Tinker, Tailor, Soldier, Spy (джен)

Гарри, прислонившись к стене, выпил чай и не проронил ни слова, пока Гермиона вываливала на него все, что узнала за эту неделю. Со стороны это могло звучать, как сумбурный бред сумасшедшего или какая-то фантазия, но Гарри слушал, кивал и молчал.

— Я не справлюсь одна, — закончила она свою исповедь после рассказа о Вэнс и Долохове.

— Когда-то люди Смертина уже чуть не убили Сириуса. И теперь я уверен: тот самый «крот» сыграл в этом не последнюю роль.

— Альбус сказал, что им может оказаться любой человек из «верхушки».

«Им может оказаться и Сириус, и твой отец», — имела она в виду, но не сказала вслух. И, судя по лицу Гарри, он был за это благодарен.

— Просто скажи, что от меня нужно, — сказал Гарри, и Гермиона впервые поняла, как хорошо, когда кто-то поможет снять давящую ношу с плеч.

— Ты в хороших отношениях с Дирборном?

— Надеюсь, ты не предлагаешь мне его соблазнить?

— Гарри, — засмеялась Гермиона и хлопнула его по руке. — Мне просто нужно понимать, зачем он копает под Дожа и чего хочет. Была ли это просьба Макгонагалл или есть ещё неучтённые факторы, о которых мы не знаем.

— Договорились. Думаю, пара способов разговорить его найдётся.

Неожиданная трель телефонного звонка заставила их вздрогнуть. Кто и зачем мог звонить глубокой ночью?

— За тобой не могло быть хвоста? — напряжённо спросил он.

Она покачала головой, и Гарри, плотнее задёрнув штору, подошёл к трубке.

— Алло? Лав, это ты?.. Так, сделай глубокий вдох и ещё раз расскажи, что случилось.

С каждым словом неизвестной девушки Гарри мрачнел всё больше.

— Что случилось? — спросила Гермиона, когда он положил трубку.

— Это Лаванда. Бывшая девушка Рона. В театре, где она работает, произошёл пожар. Там нашли труп человека. Лав утверждает, что это Рон.

Гермиона прикрыла рот ладонью. Всё-таки «крот» нашёл способ устранить свидетеля.

— Я поеду туда с тобой, — твёрдо сказала она, прекрасно понимая, как бы дальше действовала на месте Гарри

* * *

Всю дорогу в такси они молчали. Гермиона не знала, какие слова правильнее подобрать, а Гарри отстукивал пальцами нервную дробь.

Когда они приехали к театру, вокруг ещё суетились пожарные, а само здание было похоже на накренившийся дом из старых сказок. Несколько людей стояло у машины скорой помощи, а небольшая группа давала показания полиции. Одна из девушек заметила их и бросилась к ним со всех ног.

— Гарри, — всхлипнула она, крепко обнимая за шею. Видимо, это и была та самая Лаванда.

— Ты как, Лав?

— Я не верю, я просто не верю… Нужно было сразу позвонить тебе, но Рон взял с меня слово…

— Расскажи всё по порядку, — поглаживая её по плечу, осторожно попросил Гарри, а свободной рукой потянул Гермиону поближе. — Это Гермиона. Ты можешь ей доверять.

— Хорошо, — Лаванда коротко вздохнула. — Рон появился у меня на пороге в понедельник около пяти утра. Я была ошарашена подобной наглостью: полгода назад назвал меня пустоголовой дурочкой, а тут извиниться, что ли, решил? Но он пришёл не поэтому.

— Он попросил о помощи?

— Да, — кивнула она. — Сказал, что ему надо срочно залечь на дно так, чтобы не нашли ни свои, ни чужие.

— И вы предложили театр? — догадалась Гермиона.

— Я решила, что так безопаснее, — Лаванда вытерла слёзы палантином, наброшенным на плечи. — Многие знали о наших отношениях раньше, выходит, что домой ко мне могли наведаться. И тот ваш, высокий, суровый и… эээ…

— Кингсли?

— Да, Кингсли! Он действительно приезжал в среду и спрашивал, давно ли я видела Рона.

— Ты ему ничего не сказала? — осторожно спросил Гарри.

— Ты что, дурой меня считаешь? — надулась она. — Я в таких выражениях отозвалась о Роне, что стала последней в списке тех, к кому он мог прийти.

— Значит, всю эту неделю Рон прожил в театре?

— Наш охранник свалился с пневмонией, и его подсобка была свободна. Я и предложила Рону спрятаться там. И если бы не этот пожар, — Лаванда снова всхлипнула.

— Ты уверена, что это он?

— В театре больше никого не было: генеральная репетиция была днём, и нам разрешили отдохнуть перед завтрашним спектаклем... А пожарные, нашедшие тело, сказали, что в него ещё и стреляли… Они и вызвали полицию.

— Ты рассказала полиции, что это Рон? — переглядываясь с Гарри, тихо спросила Гермиона.

— Я так растерялась…

«У нее будут большие проблемы», — с сожалением подумала Гермиона.

— Ты молодец, что позвонила, Лав, — сохраняя самообладание, твёрдо произнёс Гарри. — Скажи, до пожара вы с Роном ничего не обсуждали?

— Он сказал, что сходит с ума от неизвестности и постарается отправить одну весточку.

Да уж. В чём-то Рон Уизли и Лаванда стоили друг друга.

— И всё?

— Кажется, он говорил что-то про крайний вариант от хозяина…

— Лаванда, — Гермиона развернула её к себе. — Постарайся вспомнить до мелочей.

— Хорошо, — та крепко зажмурилась. — Хозяин советовал ему родовой Уокинг и какого-то Фореста… или Форестера… Я не помню.

От машины скорой помощи отделилась фигура и пошла в их сторону. Гермиона с удивлением узнала бежевый пиджак Ремуса Люпина. Разговор стоило немедленно закончить.

— Лав, если тебя будут вызывать на какие-то допросы не в полицию, скажи, что будешь говорить только в моём присутствии, хорошо? — серьёзным тоном попросил Гарри. — Возвращайся к друзьям.

Поцеловав Гарри в щёку, Лаванда быстро поздоровалась с Люпином и ушла обратно.

— Как мистер Блэк? — спросила Гермиона, не понимая, ждёт ли их отповедь.

— Сириус в порядке, — ответил он. — С ним сейчас Питер, так что за него нет нужды переживать. А вот Рон… Тело сильно обезображено огнём, так что, несмотря на слова мисс Браун, мы не можем быть уверены, что это он. Надо провести генетическую экспертизу.

— Когда будут результаты? — уточнил Гарри.

— Два-три дня. Мисс Браун сказала что-то ещё важное?

— Только что Рон был чем-то напуган, поэтому решил залечь на дно, — легко соврал Гарри.

Взгляд Люпина из строгого стал сочувствующим:

— Ещё есть надежда, Гарри.

— Я знаю, Ремус. Спасибо.

* * *

Они с Гарри договорились встретиться у здания «цирка» в полдень. Разговор с Лавандой навёл Гермиону на одну мысль, но она не хотела давать надежду.

А сделав несколько звонков по телефонному справочнику, смогла выписать один адрес в предместьях Уокинга.

— Куда мы едем? — спросил Гарри, когда они наконец сели в третье такси, пойманное в двух кварталах от набережной принца Альберта.

— Попробуем навестить мистера Форестера, — мимолетно улыбнулась она.

— Думаешь, в этом есть смысл?

— Не знаю. Но попробовать стоит, разве нет?

Уокинг походил на маленькую, уютную деревушку. Таксист лихо преодолел пару просёлочных дорог и остановился у небольшого двухэтажного дома. Они вышли и, оглядевшись, Гермиона увидела знакомый по фотографиям особняк буквально в нескольких сотнях футов.

Гарри неуверенно замер на пороге, и Гермиона ободряюще сжала его ладонь. Дом казался пустынным, но она верила, что там кто-то есть.

Звонок был не раздражающим, скорее, походил на трель соловья, а через пару минут раздались медленные, шаркающие шаги.

— Вам кого? — донеслось из-за двери.

— Мистер Форестер?

— Пока ещё да.

— Хозяин был бы рад, позволь вы нам войти.

Повисла тишина, а следом раздались щелчки открывавшихся замков.

«Пять», — посчитала про себя Гермиона.

Пожилой мужчина открыл дверь, и от скептически-презрительного взгляда стало неловко.

— Проходите уж, раз нашли.

Мистер Форестер провел их в гостиную, где навстречу радостно вскочил высокий рыжеволосый парень.

— Гарри, дружище! Прости, что не давал о себе вестей…

Она думала, что он сейчас радостно обнимет Рона Уизли, но вместо этого Гарри со всей силы врезал ему в челюсть.

Гермиона испуганно вскрикнула, а мистер Форестер за её спиной каркающе рассмеялся.

— Я дважды успел похоронить тебя, — прошипел Гарри, — и если ты немедленно мне всё не расскажешь…

— Я и не думал молчать, — обиженно буркнул Рон, массируя скулу. — Так что бить было совершенно необязательно. И вообще: мог для начала представить меня даме.

— Говори уже, — прорычал Гарри.

— Может, мы присядем? — стараясь сгладить ситуацию, предложила она и тихо добавила: — Гермиона.

Рон Уизли с благодарностью улыбнулся, и они сели на диван в гостиной.

— Если придёт пора прятать чей-то труп — кричите, я буду в саду, — усмехнулся мистер Форестер, оставляя их втроём.

— Что ж, — кашлянул Рон, — как ты знаешь, меня отправили в Берлин для перевербовки Лавгудов. Ксенофилиус весьма чудаковатый человек, но уже давно начал размышлять об этом. А Луна, его дочь… мечтала только о том, чтобы отправить отца в Лондон.

Он говорил о Луне Лавгуд таким романтичным и мечтательным тоном, что Гермиона была уверена в том, что услышит совсем скоро.

— У Луны был любовник из мафии. Она несколько лет осторожно вытягивала из него информацию, собирала доказательства, чтобы подготовить себе «багаж».

— Он оказался весомым, раз «цирк» был готов рискнуть и вывезти их из Берлина? — поинтересовалась Гермиона.

— Ещё каким, — кивнул Рон. — Но главный козырь она планировала рассказать лично Альбусу.

— Но с чего-то выложила тебе, — хмыкнул Гарри.

— Так получилось, — залюбовавшись своими носками, ответил Рон. — Луна доверяла мне и раскрыла всё перед моим возвращением в Лондон. Вот только боюсь, что подвёл её.

— Что именно она сообщила?

— Что ГРУ и лично Смертин уже давно посмеивается над слепотой Альбуса. Мол, хорошо обученный «крот» много лет срывает половину операций «цирка». Так ещё, для отвлечения внимания, Антонин Долохов подкидывает дезинформацию с каким-то странным названием… Тоже как-то связано со смертью. — Рон задумчиво потер переносицу.

— Дары смерти?

— Точно! Очень символично — разве стоит ждать от смерти нормальных подарков?

— Поэтому ты позвонил Альбусу?

— Не совсем, — покачал он головой. — Перед вылетом я отправил в «цирк» телеграмму о предателе, и в аэропорту меня уже ждали. Один из давних наемников Смертина, Мальсибер. До сих пор не знаю, как смог уйти — наверное, на каком-то адреналине. Потом и связался с Альбусом, а он приказал спрятаться. И на крайний случай дал адрес старого друга.

— В театре труп Мальсибера?

— Да. Он устроил пожар, чтобы выкурить меня. Ну а дальше я решил, что немного побыть мертвым сейчас мне на руку.

— Вы же снова попытались связаться с «цирком»? — не скрывая своего осуждения, спросила Гермиона. — Поэтому он и нашел вас.

— Вряд ли это связано, там был очень осторожный шифр, — возмутился Рон. — «Терьер откопал кротика и стал интересоваться искусством». Почти никто не знает, что всё детство я мечтал о терьере и что Лав работает в театре.

— Да ведь даже о телеграмме в ночь твоего возвращения нет никаких отчётов, — зарывшись пальцами в волосы, простонал Гарри.

— Тогда дежурила Эммелина Вэнс, — добавила Гермиона, — и кто-то мог воспользоваться доступом, если она покидала рабочее место из-за очередного свидания с Долоховым.

— Эммелина и Долохов? Вы шутите?!

— Как только ты устроил себе внеочередные каникулы, открылось очень многое, — расплылся в ехидной улыбке Гарри, и Гермиона подумала, что кризис миновал и их стоило оставить вдвоём.

Сказав, что ей надо собраться с мыслями и упорядочить факты, она вышла из дома на задний двор. Мистер Форестер тихо напевал немецкую народную песню и подрезал побеги у роз. В его лице уже не было такого ликования, как на старых фото. Оно казалось гораздо печальнее, и Гермиона подошла ближе.

— Не знала, что Белмарш отпускает узников за примерное поведение.

— Обычно это происходит в качестве извинений за следственные ошибки, — усмехнулся Геллерт Гриндельвальд.

— Хотите сказать, что не были предателем?

— Думаете, в ином случае я выращивал бы здесь розы?

— Тогда почему вас не реабилитировали? — не унималась Гермиона. Совершенно безумная догадка подтвердилась, и она не могла успокоиться, пока не узнает всей правды.

— Потому что для красивой легенды всегда должен быть и герой, и злодей.

— И вы так легко пожертвовали всем, чтобы лучший друг получил лавры?

Гриндельвальд развернулся, и его вид с садовым секатором испугал больше, чем она думала.

— Зачем тебе это?

— Я ищу нового «крота» в «цирке» по просьбе Альбуса. И не хочу ошибиться.

Гриндельвальд снова усмехнулся, сел на одну из ступенек на крыльце и похлопал по свободному месту рядом.

— В юности я увлекался психологией, мистикой и философией и даже написал несколько исследований, которыми горжусь до сих пор. Но это завело меня в очень опасные круги, где я давал советы и рекомендации по истории оккультизма. Тогда родители убедили меня съездить в Англию, навестить двоюродную тётушку. Больше в Германию я не вернулся.

Иногда старые друзья из Аненербе писали мне, что с таким талантом и знаниями нечего бояться, фюрер и не заметит, что моя кровь недостаточно чиста. Ведь только я могу помочь с доказательствами доктрины вечного льда.

— Вы согласились?

— Армандо Диппет рекомендовал мне поддерживать эту переписку. И потребовал, чтобы об этом не знал никто, кроме нас двоих.

— Хотите сказать, он подставил вас?

— Нет, просто разменял как проходную пешку, когда более весомой его фигуре угрожало разоблачение. — Гриндельвальд достал из кармана пачку сигарет, открыл и повернул к Гермионе.

Она покачала головой, и он закурил один. Но всё внимание Гермионы было приковано к зажигалке. Такую же совсем недавно она видела в руках директора Дамблдора и теперь разобрала гравировку. «Ради общего блага».

— Но в отчетах написано, что вас раскрыл Альбус.

— Тайник с письмами нашел Аберфорт. Он всегда относился ко мне с предубеждением и решил, что это идеальный шанс показать брату, с кем тот связался. Забавно, что произойди это хотя бы на следующий день, Альбус поверил бы мне. Война близилась к концу, и я хотел рассказать всё близкому человеку. Не успел. А Диппет просто остался в стороне. Хорошо хоть Альбуса выгородил.

— Когда вас выпустили?

— Диппет признался Альбусу перед уходом на пенсию как своему преемнику. Возобновление расследования реабилитировало меня, но премьер-министр решил, что обнародование информации плохо скажется на репутации всех. Мне сменили имя и отправили в новую жизнь.

«Очевидно, не очень счастливую. Лучший друг не поверил, невеста, о которой ты не сказал ни слова, умерла».

— Спасибо, что рассказали правду.

— Не радуйтесь. Эта самая правда редко бывает чистой и никогда — простой, как говорил великий классик.

— Зато благодаря ей Альбус смог помочь вам.

— И так и не простил мне Ариану.

Гермиона не знала, уместно ли спрашивать, но Гриндельвальд договорил сам:

— Ариана была нежной и хрупкой девушкой. После смерти отца у неё начались проблемы со здоровьем, что-то вроде задержки в развитии. В восемнадцать она воспринимала мир всё ещё как десятилетний ребенок. Я использовал свои знания, чтобы помочь ей, хотя Аберфорт это никогда не одобрял — наверное, предчувствовал, чем это закончится. Ариана влюбилась — а после моего ареста покончила с собой.

— А вы любили её?

Гриндельвальд выпустил клубы дыма и посмотрел на Гермиону, как на дуру. Что ж, в чем-то она и была таковой, раз не сложила все кусочки мозаики сразу.

Разумеется, ни Альбус, ни Гриндельвальд тоже не хотели закончить как Тьюринг.