Люди, попавшие в шторм (гет)

Драко был из тех, кто приходит заблаговременно.

Он встал в четыре и к пяти уже входил в Отдел тайн, готовый до нитки промокнуть под ливнем. Пиджак накрывал два стаканчика с кофе. Дождь был холоднее вчерашнего и хлестал вовсю. Ветер задувал сильнее, а гром гремел настойчивее. С угрозой.

Просто отлично.

По совету Грейнджер Драко снял в Комнате артефактов все заклинания второстепенной важности.

Так почему стало только хуже?

Дорога к Комнате пустоты оказалась сложнее и дольше обычного, но Драко справился и сунул палочку в специальный ящик у входа. Мельком отметил наличие второй палочки, но так торопился попасть внутрь, что не сложил два и два. Рассчитывал, что до прихода Грейнджер останется по крайней мере пятнадцать минут, но забыл, с кем имеет дело. Эта ведьма уже устроилась за столом в комнате, разложив книги и заметки по делу.

Так вот чья была палочка.

На Грейнджер был серый свитер, джинсы и сапоги. Волосы уже проиграли сражение с влажностью, и их затянули в низкий хвост. Она размышляла, подперев рукой подбородок, глаза бегали туда-сюда между пергаментом и книгой, и хмурилась, когда не находила нужного.

Мгновенно высохнув, Драко уловил в себе раздражение: привычка наблюдать за ней вернулась. Он совсем забыл о мысли, которую отложил на потом после ухода из ее кабинета, и провел остаток дня с ясной головой, напрочь лишенной образов Грейнджер. Ближе к ночи, однако — так повелось с того момента, как он разобрался в себе, — Драко лежал без сна, стараясь подавить чувство, которое начал с ней ассоциировать. Придушить его.

И, как всегда, не справился.

И это беспокоило.

— Если собрался пялиться на меня, — произнесла Грейнджер, не поднимая головы, — хотя бы кофе подай.

Когда Драко послушался, оказалось, что не такая уж она и разозленная. Странно.

Или же было еще слишком рано.

Он присоединился к ней за столом, сел рядом, потому что на других местах громоздились сумки с книгами. Заметив отсутствие бисерной сумочки, вспомнил, что в Комнате пустоты та бесполезна. Драко передал Грейнджер стаканчик кофе с «Г» на боку и опустил на столешницу свой. Кофе оставался еще горячим, но не слишком — можно было наслаждаться.

— Мне начинает казаться, что ты ставишь охранки, чтобы определять мое присутствие, — непринужденно заметил Драко, одновременно пытаясь заглушить тревожащее его чувство, которое он ненароком захватил с собой. Он пришел работать. И чтобы подчеркнуть молчаливое намерение, раскрыл одну из ее книг и перелистнул до закладки, которой она пометила руну, похожую, но не идентичную той, что была вырезана на камне.

Грейнджер остановила на нем известный всем, раздраженный взгляд.

— В комнате... без магии? Тебе хватает самонадеянности считать, что я потрачу на тебя столько сил? Но я уже даже не удивляюсь.

— Ты сегодня особенно саркастична.

— Потому что у меня не было кофе. — Грейнджер подхватила стаканчик, сняла крышку и, поднеся к носу, с улыбкой вдохнула. Она поглощала кофе в таких объемах, как целители советовали пить воду, и Драко не считал ее привычку странной, пока Поттер не упомянул, что на вкус ей плевать, важен лишь аромат.

А, ну и кофеин, который подстегивал ее даже в самые долгие дни.

— Ты опять за мной наблюдаешь.

Сущая правда, но вместо того, чтобы признаться в этом или в других личных пристрастиях, Драко фыркнул.

— Мне просто интересно, начнешь ли ты пить, или он успеет заледенеть.

Грейнджер закатила глаза и отхлебнула, затем нахмурилась.

— Без сахара?

Драко молча сунул руку в карман пиджака и достал непромокаемый пакет с черничной булочкой. Грейнджер приняла ее и как будто немножко оттаяла.

— О. Спасибо.

На этом и остановились. Они оба знали, что она сладкоежка и что, если к кофе было что-то вкусное, сахар ей не требовался.

Грейнджер ела медленно, растягивая удовольствие, и поворачивала голову, когда в комнату задувал особо яростный порыв ветра или мелькала вспышка молнии. Драко не торопил ее и не смотрел. Попивал собственный кофе — черный, один кубик сахара, — листая книгу в поисках рун, связанных с погодой.

Когда он наконец-то оторвался от текста, то не поверил своим глазам: на столе лежал план Отдела тайн, причем всего целиком. На нем обозначались все комнаты: даже запечатанные, даже те, магия в которых стала Темной, и другие, где проводились самые старые исследования, и потерянные во времени и пространстве. Информация такого рода была засекречена, и даже Драко не мог ее заполучить, пока не стал главой отдела.

— Откуда ты его взяла? — не утерпел он с вопросом и тут же почувствовал себя глупо.

Грейнджер лишь подняла на него глаза.

— У меня свои методы. — В ответ на нескрываемое сомнение на его лице она замысловато взмахнула рукой. — Очень вежливо попросила нашего историка.

— Ты его украла.

Вид у Грейнджер стал самодовольный.

— В целом.

Драко уперся локтем в стол и ухмыльнулся, отметив про себя, что выражение ее лица из хитрого сделалось непонятным. Пока их связывали лишь деловые отношения, он успел очароваться интригующими противоречиями, что составляли суть Гермионы Грейнджер. Они манили и завлекали, пока Драко старался собрать картину воедино, чтобы та обрела смысл. Когда он начал замечать противоречия Грейнджер и в обычной жизни... Что ж, Драко стал наблюдать за нею еще пристальнее, разгадывал ее еще сосредоточеннее, а его восхищение росло с каждой неделей. С каждым взаимодействием.

Грейнджер была из тех, кто помнил все до единого указы и положения, кто понимал, какие правила трогать не стоит и как обернуть к своей выгоде те, что она нарушила. Более того, она обладала репутацией человека приятного и отзывчивого, пусть и чуть сдержанного; самый ценный сотрудник в ближайшем окружении министра...

Но храни его Мерлин, если кто-то принимал ее доброту за слабость.

И Драко гадал, не эти ли самые противоречия привлекли его в первую очередь, те кусочки мозаики Грейнджер, которые не вполне вписывались в образ, что он ей придумал. Эти детали очень даже неплохо согласовывались с его чертами, которые не вязались уже с его имиджем.

Драко запрятал эту мысль подальше: обдумывать ее не было никакого желания — и продолжил разговор после очередного раската грома, успев в это время пригубить кофе.

— Зачем тебе план отдела?

— На случай непредвиденной ситуации, если моя теория верна. А она верна, я полагаю, — она говорила так, словно уже рассказала ему план во всех подробностях, а когда Драко посмотрел на нее, ожидая продолжения, лишь выгнула бровь. — Ты прочитал вчерашние книги?

— Ясное дело, не все. — Он фыркнул: — Я же не ты.

На это Грейнджер закатила глаза и хмыкнула, затем обернулась на неутихающий ливень. Ее улыбка увяла.

— Но я прочитал все твои закладки и комментарии.

Драко догадывался, что она привыкла работать с людьми, которым было лень шевелить мозгами, и они просто ждали от нее приказов — потому что Грейнджер обрадовало то, что он всего лишь ознакомился с ее записями. Он ведь часто видел ее радостной... до недавнего времени.

— Они дали тебе исчерпывающее представление?

— Конечно. — Драко возвел глаза к потолку. — Но перед тем, как мы начнем: я сделал, как ты предложила, мы начали перемещать самые ценные артефакты в незанятую комнату. Вот сюда, — Драко указал ее на плане. Грейнджер заинтересованно угукнула. — Я приказал не пользоваться магией вблизи рунного камня, только обновлять охранки. В отделе остался необходимый минимум сотрудников, чтобы поддерживать чары в Комнате артефактов. И я верю в твою теорию, что камень кормится магией. Перед тем как уйти домой, я проверил охранки, которые ставил сам — они ослабели.

— Ты был занят, это неудивительно. У меня есть еще вопрос о всплеске. Где он случился?

— В комнате, куда мы помещаем неуправляемую магию. Не путай с магией из Комнаты любви.

Грейнджер всмотрелась в план, указала на помещение по соседству с Комнатой Вселенной.

— Здесь?

— Да, — скрепя сердце ответил Драко. — Но она открывается только сотрудникам с допуском.

— Очаровательно. — И Грейнджер откусила черничную булочку.

За пределами комнаты завыл ветер, дождь обрушился с потолка с особой силой.

Грейнджер дождалась, пока погода ненадолго угомонится.

— Будем нейтрализовывать рунный камень. Возражения есть? Я понимаю, здесь поле для исследований, но такой мощный артефакт практически невозможно обуздать до прихода специалистов. Раз он проснулся и несет разрушения, наша цель ясна.

— Как нейтрализовать то, что поглощает магию? — Драко побарабанил пальцами по стаканчику с кофе. — Можно выяснить, как камень изначально «заснул».

— Можно, но на это уйдет время, месяцы или годы, даже с участием экспертов. И нет никаких гарантий, что получится.

— Придется его уничтожить, — вздохнул Драко, пребывая от идеи не в восторге, но он уже не мог дождаться, когда избавится от ливня в своем отделе. — Раз это твое предложение, Грейнджер, какой план?

Она повернулась к нему.

— Мы сидим в комнате, которая все сделает за нас.

— Я прекрасно знаю о предназначении комнат в собственном отделе.

— Дослушай меня, Малфой. Я принесла сюда все книги, а потом вышла из комнаты и сразу вернулась. Мне хотелось узнать, что происходит с дождем, когда я вхожу. А он превратился в пар и исчез. — Драко кивнул уже известному факту. — Потом я задумалась, что будет, если я выйду из комнаты под зонтом. Промокну ли тут же? Я попробовала, и ответ нет. Я осталась сухой. Поэтому мне интересно... Вдруг вы наделили свойствами этой комнаты какой-нибудь предмет... скажем, коробку?

— Вряд ли. Здесь чуть не устроили кладовку.

— Очень жаль, — вздохнула Грейнджер. — Тогда план «Б». Придется доставить камень сюда.

— Только если тебе есть чем сдержать магию...

— Ну, у меня есть банка с чарами неразбиваемости, в которой я держала Риту Скитер пару дней. Возможно, успеем донести в ней камень. Не обещаю, правда, что камень успокоится, когда попадет в банку...

Звучало многообещающе, хотя сама Грейнджер не излучала такой уж уверенности, однако Драко зацепился за другие ее слова.

— Прости, ты сделала что?

В качестве ответа она пожала плечами.

— Долго рассказывать. Банка в моем кабинете.

Более ерундового плана в стиле гриффиндорцев Драко еще не слышал, попутно подивившись, как Грейнджер не угробила Поттера, а довела его до окончания войны. Чистая удача, видимо. Или же все ее планы были настолько безумными, что шли как по маслу. В любом случае Драко был настроен крайне скептически.

— И это сработает?

— Вероятность неудачи примерно сорок пять процентов.

— Мне не нравится это соотношение.

Грейнджер склонила голову.

— Не такие уж плохие шансы.

В дверном проеме сверкнула молния, ослепив Драко на время, а следом тут же громыхнуло. Даже при свете сполоха за пеленой ливня было ни зги не видно, и он решил, что стоит разослать сов всем сотрудникам, кроме хранителей, чтобы они оставались дома: погода в отделе продолжала портиться.

Грейнджер вновь углубилась в тексты, Драко тоже взялся за книги по рунам. Они проработали в тишине минут десять, не считая шума грозы на фоне, а потом он не глядя потянулся за новой книгой, ухватил за корешок — а на его ладонь легла рука Грейнджер.

Робко. Словно она опять примерялась. Проверяла новую теорию касательно него.

Собрав остатки терпения, Драко дожидался, когда Грейнджер придет в себя и отпустит его.

Не отпустила.

Он пробормотал единственное слово, «Грейнджер», в холодной, собранной манере.

— Моя рука.

А когда посмотрел на нее, оказалось, что она сверлит его взглядом, поджав губы, без намерения отпустить.

— Нет.

Пальцы Драко крепче стиснули книгу, глаза Грейнджер прищурились. В груди щемило от раздражения, а это, в свою очередь, беспокоило чувство, растущее в нем последние сутки.

— Я не буду обсуждать ничего, кроме ливня в моем отделе и как его прекратить.

— А я считаю, — возразила она столь же резко, — что нам нужно поговорить.

В комнате зарождался шторм, который мог потягаться с тем, что бушевал снаружи.

— У меня все отлично.

И пусть в этом было мало правды, лучше так, чем сознаться в обратном.

— Рада за тебя, Малфой. Очень, — Грейнджер тяжело вздохнула, словно с трудом выговаривала слова. — Но вот у меня — нет.

— Блейз упоминал. — Драко цыкнул, наконец вытаскивая руку из-под ее руки; пришлось пожертвовать книгой. Сжал пальцы в кулак. — Не в твоем духе доводить интернов до слез.

— Ну знаешь, — ее голос звучал одновременно разгневанно и обреченно, — а заявлять, что любишь, и сразу аппарировать — весьма в твоем.

Взгляд, которым она на него смотрела, заставил Драко помедлить. Ее глаза сверкали от злости и слез, но пронзили бы в любой момент, будь в том нужда.

Взгляд со сложными чувствами. Как она сама.

Драко ничего не ответил на всплеск ее эмоций, но они отозвались у него внутри. А это печально грозило сказаться на его намерении соблюдать спокойствие. Причин его молчания на ее выпад, ткнувший точно в больное место, было две.

Во-первых, после грома и нового порыва ветра дождь начал лить под другим углом.

Во-вторых... все просто. Угли в груди разгорались, но ему нечего было ответить. Ни слова.

— Я вот чего не понимаю, — мягче, но все равно хлестко произнесла Грейнджер. — Зачем ты вообще это сказал? Если решил, что все, хватит, можно было...

Слова вырвались на свободу сознания, и Драко бросил все силы, чтобы прикусить язык.

Твою же мать!

Он прикрыл веки и зажал переносицу, стискивая зубы.

— Почему ты так старательно пристаешь ко мне с этим разговором?

— Почему ты так старательно его избегаешь? — с лету отбила она.

Но Драко был готов.

— Да почему так важно, что я сказал?

— Потому что! — прокричала Грейнджер и потерла переносицу. — Нет, я не собираюсь скандалить. Я... — ее голос обрел твердость и тон, которые Драко ненавидел. — Забудь. Все забудь. Я пришла заниматься делом.

Стремясь сдержать грядущую резкость собственной реакции, Драко захлопнул книгу по редким рунам и поднялся, чиркнув ножками стула по полу. Подхватил стаканчик с недопитым кофе и выбросил в мусорку. Он ощущал на себе взгляд Грейнджер, и это бесило.

— Ма...

Драко порывисто развернулся лицом к ней, а она подалась назад от его внезапной вспышки.

— Не смей на меня злиться, — резко бросил он. — Ты сама это начала, Грейнджер.

Драко уже и сам не знал, имеет ли в виду этот разговор или встречи по расписанию. Или и то, и другое. Все сразу.

Грейнджер сдулась прямо на глазах. Все праведное возмущение сошло на нет, осталась лишь обиженная ведьма.

— Да, я начала... и теперь жалею, что вообще с тобой связалась.

Гром снаружи вторил ее словам.

Драко догадывался, что может это услышать, но укол все равно оказался неприятным сюрпризом.

Вчера в ее кабинете ему почудилось, что, быть может, признаться ей не было ошибкой, он позволил себе надеяться, самую малость... и на что? С чего тут удивляться? Он услышал именно то и именно так, как раз за разом проигрывал в голове с тех пор, как пробормотал в субботу те злосчастные слова.

Может, именно этого и не хватало.

Может, она должна была прямо отказать ему, а не выдохнуть «О». Так бы у Драко появилась возможность оправдать собственные действия и нежелание разговаривать. Он мог бы отстоять собственную правоту.

Но все казалось неправильным.

Все еще сидя за столом, Грейнджер боролась со словами, уставившись на свои ладони, ее щеки покраснели.

— Я... я не это хотела сказать.

— Но сказала.

— Я... — она замолчала растерянно.

Драко мрачно хмыкнул, всеми силами сдерживая неотвратимые слова: те, что шли из глубины души.

— По-моему, ты всегда говоришь, что думаешь.

— Я не идеальна, Малфой, несмотря на слухи. Я тоже ошибаюсь.

— Вот так вот?

Как со мной?

Грейнджер ответила не сразу, опустила локти на стол и спрятала лицо в ладонях.

— Я устала. Я не хочу воевать и воевать в каждой сфере моей жизни. Это выматывает. — Тяжело вздохнув, она потерла лицо и посмотрела на него. Ее глаза подернула сетка сосудов. — Я не хочу впустую доказывать что-то человеку, который не способен открыто поговорить о своих чувствах. Я была в такой ситуации раз, даже больше, и знаешь, у меня уже полно шрамов. Но вот... опять двадцать пять. Ситуация та же, человек другой. Я все думаю, что дело во мне. Может, это я проблема, но все это время именно я пытаюсь достучаться. — Грейнджер села ровно, ее лицо ожесточилось. Определилась. — С меня хватит. Я не буду играть с тобой в игры, Малфой, я этого не люблю.

— Это не я здесь играю, Грейнджер.

Ее глаза сузились.

— И что это значит?

— Именно то, что ты услышала, — огрызнулся Драко, усилием воли удерживаясь от жестов. — Тебя расстраивает, что я не хочу говорить, но зачем тебе это? Ты ведь жалеешь, что вообще со мной связалась. — Обрывая ее возражения, Драко поднял палец. — Это твои слова.

— Не переводи стрелки, Малфой! Даже не пытайся.

— Ну а ты не пытайся принуждать меня к разговору о моих чувствах!

— О? — хмыкнула она с горечью. — Так они у тебя есть? Как интересно.

Грейнджер тут же осознала, что сказала совсем не то, что нужно, но... Поздно. Драко отступил на шаг, она выругалась под нос и впилась пальцами в бедра.

— У меня не получается замолчать и не говорить лишнего. Я не знаю, что делаю.

Драко больше не прислушивался, лишь улавливал основной смысл, игнорируя невысказанные нюансы.

— Так это лишнее? Или ты все-таки говоришь честно?

— Честно я назвала бы тебя сволочью, которая боится серьезных отношений, но ты счел бы это комплиментом.

И честность полилась из него, сметя все барьеры.

— О, так это я боюсь отношений? Грейнджер, ты выделила мне одну ночь в неделю и пометила ее цветом, который мне даже не нравится. Установила правила...

— Ты на них согласился!

— И это было ошибкой, — оскалился Драко, больше не в состоянии стоять смирно. Не осознавая, что делает, он встал с противоположного края стола от Грейнджер, которая успела подняться. Они уставились друг на друга на мгновение, а затем Драко выплеснул все. Прав он или нет, стало плевать. — Я несколько раз повторил, что не хочу разговаривать, но ты явилась аж сюда под предлогом гребаного ливня, чтобы додавить меня.

— Неправда!

— Я не твоя «шестерка», Грейнджер...

— Я так и не говорила! Ты не пра...

— Я прав! — рявкнул Драко, глубоко, рвано вздохнул, затем понизил голос, нащупывая хотя бы ошметки самообладания, но куда там. — Я прав. И я лучше попытаю удачу с голодным камнем под охраной хреновой тучи, чем останусь здесь еще на секунду. Это я должен орать на тебя, а не слушать твои лицемерные речи.

— Что?!

— Это я люблю тебя, Гермиона, а ты не чувствуешь того же!

И пока Грейнджер убедительно изображала выброшенную на берег рыбу, Драко вылетел из комнаты в объятия шторма.