Анимагическая форма - Хагрид (джен)

Три года спустя

Июльский полдень. Жарко. В безоблачной выси пел жаворонок. Обиженно жужжали слепни — кровушкой толстокожего полувеликана им не угоститься. Трудолюбиво звенел остро заточенный серп в умелых руках. Страда — в Убежище поспели ценные травы.

Солнце немилосердно палило. И не скажешь уже, что ночью была гроза с хорошим таким ливнем и прочими атрибутами летней бури. Даже разлившаяся обширная лужа, едва ли не пруд, снова стала болотцем в низинке. И куда вся вода делась?

Терпеливо дождавшись, пока Хагрид не закончит махать серпом над плантацией Аморелии Дырчатой, ценного компонента множества зелий, и, притомившись, не уляжется вздремнуть в тенёк, Светлана наконец-то перекинулась.

На куртке лесника, повешенной на ветку, был особый карман, о существовании которого Хагрид не подозревал — аккуратно вшитый и всячески замаскированный бездонный кошель из шёлка. Можно сказать, апогей Светкиных умений и стараний — её личное хранилище походного снаряжения с кучей совершенно необходимых дамских мелочей. В том числе — разнообразных самодельных одёжек. Перекидываться сразу в одежде она так и не научилась.

Накинув халатик и вооружившись полотенцем, Светка босиком радостно поскакала к горячему озерцу. Не добежала. Её настигла верещащая стайка фей.

С поселившимися на скрытой территории Убежища феями у Светы были тёплые отношения. Когда меняла тело, феечки пищали от восторга и вообще всячески её привечали. Нравилась она им почему-то. Светлане попискивающая мелюзга тоже была по душе. Как и Хагрид, язык фей Светка не понимала. И не то чтобы сильно по этому поводу огорчалась — зачем он ей, по сути? А сейчас не отказалась бы расспросить, куда это её направляют панически вопящие феечки. Оказалось, приглашают в самый бурелом.

С трудом продравшись сквозь валежник и безвозвратно лишившись халата, Светка вывалилась на совершенно волшебного вида поляну. Посередине рос могучий дуб. Толстенный ствол расходился раскидистой кроной, словно зонтом накрывая застланную мягкой зелёной травкой землю. Никакого подлеска и прочих кустов — только травяной ковёр. В дуплах и глубоких трещинах коры лепились своеобразные жилища, напоминающие облагороженные осиные гнёзда. Причина печали феечек болталась на ветке дерева — плотно сплетённый из травинок шар, разорванный обломившимся суком. Тяжёлая деревяшка не просто пропорола непонятное травяное изделие, она ещё и намертво в нём застряла, продавив тонкие стенки.

Похоже, трагедия произошла в ночную грозу, и всё утро феи пытались убрать досадную помеху. На это указывали следы авральных работ, однако ничего у них не получилось. Применять магию вблизи шара они почему-то не решались. Вокруг разорванной плетёнки бестолково толклось, пищало и плакало целое облако фей. У Светы вдруг появилось ощущение, что время на исходе — нужно спешить.

Конечно же, Светлана ринулась помогать. Откинув прочь деревяшку, из любопытства заглянула в травяной мешочек. Всё внутреннее пространство оказалось выстлано крупными майскими жуками. На глазах потрясённой Светы один из жуков приподнялся на ножках, раздвинул крылышки. Его мягкая спинка вспучилась бугорком, тонкая кожица натянулась и лопнула, выпустив в мир личинку. А нет, не личинку. Метнувшаяся вперёд фея подхватила крохотную, жалобно пищащую фею-младенца.

Свету тут же оттеснили. Она сама не очень-то рвалась присутствовать на своеобразных родах. Да уж. Реальная жизнь магических существ — она такая… Здесь розовые пони радугой не какают. И даже милые феечки оказались своеобразными паразитами.

Вот тут-то до Светланы дошло — феи считают её кем-то вроде своей дальней родни! А что? Она тоже периодически из Хагрида «вылуплялась». Можно сказать, паразитировала потихоньку, грызла мозг бедного полувеликана. А для родни ничего не жалко: поэтому и сброшенные в линьку крылышки ей отдавали, и пыльцой осыпали, и на танцы свои смотреть разрешали…

А если вспомнить о трёх флакончиках драгоценной розовой брачной пыльцы, которой её весной облагодетельствовали… Наверняка ведь с умыслом осыпали. Вдруг Света тоже возбудится, что-нибудь эдакое спляшет, а потом, когда придёт время, в кого-нибудь большого яйцо отложит. В кентавра, например. Если догонит.

Простую серебристую фейскую пыльцу добыть не так уж сложно. Достаточно собрать с листьев и одежды уже рассыпанную, правда, вне специальной тары через час-полтора она исчезает. А вот розовую… Большая редкость! На свои брачные игрища феи никого не приглашали. Можно сказать, Светке несказанно повезло. Заодно убедилась в несостоятельности теории партеногенеза относительно размножения фей. Мальчики с крыльями у них тоже были, и весьма активные.

Розовая пыльца обладала очень уж интересными эффектами. Как Светлана вычитала, натёртые «брачной» пыльцой места на теле несколько минут можно было лепить как пластилин. Какой простор для коррекции внешности! Автор монографии также признавал её сильнейшим средством от депрессии, не вызывающим привыкания. Изрядно раскрепощающим сознание, ага. Сильный галлюциноген, короче, с длительным эффектом.

Нюхать розовую пыльцу Светка и не думала, а вот подправить собственную внешность… Эх, один флакон всё же пришлось отдать Хагриду. Жадность, как известно, до добра не доводит, а Светлана слишком многим ему обязана. А Руби наверняка изведёт драгоценный ингредиент на ценные подарки. Он любил одаривать немногочисленных друзей лесными редкостями. Небось, пошлёт посылочку на день рождения Лесли Лайаму. С давным-давно выросшим школяром, а ныне ответственным министерским служащим, полувеликан связи не терял. Что интересно, Лесли к Хагриду тоже искренне привязался и, бывало, заглядывал на чай.

Благодаря лёгкому внушению полувеликан был уверен, что собрал пыльцу сам.

* * *

Директор Дамблдор заглянул попить чайку за день до начала занятий. Годы директорства явно не пошли ему на пользу — резко постарел, полностью поседел. Ему ведь чуть больше ста лет, а уже старик. Вон Слизнорту почти двести, а он бодр, жирён и весел. Это Альбуса палочка-паразит так высосала?

Попил чаю, угостился самодельным тортиком, заодно рассказал о печальной судьбе Ремуса Люпина, будущего первокурсника. Хагрид покивал, конечно, посочувствовал, только так и не понял, в чём горе-то заключается?

Ну, оборотень… так не он первый, не он последний. Не сирота, полная семья у него — мама с папой, поди, и другие родичи есть, свой дом и неплохие перспективы. Оборотни испокон веков жили при Волшебных лесах, по паре-тройке деревень. Егерствовали, огороды и скотина опять же. У них своя жизнь, свои законы, с миром волшебников они мало пересекались. Не нравится житьё на островах — в мир иди. Вон на Континенте, говорят, на оборотней спрос, в Америке, опять же…

Непонятно, зачем волчонку Хогвартс? С людьми он всё равно жить не сможет, ему к своим надо. Ну, отучится он в школе волшебников, а дальше чё? Да и магия его со временем сильно изменится — годам к тридцати палочка начнёт сбоить временами, потом и вовсе откажется повиноваться. У вервольфов своя магия, ни на какую другую не похожая.

«Руби, сделай морду попроще, — шипела Чуйка, пока Хагрид подливал дорогому гостю ещё чайку. — Тебе-то какое дело, кто в школе учится? Хоть дракона они за парту усади!»

Дракона… Эх.

Дракона в школу никто не примет, а вот оборотень среди школяров… опасно это. Для детишек нехорошо. Ладно, в полнолуние волчонка изолируют, но волк активен и за пару дней до полной Луны, и пару-тройку после. Особенно в юношеском возрасте, когда естество бурлит. А если от злости или обиды оборот начнётся в факультетской спальне?

Тревожно сделалось на душе лесника. Набрал букетик асфоделей на укромной полянке и пошёл к мадам Помфри. Она любила мелкие, но полезные в зельях подарочки. Поддерживать добрые отношения со школьной медиведьмой Хагрид считал очень важным. Ведь за консультацией по больным зверушкам ему больше не к кому было обратиться. Профессор по уходу за магическими существами лекарством не увлекался. Ему лишь бы наблюдать зверушек в естественной среде, а больные или здоровые... Какая разница?

— Не лезь в это, Хагрид, — гневно раздувая ноздри на кого-то отсутствующего, предупредила Поппи Помфри. Казалось, даже её тугие кудряшки по бокам чепца выражали бессильное негодование. — Вообще держись подальше от игрищ директора, очень тебе советую. За тебя некому заступиться — очень удобный виноватый во всех бедах. Не находишь?

«Умная женщина, — вздохнула Чуйка, — но подневольная. Интересно, чем её директор зацепил?»

Хагрид в коварные помыслы Альбуса не поверил, но ручку медиведьме неуклюже обслюнявил, чем ту растрогал. А вот в то, что в школе затеваются некие интриги, верилось легко. Там на Слизерине кто только не учится! Представителей зелёного факультета полувеликан очень не любил. Змеиное кубло как оно есть. И Попечительский совет, опять же, сплошные лорды. Вот не могут они спокойно жить, только бы пакостили!

* * *

В первые годы учёбы Ремус Люпин Хагриду на глаза он не попадался, а сам он встречи не искал. Лесник знал, что волчонка на время полнолуния помещают в отдельно стоящий домик на окраине Хогсмида. Чуйка гневно фыркала: мол, дурью директор мается. В глубине подземелий под школой наверняка была масса подходящих помещений. К чему городить сложности? Опять же, в случае побега оборотня из домика могли пострадать жители деревни.

Хагрид на это пожимал плечами. Альбус знает, что делает. Может, жалеет вервольфа. Небось, плохо тому сидеть в каменном мешке.

Потом, по случаю, пригляделся к перевёртышу. Не понравился пацан. От него пахло больным, безумным зверем. Нет, сам-то мальчишка вполне процветал, а вот его волк… К удивлению полувеликана, свою вторую ипостась Люпин всячески гнобил. Ой, дура-ак… Его же свои убьют. Неполноценных и дурных особей оборотни уничтожали безжалостно. Законы стаи, что тут скажешь?

И компания Люпина не понравилась: два богатеньких мальчика, избалованных до полного изумления, и мелкий подхалимистый хитрюга из вечных подпевал. А Чуйка не на шутку разошлась:

«Понимают ли эти дети, что ходят по краю Бездны? Ладно, у детишек с соображалкой не очень, им лишь бы приключения поинтересней. Спрашивается, о чём думают их родители?»

— Сама же говоришь — сиди и помалкивай, — недовольно буркнул Хагрид. — Их дела. Чё верещишь-то?

Обиделась. Вот слова ей не скажи!

А Светка кипела, как перегретый чайник. Не вмешиваться. Это Хагрид мог надеяться, что после пятого курса Люпин из школы уйдёт и всё закончится. Светлана точно знала — не уйдёт. Тогда-то полный мрак и начнётся: анимагия, прогулки с оборотнем в полнолуние, едва не загрызенный Люпином Снейп.

Поглядела на малолетних участников канона. Живые люди — не книжные герои, но… Не то чтобы разочаровалась — очарованной она и так не была. Банда Мародёров Свете никогда не нравилась. Сколько им сейчас, четырнадцать-пятнадцать? Блэк — красавчик! Но гонора и самоуверенности… Поттер никакой. Неинтересный. Люпин… зашуганный, боязливый. Всегда с книжкой, за которой как за щитом прячется. Петтигрю — вот тот себе на уме.

Выцепила взглядом Снейпа с Эванс. Не с первого раза, но признала. Северус худой, носатый и неухоженный. В общем-то, не сказать, чтобы он на общем фоне взбалмошных подростков выделялся. Приятелей у него довольно много — по-своему в школе популярен. А вот Эванс… Лили оказалась не красавицей, увы. Миленькая, в этом не откажешь, но не более. Может, ещё похорошеет, какие её годы. А самомнения не меньше, чем у Блэка. Забавно.

Полюбовалась Светка книжными героями и забыла. Лезть в канон… а зачем? Школу все шестеро благополучно закончат, а потом уж… Посмотрим. Время покажет.

А Люпин всё равно опасен. И мужик из Ремуса вырастет никчемушный. Хотя в книгах ему и старались придать некую байроновскую романтичность, но здоровый лоб, не способный заработать себе на новые штаны, тёплых чувств у Светы не вызывал. Ещё и на жалость своей нищетой и несчастностью давил. Тьфу!

Он что, не мог ингредиенты в аптеку сдавать? Оборотень, оборотничество которого известно единицам? Это простых перевёртышей посредники-скупщики до аптечных прилавков не допускали, а ему-то кто мешал? Притворяться простым волшебником парнишка и сейчас умел. Похоже, кто-то с ним специально занимался. Опять же, мог к магглам сторожем устроиться или на стройку… Нет, он предпочитал ныть о своей несчастной судьбинушке и ничего не делать!

За то, что бросил беременную жену, Света его не осуждала — дело житейское. Далеко не каждый выдержит тёщу из Блэков, живя с ней под одной крышей, её собственного дома. Но! Ему ведь и в голову не пришло уйти со своей женой в мир магглов, домик снять, да хотя бы заброшку какую присвоить и восстановить — волшебная палочка в помощь! Вариантов масса… Никчемушный, что тут скажешь.

Не вмешиваться, да. Но безнаказанно подгадить Альбусу было ох как заманчиво! Светлана не утерпела. Однажды, усыпив Хагрида, сменила тело и написала письма семьям Поттеров и Блэков. Мол, так и так, учусь на Гриффиндоре и очень страшно мне. Оборотень под боком — это малоприятное соседство. А ваши сыновья и вовсе с ним в одной комнате живут. Как вам-то за них не страшно, господа?

Письмо и конверт благоразумно очистила от своих и Хагрида малейших частиц, затёрла следы магии, как показывал профессор Флитвик. Потом спрятала в секретный карман на куртке лесника. По случаю отправила вместе с бланками заказов мадам Помфри с деревенской почты. И стала ждать реакции.

Не дождалась. Если и примчались в школу обеспокоенные родители, то директор сумел их утихомирить. Или прижал чем. Всё было тихо-мирно, как всегда. Ну и ладно! По крайней мере, Светина совесть чиста.

* * *

Умер Арагог. В последние годы он часто болел и, похоже, повредился в уме, впав в детство. Всё же акромантулам без семьи и стаи тяжело. Жену своему верному другу Хагрид так и не раздобыл. Только, вроде бы, обдумывал покупку… и тут же забывал.

Арагог тяжко вздыхал, но на Хагрида не сердился. «Убьют тебя, дружище», — сокрушённо гудел полувеликан, заряжая согревающие артефакты в пещере теплолюбивого волшебного паука. «Как я без тебя-то? Одного спрячу, не дам в обиду, а будь вас толпа? Ох, убьют!»

И вот, помер.

Впервые за много-много лет Хагрид напился до зелёных пикси. Не просыхал неделю, из избушки почти не вылезал, пока Кот не привёл Флитвика. Декан Рейвенкло развил бурную деятельность: зверски протрезвил, как ребёнка вымыл в лохани, накормил горячей похлёбкой и уложил спать на чистую постель.

Когда Хагрид уснул, а тихие шаги Флитвика стихли в вечерних сумерках, Света перекинулась и долго неподвижно лежала, глядя в темноту. Эта неделя далась ей нелегко. Пробиться сквозь хагридову депрессию никак не удавалось. Ни перекинуться, ни поговорить… Полувеликан ушёл в своё горе, задвинул железобетонную «шторку» в сознании и ни на что не реагировал. Хорошо хоть, Кот её слышал. Чувствовать себя замурованной, как в первые годы попадания... Отчаянно, до слёз хотелось свободы и независимости. Что ни говори, а Хагрид её здорово напугал. Так, может, пора с вещами на выход?

Ритуал отторжения анимагической формы она рассчитала. Может, и ошиблась где, но выяснить это можно только во время процесса. Вот легенду себе ещё не придумала. И документов нет…

— Эх, мне бы ещё лет десять в безопасности просидеть, чтобы тело хотя бы на пятнадцать-шестнадцать выглядело. Может, ещё бы подросла… Возраст можно добавить косметикой. Смотрела же когда-то ролики… вспомню, никуда не денусь. Значит, решено — с Хагридом остаюсь до сентября. А потом — самостоятельность!

* * *

О том, что кто-то влез в его сарай, Хагрид узнал ещё в лесу. Сработал ключ-оберег от комплекса защитных чар, коими лесник окутал свой дом от любопытных школяров, не без помощи профессора Флитвика, конечно. Желающих поживиться в его кладовках всегда хватало. Как пролезли-то, поганцы?!

Конечно, когда прибежал, воришек уже и след простыл. Влезли в дом, всё перерыли, взломали шкафчик с редкостями. И ладно бы флаконы, свёртки и горшочки утащили, так нет — растрясли, разбили и рассыпали. Особенно жалко было яд огнёвки, который белесой лужицей впитывался в половицу из разбитого пузырька. Огнёвки в здешних краях не водились, откуда эта приползла — загадка. Как он радовался, когда волшебная ящерка согласилась поделиться ядом… Душистые корешки темноцветника не просто вытряхнули из пакета — ещё и растёрли каблуком, придурки. Пыльцу фей унесли с собой, всю, какая была. В том числе розовую, которую Хагрид не успел подарить другу Лесли на именины. Хоть бы специальный флакон, гады, вернули!

«Потом горевать будешь! Иди авроров вызывай. Кража со взломом — это не шутки! Тут не школьники озоровали, а кто-то опытный и знающий залез. Кто из школяров щиты Филиуса вскроет? Никто! Не ной — действуй!»

Чуйка плохого не посоветует. Ещё в холле школы Хагрид взревел пароходной сиреной. Директор отсутствовал, но были деканы. Вызвали авроров.

Поздно вечером Хагрид разглядывал выданное экспертами заключение и чесал в затылке. В его владения проникли с помощью некоего безумно редкого и запрещённого артефакта. Следы от его работы были отчётливо видны специалисту.

— Гвозди микроскопом заколачивают, придурки! — высказал своё мнение пожилой аврор. — Из семейной сокровищницы артефакт, небось, умыкнули. Что украли-то?

Запрещённого в избушке Хагрид ничего не держал, а вот в Убежище… там да, всякое хранилось.

— Дык, испортили много всего, и три флакона пыльцы фей с собой унесли, — грустно признался полувеликан. — Я эта… для мадам Помфри собрал… ну, день рождения у ней скоро. Очень нашу медиведьму уважаю. Стока мне добра сделала. А она всё равно всё в зелья ребятишкам ссыплет. Говорят, с пыльцой-то лечебные зелья дюже мощные делаются. Школе польза… ну и эта… Вот.

* * *

С утра всё было как обычно. Хагрид переделал ежедневные делишки, позавтракал и уже праздно размышлял, чем бы ещё огород удобрить. Весна в разгаре, посадки закончились, а хочется, чтоб побольше всего наросло. К профессору Спраут сходить? Может, на удобрение какое расщедрится.

В отличие от старого герболога, улыбчивая хохотушка Помона Спраут ингредиентами налево не торговала и притащенные из леса редкости принимала с благодарностью. Потом хвасталась, как лесной переселенец замечательно прижился в её владениях.

И тут на ровном месте ни с того ни с сего как пыльным мешком по голове стукнули — надо в лес валить! Вот просто надо, и всё! Куда угодно, но далеко и надолго. И быстро-быстро!

Хагрид в растерянности сел на любимую скамейку, машинально смахнув прочь нападавшую хвою. Чувство было новым и непривычным. И нет, это не Чуйка. Чуйка сама пребывала в недоумении, как и хозяин. Мутно и тяжко давила на душу… надвигающаяся опасность? Неприятность? Не сейчас, нет, но скоро, и лучше бы ему не быть на месте событий. Плохо будет, очень плохо…

«Чего расселся — живо собирайся! — оживилась Чуйка. — Потом будем разбираться, показалось, не показалось. Главное, подальше удрать».

Покидав в походный мешок продукты, котелок, прихватив арбалет, плед, полмешка аптечных снадобий, топор, здоровенный тесак и самодельный посох с острой железной штуковиной в навершие, полувеликан припустил к школе.

«Надо много шума, — неуверенно посоветовала Чуйка. — Вдруг не отпустят? А нам надо!»

— Профессор МакГонаггал! Минерва! — заорал Хагрид, влетая в учительскую. — Эта… передай директору Дамблдору, что я того, в лес ушёл на несколько дней. Кентавры говорят, кто-то моих единорогов подрал. Ужо разберусь!

С кентаврами давно поддерживался вооружённый нейтралитет, время от времени заканчивающийся хорошей дракой к обоюдному удовольствию. Хорошенько отбучканные «коняшки» на время смирнели, но предупреждать Хагрида о чём-либо точно не побежали бы. А кто об этом знает?

— Иди, конечно, — растеряно поправила очки на носу сухопарая моложавая дама самого строгого вида.

— Дык, эта… с домовиками я договорился — присмотрят за хозяйством. Вы уж тут без меня…

— На кого ты нас покину-ул? Как мы без тебя-то-о? — дурашливо протянул тренер Полётов, когда дверь за лесником закрылась. Учителя прыснули смешками.