Не попробуешь - не узнаешь (джен)

Призрак выделяет яд, передающийся по воздуху и лишающий ориентации всех противников в области действия.

Громкий стук, с которым захлопнулись двери церкви, прозвучал для меня набатом. Я подскочила на месте, и несколько страничек с записями разлетелись по полу. Резво их собрав, я огляделась по сторонам, особое внимание уделяя окнам — неужели уже потемнело? Но нет, сквозь витражи все так же пробивался дневной свет, и людей в церкви прибавилось не так много. Я посмотрела в сторону выхода: банн Теган еще не запирал дверь на засов, но открытой ее оставлять уже не стал.

— Разве уже закат? — я поспешила ему навстречу. — Кажется, еще светло.

— Солнце уже готовится ко сну, юная леди, — улыбнулся мужчина. — Жаль, что нам сон сегодня едва ли грозит.

— Все же будет в порядке? — я с недоумением посмотрела на него. — Серым Стражам еще архидемона убивать, что им какие-то мертвецы?

— Хотелось бы и мне быть столь же уверенным… — пробормотал Теган, а затем улыбнулся: — Впрочем, на все воля Создателя. А вы хотели выйти наружу?

— Да! — я согласно закивала, судорожно выдумывая причину, по которой мне необходимо оказаться снаружи. Атмосфера внутри церкви меня угнетала, и если при открытой двери я еще держалась, то теперь на меня напал приступ клаустрофобии. К счастью, подходящая причина быстро отыскалась у меня же в руках: — Я ведь должна была показать свои записи Зеврану. Или Айдану.

— Боюсь, план на сегодняшнюю ночь уже составлен. К тому же тэйрн Кусланд попросил присмотреть за вами.

— Неужели он боится, что я сбегу? — неприятно поразилась я. — К тому же ведь еще день. Пожалуйста, позвольте мне выйти! Я обещаю далеко не уходить…

В этот момент к нам подошла девушка, по виду чуть моложе Лелианы, взволнованная и смущенная.

— Банн Теган, простите… Меня зовут Кайтлин. Я не решилась бы вас отвлекать, но мой брат…

— Что-то случилось? — участливо уточнил мужчина. Кайтлин приободрилась:

— Он сбежал. Вчера наша матушка не вернулась, и он…

— Может быть, я поищу? — оживилась я. — Где он может быть?

— Я не знаю, — она с сомнением взглянула на меня. — Может быть, он вернулся домой? Но еще пару часов назад его не было, а сейчас я… боюсь выходить.

— А вы не боитесь? — с улыбкой спросил у меня Теган. Я помотала головой:

— Неа, чего там бояться? День же еще. Пожалуйста, разрешите мне сходить посмотреть? Обещаю, никаких неприятностей, я только туда и обратно!

Он все с той же улыбкой покачал головой, затем приоткрыл дверь. Девушка наскоро объяснила мне, где находится ее дом, и вручила ключ.

Снаружи стало заметно, что день и вправду уже близится к концу. Свет из ярко-желтого стал приглушенно-оранжевым, а тени, напротив, удлинились. Ветер стих, а люди торопливо заканчивали свои занятия, чтобы успеть вовремя спрятаться в церкви. Даже мишени, на которых тренировались стрелки, куда-то спрятали.

Я решила не затягивать с поиском брата Кайтлин. На первый взгляд, дом был пуст: дверь заперта, ставни закрыты, и вроде никого нет, но что-то помешало мне просто выйти и признать поражение. Словно… легкий шорох или вздох на самом краю слышимости. Я обошла комнаты первого этажа еще раз, медленнее, стараясь вслушиваться в каждый звук. И замерла перед небольшим шкафом. Дверцы были плотно прикрыты, но теперь я отчетливо слышала чье-то дыхание. Отойдя на пару шагов, присела возле стены и поинтересовалась громким голосом:

— Думаешь, тебя не слышно? Зря. А если я смогла услышать, то и злобные голодные мертвецы смогут, — дыхание смолкло, и как я ни прислушивалась, ничего не услышала. Усмехнулась: — Задохнешься.

Судорожный вздох, и ломкий мальчишеский голос поинтересовался:

— А ты кто?

— Друг, — на секунду задумавшись, отозвалась я. — Меня зовут Алиена. И меня прислала твоя сестра. Так что вылазь из своего шкафа и пошли в церковь.

— Я… не хочу в церковь, — голос дрогнул. — Я хочу отомстить за маму.

— Из шкафа? — я ухмыльнулась. Он обиженно отозвался:

— У меня есть меч! Дедушкин. Я его возьму и пойду мстить! Только он тяжелый. И еще страшно очень.

— Пока еще не страшно, — обнадежила я. — День на дворе. Но если ты посидишь там подольше, день кончится. И, знаешь, без тебя я не уйду, а если до заката не вернусь в церковь, мне так влетит… В общем, не создавай мне проблем, пошли, а? Я бы предпочла мертвяков, чем злость своего командира.

— Командира? — в голосе прорезалось любопытство. — А ты что, из ополчения?

Я хмыкнула.

— А ты выгляни наконец, герой. Сразу увидишь, из какого я ополчения.

Дверца шкафа медленно открылась. На меня уставился паренек примерно моих лет, светловолосый и веснушчатый. Льняная рубаха, короткие штанишки, темная жилетка из более плотной ткани. Пока я рассматривала потеряшку, он недовольно протянул:

— Не из какого ты не ополчения. Ты просто девчонка!

Я выгнула бровь, пытаясь скопировать мимику Айдана:

— Серьезно? А я-то и не знала. Кстати, из нас двоих в шкафу нашли не меня.

Мальчишка заметно смутился и перевел разговор:

— Меня Бевин зовут.

— Я знаю, — я кивнула. — Мне твоя сестра сказала. Ну что, пошли? И побыстрее, а то и вправду влетит.

Он кивнул, вежливо подал мне руку, помогая встать, а потом спросил:

— А ты совсем не боишься?

Я не стала отвечать, схватила за руку и потащила наружу.

…Чем ближе подходили мы к церкви, тем быстрее испарялась моя решимость быть послушной девочкой и вернуться внутрь побыстрее. Наконец я не выдержала:

— Знаешь, ты иди внутрь, а я еще тут осмотрюсь. А если про меня спросят, скажи, что я помню свое обещание и вообще я рядом.

Не дожидаясь ответа, подтолкнула Бевина в спину в сторону входа, а сама свернула за угол. И практически сразу об этом пожалела: здание церкви уютно расположилось в небольшой выемке в скалах, может, площадка даже специально была вырублена. Смотрелось это красиво, но и только. Отсюда не было видно ничего, а огромные окна с витражами, к которым было легко пройти между скалой и стеной, сводили на нет все плюсы толстых стен. Отсутствие обзора меня совершенно не устраивало, но выходить обратно на площадь и рисковать встречей с Айданом не хотелось. Взгляд невольно приковала стена. Она была выложена из крупных серых камней, которые поддерживали внешние деревянные стропила. Не лестница, конечно, но не зря же я училась лазить по скалам? Скала, стена… Дети всегда где-нибудь лазают.

На самый верх я замахиваться не стала. Высоко, небезопасно в моей не по размеру подобранной одежде, да еще и бессмысленно: деревня уже была передо мной как на ладони, мельницу и замок я тоже видела, хоть и не так хорошо. Дорогу, по которой мы шли, закрывали скала и верхний этаж церкви, но там я и не ожидала увидеть что-нибудь интересное. К тому же мне пришло в голову, что местные могут обидеться, если я усядусь поверх их религиозного символа, так что лучше устроиться у его основания.

Стоило оглядеться по сторонам, как я сразу же похвалила себя за принятое решение: в сторону площади шли Айдан и сэр Перт, негромко что-то обсуждая. Я на всякий случай улеглась на черепицу, стараясь распластаться по крыше и стать как можно незаметнее, и уже после этого огляделась. С крыши деревня была практически как на ладони: домики, улочки, пристань и мельница. Везде сновали люди с оружием: возле мельницы серебристо отблескивали рыцарями доспехи, между пристанью и церковной площадью метались ополченцы.

Алистера и Стэна увидела сразу: именно под их чутким руководством деревенские вояки таскали грубо сколоченные деревянные баррикады в сторону причала. Я со скепсисом хмыкнула: если у них все баррикады такие, то я погорячилась со своим предложением перегородить мост. Враг, который не знает усталости, страха и боли, этой пародии на противотанковые ежи даже не заметит.

Впрочем, возможно я и ошиблась. Неподалеку стояла Морриган, и с сосредоточенным лицом что-то шептала, возможно, читала заклинания — с моего наблюдательного пункта слышно не было, но перепуганные лица местных жителей говорили сами за себя. Если баррикады смогут огрызаться магией, то, может быть, будут и не настолько бесполезными.

Зеврана я увидела в окружении ополченцев. Кажется, не всех воинов привлекли к постройке заслонов, а тренировочные мишени уже убрали, и теперь эльф, судя по лицам, травил байки, не давая страху завладеть разумом будущих соратников. Впрочем, стоило задержать взгляд на нем дольше, чем на мгновение, как убийца поднял глаза и практически сразу заметил меня. Я замерла на мгновение, но тут же состроила умоляющую рожицу и приложила палец к губам — не выдавай меня. Он иронично выгнул бровь, а затем вдруг подмигнул и отвлек своих собеседников, которые уже начали озираться, пытаясь проследить его взгляд, новой байкой.

Лелиану я так и не заметила. Возможно, она осталась в кузне, присматривая за кузнецом, который, по ее словам, был пьян так, словно искупался в бочке эля. Или выбирала, где устроить снайперское гнездо на ночь. Я уже успела заметить, что девушка может быть невидимой и бесшумной, если хочет. Чем-то она неуловимо напоминала Зеврана — не характером, конечно, навыками, — и мне было безумно любопытно, чем же она занималась до того, как попала в Церковь.

На крыше я провела по меньшей мере час. Солнышко совершенно не по-зимнему припекало, отражаясь от светлых стен, легкий ветерок ласково трепал волосы, и уходить в пропахшее благовониями помещение не хотелось. Немного я понаблюдала за предбоевой суетой, затем заскучала и решила порисовать, благо ни с листками бумаги, ни с карандашом так и не рассталась. Не то чтобы я была великим художником, скорее, наоборот, но попыток изобразить что-то приемлемое не оставляла. К тому же вокруг меня были в основном дома и баррикады, то есть ровные линии, а по черчению в школе у меня была пятерка.

Я заканчивала уже второй рисунок, когда в душе вдруг всколыхнулось неясное волнение. Иногда так бывает: словно краем глаза видишь пробегающего таракана, а поворачиваешь голову — и никого нет. Вот и сейчас словно клочковатый грязный туман накрыл деревню, но я уловила его только боковым зрением, как ни вглядывалась. Со стороны замка послышались странные скребущие звуки, и я наконец заметила, что солнце почти село.

С крыши спустилась почти кубарем, кажется, даже пожарные так не торопятся на вызов. Идти внутрь церкви по-прежнему не хотелось, но я ведь обещала… Дверь открылась после первого же стука.

— Где вы были, юная леди? — голос банна Тегана был строгим, почти суровым, но я услышала в нем беспокойство. И улыбнулась в ответ:

— Рядом, я же обещала. Практически в церкви, только по другую сторону перекрытий, — я показала на потолок. Мужчина покачал головой и запер за мной дверь на засов. Попросила: — Не сердитесь, все же в порядке. Кстати, меня Алиена зовут.

— Приятно с вами наконец познакомиться, Алиена, — Теган улыбнулся уголками губ, явно желая сохранить серьезное выражение лица, и даже пожал мне руку. А затем взял и испортил все впечатление: — И было бы еще приятнее, если бы вы не заставили меня волноваться.

Я только вздохнула. Кажется, привыкнуть к тому, что ко мне относятся как к маленькому ребенку, будет непросто. И вдвойне обидно, что такое отношение обоснованно, ведь сейчас я и есть ребенок. С другой стороны, свои плюсы в таком положении тоже есть. Я вспомнила, как манипулировала родителями в детстве, опустила глаза и покаянно вздохнула:

— Простите, я не хотела вас тревожить. Но здесь душно, и все такие нервные, что я и сама невольно начинала бояться. А снаружи тепло, пахнет весной и… что со мной на крыше случится?

Подумала, не шаркнуть ли ножкой, но решила не переигрывать. Банн Теган и так явно расслабился, сочтя, что больше проблем не будет, и утешил:

— В любом случае, я рад, что все в порядке. И ничего не бойтесь, Алиена. Не вы ли убеждали меня сегодня, что под защитой Стражей нам нечего бояться?

Я скромно кивнула головой и отправилась вглубь зала. Начиналась длинная-длинная ночь…

* * *

«Зачем демоны пытаются овладеть смертными? История утверждает, что это злые духи, первые дети Создателя, рассерженные на творца за то, что он от них отвернулся, и полные зависти к тем, кого он счел более достойными. Они наблюдают за живыми сквозь Завесу…» — старательно читала я, присев на край лавочки. Не сказать, чтобы меня так уж интересовали демоны, но рисовать настроения не было, разговаривать с кем-нибудь — тоже, оставалось читать или метаться от стены к стене от волнения. Метаться мне тоже казалось глупым, но выбор чтива, мягко говоря, не поражал воображение: текст песнопений «Заповеди Создателя», история основания Церкви и трактат о демонах. Смирения во мне было недостаточно, чтобы читать религиозные тексты, инфернальные твари казались интереснее, но хватило этого интереса ровно на одну страницу. Тяжелый, занудный язык автора трактата навевал тоску и воспоминания о школе. Не все учебники были интересными, а над экономической географией я отлично засыпала.

Пожалуй, уснула бы и сейчас, несмотря на волнение, если бы бой проходил где-то еще. Но звон стали, крики, а временами даже негромкие хлопки слабых взрывов раздавались едва ли не у самых дверей церкви. Скорее всего, мне это только казалось: я видела, где ставили баррикады и где планировали расположить стрелков, но восприятие искажалось нервозным состоянием. В окнах периодически мелькали отсветы пламени, но ни одна тень — мертвеца ли, нашего ли воина, — не показалась сквозь витражи. Я прислушивалась сквозь попытки читать, ожидая услышать знакомые голоса и боясь этого, но понять что-то в многозвучии боя не могла. Единственное, что не подлежало сомнению: в какой-то момент крики раздались со стороны дороги и источников шума стало два.

Уже далеко за полночь я вдруг поняла, что шум битвы стал ближе, крики теперь уже и впрямь раздавались если не на площади перед церковью, то где-то в соседних переулках. Я нервно захлопнула книгу. Волнение переросло почти в панику, в непереносимый зуд, когда хочется сделать хоть что-то, и сидеть в таком настроении я не смогла.

Днем я не заметила окон во фронтальной стене здания — при входе видела только алтарные витражи, а весь «предбанник» для прихожан казался утонувшим во мраке, особенно после яркого дневного света на улице, а когда выходила, разглядывать интерьеры уже не хотелось. Сейчас одно из двух таких окон послужило мне наблюдательным пунктом: пусть я ничего не увидела сквозь витражи — только неясное мельтешение, — но слышала гораздо лучше. Бой и впрямь переместился на площадь, лязг железа и крики стали куда отчетливее, я даже уловила свист тетивы. А еще стоны.

Я метнулась ко второму окну, но и сквозь него ничего не увидела. Накатил страх и острое чувство собственной бесполезности: ведь я могла бы быть там, помочь… В конце концов, спрятаться и повесить щит я ведь могу! Мной овладели отчаяние и злость, не осталось ни страха, ни неуверенности в себе, ни других лишних чувств. Только бесконечное желание оказаться снаружи и помочь.

— Может быть, присядешь, дитя? — негромкий голос матери Ханны раздался словно из воздуха, так тихо она подошла. Я повернулась к ней и увидела в глазах сочувствие. — Всем нам страшно, но мы находим утешение в молитве. Нужно верить, верить Создателю и нашим защитникам.

— Мне не страшно, — выдавила я, с трудом сохраняя хотя бы внешнее спокойствие, но все же позволила себя увести от окна и даже села рядом с ней на лавку. Женщина еще что-то говорила и старалась отвлечь меня, но я напряженно вслушивалась в звуки снаружи. Когда наконец раздался вскрик, в котором я опознала Айдана, я не выдержала. Вскочила, кинулась к двери, схватилась за засов. Поверх моих рук легла мужская, довольно ухоженная, но все же привычная к оружию.

— Юная леди, вы обещали оставаться в церкви, — банн Теган смотрел с укором, под которым плескалось беспокойство. — Вы не можете просто уйти!

— Могу! — от ощущения, что я катастрофически опаздываю, у меня начали стучать зубы. — Выпустите меня, умоляю! Я все равно выйду, не через дверь, так окно выбью!

— Алиена! — мужчина чуть сжал мои руки, не давая выдернуть их из захвата. — Это опасно! И разве вы не понимаете, что больше помешаете, чем поможете?

— Нет, — я качнула головой, отрицая все, что он говорит. С этим словом на меня обрушилось спокойствие, ушли гнев, и отчаяние, и предчувствие беды. Осталась только сосредоточенность. Все слова были лишними и глупыми, единственно важным был лишь выход. Спокойствие обернулось воспоминанием.

— Движение на сцене всегда сильно отличается от движений просто в жизни. Идя по улице, вы можете позволить себе махнуть рукой просто так, «съев» половину движения - ведь вы никому не пытаетесь что-то показать. Но сцена - совершенно другое дело! Мы выходим на сцену именно для визуального воплощения, поэтому любое действие должно иметь начало и конец, в него должно быть вложено чувство, в нем должен быть смысл. Даже простой взмах руки зритель должен успеть увидеть и оценить, а затем - поверить. Поэтому сейчас мы займемся довольно простым упражнением, которое, тем не менее, позволяет нам лучше чувствовать свои движения, делать их более наполненными.

Я на мгновение прикрыла глаза и словно наяву увидела преподавателя по актерскому мастерству, к которому как-то попала на занятие.

…представьте, что вы пустой сосуд…

Темнота перед глазами стала абсолютной. Раньше такой степени концентрации, да еще так быстро, достигать мне не удавалось.

…наполните этот сосуд жидкостью, желтой, янтарной - включите воображение, у каждого свой напиток…

Моя «жидкость» была бледно-золотистого цвета, с электрически-голубыми пузырьками, похожая на шампанское. И на тот золотистый туман, что смягчал мою память, внезапно пришло мне в голову.

…а теперь позвольте всей этой жидкости перетечь в вашу руку, представьте, что она стала мячиком. Метните его!..

Последний этап упражнения я интуитивно проходить не стала, дождалась, пока уровень этой воображаемой «жидкости» наполнит воображаемый «сосуд» под завязку, и открыла глаза.

Окружающий мир неуловимо изменился. Мягкое золотистое сияние окутало церковь, словно сам воздух начал светиться. Это было так похоже на мой внутренний свет, что я невольно поискала голубые искры, но в воздухе их не было. Зато на руке моего собеседника переливался электрически-голубой жгутик, кольцом обвивая палец.

— Ваши глаза!.. — тихо ахнул Теган, но я проигнорировала его, только тихо попросила:

— Выпустите меня, прошу. Я нужна там, снаружи. Обещаю, что все будет в порядке.

Он секунду смотрел на меня, а потом решительно приподнял засов:

— Выходите. Только быстро, не оставляйте других без защиты.

Я скользнула к двери, бросила последний взгляд на светящуюся мягким золотом церковь и с укоризненной улыбкой покачала головой:

— Вы под защитой Создателя. Это не так уж и мало.

* * *

На мертвецов я насмотрелась на три жизни вперед. В гущу боя я, конечно, не полезла — толку от меня и впрямь не было, а вот вреда могло выйти много. Поэтому я отправилась в уже изученное место: на крышу церкви. Поначалу меня никто не замечал, и я смогла осмотреться. Первой мое внимание привлекла, конечно же, площадь, на которой смешались в бою «кони, люди», а так же эльфы, гномы и нежить. Боем эту свалку было назвать трудно, я даже не сразу смогла понять, где "наши" и чужаки — и одежда, и лица в сумраке ночи сливались в один шаблон. Драка шла не только на площади — улочки, что вели к пристани, мирными я бы тоже не назвала. Да и сверху, со стороны дороги к замку, периодически проскальзывал немертвый воин.

Отдельной горой выделялся Стэн, ненамного уступал ему воин в золотистых доспехах и закрытом шлеме, в котором я методом исключения опознала Алистера. Первым порывом было набросить щиты на них сразу же, но я сдержалась. Мужчины неплохо справлялись и без меня, а выдать свое присутствие я планировала как можно позже.

Айдана я увидела неподалеку, но почти сразу потеряла из виду: на месте наш командир не стоял, и его резкие выкрики-команды слышались то с одной стороны площади, то с другой. Его же тактики придерживался и Зевран. Увидеть его в толчее я не смогла, только замечала несколько раз краем глаза светлую шевелюру. Вообще, воины нашего отряда словно разбились на пары: тяжеловооруженные, бронированные как танки Стэн и Алистер неплохо отвлекали на себя внимание мертвецов, а остальные, быстрые и ловкие, появлялись в самой неожиданной точке, нанося несколько сильных ударов, и пропадали из виду.

Лелианы снова не было видно. Скорее всего, она находилась где-нибудь с лучниками, стрелы летели едва ли не с каждой крыши, но угадать, где именно засела рыжая лучница, было невозможно.

Последние члены нашей небольшой команды стояли отдельно: Морриган расположилась практически на самом церковном крыльце и постоянно бормотала какие-то заклинания, а Гарм охранял ее. Своим новым, волшебным, правильным зрением я смогла увидеть эти заклинания: вокруг ведьмы сиял и переливался слепяще-белый кокон, из которого вырывались протуберанцы энергетических линий, складывающиеся в определенные узоры. Это зрелище было столь прекрасным, что на несколько минут я залипла, просто наблюдая за ее работой, а затем попыталась найти закономерность в формировании узоров. Не сразу, но мне удалось различить несколько повторяющихся последовательностей. И в тот момент, когда я решила, что тайна приоткрыла завесу, протуберанцы померкли, Морриган выругалась под нос и выхватила из сумки маленькую бутылочку с электрически-голубой субстанцией.

Лириум, а это был, несомненно, он, меня заворожил. Сияющая жидкость и до этого притягивала к себе взгляд, но теперь, в правильном свете, он оказывал почти гипнотическое воздействие. Во всяком случае, когда ведьма допила последнюю каплю и я смогла отвести глаза, то обнаружила, что почти свесилась с крыши рядом с ней. Отпрянув назад, огляделась, но меня, кажется, никто не заметил.

Облегченно выдохнув, я бросила еще один взгляд вокруг. Помимо нашей команды на площади сражались около дюжины местных, среди которых я узнала и Мэрдока, командира ополчения и, по совместительству, старосту деревни, и наших рекрутов — не всех, подозрительный эльф Бервик, скорее всего, тоже засел на одной из крыш. Толстяк из таверны держался неуверенно и больше шарахался от мертвецов, чем сражался, и я подивилась своей давешней прозорливости. Зря мы его вытащили в бой за деревню, сидел бы в своем погребе и сидел. А так и защищать как-то не тянет, но и просто смотреть, как его убивают… неправильно.

Зато порадовал гном со своими телохранителями, особенно на фоне тавернщика. Покопавшись в памяти, я даже вспомнила имя — Двин. Он так лихо орудовал здоровенным мечом, что подходить к низкорослому воителю боялись не только враги, но и союзники: как бы не получить промеж глаз от своего же.

Кроме ополченцев я заметила нескольких рыцарей, но все они были в шлемах, а знала в лицо я и подавно одного сэра Перта, так что знакомых высматривать не стала.

До поры до времени я старалась не смотреть на мертвецов: как ни крути, моя помощь в большей степени могла бы потребоваться живым, да и для себя самой оказалось важным убедиться, что я не опоздала, что и без меня все мои друзья живы — так спокойнее. Теперь же, убедившись, что незаменимой спасительницей не стала, я испытала только облегчение. И перевела взгляд на мертвых.

Наверно, в обычном зрении они выглядели неприятно похожими на живых: разложение еще не коснулось тел, никаких светящихся глаз или инфернальных частей тела я не заметила. Обычные люди, судя по одежде, крестьяне — возможно, еще вчера они сражались на нашей стороне, и теперь деревенским приходится убивать своих друзей и родственников. Но правильным зрением я видела и различия: вокруг каждого из наших противников клубился незаметный обычному глазу серый дымок, и от каждого дымчатого кокона отходил тонкий жгутик, который вел в сторону замка. Мертвецы были похожи на марионеток, которыми управлял опытный кукловод. Выглядело это все, словно не слишком качественная компьютерная графика в кино, но наслаждаться зрелищем отчего-то не хотелось.

Результаты его опыта лежали прямо на площади, под ногами сражающихся. Ни один бой не обходится без жертв, и этот исключением, увы, не стал. Несмотря на доблесть и отчаяние, с которым сражались защитники, не все из них смогли спасти сами себя — на земле лежало несколько совсем свежих трупов, и еще с десяток раненых, помогая друг другу, отползали к стене церкви. Я закусила губу — как жаль, что я не умею лечить! И как жаль, что я не вышла раньше…

Вдруг практически у меня на глазах со стороны замка к площади протянулся еще один жгутик дыма. Я наконец уловила, что же он мне напоминает: тот грязный туман, что почудился мне несколько часов назад. Теперь он был куда гуще и целенаправленней, и я еще раз убедилась в том, что его направляет чья-то злая воля.

Жгутик дотянулся до одного из наших мертвецов, окутал его, и я с ужасом увидела, как рука трупа шевельнулась.

Ну знаете! Прямо у меня на глазах! Практически на пороге церкви! И я бросила всю волю и все свое возмущение прямо в этот жгутик. Полыхнул золотистый свет, и туманное щупальце отдернулось, освобождая тело от своего влияния, а затем, задумчиво качнувшись, потянулось ко мне. Ко мне! Меня вновь затопила волна возмущения и какого-то смутного узнавания, хотя никогда прежде ничего подобного я видеть не могла. Как бы то ни было, эту порцию возмущения я каким-то инстинктивным порывом также отправила навстречу злобному туману. Жгутик вновь отдернулся и отступил к воде.

Я несколько ошарашенно проводила его взглядом. Что это только что произошло? Я не поняла, что и как я сделала, и была совершенно не уверена, что смогу повторить. И эти странные мысли… Что мне до церкви, что я так рьяно кинулась защищать это место? Я никогда не была особенно религиозной…

Один взгляд вниз — и все мысли вылетели у меня из головы, а щит сорвался с пальцев едва ли не автоматически. И только потом я рассмотрела, кого поспешила защитить: трактирщик так и не смог взять себя в руки и начать всерьез драться за свою жизнь. Вражеские воины загнали его в угол между кузницей и каким-то из домов и уже готовились добить. Я спохватилась вовремя.

Впрочем, не все были солидарны со мной: прямо за спинами мертвецов вдруг выскочили и Зевран, и Айдан, и щит они, конечно, заметили. Даже сквозь шум боя я смогла расслышать весьма эмоциональное высказывание Стража и смешок убийцы. И от греха забилась поглубже на крышу…

Скрываться после этого уже не имело смысла, так что я активнее начала вмешиваться в ход боя. Впрочем, памятуя о том, как щиты действуют на меня саму, я все же старалась сдерживаться. И не забывала осматриваться по сторонам: не появится ли снова тот дымный жгутик. Но он так и болтался вне пределов досягаемости. Другие дымные отростки оказались не такими пугливыми: то ли у меня не хватало на них сил, то ли умения их применять, а, вероятнее всего, и того, и другого, но разрушить уже имеющиеся связки я не смогла.

Но этого и не требовалось. Наши воины сражались с такой самоотдачей, что я временами смотрела на битву разинув рот. И Стэн, и Алистер были знатными фехтовальщиками, я это уже замечала в более мелких стычках. Сейчас они уже явно уставали, но удары менее сильными не становились. Мне снова вспомнился тот мастер-класс по актерскому мастерству. Возможно, запомнившееся мне упражнение и помогало, но если взять в руку такую здоровенную металлическую дуру, то любое движение станет весомым и вызывающим доверие. «С таким мечом можно в принципе не бояться негативных реакций со стороны окружающих — побоятся связываться», подумала я и хихикнула.

Устали не только наши железные воины. Айдан прекратил метаться по всей площади и сражался рядом с собратом по Ордену. Зевран все еще старался быть везде и даже по-прежнему радостно скалился, но пряди волос прилипли к мокрому лбу и движения в целом чуть замедлились. Что уж говорить про непривычных к боям крестьян и торговцев, составляющих ополчение? Только гном орудовал своим здоровенным мечом так, словно был двужильным.

Компанию ему составлял Гарм — вот уж кому многочасовый бой был если не в радость, то, по крайней мере, и невнапряг! Он так и скакал вокруг нашей ведьмы, охраняя ее от мертвецов, которые теперь кишели по всей площади. В какой-то момент меня поразила и сама Морриган. У меня на глазах она успела опустошить три бутылька с лириумом, а когда сунула руку в сумку за четвертым, ничего не нашла. Ведьма выругалась, а затем что-то стремительно изменилось, и на месте девушки оказался гигантский паук!

Который ринулся в бой с такой скоростью и злостью, что мабари едва успел отскочить с дороги. Не знаю, как, но исходящее от паука раздражение ощущалось даже здесь, на крыше. И в итоге эмоции сыграли с ведьмой злую шутку: о своей безопасности Морриган позабыла, и ей едва не отбили мечом одну из восьми лапок. Щит я успела повесить вовремя и с этого момента следила за ней вдвое внимательнее…