Merry dancers: дальше некуда (гет)

Мрачный Грейвз высверливал в гостье дыру недобрым взглядом, перед ним лежал свежий выпуск магической газеты, в которой на первой же полосе красовалась статья о неудавшемся созыве Гриндевальдом волшебников, поддерживающих его идею обнародования магического мира. Маленькая приписка внизу сообщала, что информацию об этом болгары получили от анонимной совы, предположительно прилетевшей из Британии. Джоконда ни словом ни жестом не показала радости или самодовольства, но злоба Грейвза была адресована вовсе не ей, а себе самому. Она по-турецки сидела в кресле, на спинке которого двумя сутками ранее возвышалась фигура великолепного феникса, улетевшего в тот же вечер, оставившего на обивке глубокую царапину. Наверное, замерзла, ведь пол был ледяным даже летом. У нее с собой не было сменной одежды или элементарно носков, а гостеприимство хозяина квартиры оканчивалось только кормежкой и одной-единственной рубашкой.

— Как это понимать, мисс Уинтер? — ткнул он пальцем в газетный заголовок.

— Что вы имеете в виду, мистер Грейвз? — также формально спросила она, отставив чашку с кофе на журнальный столик. — Вы всё еще сомневаетесь в моих словах или пытаетесь обвинить в чем-то? Я не имею к Гриндевальду никакого отношения…

Внутри него бушевало пламя негодования, статья точно описывала ее слова, волшебника по имени Кростайо Башев действительно расщепило, и он представлен к Ордену Мерлина второй степени посмертно.

— Речь не об этом, — он потер виски, не понимая, как такое могло произойти. — Они сумели накрыть мероприятие только из-за анонимной совы из Британии.

— Видимо, нашелся один социально ответственный волшебник, который…

— Эту сову отправил я из Хогвартса! — возмутился Грейвз слишком громко, и она вздрогнула, с коротким “о” свесив ноги с кресла.

— Что ж, — только протянула она, — похоже, и на ваши плечи легло бремя участия во временной петле, — довольно спокойно рассудила мисс Уинтер, как будто в случившемся не было ничего удивительного.

Она несмело улыбнулась, но не стала более ничего говорить, давая ему осмыслить сказанное ею.

— Вы хотите сказать, что я сам запустил этот механизм?

— А вы еще не поняли, как это работает, мистер Грейвз? Все наши действия приведут лишь к тому, что должно случиться, — пояснила она нечто само собой разумеющееся.

— О, этот старый интриган из воспоминаний успел прожужжать мне об этом уши. А теперь вы…

— Судьба, предначертанное, если хотите, — продолжила она в манере Дамблдора. — Но что, позвольте спросить, вы забыли в Хогвартсе?

— Не вашего ума дела! — и не подумав сдерживаться, гаркнул Грейвз.

— И всё же… — игнорируя его тон, продолжила диалог Джоконда и с искрящимся, неподдельным интересом спросила: — Вы видели его? Вы видели Альбуса Дамблдора? Какой он в этом времени?

Ей что, всё равно, что он полыхает от гнева, не в силах понять, каким образом во всё это ввязался?

— Мне пора на работу, мисс Уинтер, — отрезал он, не собираясь давать ей то, что она хотела, — поговорим обо всём вечером.

Он резко встал, дернув воротник рубашки в нервном движении, направился к камину и тотчас исчез в языках пламени, увидев ее тошнотворный понимающий взгляд, который был с точностью скопирован с манеры Альбуса Дамблдора. Взвинченный до предела, Грейвз весь день метал молнии и даже прикрикнул на Тирренса и Абернети из-за какой-то мелочи. Ему удалось собраться только во время встречи с Пиквери, которую весьма заинтересовали последние вести из Болгарии и подробности его визита в Великобританию. Серафина, которая всегда влияла на него отрезвляюще, спросила как продвигается расследование о сбыте магического алкоголя и, конечно же, была не удивлена, что оно не сдвинулось с мертвой точки. Голдштейн не попадалась на глаза, скорее всего, сегодня у нее была ночная смена и они попросту разминутся, хотя Грейвз зачастую засиживался до ночи на работе, регулярно нарушая свой пятидневный график, как, впрочем, и другие руководители. Из-за рутины на работе, на которой он едва мог сконцентрироваться, Грейвз сумел заново осмыслить утренний разговор и события в Болгарии только ближе к вечеру. Он долго прокручивал у себя в голове, как же такое возможно, что он собственноручно запустил механизм действия временной петли? А может, это сделала она, сообщив ему точную дату и информацию о готовящемся созыве? Или же, если бы не ее участие, он бы каким-то образом все равно узнал эту информацию и отправил сову в Болгарию? А если бы не отправил? Что бы случилось тогда?..

В любом случае, все казалось странным и оттого заставляло стынуть кровь в жилах, но пока Грейвз встретился только с одной нестыковкой из писем и рассказов Дамблдора и Джоконды — феникс Фоукс. Она считала, что он и в двадцатых принадлежал Дамблдору, но ошиблась или соврала. Как интерпретировать эту неувязку? Однако какая бы злоба ни кипела внутри него, он понимал, что она действительно могла просто не знать об этом, а Фоукс появится у Дамблдора позднее. В любом случае, с ней нужно было что-то решать, ее присутствие хотя и порядком надоело, но уже становилось отчасти привычным. Мало кто удостаивался приглашения к нему домой, разве что редкие любовницы. Как человек, следующий букве закона, он не мог закрыть глаза на ее преступления, да и хотя бы даже на то, что она не имела абсолютно никаких документов в этом времени, кроме немагических на имя Чарльза Уилби. Понятное дело, получила она их нелегально, и если применяла магию, то это было еще одним нарушением. Грейвз был уверен, что Джоконда Уинтер неоднократно применяла вмешательство в разумы немагов, которые ее окружали, чтобы поддерживать легенду, а также в делах, связанных с президентом США. Однако произошедшее и увиденное в последние дни ставило все с ног на голову. И еще, если она не соврала, то кто-то другой производит магический алкоголь, и расследование необходимо продолжить.

Когда он появился в камине своей квартиры, она даже не подняла на него взгляд от какой-то книги, видимо, найденной в его квартире, и, казалось, весь день просидела с ней в этом треклятом кресле в ожидании собственного приговора.

— Добрый вечер, — все же решив удостоить его вниманием, подняла она голову.

— Едва ли, — буркнул он и неожиданно достал из потайного кармана пиджака ее волшебную палочку, с которой ни на секунду не расставался.

Палочка легла перед ней на журнальный столик, и Джоконда вопросительно посмотрела на него, едва скрывая так и рвущуюся наружу надежду, но следом за волшебной палочкой на столе появились два тонких металлических браслета, которые использовали авроры для досрочно освобожденных или свидетелей по делам.

— Мистер Грейвз?..

— Возвращайтесь в свое поместье. Если вы используете подозрительные чары или попробуете исчезнуть, я об этом узнаю, будьте уверены.

Она ничуть не расстроилась, только не скрыла искренней улыбки, наполненной благодарностью. Взгляд вновь выловил на ее шее кожаный шнурок; теперь он знал, откуда у нее это кольцо. Тот погибший аврор, точнее — аврор, который погибнет в семидесятых. Он еще не родился, но тенью воспоминаний следовал за ней.

— Вы отпускаете меня? Вот так просто?..

— Не отпускаю, — возразил он, кивнув на браслеты, которые, поднявшись в воздух, тотчас обхватил ее запястья, — но ваше присутствие в моей квартире уже надоело. Я сниму чары, чтобы вы могли аппарировать.

— Ваша рубашка…

— Выбросите ее.

Джоконда встала с кресла, недоверчиво коснувшись своей волшебной палочки, словно Грейвз просто издевался и в любую секунду мог отобрать ее снова.

— Что мне делать?

— Продолжать жить как Чарльз Уилби, очевидно, — с тенью иронии, словно она была совсем несмышленой, ответил он.

— А магический алкоголь? Я так понимаю, мне стоит прекратить продавать его, в этом больше нет необходимости… — задумчиво проговорила она, намекнув, что данный винтик временной петли уже свел ее с целью.

— Отчего же, — призадумался Грейвз, прислонившись к столу и сложив руки на груди. — Напротив, вам ни в коем случае нельзя прекращать. Сможете выйти на поставщика? Вы ведь напрямую общаетесь?

— Только по телефону, — пожала она плечами. — Она слишком осторожна. Я попробую что-нибудь выяснить, мистер Грейвз.

— Только не спугните, — предостерег он. — Ваше перемещение ограничено Нью-Йорком, пожалуйста, не нарушайте границ, у меня и без вас голова кругом. Если появится какая-то информация, номер знаете, — кивнул он на обыкновенный немагический телефон, который пришлось приобрести именно из-за связи с ней.

Пока она была здесь, он, конечно же, был отключен. Джоконда понимающе кивнула и в последний раз взглянула на него.

— Что ж, до свидания, мистер Грейвз, — учтиво попрощалась она, кивнув, и тотчас почувствовав, что барьер снят, растворилась в воздухе с легким хлопком.

Грейвз только закатил глаза и, отлепившись от стола, отправился в спальню, чтобы поменять белье. Кровать была аккуратно застелена, стоит отдать Джоконде должное, она была опрятной и не мусорила. Взмахнув палочкой, он применил простые бытовые чары, и белье, отделяясь от матраса, подушек и одеяла, взмыло в воздух и, скомкавшись, отправилось в корзину для стирки в уборной. Он почувствовал то, что прежде никогда не ощущал рядом с Уилби, возможно, из-за парфюма, который она использовала в облике мужчины. Запах женщины, такой непривычный для спальни типичного холостяка, поднявшийся с растревоженным бельем. Она чертовски хорошо пахла, и это, как и все остальное, связанное с ней, раздражало…

* * *

Едва оказавшись в ставшем домом поместье, Джоконда, наконец, вздохнула полной грудью. Последние дни прошли в чудовищном напряжении. Поджав губы, она осмотрела два тонких браслета на запястьях и пробормотала нечто недовольное. В спальне было прохладно, впрочем, как и всегда — она никогда не закрывала окон, и потому у них с Гидеоном иногда случались на почве этого мелкие бытовые стычки. Он обожал спать в трусах и без одеяла, когда она, нарядившись в пижаму, спала под теплым пуховым. Джоконда невольно коснулась кольца под рубашкой, принадлежавшей Грейвзу, и вновь сникла. Прошло уже три года с тех пор, как Гидеон погиб, а боль всё не уходила, как и не уходило чувство вины за то, что не попыталась изменить это чудовищное событие. Она отправила Абрахаса в будущее, надеясь, что ему и друзьям удалось благополучно добраться, и, возможно, М.П.Г. прав, этим нарушила временную линию, а сама оказалась еще дальше в прошлом. Нет, Джоконда не привыкала к действительности, что в семидесятых, что здесь она была чужой. Она хотела домой к Авроре и дряхлой Арабелле. Ее связь с матерью стала сильнее из-за пережитого во время Первой магической войны и из-за того, какая страшная правда открылась в последних воспоминаниях совы. Джоконда сожалела, что Грейвз увидел столько личного в ее воспоминаниях, ей претило ощущать себя плодом насилия, ох, бедная ее матушка, за что на ее долю выпало столько страданий? Дочь больше не задавалась вопросом, почему иногда в глазах матери проскакивал этот странный огонек — отголосок ужаса, пережитого ею. Дочь выросла точной копией своего отца, и это несомненно вызывало у нее приступы воспоминаний. Любил ли Том Риддл ее мать? Она не знала: все, кроме последних двух, воспоминания в сове были такими светлыми, такими мимолетными и милыми, и открывалась сова только когда сердцем владело это светлое чувство любви. Но этот ужас… Как он мог поместить его в сову? Неужели Волдеморт и это воспоминание считал светлым? Насколько надо быть психически больным, чтобы так думать? Сова осталась горьким напоминанием о родителях, и с тех пор, как Джоконда переместилась в двадцатые, она больше не касалась ее, а потом и вовсе развеяла ее чары, желая удалить эти воспоминания из своей памяти.

Невзирая на поздний вечер, у Джоконды все еще были дела. Чарльз Уилби пропал почти на четыре дня, и она ни на секунду не забыла, что произошло накануне раскрытия ее личности Грейвзом. Приняв душ, она приступила к непростой трансфигурации, вновь перевоплощаясь в мужчину. Целых четыре дня, запертая в четырех стенах, она, можно сказать, наслаждалась тем, что могла быть собой, даже не Александрин Моро, но Джокондой Уинтер, и хотя это были напряженные четыре дня, ведь Грейвз очевидно был взвинчен до предела, она была благодарна, что кто-то узнал о ее истинной личности. Хранить столько тайн слишком тяжело. Как сильно он отличался от того Грейвза, который стал другом немагу Чарльзу Уилби? В тот вечер на катере Джоконда, пускай и исполняла задуманную роль, но испытывала удовольствие от его присутствия, жаль, оно быстро сошло на нет, стоило понять, с каким желчным человеком ее столкнуло Время. Персиваль Грейвз был опасен, а еще он был очень сильным магом — практически все простейшие чары он использовал невербально и с отточенной легкостью. До такого мастерства Джоконде было еще далеко. Мрачный и одинокий, он, судя по всему, мало подпускал к себе людей, а распознав обман, и вовсе слетел с катушек. В воспоминаниях всплыл ее неожиданный друг — Северус Снейп — мрачный, избегающий общества молодой человек, на плечи которого лягут невыносимые тяготы — роль двойного шпиона, а потом — смерть от клыков жуткой змеи Волдеморта. Он едва ли заслуживал такой судьбы.

Джоконда не имела никакого понятия, каким образом Дамблдор нашел ключ к сердцу Грейвза, и хотя поначалу аврор пришел в бешенство, но через два дня все же отпустил Джоконду, и она не знала, что повлияло на это его решение. Вновь взглянув на браслеты, она уже знала, что сигнальные чары на его волшебной палочке обязательно передадут, какую магию она использовала.

Оставалось только промыть мозги Ротштейну и МакГрегору, уже не впервый раз приходилось подправлять их воспоминания. Покушение не было первым, рано или поздно эти занозы в заднице все равно приходили к такому решению. Им не нравилось, что какой-то мальчишка обставлял их в бизнесе, и их жадность побеждала. Благодаря ей и работе на президента США и у них были связи, им покровительствовала полиция, но иногда они зарывались, желая прибрать к рукам и долю Уилби. Нет уж, теперь, когда Грейвз в курсе того, что она волшебница, она окружит свой дом чарами, и теперь ни одна подлая крыса не проникнет на территорию поместья. Установка охранных чар заняла не более получаса, и она тотчас аппарировала в “Седой Консьерж”, зная, что в четверг вечером найдет компаньонов там по обыкновению играющими в покер.

Клуб был многолюден, алкоголь лился рекой, действо как обычно сопровождалось веселым джазом великолепного духового ансамбля — самородков, найденных Джокондой лично в каком-то захолустном спикизи. Пришлось провести стандартный “обход” своих владений, выражая почтение тому или иному джентльмену. Роль Чарльза Уилби была настолько выверенной, что Джоконде даже спустя четыре дня было легко войти в образ. Фицджеральды как обычно развлекались в компании каких-то незнакомцев, которых они с завидным постоянством таскали в часть клуба для важных персон. Как притащили сюда и Грейвза. Пришлось уделить им некоторое внимание и проверить безопасность нынешних гостей. Какие-то бизнесмены, занимающиеся покраской зданий, мелкие дельцы, которым в ВИП не попасть без сопровождения. Ничего подозрительного.

Зельда, совершенно позабыв неловкий эпизод с ощупыванием задницы мистера Уилби, привычно прильнула в поисках внимания, поныв что-то про его долгое отсутствие. Пришлось как обычно отделаться парой дежурных комплиментов. Скотт хоть и был адекватнее жены, но никак не мог с ней справиться, и Джоконда только поражалась этой паре. Она приблизила их к себе только из-за нежного отношения к роману “Великий Гэтсби”, прочитанному ею в шестнадцать лет. Арабелла нашла чтение маггловской книги недозволительной для ведьмы распущенностью. Она всё еще жила старыми закостенелыми порядками, но все же исправно носила на шнурке на шее свой мобильный, чтобы всегда быть на связи. Джоконда очень любила ее, невзирая на иногда вредный старушечий нрав. Итак, Фицджеральды задержались в компании Уилби только из-за отношения Джоконды к этой книге. Образ Джея Гэтсби она примеряла на себя, взяв его манеры и любовь к вечеринкам за основу собственного образа. А Скотт Фицджеральд взял за основу образ Уилби, чтобы реализовать Джея Гэтсби. Очередной временной парадокс, почему-то вызывающий в Джоконде тонны радости. Правда, она не хотела закончить как Гэтсби и искренне надеялась, что его убийство — лишь плод воображения Скотта.

Наконец, закончив обязательную программу — дань вежливости каждому мало-мальски значимому гостю, Джоконда направилась в сторону уже неоднократно бросавших на нее нечитаемые взгляды Тони и Арнольда, чувствуя их разочарование тем, что их “друга” еще не жрут черви где-нибудь в канаве.

— Джентльмены, — радушно протянула она ладонь, не давая повода думать, что может в чем-то заподозрить, тем более, здесь были и другие воротилы подпольного бизнеса. — Возьмете еще одного игрока?

Джоконда, отбросив полы пиджака, села на подставленный официантом стул, собираясь сыграть несколько партий, чтобы окончательно усыпить их бдительность.

— Подай ужин в мой кабинет через двадцать минут, что-нибудь мясное, и принеси Негрони, — бросила она официанту, и тот, с коротким “как пожелаете, сэр”, отправился выполнять поручение.

Здесь она была в своей стихии, кажется, жизнь Чарльза Уилби стала частью ее самой. Он был тем, кем сама Джоконда никогда бы не стала — позитивным, окруженным восхищением молодым мужчиной, умеющим легко и непринужденно заводить знакомства и даже сумевшим вызвать улыбку в сдержанном авроре Грейвзе. Харизма Уилби, стоило ей принять свой облик, испарялась, и она сама становилась подобной Главе магического правопорядка — такой же скованной, зачастую язвительной. Но с другой стороны, Чарльз Уилби никогда не переживал ни войны, ни потери близкого человека, ни перемещений во времени, и он не был сыном чудовища, убившего сотни магглов. Он был изворотливым и обаятельным подлецом, богатым льстецом и шоуменом, счастливо живущим за фасадом из лжи, в которую сам поверил. Наверное, Джоконде так было проще выжить в этом времени, и в какой-то момент она сумела абстрагироваться от боли и неизвестности, а личность ее разделилась надвое. Со временем она даже заметила, что и почерк ее стал меняться.

Надо отдать должное компаньонам, вели они себя на диво спокойно и достойно, разве что МакГрегор потел как свинья, и его парфюм едва перекрывал этот запах. Впрочем, ничего необычного, потел как свинья он с завидным постоянством, и это нельзя было отнести к чему-то, связанному с неудавшимся покушением. Облапошив их в обеих партиях в покер, словно осуществляя маленькую месть, Джоконда со злорадной улыбкой сообщила, что ей нужно удалиться, и если Тони и Арни захотят присоединиться, то у нее для них есть нечто весьма интересное. Оба посмотрели друг на друга с подозрением, но отказать не смогли. Джоконда была на удивление в приподнятом настроении и это, кажется, настораживало их еще больше. В кабинете уже раздавался невероятно аппетитный аромат стейка, и она невербально наслала на Тони заклинание очищения, чтобы он не портил аппетит своей вонью. Она частенько использовала этот прием, так как была очень восприимчива к запахам. Без предложения заказать еду и гостям, она просто села за свой мраморный, слишком вычурный для простого кабинета стол и принялась за стейк. Грейвз не слишком-то баловал ее, да и сам, похоже, не был подвержен гурманству. Возможно, это было следствием перенесенного стресса, а возможно он не придавал значения тому, что ест.

Джоконда демонстративно выложила волшебную палочку рядом с тарелкой и, не удержавшись, отправила кусок нежного мяса в рот, на миг прикрыв глаза и растворившись в удовольствии. Как же она заскучала по своей богатой жизни, по дорогим аксессуарам, вкусной еде и даже восхищенным взглядам женщин, над которыми, конечно же, посмеивалась, понимая, что никогда не сможет ответить на их симпатию.

— Что это с тобой, два дня, что ли, не ел? — спросил Тони, облизнувшись, словно не съел дюжину таких же до прихода Уилби.

— Плюс-минус, — пожестикулировав вилкой, ответила она, едва прожевав, и добавила ехидно: — А вы, господа, хорошо ли питались в последнее время? Хорошо спали?

Взгляды собеседников мгновенно помрачнели после вызывающего намека. Конечно, у них не было при себе оружия — Джоконда исключила возможность проносить в клуб огнестрел даже для них. Но все же, это были два крупных мужчины, которых про себя она называла “Толстый и Тонкий”. Худой и высокий Ротштейн составлял разительный контраст коренастому тучному МакГрегору.

— Что ты имеешь в виду, Чарльз? — хмыкнув, спросил Ротштейн, посмотрев на него в излюбленной манере, словно у него под носом смердило, но Джоконда только с каким-то животным аппетитом поглощала стейк, не торопясь с ответом.

Промокнув губы салфеткой и с упоением опустошив Негрони до дна, словно до этого дня не ела и не пила ничего вкуснее, она, наконец, откинулась в кресле, сомкнув пальцы на волшебной палочке. Компаньоны не придали этому значения, возможно, решили, что это некая деталь интерьера или удлиненная перьевая ручка.

— Ничего, абсолютно ничего, Арнольд. Петрификус Тоталус, — бросила она совершенно без эмоций сдвоенное заклинание, и оба замерли в креслах.

Джоконда, заперев дверь заклинанием, чтобы никто не помешал, совершенно лениво обошла компаньонов стороной, как будто решая, с кого начать и, ткнув Арнольда в плечо, заставила его, одеревеневшего, завалиться в кресле на бок. Она размышляла о том, как сделать их покладистость более долговечной, потому что их попытки устранить “друга” надоели. Если бы не Грейвз, который первым бы получил пулю в сердце, она бы легко справилась с тремя бандюганами, но ей пришлось отвлечься, и это едва не стоило ей жизни.

— Легилим…

— Экспеллиармус!

Договорить заклинание она не успела, а только подпрыгнула от хлопка, раздавшегося за спиной, и палочка выскочила из ее руки. Сердце, совершив кульбит, вернулось на место, и она резко развернулась, увидев перед собой…

— Мистер Грейвз? — сощурилась она, негодуя от его внезапного появления.

Он стоял перед ней в наспех застегнутой влажной рубашке, торчащей из штанов одним краем, и с мокрыми волосами, с которых стекали капли воды.

— Какого дракла?! Я только отпустил вас, а вы уже использовали боевое заклинание!

Он тыкал ей в лицо палочкой, разъяренный до безумия, а сигнальные чары явно застали его в душе. Даже находясь у него в квартире, Джоконда никогда не видела этого педантичного волшебника в столь неподобающем виде. Она не удержалась от ухмылки.

— Мистер Грейвз, вы перебарщиваете, это всего лишь чары оглушения, — убрав с лица налет внезапного веселья, заметила она серьезно. — Эти двое, — ткнула она в лысину на макушке Ротштейна пальцем, — едва меня не убили. И вас, между прочим. Мне нужно обезопасить себя от дальнейших покушений. Они раз в полгода-год выкидывают что-то подобное. Подстраивают взрывы моих автомобилей или же просто присылают убийц. Я живу как на пороховой бочке!

Он выслушал это с деланным равнодушием, ни одна фраза не затронула абсолютно никаких чувств.

— И что же вы обычно делаете? — не скрыв язвительности, спросил он, понимая, что, возможно, зря вылез из душа.

— Откатываю мысль о моем убийстве на ту стадию, когда она еще не созрела в их головах. Я не слишком сильна в менталистике, я боевой аврор. Пока я научилась только удалять какие-то определенные долгосрочные мысли или добавлять некоторые штрихи, чтобы втираться в доверие. Но я боюсь повредить мозг, если буду действовать агрессивнее. Это не Обливиэйт, удаляющий целый пласт воспоминаний. Мне не нужно, чтобы они забыли обо мне и нашем бизнесе.

Грейвз посмотрел на нее чуть свысока и с подозрением, словно не мог в это поверить. Осознав, что она, точнее Чарльз Уилби, от вида которого Грейвза на секунду бросило в жар, не опасен, он зажал обе волшебных палочки у сгиба локтя и стал неторопливо застегивать манжеты рубашки, ощущая, как она неприятно липнет к мокрому телу. Высушившись заклинанием, он подумал, что почему-то забыл об этом, выбегая из душа как ошпаренный, потому что решил, что Оглушающие чары могли стать следствием дуэли или очередного покушения на эту ненормальную. Отныне он видел в ней женщину — существо слабое и не способное к самообороне. Признаться, ему вновь показалось, что он разговаривает с другим человеком, личность Уилби совсем отделилась от Джоконды в его подсознании, но все же, видеть его перед собой было странно, да еще и недовольного, потерявшего всю ту кротость, которой Джоконда пичкала его на протяжении нескольких дней.

— Почему вы не сделали их своими марионетками? — неожиданно осознал Грейвз, что выход мог быть куда проще, и вместе с тем желая проверить, насколько сильно она нарушает законы.

Она нахмурила темные брови Чарльза Уилби и чуть склонила голову на бок.

— Я не использую непростительные, мистер Грейвз, — сразу поняла она его намёк и помрачнела, вспомнив работу на Волдеморта: — Я больше никогда не произнесу ни одного непростительного…

Неожиданно лицо Грейвза разгладилось, как-то уж слишком внезапно, учитывая, что он не доверял ей. И эта поразительная перемена заставила Джоконду отступить на шаг. Признаться, она понятия не имела, чего от него ожидать. Она только все думала о том, что М.П.Г. мог бы найти для нее куда более приятную компанию. Грейвз был похож на кладбищенского ворона, разве что прилизанного, точно один из павлинов Малфой-мэнора. Он был неприятным человеком, в особенности с теми, кто был ему не по душе. Грейвз перевел взгляд на оглушенных немагов, затем снова на нее и, вернув волшебную палочку, неожиданно сказал:

— Я помогу.

Джоконда едва не поперхнулась воздухом, что явственно отразилось на ее лице. Больше не говоря ни слова, он применил легилименцию, по очереди вторгаясь в разумы Тони и Арнольда, а Джоконда, как громом пораженная, просто наблюдала за ним удивляясь все больше и больше. И едва он закончил, как, выйдя из чужих мыслей, встретил весьма озадаченный взгляд.

— Почему вы помогаете, мистер Грейвз?

— Я дам вам книгу по менталистике, которую изучают в аврорской академии. У вас в Британии, видимо, не такой расширенный курс.

— Я не училась в академии, — развела она руками, — меня просто поставили перед фактом, что я должна стать аврором. Я перенеслась в прошлое, когда была на седьмом курсе Хогвартса. Разве что Дамблдор обучил меня Окклюменции.

— Это умение я заметил, — не глядя на нее, сказал он с неприязнью и рывком заправил краешек рубашки в брюки. — Уж Обливиэйт вы сможете наложить?

Она смерила его взглядом, в котором явственно проступали нотки недовольства.

— Я не настолько необразованная, мистер Грейвз, — и, больше не говоря ни слова, повернулась к компаньонам, с едва скрываемой агрессией стерла их воспоминания о сегодняшнем инциденте и пробудила.

Грейвз только закатил глаза и, убрав палочку, обнаружил, что его влажные волосы находятся в крайнем беспорядке. Наспех зачесав их пальцами к затылку, он посмотрел на приходящих в себя Ротштейна и МакГрегора.

— Я присоединюсь к вам за игрой в покер, чуть позже, джентльмены, а сейчас, пожалуйста, позвольте нам завершить разговор с Оливером.

Те как будто в момент отупели, глядя на гостя, которого вроде бы как не было в кабинете.

— Хорошо, а… Оливер, что вы в таком виде…

— Неосторожность официанта, пролившего томатный сок на его пиджак и жилет, — пояснила Джоконда незамедлительно, не дав тому раскрыть рта. — Ожидаем, пока его одежду приведут в порядок.

— Ладно, ждем тебя за столом, и не смей жульничать, — усмехнулся Тони, хитро подмигнув, и Грейвз почувствовал вибрацию палочки в кармане — запирающие чары были сняты с двери.

— Иди в жопу, Тони, сам ты жулик, — грубо ответила она совсем не в стиле манерного Уилби, но Тони только засмеялся и покачал в ее сторону пухлым пальцем, фаланга которого почти сожрала печатное кольцо.

Едва за ними закрылась дверь, как Грейвз вновь недовольно сложил руки на груди и скривился.

— Чарльз, мог бы пробудить их после моего ухода, — сказал он и запнулся, назвав ее привычным образу Уилби именем. — Мисс Уин…

— Лучше Чарльз, я привыкла к этому имени, — ничуть не заметив его замешательства, сказала она и взглянула на свою опустевшую тарелку. — А у вас дома все так же шаром покати?

Он вспыхнул, вернув взгляду привычную за последние дни ярость, распознав в этом подкол, но подкола вовсе не было.

— Мисс Уинтер, — едва смог он выдавить из себя. — Вы зарываетесь.

Она скопировала его любимую мимику — закатила глаза.

— Извините, если я неправильно выразилась, я просто хотела предложить вам поужинать в клубе. Стейк просто чудесен. И вам не обязательно выходить из моего кабинета. Да хоть с собой заберите. Впрочем, неважно, — заболталась она… точнее, он и махнул рукой, направляясь к двери, как будто ощущая неловкость от предложения и даже немного покраснев.

— Хорошо, — донеслось в спину замершей Джоконды, так и не повернувшей ручку.

Она резко обернулась, встретив нечитаемый взгляд его карих глаз. Ну конечно, какой мужик откажется от хорошего стейка? Даже такой мозгоклюй, как он. Больше ничего Грейвз не сказал, и она только кивнула.

— Что-нибудь выпить?

— Что это? — с сомнением кивнул она на пустой бокал на столе.

— Негрони, но могу предложить хорошее красное вино.

— Хорошо, — вновь коротко кивнул он.

— Я отдам распоряжение официанту, если вы вдруг захотите присоединиться к покеру. В том шкафу, — указала Джоконда на шифоньер, который несколько выбивался из общего интерьера кабинета, — несколько запасных костюмов. Трансфигурируйте по фигуре.

Едва сказав это, Джоконда покинула его, костеря себя за, возможно, неуместное предложение поужинать, но еще сильнее удивившись тому, что он не стал отказываться.

Грейвз остался один в ее кабинете, он действительно был голоден, и похоже, поддавшись инстинктам, не смог отказаться от еды. В последнее время он действительно плохо ел, и виною тому была эта странная женщина, которая вновь вела себя как Чарльз Уилби, едва вырвавшись на свободу. Он знал, что раздражал ее так же сильно, как и она его, и в какой-то момент даже почувствовал удовлетворение от собственной резкости, словно хотел мелко напакостить. Но как минимум он рассчитывал на то, что она составит ему компанию за ужином, а не улизнет, поджав хвост. Это, признаться, задевало его гордость. И эта нахалка даже не поблагодарила его за помощь с Тони и Арнольдом… У нее точно раздвоение личности, в своем облике она могла бы даже сойти за благочестивую леди, но едва надевала облик Уилби, тут же становилась эдаким Нарциссом, которому все должны…

…Играя в покер с компаньонами, на которых она все еще была безумно зла, она легонько касалась их разумов, видя все их карты, как на поверхности, поэтому никогда не повышала ставки, если не была уверена, что выиграет. Она всё время поглядывала на бордовые гардины, за которыми скрывался ее кабинет и думала, присоединится ли Грейвз, хотя в душе надеялась, что, конечно же, нет. Ему более не было смысла развлекать Чарльза Уилби, и все их общение, конечно же, скоро сойдет на нет. Кисло покосившись на металлические браслеты на своих запястьях, она поняла, что ее свобода после его квартиры весьма относительна. Он появился даже при простейшем Петрификусе, и это совершенно ее не устраивало. Где-то в голове зародилась мысль, что нужно будет почаще использовать магию, чтобы его доконали сигнальные чары, и он от нее отстал. А еще она с грустью подумала, что пока не сможет пользоваться своей анимагической формой, ведь он, конечно же, сразу же снова начнет угрожать ей тюрьмой…

* * *

Сидя на совещании, Грейвз едва ли сам не вибрировал, подпрыгивая от сигнальных чар, срабатывающих буквально каждые пятнадцать секунд, и пока не мог проверить эти чары, чтобы не вызвать подозрения коллег. Что она там себе кастует? Новую жизнь, что ли? К десятой минуте непрерывной вибрации он сообразил, что Джоконда просто развлекается, от скуки решив доконать его. Едва совещание закончилось, он рванул из конференц-зала, на всех парах мчась в свой кабинет, чтобы переместиться домой, а оттуда — в поместье Уилби. Похожий на закипающий на углях чайник, Грейвз едва не снес Абернети и, не извинившись, рванул к двери, рявкнув Молли, чтобы никто его не беспокоил. Когда начальник был в таком состоянии, она защищала его уединение чуть ли не собственным телом, а однажды даже попыталась не пустить Пиквери, на что та попросила незамедлительно вышвырнуть нахалку из Конгресса. Грейвзу едва удалось ее отстоять.

Охранные чары не позволяли аппарировать прямо к Джоконде, и ему пришлось зайти с парадной. Один из слуг сообщил, встречая, видимо, ожидаемого гостя с бутылкой минеральной воды, что мистер Уилби находится в мраморной гостиной, и Грейвз, уточнив направление, с энтузиазмом Громамонта рванул туда, на ходу закатывая рукава рубашки, словно намеревался придушить ее без магии. Однако он замер, едва оказавшись по адресу. Джоконда в облике Чарльза Уилби возлежала на длинной банкетке, попивая какой-то прозрачный напиток в фужере и гоняя стаю птиц, посылая за ними огненных дракончиков. Помещение пересекала радуга, здесь клубился полупрозрачный голубой туман, а с потолка падали искрящиеся звезды, исчезая, не коснувшись пола.

— Я не посмотрю, что ты женщина, и как следует отделаю голыми руками! — взревел Грейвз, а Уилби лениво поднялся с софы и, глядя на гостя, улыбнулся привычной мальчишеской улыбкой. — Что за ребячество?

— Ну, мистер Грейвз, вы сказали позвонить, когда я найду зацепку, и вот я звоню. — Ревелио, Эванеско! — скомандовал он, убирая волшебство из гостиной простыми заклинаниями, и палочка на запястье Грейвза вновь противно завибрировала, вызвав у Уилби очередную волну радости. — Вас же дома не бывает. На телефон звонить бесполезно.

— Это шутка какая-то? — спросил он, совершенно не понимания, как можно было додуматься до такого — использовать браслеты для слежки как средство связи с ним…

Внезапно Грейвз смекнул, что затея, в общем-то, была толковой, хоть и порядком успела его выбесить. Уилби даже стесненные обстоятельства в виде артефактов для слежки умудрился использовать с выгодой для себя.

— Так а почему вы не заколдовали браслеты игнорировать простые чары? Мне ведь иногда и белье постирать надо, — ухмыльнулся он задорно. — Акцио яблоко, — дернув бровями, призвал он с блюда фрукт, заставив палочку вновь завибрировать, а лицо Грейвза пойти пятнами.

Он поймал себя на мысли, что снова думает о ней как о мужчине.

— Не морочь мне голову, у тебя есть слуги, — смирившись, что у Уилби сегодня игривое настроение, Грейвз решил просто его игнорировать, как и издевательства, но едва тот открыл рот, начав витиеватый пасс палочкой, тотчас приказал: — Сайленцио, — но его волшебная палочка завибрировала снова, так как тот снял чары невербально и гаденько улыбнулся, заставив его буквально зарычать. — Мне снова лишить тебя палочки?

— А может, сначала выслушаете? Уж поверьте, у меня была исключительно веская причина выдернуть вас с работы.

Кипя от гнева, Грейвз видел перед собой лишь зарвавшегося испорченного мальчишку и совершенно не понимал, почему он… Она позволяет себе это. Еще никто и никогда прежде не игнорировал его статус, но, похоже, ей было плевать, а еще эта белозубая довольная улыбка, которую так хотелось припечатать какими-нибудь болезненными чарами, а лучше кулаком.

— Выкладывай, у меня совершенно нет времени на твое ребячество. Руки! — приказал Грейвз, и Уилби послушно протянул запястья, захватив зубами яблоко.

И пока руки были заняты, рот не мог говорить, даже в таком положении Уилби умудрялся улыбаться, и в этот момент его глаза не были холодными, в них был задор и какая-то неуместная искренность. В последнее время они встречались нечасто, и Грейвз заметил, что паясничать вошло у Джоконды в привычку или он просто не замечал этого раньше, но каждый раз натыкался на какие-то шпильки и подколы. Поведение с момента раскрытия ее тайны сильно изменилось. Вместо манер он видел в свой адрес лишь попытки раззадорить его, оканчивающиеся колкостями. Когда Грейвз исключил множество простейших заклинаний, понимая, что наверняка придется возвращаться к этой процедуре довольно часто, Уилби, наконец, освободил рот от яблока и размял скулы пальцами.

— Чуть меньше, чем через полтора часа у нас с Ротштейном и МакГрегором встреча с доверенным лицом нашей общей знакомой. Я подумал, что вы захотите присутствовать, инкогнито, конечно.

Похоже, Уилби и впрямь вызвал его не из праздной скуки. Впрочем, недовольство, конечно, не схлынуло с хмурого лица Грейвза, и добреть он не намеревался, все еще рассчитывая поставить наглеца на место.

— И какова же цель встречи?

Уилби положил надкусанное яблоко на ближайший поднос и подошел к напольному деревянному глобусу, который оказался баром. Северное полушарие поднялось, явив несколько графинов с виски, ромом, возможно, водкой и текилой, а также вазочку с оливками. Плеснув прозрачной жидкости в чистый фужер для мартини и добавив оливку, он протянул Грейвзу.

— Я на службе, — раздраженно пояснил он очевидную вещь, но Уилби лишь пожал плечами и глотнул сам, тотчас закусив оливкой.

— Расширение ассортимента алкоголя. Полагаю, с дегустацией, — пожал плечами он, словно это было совершенно очевидно.

— Почему этот волшебник продает алкоголь через вашу сеть?

Уилби манерно засмеялся, признаться, Грейвз был восхищен ее способностью превращаться в другого человека. Она использовала трансфигурационные чары, изменяя внешность и тембр голоса, но мужскую манеру говорить, конечно же, пришлось тренировать, как и, элементарно, дыхание. Мужчины дышат животом, женщины — грудью, а ей удалось подчинить себе даже физиологию.

— А иначе она никак его не продаст. Я монополист, — гордо сообщил он. — Спасибо Гардингу. Мои компаньоны и года бы не продержались без моих связей.

— Опустим, каким образом тебе удалось завоевать доверие президента США, — понимая, что Уилби, невзирая на скромные умения в менталистике, использовал имеющиеся знания направо и налево. — У тебя есть какой-то план, чтобы выйти на эту женщину?

Улыбка Уилби стала коварной и оттого еще более обаятельной.

— Вы все еще сомневаетесь во мне, мистер Грейвз? — со смесью веселья и иронии спросил он, зачесав пальцами вьющиеся волосы, сейчас не уложенные в прилизанную модную прическу…