоп хотел накинуться на двух мужчин, но споткнулся и неуклюже упал навзничь, когда Наджини своим хвостом обвила его ноги. Тяжело поднимаясь, он бормотал: — Муба... Нута... Мута... Как там дальше?

В это самое время Том обратился к Наджини на парселтанге — змеином языке. Услышав шипящие звуки, издаваемые его новым другом, Антонин догадался, что тот является змееустом. В учебнике по истории магии Долохов когда-то читал, что самым известным змееустом был Салазар Слизерин, один из основателей Хогвартса... Неужели Том Марволо Реддл — его наследник? А почему бы и нет? Теперь Антонин уже ничему не удивлялся.

Девушка-змея как-то игриво улыбнулась своему новому хозяину, её гибкое тело обвилось вокруг туши циклопа, а руки с тонкими пальцами принялись щекотать гигантского монстра. Скендер дико захохотал — его смех напоминал странную какофонию рёва и грохота, — пытаясь отодрать от себя Наджини, и снова рухнул, теперь уже на спину. Движения пальцев девушки-змеи становились всё более будоражащими, проникая под густую рыжую шерсть циклопа. Том снова что-то сказал ей на парселтанге, и Долохов с ужасом понял суть этого приказа — "Убей!". Похоже, и циклоп Скендер об этом догадался.

— Нет... Не надо... Забирайте её и уходите... — хрипел гигантский монстр, но Том Марволо был неумолим.

— Сдохни, проклятый грязнокровка! — по-английски, но шипящим голосом сказал, точно выплюнул, будущий Тёмный Лорд. — Маггловский выродок. Такие, как ты, генетические мутанты, не имеют права жить.

Наджини, точно королевская кобра, но без капюшона, сделала стойку над поверженным Скендером. Её прекрасное женское лицо исказила зловещая гримаса. Человеческие глаза вмиг стали змеиными, кожа приобрела зеленоватый оттенок. Девушка-маледиктус открыла рот с почерневшими губами, из него высунулся раздвоенный змеиный язык, ядовитые зубы вплотную приблизились к лицу ошарашенного циклопа, чей единственный выпученный глаз готов был выпрыгнуть из орбиты, дико вращаясь в разные стороны. Наджини зашипела. Её облик на глазах менялся, теряя человеческие черты, руки и грудь уже полностью срослись со змеиным туловищем, лицо удлинилось, вытянулось, окончательно превратившись в змеиную морду. Бросок — и циклоп, взревев от боли и ужаса, забился в предсмертных конвульсиях. Антонин наблюдал за всем этим, стоя как парализованный. Кровь стыла у него в жилах. И в то же время... Было некое странное чувство свершившегося возмездия.

— Ну вот и всё, — прозвучал совсем рядом голос Тома Марволо Реддла. — Больше он не будет ни над кем издеваться. Ни над животными, ни над существами, подобными Наджини. Ты ведь этого хотел, Тони?

Долохов не смог ответить "Нет", поскольку желание отомстить мерзким людишкам, которые ради развлечения жестоко обращаются с животными или птицами, зрело в нём уже давно. С тех пор, как он в детстве побывал на цирковом представлении, где львов и тигров заставляли прыгать сквозь пылающий обруч, медведей плясать в нелепых платьях и ездить на мотоциклах, а несчастную обезьянку — верхом на собаке... "Ненавижу цирк", — сказал тогда маленький Антонин родителям.

С помощью магии тело поверженного циклопа было брошено в морскую пучину, на корм рыбам, как сказал Том. Наджини, целиком превратившись в гигантскую змею, повсюду следовала за ним.

А Лорд Волан-де-Морт излагал своему новому адепту собственную концепцию нового мира, в котором лишь чистокровные волшебники будут иметь право на власть. Но для достижения этой цели нужно бороться, пренебрегая любыми моральными нормами, если это требуется для окончательной победы.

Примечания:

* 1 золотой албанский франк = 5 лекам, имел хождение в 1926-47 гг. Продолжает использоваться в магической Албании.

** Вильгельм Гауф. «Калиф-аист».