Tinker, Tailor, Soldier, Spy (джен)

Стрелка на часах неумолимо приближалась к заветной цифре. Гермиона сделала глубокий вдох и разгладила клетчатую юбку. Наверное, другие бы паниковали на её месте — но Гермиона слишком давно этого ждала. Бессмысленный разбор бумажек в министерстве иностранных дел, презрительные взгляды сынков каких-то лордов, месяцы бесконечных тестов и проверки биографии… Она выдержала всё, чтобы оказаться в этой приёмной.

— Вы можете войти, мисс Грейнджер, — ровным тоном сказала секретарша, когда часы пробили десять раз, и Гермиона зашла в кабинет человека-легенды. Человека, разоблачившего в конце войны немецкого шпиона Геллерта Гриндельвальда. Директора МИ-6, занимавшего этот пост дольше всех своих предшественников.

Альбус Дамблдор встретил её теплой улыбкой, и Гермиона на мгновение растерялась. В министерстве часто шептались, что Дамблдору лучше не переходить дорогу: он видит людей насквозь, и даже руководители спецслужб дружественных стран побаиваются его. Так что она ожидала увидеть кого-то мрачного и сурового, похожего на заместителя министра Северуса Снейпа. Встреть Гермиона сидящего перед ней приятного и улыбчивого пожилого джентльмена на улице, то не подумала бы, что перед ней глава разведывательной службы Британии.

— Итак, наконец я вижу мисс Грейнджер, об успехах которой так наслышан, — заговорил Дамблдор, и его глаза блеснули за стеклами очков.

— Я очень рада познакомиться с вами, директор Дамблдор.

— Если вы действительно хотите стать моим ассистентом, то привыкайте называть меня Альбус, — директор открыл лежащую перед ним папку и начал неспешно зачитывать: — Харроу, королевская стипендия в Оксфорде. Обладаете выдающимся аналитическим умом, но согласились на самую рутинную работу в министерстве иностранных дел. Мечтали о карьере в разведке… и вот вы здесь.

— И вот я здесь, — эхом повторила она.

— Но зачем? Чего вы хотите, Гермиона? Шпионских страстей, борьбы, головокружительных побед?

— Я… — Гермиона на мгновение умолкла, понимая, что от её слов сейчас зависит многое.

Малфой непременно бы начал рассказывать, что директор — его кумир, да и у самой Гермионы в кармане пиджака лежал целый список вариантов правильного ответа, но после недолгих размышлений произнесла:

— Меня всегда тянуло к тайнам и секретам. Я люблю разгадывать загадки, какими бы сложными они ни были.

Директор Дамблдор скользнул по ней задумчивым взглядом и неожиданно хлопнул в ладоши:

— Что ж, полагаю, я сделал правильный выбор, пригласив вас, а не юного мистера Малфоя. Вы готовы приступить прямо сегодня?

— Да, — ответила Гермиона, не в силах сдержать счастливую улыбку.

— В ваши обязанности будет входить сопровождать меня на все собрания верхушки «цирка», готовить бумаги перед встречами, приносить из архива необходимые документы и наблюдать. За каждым шагом, жестом и взглядом людей, с которыми вами предстоит общаться.

— Я готова.

— Уверены? У вас не будет пути назад.

— Но сейчас вы предлагаете мне загадку: разве я смогу отказаться?

— Прекрасно. Ведь я уже попросил мистера Блэка провести для вас небольшую экскурсию перед нашим еженедельным совещанием.

— Как скажете… Альбус, — кашлянула Гермиона под его одобрительный кивок. — Но как я найду мистера Блэка?

— Выпейте чай в нашей столовой, дорогая Гермиона. Мистер Блэк найдет вас сам.

* * *

Проход по бесконечным безликим коридорам почему-то напоминал путь к Минотавру, хотя сейчас, скорее, Гермиона шла к выходу из лабиринта. Ещё немного, и она будет свободна от мерзких людишек, перед которыми приходилось прогибаться, находить общий язык и убеждать, что не зря находится здесь. Все изменилось, и Гермиона лихорадочно прокручивала разговор с директором Дамблдором, надеясь, что не сказала что-то не то, и с нетерпением ждала встречи с пока ещё совершенно безликим для себя мистером Блэком.

Проходившие мимо люди крепко прижимали к груди папки, обсуждали телеграммы и расшифровки, и атмосфера здесь разительно отличалась от кабинетной работы в министерстве. Наверное, будь в ней хоть немного романтики, она сказала бы, что здесь совсем другой воздух.

У входа в столовую Гермиона замерла. Все столы оказались заняты, а она не была в курсе местных порядков и не считала этичным встревать в разговоры незнакомых людей.

— Вы кого-то ищите? — услышала она рядом голос и быстро обернулась. Молодой человек, не старше её самой и казавшийся смутно знакомым, доброжелательно улыбался и нисколько не скрывал своего любопытства, обнаружив в привычной обстановке новое лицо.

— Да, — кивнула Гермиона и протянула ладонь. — Меня зовут Гермиона Грейнджер, я — новый ассистент директора Дамблдора.

— Какое неожиданное совпадение, ведь я ваш предшественник, — он со смешком пожал ей руку. — Гарри Поттер. Рад познакомиться.

— Действительно, — улыбнулась Гермиона. — А теперь вы…?

— Отвечаю за несколько спецопераций в Лондоне. Карьерный рост, так сказать, — усмехнулся Гарри. — Ищите, чем себя занять до совещания?

— Честно говоря, я надеялась встретиться с мистером Блэком. Директор сказал, что он проведет для меня небольшую экскурсию.

— Гермиона, сегодня ваш день, — Гарри махнул рукой в угол столовой и взял её под локоть. — Ведь я могу познакомить вас с мистером Блэком прямо сейчас.

Мистер Блэк тоже оказался совсем не тем, кого Гермиона ожидала увидеть. Красавец, с тонкими чертами лица и темными волосами до плеч, усиленно жестикулировал аристократическими кистями рук и что-то рассказывал сидящей рядом женщине, заставляя ту хохотать буквально до слёз. Правда Гермиона не могла быть уверена в её искренности: в обществе такого мужчины, любая смеялась бы даже над самой неудачной шуткой.

— Сириус, — заговорил Гарри Поттер, привлекая их внимание, — мне придётся отвлечь тебя от интересной беседы. Доброе утро, Гестия.

Гестия радушно кивнула, а Сириус Блэк, смерив Гермиону оценивающим взглядом, мягко улыбнулся Гарри.

— Ты можешь отвлечь меня даже от собственных похорон, — подмигнул ему Сириус, но хмурый вид Гарри подсказал, что шутка не удалась.

— Позволь представить тебе Гермиону Грейнджер. Она — новый ассистент Альбуса.

— Надо же, а старый лис опять меня обдурил, — засмеялся Блэк. — Что же вы сделали, милая пташка, чтобы оказаться здесь вместо малыша Драко?

Это не было ударом под дых: Гермиона ждала подобных подколок, но, возможно, не в первый час своего нахождения здесь. Она вздернула брови и ядовитым тоном заметила:

— Ваш «малыш Драко» недостаточно хорошо знал французский.

— Почему меня всегда понимают превратно? — Блэк драматично прижал руку к груди, а Гестия и Гарри синхронно закатили глаза.

— Не смог удержаться от неудачной остроты, милая Гермиона. Меньше всего на свете я хотел бы увидеть своего племянника на вашем месте. — Блэк протянул ей ладонь и уже серьезнее произнес: — Добро пожаловать в МИ-6.

Гермиона, мысленно поставив галочку побольше разузнать о родстве Блэков и Малфоев, пожала руку Сириуса, и тот продолжил:

— Альбус попросил меня устроить его новому ассистенту экскурсию, но никто из нас не сомневался, что выбор падёт на Драко: Люциус делал для этого все. И ваше появление — приятный сюрприз, так что присаживайтесь и расскажите немного о себе.

Гермиона заняла последний свободный стул, а Гестия уступила место Гарри, объяснив, что ей пора возвращаться к работе.

— До встречи, хранительница последних угольков моей души, — Сириус Блэк поцеловал Гестии руку, и она, таинственно улыбнувшись, оставила их втроём.

— Что ж, Гермиона, мы ждем ваш рассказ.

— Я поступила в Оксфорд…

— Отчего ж не в Кембридж? — поинтересовался Сириус, вновь вызывая в душе Гермионы волну раздражения.

— Лоуренс Аравийский нравится мне больше принца Чарльза, — ироничным тоном ответила она, вызвав у Блэка одобрительный смешок.

— А вы начинаете нравиться мне. Половина знакомых мне женщин давно бы зарыдала.

— Поверьте, я отношусь к той половине, которая бы вылила вам на голову кофе, — не моргнув глазом отозвалась Гермиона.

— Иногда даже я хочу это сделать, — тихо заметил Гарри, и за их столом зазвучал дружный смех.

Здесь и правда всё отличалось от министерства.

* * *

Двенадцать человек в кабинете для переговоров могли расположиться достаточно свободно. Альбус указал Гермионе на стул слева от себя, она села и, открыв свой блокнот, стала с интересом наблюдать за находящимися здесь людьми. Вся верхушка МИ-6 собралась в одном месте, и Гермиона просто не могла поверить, что видит тех, о ком столько читала и слышала.

Минерва Макгонагалл — правая рука Альбуса Дамблдора, возглавлявшая несколько лет резидентуру МИ-6 в Восточной Европе. Аластор Грюм, еще один герой Второй Мировой, начинавший карьеру вместе с директором. Руководитель отдела спецопераций Кингсли Шеклболт. Джеймс Поттер и Сириус Блэк, отвечающие за военную контрразведку. Глава научно-технической разведки Ремус Люпин и специалист по внедрению Питер Петтигрю. Глава управления перлюстрации Элфиас Дож и, совсем недавно возглавившие шифровальную службу и радиоперехват, Эммелина Вэнс и Карадок Дирборн.

Эти люди уже несколько лет творили историю и были той третьей стороной в «холодной войне», которая решала очень многое.

— Сегодня у нас на повестке дня два вопроса, — заговорил Альбус, и все перешептывания в кабинете мгновенно прекратились. — Один чисто формальный, но другой несомненно важный. Позвольте представить вам Гермиону Грейнджер — моего нового ассистента. Мы все знаем, что Гарри нужно куда-то расти, но без помощника я как без рук.

Гермиона вежливо улыбнулась, не обращая внимания на некоторые скептические и неодобрительные взгляды, а Альбус продолжал:

— Другой вопрос заслуживает внимания всех присутствующих гораздо больше. ЦРУ готовит последние поправки к договору об ограничении стратегических вооружений между США и СССР. И в этот раз они хотят провести встречу с советским министром иностранных дел не в Хельсинки и даже не в Вене, а здесь.

— Когда? — просто спросила Макгонагалл, постучав пальцами по столу.

— У нас две недели.

— Мальчишка приедет с ним? — не скрывая враждебности в голосе, уточнил Грюм.

— Аластор, слишком много лет прошло, чтобы называть его мальчишкой, — укоряюще заметил Альбус. — И, разумеется, глава ГРУ обязан сопровождать министра на встречу в Лондон.

— Что ж… устроим мистеру Смертину самый тёплый приём, на который управление способно. — Грюм хрипло рассмеялся и махнул рукой, продолжая: — Не волнуйся, Альбус, отправлять меня на другой конец света нет нужды.

— Я и не сомневаюсь в тебе, Аластор, — кивнул Альбус. — Основные предложения должны быть готовы к среде: в полдень состоится встреча с министерством иностранных дел. Есть ли у кого-то не терпящие отлагательств новости?

— Боюсь, что да, Альбус, — Джеймс Поттер неловким жестом поправил очки, на мгновение напомнив Гермионе своего сына. — Рон Уизли не вышел на связь в положенное время. Я отправил ребят на конспиративную квартиру проверить, всё ли в порядке, — мы все знаем, что ему случалось засыпать прямо там…

— И?.. — не меняясь в лице, спросил директор.

— Он исчез, Альбус. Его нет ни одной из наших конспиративных квартир — мои люди проверили все.

В кабинете повисла гнетущая тишина, и присутствующие обменялись встревоженными взглядами. Гермионе не был известен статус Рональда Уизли в МИ-6, но, судя по всему, он был хорошим оперативником.

— Гарри знает? — мрачно осведомился Сириус.

— Я скажу вечером, — покачал головой Джеймс.

— Молли и Артур? — уточнила Макгонагалл.

— Последний раз он говорил с родителями перед отъездом из Лондона. В представительстве «цирка» в Берлине мне ответили, что Рон покинул город вчера, как и было оговорено. Лавгуды пока что в порядке.

— Прискорбная ситуация, — директор нахмурился, но его взгляд казался торжествующим. — И опасная. Пропажа Рональда в день объявления о прибытии советской делегации мне совсем не по вкусу. Используйте максимум ресурсов, чтобы отыскать его.

Дирборн пообещал еще раз проверить все поступившие за последние часы шифровки, Кингсли сказал, что подключит свой особый отдел, а Сириус Блэк и Джеймс Поттер планировали заняться поиском Рона самостоятельно. Обсудив этот план на ближайшие сутки, десять человек вышли из кабинета, а Гермиона встала, ожидая дальнейших поручений.

— Ну что ж, Гермиона, что вы скажете о моих коллегах? — совершенно беззаботно спросил Альбус, словно четверть часа назад не поднимался вопрос об исчезновении одного из агентов. — Не стесняйтесь.

— Что вы хотите услышать?

— Всё, что вам показалось сколько бы то ни было любопытным или странным, — сказал Дамблдор, плотно прикрыв дверь.

— Минерва Макгонагалл — единственная, кто способен сохранять хладнокровие в любой ситуации, а мистер Грюм ненавидит руководителя ГРУ Смертина далеко не как обычного противника.

Дамблдор ободряюще улыбнулся и спросил:

— Вам знакомо имя Тома Риддла, Гермиона?

— Разумеется, — кивнула она, мысленно представляя в голове прочитанные в архиве министерства бумаги. — Выпускник Кембриджа, в конце войны был взят на службу в МИ-6. Через некоторое время вскрылось, что он — советский шпион, и в 1947 году Риддл сбежал в Россию.

— Не кажется ли вам, что вы уже знаете, какое имя он взял, покинув Англию?

— Смертин? — уточнила Гермиона, быстро складывая все кусочки пазла.

— Владимир Смертин, — кивнул Альбус. — Амбициозный и упорный молодой человек, при возвращении получивший даже слишком многое. В МИ-6 Том был любимцем Геллерта Гриндельвальда и моей главной ошибкой. Его приезд не может обрадовать никого, кто знал Тома еще в те времена.

— Я догадываюсь.

— Это всё, что вы пока можете сказать мне?

— Есть еще кое-что, — Гермиона сделала глубокий вдох и зажмурилась. Если она ошиблась, вряд ли ее уволят в первый же день. А если нет… Она бросила мимолетный взгляд на свои блокнотные записи. Незнающий человек не смог бы связать отрывочные слова и черточки в нечто единое.

— Вы знали об исчезновении Рона Уизли еще до того, как об этом заговорил мистер Поттер.

— Неужели?

— Вы не были удивлены. Конечно, кто-то из оперативников мог прийти утром в обход начальства, но вы хотели услышать, что Рона так и не нашли. Ждали этого.

— Я действительно не ошибся в вас, — удовлетворенно произнес Дамблдор. — Сегодня в пять утра я говорил с Роном Уизли полторы минуты и порекомендовал спрятаться настолько хорошо, чтобы его не смог обнаружить даже лучший друг.

— Зачем?

— Та информация, которую сообщил мне Рон Уизли, объясняет, почему провокации Владимира Смертина так часто оказывались успешными. Он опережал нас на два шага.

Дамблдор забрал из рук Гермионы блокнот и написал три слова: «цирк», «крот» и «верхушка». Над словом «крот» был нарисован маленький и аккуратный знак вопроса.

— Это правда? — выдохнула Гермиона, боясь поверить своим глазам.

— К сожалению, — кивнул Альбус. — Первые ростки подозрений у меня появились много лет назад, но тогда я решил поверить, что это лишь череда ужасных совпадений.

— И что вы теперь будете делать?

— Не я, Гермиона, а вы. Ваша задача — найти его до приезда делегации.

— Но ведь…

— Как у моего ассистента у вас будет допуск к любым документам.

— Почему я?

— Я тщательно изучил вашу биографию, — сняв очки, проговорил Дамблдор. — Вы чисты, не связаны ни с кем в «цирке», и вам некого прикрывать. Вам не придется искать его среди людей, которых вы учили, в которых вложили душу. Вы можете быть объективны.

— Две недели — слишком короткий срок…

— Чтобы договор подписали на выгодных нам условиях — это всё, что у нас есть.

— Рон Уизли сообщил вам что-то еще?

— Только то, что он находится в «цирке» очень давно. Почти восемнадцать лет.

Всю ночь Гермиона не сомкнула глаз и забылась тревожным сном только под утро. Она видела туманную дорогу, по которой бежала… К кому? Или, наоборот, от того, кто желал уничтожить все, что стало для нее дорого и ценно? Этот вопрос так и остался нерешенным, когда зазвонил будильник и Гермионе пришлось встать с кровати и начать приводить себя в порядок.

Личный ассистент руководителя МИ-6 не должен быть похож на восставшего из ада мертвеца, поэтому Гермиона тщательно умылась прохладной водой, заколола волосы в строгий пучок и попыталась скрыть синяки под глазами.

Осталось тринадцать дней, а она даже не представляла с чего начать расследование. «Крот», действующий в МИ-6 почти столько лет, сколько она живёт… Такой человек должен быть очень умён и опытен, чтобы не вызвать у директора Дамблдора никаких подозрений. Она рисовала этот образ в голове, выстраивала стержень, который должен вести «крота» по жизни. Что им двигало: деньги, страх, жажда власти? Был ли он завербован еще до прихода в МИ-6, как Риддл, или советские шпионы в Англии позже обнаружили его слабости и стали играть на них?..

Гермиона пыталась надеть на себя чужую личину, как слишком большое и тяжелое пальто. Любой из верхушки мог оказаться двойным агентом по своим собственным причинам.

И ей необходимо было узнать каждого из них.

* * *

Быть личным ассистентом Альбуса Дамблдора и правда означало обладать привилегиями. Никто не повёл и бровью и не задал ни единого вопроса, когда Гермиона запросила личные дела сотрудников, состоявших в верхушке. Прижимая к груди папки, она быстрым шагом направилась в свой новый кабинет, но, как назло, кто-то врезался прямо в неё, и бумаги разлетелись по всему коридору.

— Простите, — раздался хриплый голос, и, подняв глаза, Гермиона узнала Гарри Поттера. — Я не заметил… Здравствуйте, Гермиона.

Он попытался улыбнуться, но это совсем не выглядело искренне. Исчезновение Рона Уизли, определенно, подкосило Гарри.

— Ничего страшного, — бодрым тоном ответила она. — Мне тоже следовало быть внимательнее.

Гарри кивнул, наклонился, чтобы помочь ей собрать папки, и на секунду замер, вертя в руках личное дело своего отца.

— Альбус попросил меня определить, кто из верхушки «цирка» допустим на встрече с мистером Смертиным, — спокойно заметила Гермиона, забирая бумаги у него из рук.

— Проверяет? — понимающе хмыкнул Гарри.

— Полагаю, что так, — легко соврала Гермиона, внутренне расслабляясь. — Я немного в растерянности, ведь это моё первое поручение. Да ещё и такое ответственное…

— Не переживайте. Альбус обязательно подтолкнёт вас в правильном направлении, если возникнут проблемы.

— Спасибо, — искренне улыбнулась Гермиона и, глядя в глаза Гарри, не смогла промолчать. — А я уверена, что с вашим другом всё будет в порядке.

— Я рад, что вы так считаете, — произнёс Гарри, слегка сжав её ладонь, и продолжил свой путь по коридору.

Гермиона бросила взгляд на корешки папок, а потом обернулась, наблюдая за медленно уходящим Гарри Поттером. Её предшественником и человеком, который вырос среди нескольких видных сотрудников «цирка»…

— Гарри, — окликнула она его. — У вас есть планы на обед? Я хотела прогуляться в Сент-Джеймском парке, пока погода позволяет. Не составите мне компанию?

— С удовольствием.

* * *

Они с Гарри неспешно шли по дорожке вдоль пруда, а запоздалая совесть, которая, как Гермиона считала, давно и успешно была похоронена еще во время работы в министерстве, мрачно грызла её. Мысленные уговоры, что Гарри действительно вызывал у нее симпатию, не помогали, потому Гермиона поняла, что пора затолкнуть совесть поглубже и приступить к решительным действиям.

Она протянула Гарри мешочек с зернами и сама бросила горсть в пруд.

— Я с детства любила кормить уток, так что родители часто приводили меня сюда. Успокаивает и освобождает голову от лишних мыслей.

— А я думал, что этот парк вам по душе, потому что здесь проходят встречи тайных агентов.

— Только если в шпионских романах, — рассмеялась Гермиона. — Вам ли не знать, что для этого выбирают совсем другие места?

— Явочные квартиры, лабиринты переулков, прокуренные пабы… никакой романтики, — вторил ей Гарри, подкидывая корм двум селезням, лениво сидящим под деревом.

— Ну, иллюзий при выборе призвания у вас точно не было.

— Они есть у всех, Гермиона. — Гарри старался сохранять легкий и беззаботный вид, но тревожность буквально витала в воздухе. — Истории отца и Сириуса создавали впечатление о разведке, как о мире, полном неизведанных открытий и приключений. Хотя я знал и теневую сторону: Ремус и Питер никогда не бывали на передовой. Но, оказавшись там лично, я быстро понял, что все равно ошибался.

— Вы жалеете? — осторожно спросила Гермиона, чувствуя не самое стабильное состояние своего собеседника.

— Наверное, даже не надо проницательностью отличаться, что услышать это в моих словах, да? — усмехнулся Гарри, на мгновение остановившись. — Но я не жалею, нет. Мой прадед, дед и отец служили в разведке, я и не мечтал о другом. Но, возможно, мы родились не в самое подходящее время, потому что…

— Все сложнее понять, кто рядом — друг или враг, — уловив его мысль, проговорила Гермиона, и Гарри отрывисто кивнул.

— Кингсли сегодня заявил, что Рон — перебежчик. Лавгуды, чьей вербовкой он был отправлен заниматься в Берлин, тоже пропали, и Кингсли считает это неопроверживым доказательством. «По моему опыту, шанс ошибки — один к миллиону», — едким тоном процитировал Гарри. — Моим первым желанием было сломать ему челюсть, даже если бы это ознаменовало конец моей карьеры. Но потом крошечный червячок в голове остановил меня резонным вопросом: «А что ты станешь делать, если Кингсли прав?» И я просто промолчал.

— Гарри…

— Простите, Гермиона, что превращаю вас в свободные уши. Это совершенно неправильно, так что давайте на мгновение представим, что это тест от меня на должность ассистента, — Гарри машинально поправил очки. — Как сторонний человек скажите, что лучше: мертвый, но верный друг или живой, но обманывающий годами?

«Это выбор решается в сторону гуманизма, только если речь не идет о судьбе страны», — четко разграничила рациональная Гермиона. Но все-таки она была человеком. И знала правду, поэтому сказала всего три слова:

— Любая жизнь бесценна.

* * *

После необычной беседы в Сент-Джеймском парке она, определенно, вошла в круг доверия Гарри Поттера. Когда они попрощались в лифте, Гарри сам предложил перейти на ты, да и казался он бодрее, чем утром. Так что, кроме создания удачного фундамента для задания, порученного Альбусом Дамблдором, Гермиона помогла хорошему человеку.

Вернувшись в кабинет, она достала из сумки колоду карт. Кузен матери был заядлым картежником и от скуки еще ребенком познакомил Гермиону с миром бриджа и покера. Но сейчас она планировала использовать эти знания совсем иным образом, зашифровывая картами окруживших ее людей. Это было безопаснее, чем любые заметки или схема с фотографиями.

Альбус Дамблдор не мог стать никем другим, кроме чёрного джокера: в стороне, но его роль в партии окажется решающей. Написав ручкой на карте маленькую букву «А», следом она достала красного джокера и обозначила на ней Владимира Смертина буквой «V».

Теперь стороны были обозначены и пришла очередь других фигур «цирка». Пиковая и червовая дамы скрыли за собой Минерву Макгонагалл и Эммелину Вэнс. Аластор Грюм, Кингсли Шеклболт, Джеймс Поттер и Сириус Блэк стали королями, а оставшиеся члены верхушки — вальтами.

Недолго думая, она оставила на столе еще несколько карт для неучтенных людей, которые могли тем или иным образом повлиять на ситуацию. Подписав две десятки инициалами, «H» и «R», Гермиона сложила их все между собой и начала бормотать детскую считалочку «Лудильщик, портной, солдат…». Первой из новой колоды вылезла карта Кингсли Шеклболта. Что ж, значит, именно ему предстояло стать первым, чью подноготную Гермиона планировала раскрыть.

* * *

Кингсли Шеклболта переманили в разведку из полиции. Он не был женат, предпочитал неформальный стиль в одежде, а участие в неожиданном аресте Ронни Крея сделало ему имя. Некоторые утверждали, что именно Кингcли спровоцировал ситуацию с тем выстрелом в случайного зеваку и работал на турецкую семью Ариф. Но Гермиона, как и составители личного дела, сразу отмела подобную версию: младший брат Кингсли умер от передозировки за три года до тех событий, поэтому любые дела, так или иначе касающиеся торговли наркотиками, он принимал близко к сердцу. Вероятно, если бы не предложение Аластора Грюма, карьера Кингсли могла закончиться весьма плачевно: уж слишком влиятельным людям он несколько раз перешел дорогу и даже чуть не был отстранен за «излишнее рвение».

«Или эти влиятельные люди создали Кингсли достойную легенду, чтобы МИ-6 его заметили», — подумала Гермиона, надкусывая шоколадный батончик и переворачивая очередную страницу. Да, он работал в разведке немногим меньше восемнадцати лет, но Гермиона решила взять за основу то, что с количеством лет Рональд мог и ошибиться. Да и отметать Кингсли только по этой причине в корне неверно.

Кингсли был даже слишком чист для человека, выросшего не в самых респектабельных кварталах Лондона. В «цирке» получил прозвище «рысь» — за отличную скорость реакции и зоркий глаз. Попадал в яблочко с тридцати футов. И это могло стать прекрасным поводом для неформального общения.

За час до окончания рабочего дня Гермионе наконец удалось подловить его в одном из коридоров.

— Мистер Шеклболт, — окликнула она, и тот, быстро сказав что-то своим коллегам, подошёл к ней.

— Добрый вечер, мисс Грейнджер. Альбус вызывает? Есть какие-то новости?

— Нет-нет, — покачала головой Гермиона, — я к вам, можно сказать, по личному вопросу.

— Неужели?

Весь вид Кингсли говорил, что меньше всего он хочет флиртовать с новой коллегой, особенно когда половина МИ-6 разыскивает исчезнувшего оперативника, и Гермиона протараторила:

— Сегодня за обедом я случайно услышала, что вы хорошо стреляете. К сожалению, это единственное, что мне не очень удается, а я считаю — любой наш сотрудник должен уметь постоять за себя. Понимаю, в свете всех событий у вас очень много работы, но вы могли бы мне порекомендовать кого-то из специалистов «цирка», работающих в тире?

С каждым её словом из глаз Кингсли уходило раздражение, и, конечно, вроде бы ненароком сказанная лесть попала в цель. Тем более, каким-то шестым чувством Гермиона понимала, что директор Дамблдор просил своих сотрудников быть к ней доброжелательными.

— Вы, как я погляжу, серьёзно настроены задержаться здесь надолго.

— Конечно, ведь…

— Вы правы, мисс Грейнджер, у меня очень много работы, — Кингсли постучал по циферблату наручных часов, — но… если завтра вы придете в семь утра, я смогу посмотреть ваш уровень. И порекомендую подходящего наставника по стрельбе.

Прийти на два часа раньше начала рабочего дня. Любой здравомыслящий человек отказался бы, но Гермионе нужна была информация. Выспится она как-нибудь потом.

— Спасибо. Я непременно буду.

* * *

— Кто учил вас держать пистолет? — вздохнул Кингсли, в очередной раз правильно сгибая её локоть. — Так проще проломить голову врагу рукояткой, чем выстрелить.

Гермиона подавила нервный смешок и сделала глубокий вдох, чтобы расслабить руки. Из-за юного возраста в колледже её почти не подпускали к оружию, а в министерстве было не до того, так что браунинг она держала, наверное, третий раз в жизни.

— Боюсь, я растеряла навыки: слишком долго занималась бумажной работой, — прицеливаясь, ответила Гермиона. Только бы не опозориться и хотя бы попасть в мишень.

— Из какого отдела министерства вы пришли? — спросил Кингсли, когда она выстрелила. Пуля пролетела выше мишени, и, подавив разочарованный вздох, Гермиона перезарядила пистолет и решила попробовать снова.

— Полгода назад меня перевели к мадам Амбридж. А до этого — отвечала за деловые встречи по французскому направлению у мистера Снейпа.

Кингсли не скрывал своего удивления, и Гермиона уже приготовилась услышать стандартное — «Так это вас подвинули, чтобы дать место сыну Малфоя» — но он сказал совсем другое:

— И как, у летучей мыши интереснее работать, чем у розовой жабы?

— Черный всегда был мне больше по душе, — рассмеялась Гермиона, смахивая несуществующие пылинки с темного пиджака.

— Тогда вы будете рады: Северус будет на сегодняшней встрече от министерства.

— Как странно… — Гермиона оторвалась от созерцания мишени и снова повернулась к Кингсли, — ведь восточное направление курирует Люциус Малфой.

— Альбус еще прошлому министру заявил, что из всех заместителей может работать только с Северусом, — хмыкнул он, — хотя это и доставляет нам хлопоты.

— Хлопоты?

— Скоро сами всё увидите.

Гермиона снова выстрелила и, в этот раз попав в шестерку, заслужила одобрительный кивок от Кингсли. Он порекомендовал взять несколько уроков у старика Аберфорта и уже направился к выходу, так что пришла пора действовать.

— Скажите, мистер Шеклболт, — Гермиона откашлялась и сцепила руки в замок, старательно показывая волнение, — пропажа Рональда Уизли действительно как-то связана с приездом советской делегации?

— Почему вы спрашиваете? — прищурился Кингсли.

— У меня чувство, что я попала в «полымя», как говорят русские.

Кингсли нисколько не был взволнован прозвучавшими словами и взмахнул ладонью, прося Гермиону продолжать, и она объяснила:

— Это когда человек убегает от пожара, но вокруг пламя разгорелось еще сильнее. Я здесь только второй день, но не могу избавиться от мыслей, что вокруг творится что-то опасное.

— Если вы окончательно решились связать свою жизнь с «цирком», то к такому стоит быть готовой постоянно, — обрубил Кингсли. — Отвечая на ваш вопрос: Рон был вхож в дом Поттера, его отец до перехода в МИ-5 служил здесь, так что он — лакомый кусочек для советских спецслужб. Если они не убедили его переметнуться, Рон уже мертв. И поверьте — второй вариант для нас предпочтительнее.

«Считал ли ты так же, когда погиб твой брат? Ведь это его судьба повлияла на всю твою карьеру», — подумала Гермиона, кивая и разглядывая его спокойное лицо. Работа сделала из Кингсли Шеклболта безжалостного и верного системе, которой он служил, человека. Будь он «кротом» — растерзанное тело Рона Уизли уже нашли бы на улицах Лондона, чтобы припугнуть не только врагов, но и союзников.

Гермиона не хотела бы перейти дорогу такому человеку.

Альбус кивком головы указал Гермионе на свободное место между собой и Аластором Грюмом, и она, громко поздоровавшись, села на стул и выпрямила спину. Наверное, этому непроизвольному движению поспособствовала Минерва Макгонагалл: на предыдущей встрече в какой-то момент Гермиона не могла оторвать глаз от ее безупречной осанки.

До полудня оставалось десять минут, но все, кроме Джеймса Поттера и Сириуса Блэка, уже были в кабинете. Эммелина Вэнс переговаривалась с Ремусом Люпином и Питером Петтигрю, а Карадок Дирборн показывал Кингсли небольшую пачку бумаг — вероятно, последние расшифровки. Гермиона листала блокнот и чувствовала себя крайне странно: она и раньше не была уверена, что сможет стать своей, а теперь этих людей нужно расположить к себе в считанные дни — и все для того, чтобы найти предателя. Справится ли она?

Хлопок двери отвлек от размышлений. Джеймс Поттер и Сириус Блэк только успели зайти и извиниться за опоздание, когда следом в переговорную вошел Северус Снейп.

— Он что, еще не сдох? — нарочито удивленно спросил Блэк.

— Твоими молитвами, — усмехнулся мистер Снейп, занимая одно из кресел и открывая портфель.

— Глупо думать, что мы молимся о падали, — зло процедил Джеймс Поттер, и даже постороннему человеку было очевидно, что он еле сдерживается, чтобы не наброситься на мистера Снейпа с кулаками.

— За столько лет мог бы и придумать что-то оригинальнее.

— А тебе очень хочется, чтобы мы постарались ради тебя, Нюниус? — не остался в долгу Блэк, и Гермиона тряхнула головой. Вот это Кингсли назвал хлопотами?!

— Вы уже постарались достаточно, спасибо, — мистер Снейп достал пачку бумаг и торжествующе улыбнулся, а рука Сириуса Блэка в кармане пиджака дернулась. До катастрофы оставались считанные мгновения, но никто за столом не пытался ее предотвратить. Наоборот, все словно наслаждались.

— Печенье? — шепнул на ухо Гермионе Аластор Грюм и пододвинул небольшое блюдце. Гермиона изумленно моргнула. Серьезно?!

— Не переживайте, — продолжил Грюм, — они еще четверть часа поточат друг о друга зубы, а потом поговорим о делах. В этом есть особая прелесть, вы привыкнете.

— Но это же… — свистящим шепотом начала Гермиона.

— Непрофессионально? Бестактно? Грубо? Да, да и еще раз да. Но если мы не дадим им выговориться — будет только хуже. Их вражда началась ещё с колледжа, а пятнадцать лет назад одно событие сделало ее драматичней.

— Кто-то умер? — испуганно спросила она, но Грюм покачал головой:

— Жена Джеймса ушла от него… нет нужды подсказывать к кому?

Гермиона бросила осторожный взгляд на Северуса Снейпа. Значит, миссис Снейп, такая вежливая, остроумная и всегда приносящая свежие цветы для декорирования помещений перед приемами в министерстве, — бывшая жена Джеймса Поттера? Мать Гарри?

«Зато теперь понятно, почему Гарри показался мне знаком», — подумала она, почти перестав вслушиваться в перепалку, и механически набросала несколько линий в блокноте.

— Наверное, для мистера Поттера это был удар.

— Боюсь, Джеймс до последнего не верил, что его решение приведет к таким последствиям. Успел позабыть, что семья в нашем деле — большая роскошь.

Гермиона понимающе кивнула. Она много читала, изучала архивы и прекрасно понимала, что брак среди тех, кто решился связать свою жизнь с «цирком», — исключение. К счастью, к такому повороту событий она была готова с самого начала.

Альбус несколько раз стукнул ручкой по столу, и в кабинете воцарилась тишина.

— Спасибо, Северус, что нашел время для небольшой встречи. Список участников уже готов?

Мистер Снейп передал Альбусу несколько страниц:

— Было принято решение, что от разведывательных служб будет по пять участников, также министры, каждый с одним заместителем. Итого, двадцать один человек.

Грюм прищелкнул языком и пробормотал:

— Многовато.

— Также, министр размышляет о том, чтобы пригласить на встречу советского атташе Долохова, — договорил Снейп.

— Весьма опрометчивый шаг, — высказался Ремус Люпин.

— Тем не менее, это решать не нам, — с превосходством в голосе заметил Элфиас Дож, будто знал о чем-то очень важном.

Дамблдор же молчал и изучал копию списка, ставя какие-то пометки ручкой. Наконец он передал его Минерве Макгонагалл и произнес:

— Весьма прискорбно, что от министерства будет мистер Малфой, а не вы, Северус.

— Как иначе, директор? Это его направление.

— Разумеется-разумеется, — согласился Альбус. — Когда мы должны передать список наших участников?

— У вас есть неделя.

— Вполне достаточно.

— Также министр просил вас не забыть о чертежах, — и после выразительной паузы Снейп продолжил: — И выбрать место для встречи.

— Думаю, мы справимся с этой задачей. Нам нужно помещение в центре, безопасность которого мы сможем обеспечить. Также стоит избежать внимания журналистов. Минерва, возьмешь на себя?

— У меня на примете есть парочка, — Макгонагалл щелкнула пальцами. — Хотя помощник не помешает.

— Конечно, — согласился Альбус и повернулся к мисс Вэнс, — Эммелина…

— Возьмите лучше Грейнджер, — неожиданно перебил их Снейп, — её вкусу я доверяю больше.

Гермиона тихо охнула: она не думала, что на нее обратят внимание. Тем более мистер Снейп. И с такой рекомендацией: Эммелина Вэнс не повела и бровью, но вряд ли после такого Гермионе будет легко наладить с ней контакт.

Бормотание Сириуса Блэка, что Снейп совсем потерял берега, если вмешивается в работу «цирка», потонуло в громком голосе Альбуса:

— Гермиона, готовы помочь?

— Надеюсь, я буду полезной, — чуть сгорбившись, ответила она.

* * *

Они с Минервой Макгонагалл ехали в служебной машине, и Гермиона поймала себя на мысли, что нервничала меньше даже в день своего приема на работу. Своим поведением Альбус сразу настраивал на доброжелательный лад, Минерва же наоборот — вызывала трепет. Гермионе было страшно сказать что-то не то. Она буквально представляла, как говорит какую-то глупость, а уже вечером Минерва за чашкой чая спрашивает у Альбуса:

«Ради бога, зачем нам эта девочка? Юный Драко справился бы куда лучше».

Но, к счастью, оба Малфоя были далеко, Амбридж и подавно, и Гермиона могла действовать сама, без оглядки на других.

— Какие языки вы изучали, Гермиона? — первой нарушила молчание Минерва, и Гермиона с радостью зацепилась за эту ниточку:

— Французский и немецкий. И еще немного древнегреческий.

— Древнегреческий? — переспросила Минерва, и в ее глазах загорелся интерес. — Неожиданный выбор. Почему, например, не латынь?

— Один наш преподаватель в колледже сказал, что по-настоящему понять «Одиссею» можно только прочитав ее в оригинале.

— И вы не смогли пройти мимо подобного вызова, — одобрительно хмыкнула Минерва.

— Что-то вроде, — смущенно ответила Гермиона. Стыдно признаться, что на самом деле тогда она целых три месяца была влюблена в профессора Локхарта и просто захотела его впечатлить.

— Какой же смысл вы нашли в истории о «многоопытном муже»?..

— Можно убедить всех вокруг, что мечтаешь о мире и покое. Но как только представиться такая возможность — найдешь тысячу способов броситься в новое опасное приключение.

— Никогда не слышала такой трактовки, — в голосе Минервы звучало одобрение, и Гермиона с трудом сдерживала ликование. Неужели искренностью она смогла расположить такую женщину к себе?

— Рада, что смогла удивить.

— Больше бы удивили, конечно, если бы сказали, что знаете в совершенстве русский и мечтаете присутствовать на встрече, которую мы готовим.

Гермиона уставилась на Минерву, глаза которой опасно блеснули за стеклами очков, не в силах вымолвить и слова. Что за шутки? Она не могла знать о поручении Альбуса. Или могла?! Или?.. Минерва Макгонагалл ведь отвечала за восточное направление в «цирке» не меньше двадцати лет...

— Не пугайтесь, Гермиона — махнула рукой Минерва, — с каждым годом все больше «кротиков-малышей» разных спецслужб попадают в поле моего зрения в надежде стать исключительными героями и поменять расстановку сил. Подумала, и вам небольшая проверка не повредит. Тем более, зная Альбуса…

«Она видит меня насквозь. И справедливо считает, что я не заслужила эту должность… »

— … если он попросил вас поехать со мной, существует большая вероятность, что вам действительно придется присутствовать на той самой встрече. А значит, — она подалась вперёд и ободряюще потрепала Гермиону по плечу, — нужно сохранять хладнокровие и быть готовой к любым провокациям.

Гермиона поблагодарила Минерву и через силу улыбнулась. Больше всего хотелось вернуться в «цирк» и запереться в кабинете, но лучше уж чувствовать себя униженной, чем трусихой.

Сейчас пиковая дама уложила её на лопатки. Но Гермиона не позволит сделать это другим.

* * *

Большую часть дня они провели, объезжая рестораны и гостиницы. Минерва проверяла качество окон, считала расстояние от одного конца комнаты до другого, и простукивала всю мебель. Гермиона стояла в стороне, переминаясь с ноги на ногу, и совсем не знала, какую помощь могла предложить.

Может, стоило взять с собой рулетку?..

— Что скажете об интерьере в целом? — спросила Минерва в «Савое», видимо, понравившемся ей больше остальных. — Северус похвалил вас, а для него это — большая редкость.

Стремясь выбросить из головы разговор в машине, Гермиона прикрыла глаза и мысленно сосчитала до пяти. Потом обвела помещение критическим взглядом и начала вспоминать, за что ее ценили в отделе мистера Снейпа. За внимание к деталям, умение просчитывать реакции людей и знание символизма и истории.

— Учитывая повод для встречи, нам не нужна роскошь, — медленно начала Гермиона, вспоминая подготовку к приезду французского министра. — Скорее, строгий классицизм. Но если в качестве посредников мы желаем показать свою индивидуальность — немного готических элементов не повредит.

— И тогда позолота точно ни к чему, — покручивая в руках подсвечник, заметила Минерва.

— И цвет, — Гермиона облокотилась на одно из кресел и провела по бархатной обивке. — Никакого красного — он взбесит американцев. Синий также нежелателен. Нужно что-то нейтральное. Например, зелёный.

— Придётся надеть на встречу чёрное, дабы не слиться с обстановкой, — засмеялась Минерва и поправила брошь на платье из изумрудной шерсти. Она еще раз обошла помещение, обычно предназначавшееся для особых мероприятий, и кивнула сама себе.

— Пожалуй, я знаю, какое место понравится нам обеим. Идемте пешком — здесь не более десяти минут.

Гермиона набросила пальто, и, пройдя несколько переулков, они обогнули Британский музей и вышли к отелю Блумсбери. Он был не настолько роскошным, как «Савой», зато здесь было несколько залов, украшенных только цветами.

— А у зимнего сада есть дополнительный вход с улицы, и тогда получится расставить охрану с нескольких сторон, — сказала Минерва, когда они оказались в последнем из них.

Квадратные столики, уютные кресла с зеленой обивкой и широкие панорамные окна с видом на задний двор. Стены вокруг не давили, и казалось, что тут гораздо больше воздуха.

— Конечно, из-за укрепления и замены стекол понадобится чуть больше времени на подготовку помещения… но, пожалуй, это подходящий вариант. А вы как думаете, Гермиона?

— Такое открытое помещение покажет, что мы совсем не боимся тех, кто приедет.

Минерва снова улыбнулась и одобрительно кивнула.

— Мне кажется, Альбус не ошибся, когда пригласил вас. Ваши идеалы видны и за сотню футов.

«Если бы все было так просто», — с горечью подумала Гермиона. Зато сейчас она практически не сомневалась, что Минерва на стороне Альбуса Дамблдора, ну уж никак не наоборот.

* * *

Когда они вернулись в штаб-квартиру, Минерва отправилась с отчетом к Альбусу. Гермиона, наоборот, совсем не была готова отчитываться и, соврав, что голодна, ушла в столовую в надежде выпить кофе.

Людей почти не было. Готовящиеся к ночной смене дежурные — и все.

Взяв свою чашку, Гермиона села в стороне и, закрыв глаза, облокотилась о стену. Ей нужно было подумать и собраться с мыслями после дня, полного впечатлений. Кингсли, конфликт Северуса Снейпа и Джеймса Поттера, убежденность Минервы, что она может попасть на готовящуюся встречу… И какие-то чертежи. Зачем МИ-6 что-то готовить к договору СССР или США? Только если оно изменит положение фигур на доске. Но тогда это что-то очень опасное…

— Спим на рабочем месте? — зазвучал над ухом громогласный голос, и Гермиона подскочила и чуть не разлила на себя кофе.

Аластор Грюм сложил руки за спиной и навис над ней, словно она была задремавшей на экзамене студенткой.

— Не хотел пугать, — сел он рядом, — но помяни мое слово: осторожность никогда не бывает лишней. Расскажи мне об этом кто-то в твои годы, я, возможно, сохранил бы глаз.

— Так что же, ваш девиз «осторожность никогда не бывает лишней»? — хмыкнула Гермиона. Слишком много людей сегодня пытались её учить, чтобы оставаться вежливой.

— Мой девиз — «постоянная бдительность», и не одному человеку он спас жизнь. Знаете, каков процент смертности, когда я руковожу группами? Не то, что у Дожа с его играми.

Гермиона пожала плечами, и Грюм сложил большой и указательный пальцы в цифру ноль.

— Это настоящее волшебство, мистер Грюм, — честно ответила она.

— Зови меня Аластор. «Грозный глаз» тоже пойдёт.

Гермиона запомнила, что это его кодовое имя, указанное в личном деле, и поинтересовалась:

— Почему «Грозный глаз»?

— Однажды я убил человека глазным протезом.

Гермиона поперхнулась кофе.

— Ну ладно, на самом деле все было не совсем так, — Грюм заботливо постучал ей по спине. — Во время одной потасовки в больнице в Дублине мы свалили банку с протезами. Горло я ему перерезал осколком.

Кузен матери всегда хвалил Гермиону не за ум или знания, а за богатую фантазию. Он как в воду глядел: она представила, что двое мужчин катались по бледно-зеленому кафелю больницы, вцепившись в друг друга. И как один ликующе навис сверху, но молодой Грюм сжал попавший под руку большой осколок и со всей силы засадил его противнику в сонную артерию. Вокруг разлилась густая темная кровь, а Грюм ликующе улыбнулся, почти как сейчас.

Хорошо, что Гермиона ничего не ела с утра. Иначе бы ее непременно стошнило.

— Кажется, такие истории тебе рассказывать рано, — верно поняв причину молчания, смущенно произнес Грюм. — Убивать еще не приходилось?

Гермиона лихорадочно затрясла головой из стороны в сторону.

— Что ж. Надеюсь, и не придется.

Эту ночь Гермиона тоже спала скверно. Теперь она точно бежала по туманной дороге от кого-то. Он стрелял вслед и смеялся, а когда Гермиона поскользнулась и упала в лужу, очень скоро поняла — вокруг не мутная вода, а кровь. Ее кровь.

Открыв глаза, первым делом она поднесла ладони к лицу. Те казались совсем белыми в полумраке спальни, без каких-либо красных следов, и это помогло вернуть самообладание. Кошмары снятся всем, особенно если в квартире душно.

Умывшись, Гермиона достала колоду и начала перебирать карты, делая пометки ручкой. Двух королей и пиковую даму можно сбросить со счетов. По крайней мере, сейчас. А вот советского атташе Долохова, которого она однажды мельком видела, стоило добавить — его планировали пригласить на встречу, Ремус Люпин казался недовольным этим решением, а вот Элфиас Дож — наоборот. И действительно, для чего нужен атташе на встрече такого уровня?

Гермиона подвинула к себе блокнот и написала:

«больше информации об А.

чертежи? → Джокер

рецепт на снотворное».

Альбус разрешил задавать ему любые вопросы, но Гермиона сомневалась, что директор так просто расскажет обо всех секретах. И то, только если будет уверен, что информация поможет в расследовании. А что она успела выяснить? Ничего настолько важного, чтобы приблизиться к разгадке.

И, откровенно говоря, сегодня Гермиона не была готова общаться с кем-то, кто вызывал у неё подозрения, волнение или трепет. Хотелось заняться какой-то рутинной работой и предложить Гарри Поттеру прогуляться в Сент-Джеймском парке. Но тогда она продолжила бы стоять на месте.

Вздохнув, Гермиона отложила часть карт и перемешала только четырёх вальтов. Снова проговорила считалочку и вытащила бубнового, изображение которого всегда казалось ей самым тревожно относящимся к жизни. Что ж, значит сегодня предстоит пообщаться с Питером Петтигрю.

* * *

У Питера Петтигрю было прекрасное личное дело. Выпускник Кембриджа, учился с Джеймсом Поттером, Сириусом Блэком и Ремусом Люпином. Вместе они и оказались в МИ-6, где спустя какое-то время Петтигрю показал себя как человек, умеющий незаметно оказываться в нужных местах. В 1957 смог перекрыть разведывательный канал КГБ, и его карьера успешно пошла в гору. При этом до сих продолжал лично заниматься обучением по внедрению молодых оперативников.

Гермиона постучала в его кабинет и, после краткого «войдите», открыла дверь. Стоявшая рядом с мистером Петтигрю нахмуренная блондинка что-то быстро шепнула и, поздоровавшись, просочилась мимо Гермионы и вышла.

— Доброе утро, мисс Грейнджер, — улыбнулся Петтигрю. — Как вы? Освоились на новом месте?

Петтигрю был невысокого роста, и, по сравнению с Сириусом Блэком, в его чертах лицах не было ничего привлекательного, но простая манера общения располагала к себе.

— Спасибо, мистер Петтигрю. От меня пока не так много требуют, так что справляюсь.

— Вы себя недооцениваете, — хихикнул он. — Далеко не каждый после целого дня с Минервой не побежал бы увольняться. В свое время я начинал в её департаменте, и первый год дался очень тяжело.

— Могу понять: мисс Макгонагалл очень требовательная, — осторожно ответила Гермиона. — Но она показалась мне справедливой.

— Безусловно, — кивнул Петтигрю. — Минерва всегда ценила людей по поступкам. Хотя даже такой человек не может обойтись без любимчиков: нашей неразлучной парочке прощалось все.

Особый смешливый тон на словах «неразлучная парочка» подсказал Гермионе, о ком речь, но она не решилась высказывать предположения, а удивлённо приподняла брови.

— Джеймс и Сириус, — ответил Петтигрю, — эти двое дружат с самого детства.

— Я слышала, дуэт давно превратился в квартет.

— Дружба вчетвером не так проста, как может показаться со стороны. Кто-то всегда окажется не у дел.

Гермиона понимающе хмыкнула, хотя подобные метания ей не были знакомы. В её жизни были одноклассники и однокурсники, хорошие знакомые и приятели, но не было тех, кого можно назвать другом или родственной душой.

Она уже хотела задать придуманный вопрос, чтобы появление здесь не показалось странным, как дверь распахнулась и в кабинет ввалилась девушка в ярко-фиолетовой юбке, едва прикрывающей бедра. Каким-то чудом не смахнув подсвечник, она рухнула в кресло и закинула ноги на подлокотник.

— Гони двадцатку.

Гермиона растерянно уставилась на девицу, не в силах представить, кто может вести себя настолько нахально. Возможно, это дочь мистера Петтигрю? Вряд ли сотрудник…

— Уверена? — спокойно спросил Петтигрю.

— Пятеро, — отрапортовала девица, распуская заколотые в пучок волосы.

— Даже Сириус?

На мгновение на её лице появилась тень недовольства, но потом она махнула в сторону Гермионы:

— Под пятым я подразумеваю мисс… Грэнни, кажется?

— Грейнджер, — автоматически поправила Гермиона, сдерживая возмущение.

— Главное, не Малфой, — ответила та и протянула Петтигрю ладонь.

Он со вздохом положил туда купюру, а потом они рассмеялись. Гермиона не была готова разбираться в смысле неудачной шутки и хотела было уйти, как девица выскочила из кресла. В её лице уже не было и капли высокомерия, словно его стёрли ластиком.

— Мисс, пожалуйста, не уходите! — она схватила Гермиону за руку. — Просто у нас спор, и выиграть его — дело чести. Меня зовут Тонкс. Просто Тонкс. Надеюсь, вы никогда не услышите моё дурацкое имя.

— Я не хотела мешать…

— И не помешали, наоборот помогли, — подмигнула ей Тонкс. — Ведь вы не узнали меня.

Гермиона ещё раз всмотрелась в улыбающееся лицо, чуть вздернутые брови, нос с горбинкой…

— Так это вы были здесь, когда я вошла!

Тонкс кивнула и рассмеялась.

— Практикую новую методику маскировки.

— Тонкс — моя лучшая ученица, — с теплотой отозвался Петтигрю. — И почти превзошла учителя.

— Превзойду, если разыграю Сириуса, — отмахнулась Тонкс. — А это, кажется, никогда не случится.

— И в чем состоит методика? — с интересом спросила Гермиона.

— Деталь, бросающаяся в глаза. Что-то, что притягивает настолько, что отвлекает от всего остального. Яркие сапоги, короткая юбка, цвет волос. Тогда человек запомнит её, но не вспомнит твоего лица. С вами вот сработало.

— На все сто, — согласилась Гермиона. Недавняя злость испарилась: в Тонкс было столько теплоты и энергии, что она буквально заряжала ими окружающих.

— Если захотите попрактиковаться — обращайтесь. Ни я, ни Питер не откажем в консультации.

— Кстати, об этом, мисс Грейнджер, — повернулся к ней Петтигрю. — Вы же, наверное, заходили по какому-то делу. А мы незаметно ушли совсем в другие степи.

— Да-да-да. Просто вчерашняя встреча меня огорошила, и я надеялась, что вы поможете прояснить…

— Разумеется, — Петтигрю указал на кресло, в котором совсем недавно сидела Тонкс. Последней не надо было ничего объяснять: ещё раз подмигнув Гермионе на прощание, она оставила их вдвоём.

Гермиона давно научилась показывать волнение и неловкость, и теперь снова был повод этим воспользоваться. Кашлянув, она вцепилась в подлокотник и медленно заговорила, словно подбирала слова:

— Мне показалось, что вы дружны с мисс Вэнс, а та неловкая ситуация все не выходит у меня из головы… Комментарии мистера Снейпа были ужасно непрофессиональны, и я беспокоюсь, что это может сказаться на наших рабочих отношениях, которые ещё толком не успели начаться…

— Мы привыкли к яду Северуса. А Эммелина никогда не отличалась злопамятностью и не станет относиться к вам хуже из-за такой мелочи.

— Я думала угостить её кофе в качестве извинений…

— В этом нет нужды, мисс Грейнджер, — Петтигрю смотрел на неё как на безобидного ребёнка, — чем меньше вы будете думать об этом случае, тем быстрее о нем забудут и другие.

— Наверное, вы правы, — Гермиона встала и отряхнула юбку, — спасибо, что выслушали.

— Мои двери всегда для вас открыты, — благодушно кивнул Петтигрю, когда она уходила.

Теперь он видел в Гермионе милую мышку, чем-то напоминавшую ему себя. А сама Гермиона увидела в нем осторожного, не сильно доверчивого и хранившего обиду на своих друзей человека.

* * *

Когда в полдень на пороге ее кабинета появился Гарри Поттер, Гермиона сразу почувствовала, что этот день пройдет лучше предыдущих. Он держал в руках два стаканчика с кофе и предлагал прогуляться — и разве можно было отказаться от возможности проветрить голову, когда утром еще сама об этом думала?

На улице накрапывал небольшой дождь, но они повторили маршрут до пруда. Гарри рассказывал о недавнем задании в Корке, заключавшемся в тайных переговорах с несколькими представителями официальной ИРА.

— Было страшно?

— Ещё как! А ещё и ни c кем нельзя обсудить, да и не стоило. Не знаю, кто раньше бы появился в кабинете Альбуса, чтобы устроить скандал в духе — «он не свинья на убой»!

— Так ты сам попросил это задание! — догадалась Гермиона.

— Ты и правда хороший аналитик, — рассмеялся Гарри. — В колледже у меня был приятель, Симус. Он — ирландец, и я очень хотел помочь ему. Из-за своего кузена он оказался не в то время и не в том месте.

— Он в порядке?

— К счастью, да. Заодно у Се… кхм… министерства иностранных дел появился шанс на переговоры.

Гермиона вспомнила перепалку Джеймса Поттера и Северуса Снейпа, и ей очень хотелось узнать, каково жить между молотом и наковальней, но еще и здесь лезть не в свое дело не стоило.

— А как прошла вчерашняя встреча? — словно прочитав ее мысли, спросил Гарри.

— Кажется, я уже подписала бумаги о неразглашении, — пошутила Гермиона, и они засмеялись.

— Можно без рабочих подробностей, — Гарри подхватил ее под локоть, помогая обойти скользкий от грязи участок дороги. — Я, скорее, хотел спросить, как ты себя чувствуешь.

Весь его вид говорил: «Ты помогла мне, теперь я хочу помочь тебе — услуга за услугу». Гермиона не думала, что ей нужны друзья. Но свободные уши — хотя бы в мелочах — не помешали бы.

— Макгонагалл проверяла меня, Грюм рассказывал страшилки, а мистер Снейп вроде как при всех похвалил, а на деле кажется, что унизил. Слишком много для одного дня.

«И это не считая поисков «крота».

Взгляд Гарри из обеспокоенного стал слишком уж проницательным, и не отпуская руку Гермионы, он проговорил:

— Тебе почему-то кажется, что ты не достойна работать здесь. Это из-за Драко?

— Причем здесь Малфой? — возмутилась Гермиона.

«Ты ни на что не способна, кроме как подавать Северусу кофе», — как наяву услышала она ненавистный голос с дурацкой манерой растягивать гласные.

«Как только я закончу свое образование — то, что ты со своими жалкими родителями не можешь позволить себе, Грейнджер, — тебя отсюда вышвырнут, а с Северусом буду работать я. А там — как знать — может, и главой разведки стану и введу закон, запрещающий выскочкам право на существование».

«Тебе в таком случае надо в премьер-министры, Малфой», — не осталась тогда в долгу Гермиона.

Сейчас в обществе Гарри она позволила себе расслабиться и представила, как, должно быть, изменилось выражение её лица, когда речь снова зашла о человеке, поставившем перед собой цель испортить ей жизнь.

— Драко мечтал стать ассистентом Альбуса с тех пор, как в Итоне выбрали меня, а не его. Я тогда достаточно наслушался, что все благодаря вмешательству отца — мол, он решил хотя бы здесь насолить Северусу, который поддерживал кандидатуру Драко.

— Странно, что сейчас мою кандидатуру одобрил именно мистер Снейп, — усмехнулась она.

— Жаль, что даже эта информация не поможет Драко перерасти желание конкурировать с тем, кто лучше него, — улыбнулся Гарри. — Я видел оба личных дела, Гермиона. По сравнению с тобой я — просто необразованный неуч.

— Есть вещи куда более важные, чем знания, — смутилась Гермиона. — Например, храбрость.

— Если бы её у тебя не было, разве ты бы хотела работать здесь?

— Наверное, нет, — согласилась она.

Их обеденная прогулка затянулась на лишних полчаса, и когда они вернулись, Гарри махнул на прощание и побежал в сторону подвальных этажей.

Гермиона какое-то время остановилась в холле и решила, что пришла пора поделиться своими размышлениями с Альбусом — а заодно спросить о чертежах. Это будет лучше, чем если он сам вызовет её и потребует отчет, которого фактически не существует.

Она пошла и по лестнице — у лифта, как и всегда, было много людей, а, чтобы собраться с мыслями, Гермионе нужна была тишина. Да и седьмой этаж — не так уж высоко.

Проскакивая иногда и через ступеньку, она поднялась уже до пятого этажа, когда услышала над головой:

— Ты же не хочешь закончить, как Тьюринг?!

Гермиона замерла и порадовалось, что на ней туфли без каблуков. Прозвучавший раздраженный голос был очень знаком. Второй человек отвечал совсем тихо, и она решила рискнуть. Задержав дыхание, Гермиона пригнулась и сделала несколько шагов.

Элфиас Дож держал за грудки Карадока Дирборна, и на секунду Гермионе показалось, что надо срочно объявить о своем присутствии — и остановить убийство. Но Дож, напротив, с неожиданной для пожилого человека силой просто отшвырнул Дирборна к стене.

— Последний раз предупреждаю: прекращай лезть не в свое дело, Карадок. Или правду узнают все.

Дож ногой распахнул дверь и вышел на этаж, и Гермиона еще сильнее прижалась к перилам. Ей повезло — дрожащими руками поправив пиджак, Карадок выругался и ушел в том же направлении.

«Закончить, как Тьюринг», — эти слова не выходили у Гермионы из головы. Значит, Карадок Дирборн был гомосексуалистом, и Дож шантажировал его — последние поправки о половых преступлениях нисколько не облегчили жизнь служащих разведки. Вот только что такого стремился выяснить сам Дирборн?

— Гермиона, я пока не научился читать ваши мысли, так что разговор придётся начать вслух, — добродушно заметил Дамблдор, и Гермиона встрепенулась.

— Простите, Альбус. Я пыталась соединить с общей картиной совсем недавние факты, — она вздохнула. — Я выяснила не так много, но почти уверена, что «рысь» ни при чём. В преданности «глаза» даже нелепо сомневаться, но он почему-то ненавидит «дипломата». А тот шантажирует «связиста».

— Считаете, шантаж связан с вашим заданием? — прищурился он.

— Я не уверена, — покачала головой Гермиона. — Мне надо подумать, и нужно чуть больше информации. Но это возможно.

— К чему вы хотите доступ?

— Ко всем операциям за последние двадцать лет.

— Успеете их прочесть? — удивился Альбус.

— Касающиеся наших… друзей — непременно. Но нужен какой-то фасад, чтобы ни у кого не возникли вопросы. Вы сможете дать мне официальное задание, чтобы я могла появиться в штаб-квартире в выходные?

Дамблдор достал из кармана пиджака позолоченную зажигалку с гравировкой и несколько раз провёл по колёсику, вызывая небольшие искры.

— Пожалуй, есть кое-что. Никого не удивит такое поручение. Да и эта информация пригодится вам ко встрече.

— Спасибо. Я понимаю, что времени остаётся всё меньше, и сделаю всё возможное.

Альбус коротко кивнул, словно самому себе, и спросил:

— Есть ли у вас какие-то вопросы ко мне?

«Теперь главное не струсить», — решила Гермиона.

— О каких чертежах говорил мистер Снейп?

— О чертежах новой атомной бомбы, конечно, — просто ответил он.

Посторонний человек мог решить, что Альбус шутит. Но Гермиона за прошедшие дни увидела достаточно, чтобы понять — это никакая не шутка. И такой козырь заставит ГРУ отступить — или подготовить что-то мощнее. Если, конечно, «крот» уже передал Владимиру Смертину информацию.

* * *

Нужно непременно поговорить с Грюмом. Он отнёсся к самой Гермионе по-отечески, определённо знал больше многих и презирал Дожа. А на таких чувствах играть легко — нужно лишь поджечь фитиль.

Гермиона мерила шагами свой кабинет, поочерёдно просматривая личные дела Грюма и Дожа. За время работы в «цирке» у них случалось много совместных операций, но нужно было спросить о том, что могло быть одним из поворотных моментов.

Кризис в Венло? Подозрения Грюма в перевербовке Экклезиаста немцами? Иран? Или?..

Гермиона долистала дело Дожа до середины пятидесятых и увидела награждение крестом Виктории после Суэцкого кризиса.

«Но он же не находился в Египте во время боевых действий», — удивилась она. В отличие от Грюма…

Могло ли это стать чем-то вроде красной тряпки?

Стоило попробовать.

Гермиона вернула часть бумаг в архив и уточнила у дежурных, не видели ли они мистера Грюма. Прятавшая любовный роман под широким журналом женщина пожала плечами, и Гермиона решила действовать здесь напролом. Она поднялась на пятый этаж и постучала в кабинет Грюма.

— Вы можете рассказать мне о Суэцкой резне?

Задай она вместо приветствия свой вопрос кому-то другому, он бы удивился, а может, и послал к черту. Грюм же отложил лупу, с помощью которой рассматривал планы на столе, и спросил:

— Страшилок на сон грядущий захотелось?

— Нет, — покачала головой Гермиона и продолжила: — Я забирала документы для поручения Альбуса и случайно увидела отчёты о Суэцком кризисе. Они кардинально отличаются от того, что я читала в министерстве.

— Конечно. По-настоящему всё смогут понять только те, кто сам побывал там. Думаешь, кто-то расскажет правду? Лучше послушать красивые байки.

— Но вы можете рассказать.

— И ты хочешь услышать, как однажды от выстрела в упор меня спасла груда обломков, из-за которой решили, что я мёртв? Или как человеку рядом со мной оторвало руку, а пальцы на ней ещё пару минут шевелились? Или как ты вязнешь в песке и понимаешь, что наступил на чьи-то вывороченные кишки?

Чтобы успокоиться, Гермиона закрыла глаза и представила берег моря. Кобальтово-синие волны, чистое небо, лёгкий ветерок. Учитывая последние слова Грюма, он мог просто запугивать её. Но теперь в голове виделся один кровавый песок. Тем не менее, прочистив горло, она пробормотала то, ради чего и пришла:

— Надеюсь, вас хотя бы наградили после этого.

Грюм был опытным агентом, а не мальчишкой, чтобы все его мысли были написаны на лице. Да и вряд ли такого человека беспокоило отсутствие медалей.

— За мной прислали самолёт, — пожал он плечами, — этого достаточно. Кусочки бронзы получили считавшие себя великими дипломатами мудаки, просиживавшие штаны в кабинетах.

— Но ведь мирное урегулирование всегда лучше крови.

— Знаешь, сколько беззастенчивых любителей лизать задницы сильным мира сего прикрывались этим постулатом? — хмыкнул Грюм. — У нас только здесь таких с десяток — и они обладатели не одного дурацкого креста.

— Вы говорите про мистера Дожа? — скрестив за спиной наудачу пальцы, спросила Гермиона.

— С чего ты взяла? — с подозрением оглядел её Грюм.

— Вы сами обвинили его вчера в каких-то играх.

— Разве? — Грюм задумчиво всмотрелся в её лицо. — Разногласия — это нередкое явление, когда работаешь бок о бок с человеком много лет.

«Интересно, какого рода разногласия — по поводу одежды или по богословским вопросам?»

— Ты же расспрашиваешь не потому, что побаиваешься его? — спросил Грюм и вытащил из стеклянного шкафчика две чашки. — Он никакой не мистер Дож, грозный и всезнающий. А маленький, обиженный на весь мир и уже далеко не славный Дожик. И утомил нас своим безудержным желанием доказать собственную незаменимость. Он не выносит Минерву за то, что Альбус прислушивается к ней. Не выносит меня, потому что я зарубил несколько придуманных им операций, больше напоминавших самодеятельность. Да он даже Альбусу до сих пор не простил, что в былые времена тот больше доверял Гриндельвальду. И было ли это ошибкой: тут с какой стороны посмотреть.

Гермиона открыла рот, чтобы узнать, какая могла быть ошибка по поводу выбора между Гриндельвальдом и Дожем, но тут же захлопнула его. Это сейчас совсем не важно.

— Но разве скверный специалист мог столько лет проработать в «цирке»?

— Мозги-то у него, может, есть, но в остальном… — Грюм раздраженно махнул рукой, чуть не смахнув небольшой заварочный чайник. — Он пользуется сентиментальностью Альбуса — «ах, мы ведь дружим с одиннадцати лет» — и собственным умением прогибаться. На моей памяти, уже пятый премьер-министр в Дожике души не чает. Вот он и добился разрешения на эту сомнительную авантюру.

— Авантюру?..

— Альбус вам ещё не рассказал?

Гермиона покачала головой и села на предложенный стул.

— Тогда оставайтесь в счастливом неведении. Хотя… половина «цирка» уже точно в курсе, и без того скоро узнаете. Дожик хвастается этим чуть ли не каждой собаке и не слушает предупреждений. Он заявил, что у него есть надёжный источник, получающий секретные данные от «крота» в КГБ. И с подачи премьер-министра инициировал операцию «Дары смерти».

— Какое странное название.

— Дожик большой любитель Моэма и легенды про смерть в Самарре, так что переиначил её — если не бежать от этого свидания, а смело пойти навстречу, то смерть преподнесёт тебе дар. Правда, подобная смелость свойственна кому угодно, но уж точно не ему.

— Но почему вам это кажется таким сомнительным?

— Потому что, кроме Дожика — ну и премьер-министра, — никому неизвестно имя информатора.

— Кажется, он забыл, что вы на одной стороне.

— Именно, деточка! — хлопнул ладонью Грюм, а потом ловко разлил чай по чашкам. — А тем, с кем столько прошел, стоит доверять хотя бы немного.

Гермиона всё ещё не научилась безукоризненно владеть лицом, и он ответил на невысказанный вопрос:

— Биография у тебя, бесспорно, хороша, но для начала не помешало бы поработать вместе пару лет, а не пару дней.

Она нехотя кивнула, забирая чашку, а Грюм продолжил:

— Сладкого, уж извини, не предлагаю — я не ем, а у тебя шоколадка всегда с собой.

Рука Гермионы непроизвольно потянулась в карман пиджака — может, она забыла выкинуть обертку? Но там было пусто.

Стало страшно, что ещё ему может быть известно.

— Я же говорил, постоянная бдительность! — Грюм назидательно поднял вверх палец, явно наслаждаясь её замешательством. — О чем бы тебя ни попросил Альбус — можешь на меня рассчитывать. Если между делом ещё выяснишь, кто же информатор Дожика, — буду премного благодарен. Минерва поручила это кому-то из своих, но мы стоим на месте. А новичкам обычно везёт.

«Это везение заведёт меня в пропасть, — с невесёлой усмешкой подумала Гермиона. — Особенно, если один агент преподносит подноготную другого, лишь бы закопать его».

* * *

Мог ли Дож быть предателем? Безусловно. Но совершенно так же мог быть одержим синдромом бога и считать себя жертвой несправедливости. Ему не доверяли серьёзных операций за пределами Англии, да и что такое перлюстрация по сравнению, например, с резидентурой в Восточной Европе? А когда во время Второй мировой состоялась операция «Феникс», сделавшая имя Альбусу Дамблдору, его напарником должен быть стать именно Элфиас Дож. Но он заболел ветрянкой в тяжёлой форме, и МИ-6 отправило на его замену Аластора Грюма.

«Должно быть, до нелепого обидно», — размышляла она, разглядывая фотографии молодого Элфиаса, на лице которого ещё виднелись корочки — последствия болезни. Наверное, эти события и превратили его в того человека, которого теперь многие презирали.

Гермиона разложила перед собой карты и сделала на них ещё несколько пометок ручкой. Пиковые валет, король и чёрный джокер когда-то были вместе. Ели за одним столом, смеялись, поддерживали друг друга. Но джокер пошёл вперёд, а валет не смог с этим смириться. Пиковый король сделает всё, чтобы тот покинул «цирк». А пиковая королева решила проследить за вальтом. Кто мог бы с этим справиться?

Какая-то удачливая шестерка. Или другой валет.

Гермиона подвинула карту Карадока Дирборна ближе. А если то самое вынюхивание действительно началось по просьбе Минервы? Дирборн отвечал за шифровки, а часть отчётов загадочного помощника Дожа должна поступать через официальный канал. Возможно, Дирборн решил воспользоваться этим и потянул за какую-то ниточку? Но попал под внимание Дожа, и тот пошёл на грубый шантаж.

Подобный расклад казался вполне вероятным. А Дирборн вряд ли признался в своих секретах хоть кому-нибудь из «цирка».

Она не знала, как его разговорить в сложившихся обстоятельствах. Надо было что-то придумать, чтобы подтвердить или опровергнуть подобный вариант развития событий. Да и лояльность Дирборна всё ещё оставалась под вопросом. Так же, как и лояльность Дожа. Вся история с «Дарами смерти» могла быть красивой инсценировкой, чтобы передавать данные Смертину. Но делать это настолько явно, под носом у всех? Даже безумец не пошёл бы на такое.

«Зато это была бы красивая месть всем, кто его недооценил. И лучшему другу — в первую очередь».

Гермиона еще раз пролистала личное дело Дожа от начала и до конца и записала несколько дат. Что-то зудело на подкорке сознания, что-то очень важное. Посмотрев на часы, Гермиона спрятала все папки в ящик с ключом и спустилась в архив.

«Я так скоро превращусь в параноика похлеще Грюма», — подумала Гермиона, вежливо улыбаясь дежурной.

— И снова добрый вечер. Подскажите, могу ли я получить личное дело директора Дамблдора?

Официальное поручение Альбуса Дамблдора звучало идеально: перед встречей Гермионе необходимо внимательно изучить все документы, касающиеся Тома Риддла, и отметить, с какими людьми он был дружен, в каких кругах вращался.

«Укажите даже случайных знакомых», — сказал он в конце пятничного собрания, и она поймала несколько сочувствующих взглядов, осознавших, насколько такая задача не из лёгких.

Правда, личное дело Тома Реддла сейчас Гермионе было мало интересно, в отличие от информации о самом директоре. Она не знала, что ищет, но почему-то это казалось крайне важным.

Альбус Дамблдор никогда не был женат, но у него были младшие брат и сестра. Аберфорт Дамблдор оказался тем самым специалистом в тире, к которому ей посоветовал обратиться Кингсли, а Ариана Дамблдор умерла в 1944 году через неделю после ареста Геллерта Гриндельвальда. Или как раз из-за его ареста?..

Прикрепленный к личному делу снимок молодых Дамблдора и Гриндельвальда вызвал у Гермионы противоречивые чувства. Фотограф поймал приятный и естественный момент — они стояли в обнимку напротив дома Дамблдоров в предместье Лондона — Уокинге — и над чем-то смеялись. Гриндельвальд запрокинул голову, в его улыбке сквозило неясное ликование. Сам Дамблдор казался удивительно умиротворенным, и она подумала, что на его лице, прорезанном тревогой и морщинами, такое выражение не проступало очень давно. Возможно, со времен этой самой фотографии.

«Такое предательство оставляет неизгладимый отпечаток», — подумала Гермиона, вчитываясь в исписанные убористым почерком строчки. Все больше становилось понятно, зачем Альбусу понадобилась посторонняя и независимая точка зрения в поиске «крота». События августа 1944 года почти можно было сравнить с древнегреческими трагедиями, которые Гермиона так любила в колледже.

По последним сводкам, Гриндельвальд до сих пор был жив и содержался в тюрьме Белмарш. Ариана была его невестой, и, несмотря на то, что как раз братья Дамблдоры предоставили доказательства его вины, — на время допросов и разбирательств оба были отстранены от службы. Только вмешательство бывшего директора МИ-6 Армандо Диппета тогда вернуло им статус агентов.

Взгляд Гермионы зацепился за уже знакомую дату «1957 год» в деле Альбуса, а последующие слова удивили.

Принят на должность директора — 15.01.1957.

Но ведь Дамблдор стал руководителем еще в 1952 году, сразу после ухода Диппета. Возможно, это простая формальность, связанная со сменой премьер-министров? Вспоминая сроки других премьеров, Гермиона просмотрела еще несколько страниц, но больше подобных строчек не нашла.

Значит, в какой-то момент Альбуса отстраняли от должности. И, выходит, Гермионе подбросили ещё одну загадку, которая могла пролить свет на остальное.

* * *

К полудню субботы Гермиона решила, что работать в «цирке» в выходной день — это не тяжёлая обязанность, а привилегия. На всю штаб-квартиру было не больше двух десятков людей, и она могла спокойно сесть со всеми бумагами в одном из маленьких закутков в архиве, не боясь попасться кому-то на глаза.

Рука так и тянулась к папке с надписью «1957», но Гермиона решила погружаться в информацию последовательно. Отложив для прикрытия несколько фотографий Тома Риддла из студенческих времен, она открыла папку с операциями за 1952 год и выписывала названия тех, где участвовал кто-то из верхушки. Десять, пятнадцать, двадцать… К моменту, когда Гермиона открыла заветную папку, она выписала уже пятьдесят пунктов — и после небольшого анализа вычеркнула только половину. И вот операция «Деревушка», которой в Румынии руководил Дож, пока вызывала больше всего подозрений.

Решив немного отвлечься, Гермиона сделала глоток из стаканчика с остывшим кофе — сегодняшней дежурной было безразлично, даже если бы она прошла сюда с газировкой — и подвинула к себе фотографии молодого Риддла.

Красивый, талантливый сирота — неудивительно, что ни у кого не возникло подозрений. В колледже, чтобы соответствовать образу, Риддл носил очки с круглыми стёклами. Забавно, что с ними он немного походил на Гарри. Вот только взгляд Гарри всегда лучился дружелюбием и спокойствием, а взгляд Риддла — опасностью. Но вряд ли этому придавали значение, когда он писал блестящие эссе на антивоенную тематику и принимал участие в восстановлении лондонских зданий, пострадавших после бомбёжек.

«В него невозможно не влюбиться!», — было написано девичьим почерком на обороте фотографии, где Риддл в профиль смотрел куда-то вдаль. Очень по-байроновски.

Гермиона усмехнулась — незнакомку вполне можно понять.

На следующей фотографии в центре дивана сидел благодушного вида мужчина. Риддла обнимала за плечи красивая брюнетка с идеальной осанкой и цепким взглядом, а вокруг них стояли ещё три молодых человека. И один из них был Гермионе абсолютно точно знаком.

«Пятёрка Слагхорна», — написали на обороте, а в скобках, уже другой рукой, сделали уточнение. Самые талантливые выпускники Кембриджа сороковых, получившие грант и личную протекцию профессора Горация Слагхорна.

Том Реддл. Рудольфус Лестрейндж, специальный посол в Америке. Малькольм Эйвери, канцлер казначейства. Люциус Малфой, заместитель министра иностранных дел по восточному направлению… И Беллатрикс Лестрейндж, в девичестве Блэк.

«И всех этих людей спокойно подпустили так высоко?!» — с ужасом подумала Гермиона. — «Они же могли до сих пор остаться лояльны Риддлу!».

— Не следовало брать тебя на эту встречу, Эмми. Ты теперь сама не своя, — внезапно раздалось за одним из стеллажей слева.

— Нет, — твёрдо ответила мисс Вэнс кому-то, — это было нужно. Я должна была его увидеть.

Следовало заявить о своем присутствии, и Гермиона смахнула одну из папок на пол и громко выругалась. За стеллажом повисла тишина, а потом две пары шагов двинулись вперёд.

Когда в ее уголке появились нахмуренная Эммелина Вэнс и Ремус Люпин, Гермиона смущенно улыбнулась:

— Добрый день, коллеги. Совсем не ожидала встретить знакомые лица в выходной.

— У нас у всех есть неотложная работа, мисс Грейнджер, — обрубила Вэнс, сердито вглядываясь в нее. Видимо, стремилась понять, как много слышала Гермиона из их разговора.

— Думаю, мисс Грейнджер ещё не успела осознать все недостатки службы, — остался таким же доброжелательным, как и обычно, Ремус Люпин, и Гермиона почувствовала себя спокойнее. Хорошо, что они с Вэнс не наедине: вероятно, мистер Петтигрю слегка преувеличил её миролюбие.

— И большое количество неожиданной информации — одно из них, — усмехнулась она, и, чтобы сменить тему, развернула к ним фотографию «пятёрки Слагхорна».

Ни Вэнс, ни Люпин не удивились.

— Альбус поощряет в своих людях стремление к критическому мышлению, а не разжевыванию каши в рот, — сказала Вэнс и, приобняв на прощание Люпина за плечи, направилась к выходу из архива. Стук её каблуков звучал ещё пару мгновений в повисшей тишине.

— Не держите зла на Эммелину, — виновато развёл руками Люпин. — У неё сейчас непростой период. Пропажа Рональда произошла в ночь ее дежурства, и она винит себя в том, что могла упустить какую-то шифровку. Да и наша встреча с несколькими учёными под эгидой министерства перед сегодняшним дежурством прибавила волнений.

— Я понимаю, — кивнула Гермиона и вытащила из сумки два шоколадных батончика. — Будете?

Люпин приподнял бровь и весело спросил:

— Наш маленький шпион что, уже выложил подноготную всех?

— Вы имеете в виду Гарри?

— Я мог бы подозревать Сириуса, но кормить уток вы ходили в другой компании, — он с улыбкой забрал батончик и сел рядом. — А я обожаю шоколад.

Гермиона покраснела до корней волос. Только сейчас она поняла, как двусмысленно смотрятся их обеденные прогулки, и пробормотала:

— Мне показалось, Гарри нужно отвлечься.

— И я очень рад, что у него появился ещё один друг.

Ремус Люпин сделал особый акцент на слове «друг», словно успокаивая её, что не подозревает их ни в каких романтических отношениях. Стало немного проще.

— Мистер Люпин…

— Друзья Гарри — мои друзья, так что зовите меня Ремус, Гермиона.

— Хорошо, Ремус… Знаете, фотография мистера Реддла и его друзей меня очень впечатлила.

— Не только вас. Это такой маленький тест от Альбуса на наблюдательность и умение задавать вопросы.

— И что мне следует узнать?

— А это вам решать.

Гермиона усмехнулась. Никто здесь не готов был помочь безо всяких недомолвок. Кроме разве что Гарри Поттера.

— Как эти люди, несмотря на близкие связи с Риддлом, получили такие должности?

— Лестрейнджи, Эйвери, Малфои — старые аристократические семьи. Один из Блэков и вовсе был близким другом Георга II. Юные умы оказались одурачены манипуляциями Риддла и после его побега по доброй воле рассказали агентам всё, что им было известно.

— И им поверили?

— Если не верить им, то нужно начать сомневаться и в короне.

— Логично, — согласилась Гермиона, но полученная информация ей совсем не нравилась. — У меня есть ещё один вопрос. Беллатрикс и Сириус ведь родственники?

— Кузены. Мы тогда по большому счету были ещё детьми, но я помню, как тяжело она перенесла предательство Риддла.

«Но выйти замуж ей это не помешало».

— Много ли ещё других известных людей близко общалось с Риддлом?

— Достаточно, чтобы его возвращение в Англию обеспокоило Альбуса куда больше, чем он показывает.

* * *

Её разбудил резкий хлопок. Гермиона подскочила и огляделась: одна из папок свалилась на пол. Видимо, задела локтем в полудрёме.

Гермиона зевнула и помассировала затёкшую шею. Давно она не засыпала вот так, за столом, среди груды бумаг. Всё-таки стоит купить снотворное и хорошо поспать хотя бы одну ночь.

Часы на стене показывали начало двенадцатого. Пора ехать домой — сегодня она вряд ли была способна ещё на какую-то активную деятельность.

Записав в блокноте пару фамилий и названия нескольких операций, Гермиона сдала документы и спустилась вниз. Она уже собиралась попросить охранника Дирка вызвать ей такси, когда центральные двери распахнулись, и тот испуганно охнул.

Сириус Блэк нелепым жестом приветственно взмахнул рукой, ввалившись в холл, и рухнул на ковёр. Светлая шерсть окрасилась красным.

— Мистер Блэк! — она подскочила к нему и помогла подняться. — Дирк, позвоните мистеру Люпину, возможно, он ещё здесь.

— Нет, Лунатик не зашьет, — покачал головой Блэк. — Лучше зови Хвоста.

— Вы несёте бред, но лучше уж так, отключаться вам нельзя, — Гермиона сняла с Блэка куртку и начала расстегивать тёмную рубашку, пропитавшуяся кровью, но он вцепился в её ладонь и со всей силы сжал.

— Не надо.

— Сириус! — Люпин выбежал из подвального этажа и помог подхватить его с другой стороны. — Что происходит?

— Всё не так серьёзно, Лунатик, немного зацепило плечо, — улыбка на лице Блэка казалась жутковатой. — Главное, что Роули устранен.

— Альбус рекомендовал взять его живым, — с укором заметил Люпин.

— А Аластор назвал это ребячеством.

Наверное, чувствуй Блэк себя лучше, то совершенно по-мальчишески показал им язык, но вместо этого снова пошатнулся.

— Вам нужно в больницу, — обеспокоенно заметила Гермиона.

— Милая пташка, мне нужен Питер, — отмахнулся Блэк. — Он быстро зашивает, и ему я доверяю побольше всяких больниц.

— Как скажешь, — быстро согласился Люпин, и они медленно повели Блэка в сторону лифта.

Была ли эта удача, что она решила обернуться, когда двери открылись? Сложно сказать, но Гермиона увидела быстро прошмыгнувшую на выход фигуру в темном плаще. И узнала туфли на каблуке.

— Я… я забыла свою сумку около Дирка, — пробормотала Гермиона.

— Вы и так помогли, спасибо, — выдавил из себя улыбку Люпин, покрепче обнимая Блэка. — Идите лучше домой, с Сириусом всё будет в порядке.

Гермиона кивнула и быстро пересекла холл. На счету была каждая секунда. Вэнс повернула направо, в сторону набережной. Надо было непременно выяснить, куда она направилась во время собственного дежурства.

Ночь оказалась помощником Гермионе — она быстро выцепила на пустой улице знакомый силуэт, направлявшийся в сторону огней Воксхолла. Дождь хлестал в лицо, и, оставаясь на большом расстоянии, Гермиона постоянно щурилась, чтобы не потерять Вэнс из виду.

Они оказались на небольшой улочке с несколькими ресторанами, и когда Вэнс обернулась, Гермиона заскочила в первую же дверь. Администратор на входе подозрительно оглядел её и сказал, что все столики, к сожалению, заняты. Гермиона убедительно изобразила разочарование и, выскользнув наружу, незаметно прихватила стоявший в подставке ярко-красный зонт — вспомнились советы Тонкс о яркой детали для отвлечения внимания.

Вэнс неуверенно двигалась вдоль улицы и постоянно сверялась с вывесками. И наконец нашла свою цель. Сняв капюшон и поправив волосы, она вошла в ресторан, а Гермиона уверенной походкой прошла мимо, в конце концов остановившись у последнего окна.

«Набор юного агента: рулетка, бинокль и, конечно, пистолет. Интересно, что ещё в будущем пригодится?»

Вэнс и её спутник сидели у стены, но, так как несколько столиков у окна в дорогом ресторане оказались свободны даже в такую погоду, их было неплохо видно. Снова прищуриваясь, Гермиона старалась вспомнить, где же видела мужчину. Чёрные кудри, удлинённое лицо… Она даже разговаривала с ним на одном из приёмов, совсем недавно!

Вэнс потеребила в руках салфетку и, поджав губы, что-то произнесла. Мужчина запрокинул голову и расхохотался, и, благодаря этому движению, Гермиона наконец узнала его. Антонин Долохов собственной персоной. Советский атташе.

Неужели всё сходилось? Эммелина Вэнс проработала в «цирке» почти двадцать лет, дежурила в ночь пропажи Рона Уизли, сбежала сюда после некой загадочной встречи с учёными. Слишком хорошо, чтобы быть правдой.

И то самое «но» настигло Гермиону в одном стремительном движении — Долохов через стол потянулся к Эммелине и поцеловал, и она с такой готовностью ответила на этот поцелуй, что сейчас их вполне могли выгнать из ресторана.

Гермиона со всей силы вцепилась в ручку зонта и пошла прочь. Мысли прыгали в её голове, словно шарики для пинг-понга. Мог ли опытный «крот» рисковать и вступать в неформальные отношения со связистом? А если нет, чем поможет информация о таком неожиданном любовнике Эммелины Вэнс, на встречи с которым она сбегает даже посреди рабочего дня?

Гермиона вышла к проезжей части, поймала такси и назвала адрес, неожиданный даже для самой себя. Но сил разбираться в одиночку больше не осталось. Для неё этого было слишком много.

Водитель подъехал к небольшому дому, и, доверившись своей памяти, она поднялась на второй этаж и позвонила.

— Гермиона? Что-то случилось? — испуганно спросил он, и только сейчас она сообразила, как, должно быть, выглядит. Промокшая, с пятнами крови Сириуса Блэка на пиджаке и совершенно бледная.

— Что-то вроде того, Гарри. Мне нужна твоя помощь.

Гарри, прислонившись к стене, выпил чай и не проронил ни слова, пока Гермиона вываливала на него все, что узнала за эту неделю. Со стороны это могло звучать, как сумбурный бред сумасшедшего или какая-то фантазия, но Гарри слушал, кивал и молчал.

— Я не справлюсь одна, — закончила она свою исповедь после рассказа о Вэнс и Долохове.

— Когда-то люди Смертина уже чуть не убили Сириуса. И теперь я уверен: тот самый «крот» сыграл в этом не последнюю роль.

— Альбус сказал, что им может оказаться любой человек из «верхушки».

«Им может оказаться и Сириус, и твой отец», — имела она в виду, но не сказала вслух. И, судя по лицу Гарри, он был за это благодарен.

— Просто скажи, что от меня нужно, — сказал Гарри, и Гермиона впервые поняла, как хорошо, когда кто-то поможет снять давящую ношу с плеч.

— Ты в хороших отношениях с Дирборном?

— Надеюсь, ты не предлагаешь мне его соблазнить?

— Гарри, — засмеялась Гермиона и хлопнула его по руке. — Мне просто нужно понимать, зачем он копает под Дожа и чего хочет. Была ли это просьба Макгонагалл или есть ещё неучтённые факторы, о которых мы не знаем.

— Договорились. Думаю, пара способов разговорить его найдётся.

Неожиданная трель телефонного звонка заставила их вздрогнуть. Кто и зачем мог звонить глубокой ночью?

— За тобой не могло быть хвоста? — напряжённо спросил он.

Она покачала головой, и Гарри, плотнее задёрнув штору, подошёл к трубке.

— Алло? Лав, это ты?.. Так, сделай глубокий вдох и ещё раз расскажи, что случилось.

С каждым словом неизвестной девушки Гарри мрачнел всё больше.

— Что случилось? — спросила Гермиона, когда он положил трубку.

— Это Лаванда. Бывшая девушка Рона. В театре, где она работает, произошёл пожар. Там нашли труп человека. Лав утверждает, что это Рон.

Гермиона прикрыла рот ладонью. Всё-таки «крот» нашёл способ устранить свидетеля.

— Я поеду туда с тобой, — твёрдо сказала она, прекрасно понимая, как бы дальше действовала на месте Гарри

* * *

Всю дорогу в такси они молчали. Гермиона не знала, какие слова правильнее подобрать, а Гарри отстукивал пальцами нервную дробь.

Когда они приехали к театру, вокруг ещё суетились пожарные, а само здание было похоже на накренившийся дом из старых сказок. Несколько людей стояло у машины скорой помощи, а небольшая группа давала показания полиции. Одна из девушек заметила их и бросилась к ним со всех ног.

— Гарри, — всхлипнула она, крепко обнимая за шею. Видимо, это и была та самая Лаванда.

— Ты как, Лав?

— Я не верю, я просто не верю… Нужно было сразу позвонить тебе, но Рон взял с меня слово…

— Расскажи всё по порядку, — поглаживая её по плечу, осторожно попросил Гарри, а свободной рукой потянул Гермиону поближе. — Это Гермиона. Ты можешь ей доверять.

— Хорошо, — Лаванда коротко вздохнула. — Рон появился у меня на пороге в понедельник около пяти утра. Я была ошарашена подобной наглостью: полгода назад назвал меня пустоголовой дурочкой, а тут извиниться, что ли, решил? Но он пришёл не поэтому.

— Он попросил о помощи?

— Да, — кивнула она. — Сказал, что ему надо срочно залечь на дно так, чтобы не нашли ни свои, ни чужие.

— И вы предложили театр? — догадалась Гермиона.

— Я решила, что так безопаснее, — Лаванда вытерла слёзы палантином, наброшенным на плечи. — Многие знали о наших отношениях раньше, выходит, что домой ко мне могли наведаться. И тот ваш, высокий, суровый и… эээ…

— Кингсли?

— Да, Кингсли! Он действительно приезжал в среду и спрашивал, давно ли я видела Рона.

— Ты ему ничего не сказала? — осторожно спросил Гарри.

— Ты что, дурой меня считаешь? — надулась она. — Я в таких выражениях отозвалась о Роне, что стала последней в списке тех, к кому он мог прийти.

— Значит, всю эту неделю Рон прожил в театре?

— Наш охранник свалился с пневмонией, и его подсобка была свободна. Я и предложила Рону спрятаться там. И если бы не этот пожар, — Лаванда снова всхлипнула.

— Ты уверена, что это он?

— В театре больше никого не было: генеральная репетиция была днём, и нам разрешили отдохнуть перед завтрашним спектаклем... А пожарные, нашедшие тело, сказали, что в него ещё и стреляли… Они и вызвали полицию.

— Ты рассказала полиции, что это Рон? — переглядываясь с Гарри, тихо спросила Гермиона.

— Я так растерялась…

«У нее будут большие проблемы», — с сожалением подумала Гермиона.

— Ты молодец, что позвонила, Лав, — сохраняя самообладание, твёрдо произнёс Гарри. — Скажи, до пожара вы с Роном ничего не обсуждали?

— Он сказал, что сходит с ума от неизвестности и постарается отправить одну весточку.

Да уж. В чём-то Рон Уизли и Лаванда стоили друг друга.

— И всё?

— Кажется, он говорил что-то про крайний вариант от хозяина…

— Лаванда, — Гермиона развернула её к себе. — Постарайся вспомнить до мелочей.

— Хорошо, — та крепко зажмурилась. — Хозяин советовал ему родовой Уокинг и какого-то Фореста… или Форестера… Я не помню.

От машины скорой помощи отделилась фигура и пошла в их сторону. Гермиона с удивлением узнала бежевый пиджак Ремуса Люпина. Разговор стоило немедленно закончить.

— Лав, если тебя будут вызывать на какие-то допросы не в полицию, скажи, что будешь говорить только в моём присутствии, хорошо? — серьёзным тоном попросил Гарри. — Возвращайся к друзьям.

Поцеловав Гарри в щёку, Лаванда быстро поздоровалась с Люпином и ушла обратно.

— Как мистер Блэк? — спросила Гермиона, не понимая, ждёт ли их отповедь.

— Сириус в порядке, — ответил он. — С ним сейчас Питер, так что за него нет нужды переживать. А вот Рон… Тело сильно обезображено огнём, так что, несмотря на слова мисс Браун, мы не можем быть уверены, что это он. Надо провести генетическую экспертизу.

— Когда будут результаты? — уточнил Гарри.

— Два-три дня. Мисс Браун сказала что-то ещё важное?

— Только что Рон был чем-то напуган, поэтому решил залечь на дно, — легко соврал Гарри.

Взгляд Люпина из строгого стал сочувствующим:

— Ещё есть надежда, Гарри.

— Я знаю, Ремус. Спасибо.

* * *

Они с Гарри договорились встретиться у здания «цирка» в полдень. Разговор с Лавандой навёл Гермиону на одну мысль, но она не хотела давать надежду.

А сделав несколько звонков по телефонному справочнику, смогла выписать один адрес в предместьях Уокинга.

— Куда мы едем? — спросил Гарри, когда они наконец сели в третье такси, пойманное в двух кварталах от набережной принца Альберта.

— Попробуем навестить мистера Форестера, — мимолетно улыбнулась она.

— Думаешь, в этом есть смысл?

— Не знаю. Но попробовать стоит, разве нет?

Уокинг походил на маленькую, уютную деревушку. Таксист лихо преодолел пару просёлочных дорог и остановился у небольшого двухэтажного дома. Они вышли и, оглядевшись, Гермиона увидела знакомый по фотографиям особняк буквально в нескольких сотнях футов.

Гарри неуверенно замер на пороге, и Гермиона ободряюще сжала его ладонь. Дом казался пустынным, но она верила, что там кто-то есть.

Звонок был не раздражающим, скорее, походил на трель соловья, а через пару минут раздались медленные, шаркающие шаги.

— Вам кого? — донеслось из-за двери.

— Мистер Форестер?

— Пока ещё да.

— Хозяин был бы рад, позволь вы нам войти.

Повисла тишина, а следом раздались щелчки открывавшихся замков.

«Пять», — посчитала про себя Гермиона.

Пожилой мужчина открыл дверь, и от скептически-презрительного взгляда стало неловко.

— Проходите уж, раз нашли.

Мистер Форестер провел их в гостиную, где навстречу радостно вскочил высокий рыжеволосый парень.

— Гарри, дружище! Прости, что не давал о себе вестей…

Она думала, что он сейчас радостно обнимет Рона Уизли, но вместо этого Гарри со всей силы врезал ему в челюсть.

Гермиона испуганно вскрикнула, а мистер Форестер за её спиной каркающе рассмеялся.

— Я дважды успел похоронить тебя, — прошипел Гарри, — и если ты немедленно мне всё не расскажешь…

— Я и не думал молчать, — обиженно буркнул Рон, массируя скулу. — Так что бить было совершенно необязательно. И вообще: мог для начала представить меня даме.

— Говори уже, — прорычал Гарри.

— Может, мы присядем? — стараясь сгладить ситуацию, предложила она и тихо добавила: — Гермиона.

Рон Уизли с благодарностью улыбнулся, и они сели на диван в гостиной.

— Если придёт пора прятать чей-то труп — кричите, я буду в саду, — усмехнулся мистер Форестер, оставляя их втроём.

— Что ж, — кашлянул Рон, — как ты знаешь, меня отправили в Берлин для перевербовки Лавгудов. Ксенофилиус весьма чудаковатый человек, но уже давно начал размышлять об этом. А Луна, его дочь… мечтала только о том, чтобы отправить отца в Лондон.

Он говорил о Луне Лавгуд таким романтичным и мечтательным тоном, что Гермиона была уверена в том, что услышит совсем скоро.

— У Луны был любовник из мафии. Она несколько лет осторожно вытягивала из него информацию, собирала доказательства, чтобы подготовить себе «багаж».

— Он оказался весомым, раз «цирк» был готов рискнуть и вывезти их из Берлина? — поинтересовалась Гермиона.

— Ещё каким, — кивнул Рон. — Но главный козырь она планировала рассказать лично Альбусу.

— Но с чего-то выложила тебе, — хмыкнул Гарри.

— Так получилось, — залюбовавшись своими носками, ответил Рон. — Луна доверяла мне и раскрыла всё перед моим возвращением в Лондон. Вот только боюсь, что подвёл её.

— Что именно она сообщила?

— Что ГРУ и лично Смертин уже давно посмеивается над слепотой Альбуса. Мол, хорошо обученный «крот» много лет срывает половину операций «цирка». Так ещё, для отвлечения внимания, Антонин Долохов подкидывает дезинформацию с каким-то странным названием… Тоже как-то связано со смертью. — Рон задумчиво потер переносицу.

— Дары смерти?

— Точно! Очень символично — разве стоит ждать от смерти нормальных подарков?

— Поэтому ты позвонил Альбусу?

— Не совсем, — покачал он головой. — Перед вылетом я отправил в «цирк» телеграмму о предателе, и в аэропорту меня уже ждали. Один из давних наемников Смертина, Мальсибер. До сих пор не знаю, как смог уйти — наверное, на каком-то адреналине. Потом и связался с Альбусом, а он приказал спрятаться. И на крайний случай дал адрес старого друга.

— В театре труп Мальсибера?

— Да. Он устроил пожар, чтобы выкурить меня. Ну а дальше я решил, что немного побыть мертвым сейчас мне на руку.

— Вы же снова попытались связаться с «цирком»? — не скрывая своего осуждения, спросила Гермиона. — Поэтому он и нашел вас.

— Вряд ли это связано, там был очень осторожный шифр, — возмутился Рон. — «Терьер откопал кротика и стал интересоваться искусством». Почти никто не знает, что всё детство я мечтал о терьере и что Лав работает в театре.

— Да ведь даже о телеграмме в ночь твоего возвращения нет никаких отчётов, — зарывшись пальцами в волосы, простонал Гарри.

— Тогда дежурила Эммелина Вэнс, — добавила Гермиона, — и кто-то мог воспользоваться доступом, если она покидала рабочее место из-за очередного свидания с Долоховым.

— Эммелина и Долохов? Вы шутите?!

— Как только ты устроил себе внеочередные каникулы, открылось очень многое, — расплылся в ехидной улыбке Гарри, и Гермиона подумала, что кризис миновал и их стоило оставить вдвоём.

Сказав, что ей надо собраться с мыслями и упорядочить факты, она вышла из дома на задний двор. Мистер Форестер тихо напевал немецкую народную песню и подрезал побеги у роз. В его лице уже не было такого ликования, как на старых фото. Оно казалось гораздо печальнее, и Гермиона подошла ближе.

— Не знала, что Белмарш отпускает узников за примерное поведение.

— Обычно это происходит в качестве извинений за следственные ошибки, — усмехнулся Геллерт Гриндельвальд.

— Хотите сказать, что не были предателем?

— Думаете, в ином случае я выращивал бы здесь розы?

— Тогда почему вас не реабилитировали? — не унималась Гермиона. Совершенно безумная догадка подтвердилась, и она не могла успокоиться, пока не узнает всей правды.

— Потому что для красивой легенды всегда должен быть и герой, и злодей.

— И вы так легко пожертвовали всем, чтобы лучший друг получил лавры?

Гриндельвальд развернулся, и его вид с садовым секатором испугал больше, чем она думала.

— Зачем тебе это?

— Я ищу нового «крота» в «цирке» по просьбе Альбуса. И не хочу ошибиться.

Гриндельвальд снова усмехнулся, сел на одну из ступенек на крыльце и похлопал по свободному месту рядом.

— В юности я увлекался психологией, мистикой и философией и даже написал несколько исследований, которыми горжусь до сих пор. Но это завело меня в очень опасные круги, где я давал советы и рекомендации по истории оккультизма. Тогда родители убедили меня съездить в Англию, навестить двоюродную тётушку. Больше в Германию я не вернулся.

Иногда старые друзья из Аненербе писали мне, что с таким талантом и знаниями нечего бояться, фюрер и не заметит, что моя кровь недостаточно чиста. Ведь только я могу помочь с доказательствами доктрины вечного льда.

— Вы согласились?

— Армандо Диппет рекомендовал мне поддерживать эту переписку. И потребовал, чтобы об этом не знал никто, кроме нас двоих.

— Хотите сказать, он подставил вас?

— Нет, просто разменял как проходную пешку, когда более весомой его фигуре угрожало разоблачение. — Гриндельвальд достал из кармана пачку сигарет, открыл и повернул к Гермионе.

Она покачала головой, и он закурил один. Но всё внимание Гермионы было приковано к зажигалке. Такую же совсем недавно она видела в руках директора Дамблдора и теперь разобрала гравировку. «Ради общего блага».

— Но в отчетах написано, что вас раскрыл Альбус.

— Тайник с письмами нашел Аберфорт. Он всегда относился ко мне с предубеждением и решил, что это идеальный шанс показать брату, с кем тот связался. Забавно, что произойди это хотя бы на следующий день, Альбус поверил бы мне. Война близилась к концу, и я хотел рассказать всё близкому человеку. Не успел. А Диппет просто остался в стороне. Хорошо хоть Альбуса выгородил.

— Когда вас выпустили?

— Диппет признался Альбусу перед уходом на пенсию как своему преемнику. Возобновление расследования реабилитировало меня, но премьер-министр решил, что обнародование информации плохо скажется на репутации всех. Мне сменили имя и отправили в новую жизнь.

«Очевидно, не очень счастливую. Лучший друг не поверил, невеста, о которой ты не сказал ни слова, умерла».

— Спасибо, что рассказали правду.

— Не радуйтесь. Эта самая правда редко бывает чистой и никогда — простой, как говорил великий классик.

— Зато благодаря ей Альбус смог помочь вам.

— И так и не простил мне Ариану.

Гермиона не знала, уместно ли спрашивать, но Гриндельвальд договорил сам:

— Ариана была нежной и хрупкой девушкой. После смерти отца у неё начались проблемы со здоровьем, что-то вроде задержки в развитии. В восемнадцать она воспринимала мир всё ещё как десятилетний ребенок. Я использовал свои знания, чтобы помочь ей, хотя Аберфорт это никогда не одобрял — наверное, предчувствовал, чем это закончится. Ариана влюбилась — а после моего ареста покончила с собой.

— А вы любили её?

Гриндельвальд выпустил клубы дыма и посмотрел на Гермиону, как на дуру. Что ж, в чем-то она и была таковой, раз не сложила все кусочки мозаики сразу.

Разумеется, ни Альбус, ни Гриндельвальд тоже не хотели закончить как Тьюринг.

Рон поклялся Гарри просидеть тихо ещё неделю и никуда не высовываться. Наверное, теперь это должно было даться легче — лучший друг в курсе дел и стремится помочь.

— Я надеюсь, когда всё закончится, мы сможем нормально пообщаться и лучше узнать друг друга, — пожимая Гермионе руку, произнёс Рон. — Только прошу, постарайтесь выяснить, в порядке ли Луна… точнее, Лавгуды. Я переживаю за них обоих.

Гарри и Гермиона пообещали непременно выяснить, как дела в Берлине, дружно промолчав об исчезновении Лавгудов. Рон начал бы винить себя и мог снова допустить ошибку.

Приехав домой, Гермиона сразу рухнула на кровать и проспала без сновидений до самого утра. Даже снотворное не понадобилось — всего лишь бессонная ночь накануне.

Утреннее совещание в понедельник кардинально отличалось от самых первых, собранных и чётких встреч. Или Гермиона стала придавать значение тем мелочам, которые не видела, пока не стала копаться в грязном белье этих людей.

Эммелина Вэнс изо всех сил сжимала карандаш, когда речь заходила о ночных дежурствах. Элфиас Дож не уставал намекать на свои проверенные источники, словно на них держалась вся работа «цирка», и совершенно не понимал, что его водят за нос. Сириус Блэк подпирал голову рукой и периодически надолго закрывал глаза — видимо, ещё принимал обезболивающие. У Карадока Дирборна разом прорезались все морщины — он точно не спал последние ночи. Ремус Люпин и вовсе был мрачнее тучи.

Наверное, с лицом и у самой Гермионы было что-то не то, потому что Минерва легонько тронула её за локоть и спросила, в порядке ли она. Соврать оказалось на удивление легко: работа без выходных и правда была в новинку.

— Попросите Альбуса отпустить вас пораньше, — шепнула Минерва. — Он всё поймёт.

Эта забота была лестна, но об отдыхе Гермиона могла думать в последнюю очередь. «Дары смерти», пропавшие телеграммы, Долохов… Всё это пока не желало складываться в одну стройную теорию. А Альбус уже ждал новые факты.

— Есть у вас какие-то новости? — спросил директор, когда они остались вдвоём. Голубые глаза светились подозрением, будто Альбус знал, что она привлекла Гарри, был в курсе их поездки в Уокинг и совсем не одобрял действия Гермионы.

— Мне нужен ещё день, — неуверенно пробормотала она. — Куски добытой информации слишком разрозненные.

— Времени мало, Гермиона.

— Я знаю. Но надеюсь, что близка к разгадке.

* * *

— Ну как? — спросила Гермиона, садясь на скамейку рядом с Гарри.

— Пока вы были на совещание, я наведался к шифровальщикам, — ответил он, протягивая ей стаканчик с кофе. — Вроде как просто поболтать о жизни, но все решили, чтобы получить порцию утешений по поводу Рона.

— Нашёл что-то интересное?

— Я уговорил Дейзи дать мне полистать журнал за ночь субботы: вдруг перед смертью Рон решил связаться с «цирком»? Ничего не было. На первый взгляд. Но потом я заметил, что в телеграмме от 23:15 не хватает глагола, чтобы предложение было законченным. Кто-то вырвал страницу. Не скажи Рон о телеграмме, я тоже не придал бы значения.

— И вряд ли это Эммелина — к тому времени она уже сбежала на встречу с Долоховым.

— Который мог выманить её по просьбе «крота».

— А это интересная мысль, — мимо прошли люди, и Гермиона наклонилась поближе к Гарри. — Тогда нам надо проверить, кто находился в штаб-квартире в субботу.

— Если Эммелины не было на месте, дешифровщик мог и позвонить другому члену «верхушки». А тот приехал.

— Кто-то подтвердит такую информацию?

— Эммелина не позволит. Это её дискредитирует.

— Скверно, — вздохнула Гермиона. Сейчас преданность безликих шифровальщиков была не на руку. — А с Дирборном тебе удалось переговорить?

— Совсем немного. Дож капитально его запугал. Когда я предложил вечером выпить по пинте, он отказался так резко, словно это я шантажирую его.

— Может, раньше он оказывал тебе знаки внимания? И теперь боится?

— Гермиона, — улыбнулся Гарри, — поверь, я бы заметил.

— Тогда, может, ты неубедительно скорбишь по Рону?

— Кажется, в прошлый раз я зря назвал себя неучем. Ты теперь меня таким и считаешь.

Они дружно рассмеялись. Конечно же, Гермиона не считала Гарри ненаблюдательным, но понимала, что в его окружении есть люди, которых он не готов в чем-то заподозрить. И трое из них в ту ночь были в «цирке». А Ремус Люпин и вовсе приехал к театру. Не убедиться ли, что его поручение выполнено?

— Я хочу рассказать Альбусу, что теперь мы работаем над расследованием вместе. Но сначала стоит проверить ещё одну версию.

— Что нужно?

— Влезть в кабинет Ремуса.

— Зачем?..

— На встрече с министерством мистер Снейп сделал большой акцент на неких чертежах. Судя по всему, вся информация по ним только у Альбуса и Ремуса как начальника научно-технической разведки. Я должна понимать, могут ли понадобиться эти данные «кроту».

Гарри хмыкнул и запрокинул голову, рассматривая перистые облака. Гермиона понимала, что он вполне мог сейчас почувствовать ложь. И это давило на виски сильнее, чем мерзкий голос Амбридж в своё время.

— Раз уж тебе так нравится нарушать правила, — задумчиво произнёс он. — Ремус должен уйти сегодня около семи. А к девяти на этаже уже никого не будет. Пойдём вместе.

Она с благодарностью сжала руку Гарри. Гермионе, определенно, везло больше, чем она заслуживала.

* * *

Кабинет Ремуса Люпина оказался небольшим и очень уютным. На столе обнаружилась вазочка с конфетами, кресла были такими мягкими, что в них сразу хотелось заснуть, а для растений на подоконнике купили яркие горшки. На одной из фотографий еще молодой Ремус Люпин стоял в компании Джеймса Поттера, Сириуса Блэка и Питера Петтигрю. На другой была запечатлена какая-то рождественская вечеринка в «цирке», и они с Кингсли смеялись в одинаково-нелепых колпаках.

— Все чисто, — прошептал Гарри, заходя следом и закрывая за собой дверь.

Гермиона кивнула и достала тонкие перчатки. Проверила рамки с фотографиями на наличие секретных отсеков, посмотрела бумаги на столе. Ничего связанного с чертежами бомбы.

— Можешь сказать, что мы ищем?

— Я не знаю, — покачала она головой. Не говорить же, что она надеялась найти вырванную страницу из шифровального журнала. — Но ящики тоже стоит открыть.

Гарри вздохнул и достал из кармана отмычку. Пара отточенных движений — и верхний ящик легко открылся. Гермиона вытащила бумаги и начала простукивать его на наличие второго дна. Дерево поддалось, и Гермиона ногтем потянула его к себе. Между ящиками хранилась тонкая фиолетовая папка.

— Думаешь... — начал Гарри, и тут они услышали, как в замке поворачивается ключ.

Гарри думал недолго: быстро вернув бумаги в ящик, захлопнул его и потащил Гермиону к шкафу.

Каким-то чудом они влезли туда и крепко прижались к друг другу.

— Папка, — одними губами спросила Гермиона, и Гарри приподнял фиолетовый картон над головой, показывая что она у них.

Дверцы шкафа не закрылись плотно, и через небольшую щель Гермиона видела, как Ремус Люпин замер у окна.

— Ты злишься? — раздался женский голос.

— Конечно, нет, Дора. Я не могу на тебя злиться.

Девушка подошла ближе и обняла Люпина со спины. На лице Гарри отразилось недоумение — он точно узнал ту, с кем разговаривал Ремус.

— Я просто беспокоюсь о тебе, — продолжал он. — Ты — один из самых перспективных агентов по внедрению. Я не хочу испортить тебе карьеру. И жизнь.

— Ты такой глупый, Ремус. Мне ничего не нужно, если тебя не будет рядом со мной.

Она развернула его к себе и нежно поцеловала.

На лице Гермиона отразилась паника — теперь она тоже узнала Тонкс. И не понимала, как надолго они с Гарри застряли в этом шкафу практически нос к носу.

Тем временем Ремус держал в ладонях лицо Тонкс, и они продолжали целоваться. Надежда, что сейчас они уйдут, чтобы продолжить свои ласки в другом месте, таяла. Тонкс обхватила Ремуса ногами за поясницу, когда он чуть подтолкнул ее к столу, и Гермиона еле сдержалась, чтобы не вылететь из шкафа и потребовать их прекратить.

Когда Ремус начал прикусывать грудь Тонкс через ткань рубашки, Гермиона панически зажмурилась и слышала только шорох одежды и тихие стоны. Но — чертова фантазия! — как и во время рассказов Грюма, она вполне представляла, что происходит. Как Ремус расстегивал рубашку Тонкс, покрывал поцелуями ее ключицы, поглаживал грудь, прикусывал соски. Как сама Тонкс нервно дернула пряжку ремня и, обхватив ладонью член, несколько раз провела вверх-вниз.

Страшно было увидеть Гарри, который практически не дышал, и Гермиона понимала, что он в таком же состоянии от положения, в котором они оказались. Хорошо, если хотя бы без фантазий.

— Дора, — пробормотал Ремус. — Мы не должны…

«Правильно! — возликовала Гермиона. — Не здесь! Идите в гостиницу! Или хотя бы в ресторан, как Долохов с Вэнс».

— Это ошибка. Нам надо заканчивать…

«Ой, а вот это скверно».

— Думаешь, я не знаю, в чём дело? — с обидой крикнула Тонкс и, судя по звуку, спрыгнула со стола. — Не в работе, а в вашей дурацкой клятве! Ремус, пятнадцать лет прошло! Считаешь, Сириус или Джеймс не поймут? Ни один нормальный друг не станет препятствовать твоему счастью только из-за того, что его сердце разбито.

— Ты не понимаешь…

— Не понимаю. Потому что дура. И верила, что ты действительно меня любишь.

Хлопнула дверь, и Гермиона приоткрыла один глаз. Ремус немигающим взглядом уставился на свой стол, а потом подхватил брошенную на пол рубашку Тонкс и выбежал следом.

— Думаю, надо уходить отсюда, пока никто не вернулся за продолжением, — прошептал Гарри, и Гермиона нервно хихикнула. Они сами сейчас походили на любовников: чтобы поцеловаться, не нужно было и шага навстречу друг другу делать.

Гермиона резко тряхнула головой, отгоняя непрошенные мысли. Она толкнула дверцу шкафа, и они с Гарри вышли наружу.

— Посмотри быстро сейчас, — протянул он папку. — Забирать её не стоит.

Это был странный набор документов. Здесь хранилось несколько фотографий Тонкс, Сириуса Блэка и Джеймса Поттера, копия личного дела некой Доркас Медоуз и данные по операции «Газель». Гермиона уже решила, что это никак не поможет, как увидела год. 1957. Все ниточки вели туда.

— Ты нашла, что искала?

— Не думаю. Но будет здорово, если ты расскажешь, про какую клятву говорила Тонкс.

* * *

Наверное, это был самый неловкий их разговор. Они сидели в одной из круглосуточных кофеен, и Гарри ковырялся в шарлотке, подбирая слова.

— Я знаю не так много о тех событиях, как ты, наверное, надеешься. После моего рождения отец несколько раз попадал в очень опасные передряги. Как-то ему прострелили лёгкое, и врачи чудом успели прооперировать. Тогда мне было пять лет, и мама убедила его уйти из «цирка». Он даже всё обговорил с Альбусом.

— Но?

— Сириуса попался в Будапеште и угодил в тюрьму.

— Господи…

— Они были лучшими друзьями, и отец не мог бросить его. Фактически устроив самоволку, он воспользовался связями «цирка», договорился с венгерской мафией — и смог вытащить Сириуса. Это чуть не стоило должностей им обоим. Альбуса отстранили на полгода, временным директором назначали Элфиаса Дожа.

— Как же всё вернулось на круги своя?

— Новый премьер-министр был приятелем покойного дядюшки Сириуса. Их с отцом реабилитировали, Альбус снова стал директором. Данным об этих операциях присвоили высокий уровень секретности. Но мама не смогла простить отцу, что он нарушил обещание. Они развелись, а через два года она вышла замуж за своего школьного друга.

— Северуса Снейпа.

— Да, — кивнул Гарри. — Когда человек молод, глупости совершаются легко. Чтобы поддержать отца, Сириус, Ремус и Питер поклялись — кажется, даже на крови, — что никогда не женятся и не позволят ни одной женщине испортить их дружбу.

Гарри пожал плечами и наконец откусил немного шарлотки:

— Глупость, конечно. Отцу это вовсе и не нужно было. Но до недавнего времени они все соблюдали эту странную клятву.

— И, видимо, не считая запрета на служебные романы в «цирке», Ремус боится осуждения друзей?

— На самом деле, я считаю, что Тонкс права. Никто из них не стал бы осуждать его. Возможно, здесь и правда кроется что-то большее.

Гермионе очень хотелось убедить Гарри, что он ошибается. Но это было бы жестоко, потому что сама она начала подозревать человека, который был Гарри гораздо ближе Ремуса Люпина.

Они с Гарри договорились встретиться в кабинете Дамблдора ближе к вечеру. И свой свободный день Гермиона планировала провести, поднимая всё, что было известно о Доркас Медоуз, операции «Газель». А после — о Сириусе Блэке.

Во время новогодней вечеринки 1956 года в «цирк» пришла телеграмма. Некий «маленький лев» планировал сообщить важную информацию, необходимую для жизнеобеспечения организации. Встреча должна была состояться в Будапеште.

В начале января 1957 года Альбус принял решение направить туда Доркас Медоуз. Она была агентом с большим опытом и венгерской кровью по линии деда. Появление Доркас не должно было вызвать вопросы.

Встречу назначили в кафе возле площади Героев. Но ее сорвали советские агенты: связной и Доркас были убиты на месте, а еще один агент британской разведки направлен в венгерскую тюрьму.

Гермиона пролистала несколько страниц назад и поняла, что не нашла никаких данных о том, что Альбус планировал отправить Доркас вместе с кем-то ещё. Но в том же 1957 году был пойман Сириус Блэк. У которого тогда не было никаких заданий в Восточной Европе до 1960 года.

«Он тоже устроил самоволку», — догадалась Гермиона, совсем не понимая, что могло заставить Альбуса Дамблдора сохранить и его, и Джеймса Поттера в «цирке».

«Только сентиментальность», — прозвучал голос Грюма в ее голове.

«Теперь ты тоже наконец считаешь, что старичку пора на покой?» — пропел в унисон с ним мерзкий писк Амбридж.

Гермиона выругалась сквозь сжатые зубы. Это не то, о чем стоит думать. Ей надо понять, что могло заставить Сириуса Блэка не поверить решению Альбуса и поехать в Венгрию следом за Доркас. Был ли у них роман? Или Сириус Блэк — тот самый загадочный «крот», который понял, что информация раскроет его? Или ему был знаком сам связной?

Гермиона выписывала отдельные слова в блокнот и тут же жирно перечеркивала. Чего-то не хватало в головоломке, одной важной детали. Зачем Ремус Люпин хранил копии этих документов? О чем он думал? Для чего Сириус Блэк поехал в Будапешт?

Она снова выписала всех его родственников. Родители находились в Лондоне. Дядя умер в 1950 году. Кузины — Беллатрикс уже жила с мужем в Америке, Андромеда и Нарцисса находились в Англии. Брат…

Вот о младшем брате, Регулусе, как раз отсутствовала всякая информация. Последние данные о нем датировались 1954 годом — окончил Академию искусств и путешествовал по Европе, рисуя картины. Париж, Рим, Прага… Ничто не мешало приехать и в Будапешт.

Но вряд ли Сириус Блэк хотел убить собственного брата.

* * *

Когда они с Гарри зашли в кабинет Альбуса вместе, Гермиона впервые увидела директора удивленным.

— Что-то случилось, Гермиона?

— Возможно, вы осудите меня, но я поняла, что не справлюсь одна. И попросила Гарри о помощи. Я доверяю ему.

— Что ж, в этом мы с вами солидарны — я бы доверил Гарри свою жизнь, — улыбнулся Альбус. — Но не боитесь ли вы, что наш друг может быть субъективен?

— Я думал, вы меня лучше знаете, директор, — усмехнулся Гарри.

— Я просто не хочу, чтобы ты испытал боль от разных подозрений и догадок которые сейчас неизбежны, мой мальчик.

Гермиона опустила глаза в пол, испытывая неловкость, что оказалась свидетельницей такого личного разговора. Она никогда не задумывалась, насколько тепло Дамблдор мог относиться к Гарри Поттеру, потому и не думал поручать ему это расследование.

— За эти дни мы получили много неожиданной информации, — начала Гермиона и, когда Альбус махнул рукой, разрешая говорить свободно, продолжила: — У Эммелины Вэнс роман с атташе Долоховым. Он и поставляет информацию Элфиасу Дожу в рамках «Даров смерти». Но она — фикция.

Дамблдор улыбнулся каким-то своим мыслям и ответил:

— Тогда весьма удачно, что им всем известно о чертежах бомбы. Это такая же фикция.

— Что?

— Вам не кажется, что глупо рассказывать опасную новость стольким людям до переговоров с ЦРУ и ГРУ?

Гермиона судорожно фыркнула:

— Вы считали, что это поможет выловить «крота»?

— Думаете, слишком сложно для него?

У нее не было никакого настроения смеяться, но ситуация была забавной: Владимир Смертин не сказал бы спасибо своему шпиону за пустышку. И тут Гермиона придумала, как на этом сыграть. Это было опасно. Но подозреваемых оставалось все меньше, и только они и могли клюнуть на такую наживку.

— У меня есть одна идея, Альбус. И, возможно, с ее помощью мы сможем разоблачить «крота».

* * *

В среду Альбус Дамблдор назвал пятерых участников переговоров от «цирка»: он сам, Минерва, Гермиона, Элфиас Дож и Джеймс Поттер.

Элфиас Дож просиял — наконец-то его заметили и поставили выше Грюма. Тот, напротив, остался совершенно спокойным — учитывая свою неприязнь к Смертину, понимал, что Альбус не выберет его.

Джеймс Поттер, разумеется, был польщен, но и удивлён не меньше.

— Я долго думал, кому следует поручить охранять чертежи, которые мы представим на встрече, — объяснил Альбус. — И понял, что твой боевой опыт, а также знания физики для объяснения некоторых нюансов нашим коллегам на переговорах бесценны.

Гермиона делала пометки в блокноте, но исподлобья смотрела на остальных. Кингсли помрачнел — видимо, считал свои заслуги в «цирке» весомее. Ремус Люпин и Питер Петтигрю не отреагировали никак, а Эммелина Вэнс казалась разочарованной: видимо, надеялась на ещё одну встречу с любовником.

Развалившийся до этого в кресле Сириус Блэк резко выпрямился. Переживал ли он за друга, понимая ответственность? Или просто не представлял, как выкрасть чертежи и не попасть под подозрение?

Гермиона не знала, но следующие два дня прошли в напряжённом ожидании.

Вот только Джеймс Поттер был в полном порядке, папка с чертежами, с которой Альбус приказал не расставаться — на месте.

Они с Гарри старались наблюдать за Джеймсом так, чтобы не вызвать подозрений. Лёжа ночью без сна, Гермиона с ужасом ждала понедельника и думала — а если она ошиблась? Если сам Поттер и есть «крот» и просто неспешно ждёт удачного момента? Конечно, тогда они получат доказательства на самой встрече, но…

В ночь с пятницы на субботу Гарри позвонил и сказал, что в отца стреляли.

Гермиона примчалась в больницу меньше чем за полчаса. Гарри сидел у операционной и бесцельно пялился в стену. Она не знала, что сказать, и просто распахнула руки, и он уткнулся лбом ей в живот. Гермиона погладила Гарри по волосам и вздохнула. Её дурацкий, вроде как идеальный план полетел ко всем чертям.

— Я оставил его одного всего на полчаса.

— Это не твоя вина.

— Он всё подшучивал ещё, что я даже в детстве так не ходил за ним хвостом, как сейчас. «Что, боишься, я не передам тебе секрет, как выпрыгивать из окна и ничего себе не ломать? Так рано, на смертном одре расскажу».

— Если и винить кого-то, то меня, — Гермиона присела на корточки, чтобы смотреть Гарри в глаза. — Я предложила эту нелепость.

— Я знал, на что мы пошли, и всё равно был недостаточно внимательным, Гермиона. Ненавижу себя за это.

— Гарри! — по больничному коридору бежал Сириус Блэк, и Гермиона отступила в сторону. — Что произошло?

— В отца стреляли. В упор. Шанс есть, потому что сердце расположено справа, и убийца об этом не знал.

— Мы найдём его, я тебе обещаю! — Блэк, как положено заботливому крестному, крепко обнял Гарри за плечи.

«Или уже нашли», — облизывая пересохшие губы, подумала Гермиона. Хотелось начать сыпать обвинениями, требовать от Блэка алиби, но по коридору снова раздались шаги.

— Что с Джеймсом? — спросила миссис Снейп. Она точно собиралась в спешке: волосы были растрёпаны, на лице — ни капли макияжа. Но больше Гермиона была удивлена тому, что у стеклянных дверей стоял сам Северус Снейп. Вероятно, не решился отпустить жену в одиночку.

— Что, Эванс, спустя пятнадцать лет совесть проснулась? — скривился Блэк.

— Какой же ты идиот, Сириус, — бросила она и повернулась к сыну. — Гарри, милый…

— Пока оперируют. Но шансы есть.

— Я говорила, что эта работа когда-нибудь загонит его в могилу, — усмехнулась Лили Снейп.

— Он был готов бросить всё ради тебя…

— Бросить? — она взглянула на Блэка, как на нерадивого ребёнка. — И долго бы он так продержался? Вы оставались там. А кому, как не тебе, знать, что друзей Джеймс всегда ставил выше семьи?

— И поэтому ты променяла его?

— Мы можем обсуждать это десятилетиями, но ты всё равно не поймёшь.

Лили с грустью обернулась на мужа, и Гермиона поняла, что искренне сочувствует миссис Снейп. Нелегко любить двоих мужчин.

Блэк уже открыл рот для очередной тирады, но перепалку прервал вышедший наконец хирург:

— Мистер Поттер крепче, чем мы полагали. Несколько дней он проведёт и в медикаментозном сне, но основная угроза миновала. Один человек может зайти.

Гарри шепнул что-то матери на ухо и подтолкнул к палате. Она вошла, мистер Снейп и врач куда-то исчезли, и они снова остались в больничном коридоре втроем.

— Гарри, — откашлялась Гермиона, — скажи: чертежей же при мистере Поттере не было?

— Конечно, нет, — удивился Гарри. — Это и было целью убийцы.

— Хорошо, — кивнула она и, сжав в кармане плаща маленький револьвер, развернулась к Блэку. — Я считаю, что это — вы.

— Что?

— Вы стреляли в Джеймса Поттера. Он — опытный оперативник и подпустил бы в упор только человека, которому доверял как себе. И приехали так скоро в больницу, чтобы снять с себя подозрения.

— Гермиона, что за бред вы несёте? — улыбнулся Блэк.

— Вы дискредитировали себя в Будапеште пятнадцать лет назад, когда пытались помешать встрече Медоуз и связного, потому что узнали, что это — ваш младший брат. Вероятно, Регулус должен был рассказать, что некоторые Блэки работают на Смертина, и вы хотели остановить его. А может, наоборот — пытались спасти брата из передряги, попались сами. И вас перевербовали, угрожая жизнью Регулуса.

Вы, хоть и раненый, но находились в цирке, когда Рон отправил телеграмму с предупреждением. И точно знали, что значит терьер и искусство — и смогли отправить наёмника по нужному адресу. Одна проблема — чертежи, за которыми вы так гнались, чтобы порадовать Смертина, — пустышка.

С каждым её новым словом улыбка на лице Блэка меркла. Гарри хмуро переводил взгляд с одной на другого — видимо, понимая, что эта версия очень похожа на правду.

— Милая пташка, звучит всё очень складно, не считая одной крошечной ошибки, — Регулус тогда погиб. Я потерял одного брата — и меньше всего желаю потерять другого.

— Никто другой не мог знать столько, сколько вы, — рявкнула Гермиона и тут же осеклась.

Был ещё один человек. Джеймс Поттер доверял ему. Он дружил с Эммелиной Вэнс и знал об её отлучках. Был в тот день в «цирке» и, судя по графику дежурств, в ночь пропажи Рона.

— Возможно, я ошиблась. И есть только один способ это проверить.

Это было рискованно, сомнительно и по-прежнему опасно. Когда Гермиона высказала свою идею вслух, то ждала, что её начнут отговаривать. Но вместо этого Гарри и Сириус переглянулись и потащили её к выходу из больницы. Гермиона постоянно пыталась поймать взгляд Гарри, так как всё ещё не считала компанию Сириуса Блэка подходящей. Но он как раз твердо уверился в невиновности крёстного и после происшествия с отцом не желал отпускать того ни на секунду.

Пришлось смириться, что на квартиру к Элфиасу Дожу они едут втроём.

Резко перешагивая через две ступеньки, Сириус оказался у квартиры первым и нажал на дверной звонок. Они ждали достаточно долго, но он не снимал пальца с кнопки, пока им не открыли. Дож, щурясь от яркого света, недовольно спросил:

— Сириус, какого черта?!

Зло усмехнувшись, Блэк схватил Дожа за грудки и вытянул на лестницу.

— У меня два вопроса, и если ты не ответишь на них честно или расскажешь хоть кому-нибудь — я тебя прикончу.

Гермиона не сомневалась, что Блэк выполнит угрозу. Дож, кажется, тоже — он испуганно кивнул, и она на секунду почувствовала неясное удовлетворение: Карадок Дирборн был отомщен.

— Адрес конспиративной квартиры, где вы встречаетесь с Долоховым. И когда.

— Вторник и воскресенье. Пять утра. Брикстон-роуд, 105.

— Спасибо за сотрудничество, — Блэк отпустил его и даже поправил измявшийся воротник халата. — Надеюсь, ты понимаешь, что тебя там быть не должно?

Дож ответил что-то совсем тихо, но Гермиона расслышала «есть друзья».

— Расскажешь это могиле моего дядюшки Альфарда. Или ты забыл, что Блэков лучше не трогать?

Дож, совсем побледнев, спрятался обратно в квартиру, а Сириус повернулся и обратился больше даже к Гермионе:

— На самом деле, я не люблю пользоваться положением своей семьи, — счёл нужным пояснить он. — Поэтому и пошёл наперекор им в разведку. Но Дож так часто разгольствует о своих влиятельных друзей, что промолчать невозможно.

— Я понимаю, — улыбнулась она. — Мне даже кажется, что он заслужил небольшую встряску.

* * *

Они договорились встретиться на конспиративной квартире в час ночи. У них было четыре часа, чтобы изучить помещение и быть готовыми к появлению не только Долохова, но и человека, с которым он встречался под прикрытием «Даров смерти».

Гермиона с трудом справлялась с волнением и ходила по комнате из стороны в сторону.

— Не мельтеши, — вздохнул Сириус, усаживая её в кресло. — И себя, и нас изводишь. А тебе нужна трезвая голова, мисс «глаза и уши всея МИ-6».

— Я лишь делала то, о чём меня попросил Альбус.

— И накопала столько, что с этим всей жизни не хватит разобраться, — хмыкнул Сириус. — Ладно «крот», как прикажешь расхлебывать остальное?

Гермиона собиралась ответить, но они услышали шорох на первом этаже и замерли. Сириус достал пистолет, Гарри бесшумно встал за дверью.

Антонин Долохов включил свет и почти не удивился их компании.

— Я пропустил какой-то удачно разыгранный эндшпиль?

— Возможно, несколько, Антонин, — Сириус Блэк махнул пистолетом, предлагая тому занять второе кресло. — Расскажешь, как атташе по культуре превратился в крысу?

— Крысу? — засмеялся он. — Сириус, что за выражения? Я верен своей стране. Тебе больше стоит беспокоиться о грызунах в «цирке». Это ведь из-за них ты удачно погостил в наших краях.

Долохов приподнял бровь, и рука Сириуса задрожала. В тюрьме Блэка точно пытали — и эти воспоминания, должно быть, друг за другом всплывали сейчас в его голове.

— Ну, тогда вы будете рады вернуться домой, — произнесла Гермиона. — Вас ведь здесь ничего не держит кроме долга.

Она била наугад. Кто знал, чем была Вэнс для Долохова: развлечением или чем-то большим? Зато глаза Гарри загорелись восхищением, а у Сириуса появилась пара мгновений вернуть себе самообладание.

— Надеюсь, у вас хватит благородства не приплетать сюда её, — нахмурился Долохов.

Они ничего не успели ответить: на лестнице опять раздались шаги. Медленные, уверенные, спокойные. Сириус переложил пистолет в другую руку, Гарри остался в тени.

Когда Питер Петтигрю вошёл в комнату, его первой естественной реакцией был шаг назад.

Пазл сошёлся. Первые годы он работал у Минервы, курировавшей восточное направление. Умел быть незаметным. Дружил с Джеймсом Поттером и Сириусом Блэком — и чуть не погубил обоих.

— Только дернись, — прорычал Сириус.

— Что происходит, Сириус? — не дрогнувшим голосом спросил он.

— К сожалению, вы знаете, мистер Петтигрю, — Гермиона поднялась из кресла и тоже достала пистолет. — Открывайте портфель. Партия закончена.

Существовал крошечный шанс, что они снова ошиблись. Практически ничтожный. Но за одно мгновение Петтигрю преобразился и с ухмылкой швырнул портфель в её сторону. Бледно-зелёная папка, отданная на хранение Джеймсу Поттеру, лежала там.

— Ты вшивая шестерка, Питер, — простонал Сириус, и Гермионе показалось, что он сейчас взвоет от боли и злобы. — Падаль.

— Я никогда не был шестеркой, — спокойно ответил Петтигрю. — Не ты ли говорил, что вся жизнь человека проходит в том, чтобы искать слабости других? Или это всё-таки был Джеймс? Всегда вас путал.

Гермиона повисла на руке Блэка, уже готового выстрелить. Она понимала, что Петтигрю провоцировал самого эмоционального в этой комнате — чтобы умереть. Кажется, такой вариант казался предпочтительнее, чем позорно раскрытым вернуться к Смертину.

— Он нужен живым, — умоляюще пробормотала Гермиона. — Это не пешка вроде Роули. Он нужен Альбусу живым.

— Отец никогда не одобрял, когда тебе приходилось убивать, — напомнил Гарри, и после недолгих колебаний Сириус всё-таки опустил пистолет.

* * *

Весна наконец окончательно вступила в свои права. Можно было забыть о куртках и плащах, наслаждаясь ласковым солнцем. Гермиона шла до самого дальнего угла парка Сент-Джеймс и впервые за долгое чувствовала себя по-настоящему счастливой.

— Как он? — спросил Северус Снейп, когда она села на скамейку.

— Вы про Альбуса или про Гарри?

— Про Блэка, знаешь ли, — съехидничал Снейп. — Про Альбуса, конечно. Младшего Поттера я и без того вижу достаточно. С началом вашего романа он хоть на человека стал похож.

— Между мной и Гарри ничего нет, — смущенно откликнулась она.

— Даже если будешь говорить мне это по пять раз на дню — не поверю. Так как Альбус?

— Всё прошло отлично, так что доволен. Смертин в бешенстве, Люциус Малфой растерян, что дискредитация директора, которую планировали устроить на встрече, не удалась. Вполне возможно, что они с мадам Амбридж теперь захотят застать врасплох меня.

— Ты нашла «крота». И получила защиту, которой они ничего не смогут противопоставить. Можешь гордиться.

— Вы же знаете, Северус. Я делала всё не ради этого.

— Ради страны, всё ради страны. — отмахнулся он. — Я прекрасно помню о твоих идеалистических порывах.

«Хотя «Ради общего блага», кажется, звучит куда лучше», — решила она, вспомнив девиз на парных зажигалках.