Лорд Уизли (гет)

Едва Реджинальд и Рон исчезли из Норы, Молли тяжело вздохнула, обхватив голову руками.

— Мой сын считает, что я воровала у сироты! — воскликнула она. — Не думала, что такое случится когда-нибудь. Но клянусь вам, что это неправда!

— Мы верим тебе, мама, — сказала Джинни, отвлекаясь от разговора с Асторией. — Меня сейчас больше волнует участие Рона в заседании Визенгамота. Он не политик: слишком простодушен и, будем откровенны, глуповат. Даже представить страшно, что он наговорит!

Гермиона, сидевшая до того неподвижно, взялась за палочку, закрыла глаза и улыбнулась.

— Экспекто патронум! — из палочки появилась выдра. — Гарри, Рон в сопровождении Реджинальда отправился на заседание Визенгамота. Если можешь, проследи за ним и постарайся удержать от необдуманных поступков.

Выдра, провожаемая удивлённо-восхищёнными взглядами, убежала прочь. Гермиона откинулась на спинку стула и утёрла пот со лба.

— Ты сумела освоить говорящего Патронуса? — с непонятной интонацией произнесла Молли. — Когда?

— После битвы за Хогвартс, — ответила Гермиона. — Тогда я готовилась к школе, большинство Пожирателей были на свободе, вот мы с Гарри и Джинни и решили освоить такой вид связи. Правда, до сегодняшнего дня в его использовании не было необходимости, и я не знаю, получилось ли отправить сообщение.

— Не попробуешь — не узнаешь, — философски изрекла Джинни. — Если что, мы можем воспользоваться камином.

Едва она закончила говорить, как в комнату влетел серебристый олень и проговорил:

— Сделаем всё возможное!

* * *

Гавейн Робардс смеялся. У него на глазах выступили слёзы, тело била крупная дрожь, и мракоборец был вынужден опереться об стену, чтобы не упасть.

Утром его личный ученик, Гарри Поттер, заявился в кабинет наставника чем-то крайне озабоченным, и Робардс, естественно, осведомился у него, что случилось.

В ответ Поттер срывающимся голосом поведал, что в его дом пришёл Реджинальд Гринграсс, заявил, что Гарри является лордом и что Джеймс и Лили заключили с Гринграссами брачный контракт, а потом Гринграсс попытался сбагрить Поттеру своих дочурок с их подружками впридачу. Но Поттер отказался, и старому пройдохе пришлось довольствоваться сыном Артура Уизли, на удивление легко поверившим словам этого пройдохи.

— Если твой отец был лордом, то я — король Англии! — воскликнул Гавейн, успокоившись и сев за стол. — Молодец, что не поверил: Гринграссу нужна была твоя поддержка, потому что его проекты популярностью не пользуются. Он ведь во время войны ни одну из сторон не выбрал, для всех желал остаться своим, вот и не любит его никто и дел иметь не хочет. А поддержка Избранного — весомый аргумент.

— Это не смешно, сэр! — резко ответил Поттер. — К чему приведёт эта история, неизвестно. Рон — мой друг, и я не хочу, чтобы с ним что-нибудь случилось.

— Ничего с ним не случится, — ответил Робардс. — Он сражался в битве за Хогвартс, дружит с тобой, его отец — начальник отдела правопорядка, а мать сразила Беллатрису Лестрейндж. Пожиратели сейчас в Азкабане. Разве что опозорится, но ничего смертельно опасного не произойдёт. А теперь перейдëм к делу. Представим ситуацию: ты с двумя помощниками идёшь в поместье, где скрывается беглый преступник...

Но долго их занятие не продлилось, потому что в кабинет влетел патронус-выдра, сообщивший голосом Гермионы, что Рон Уизли собрался присутствовать на сегодняшнем собрании Визенгамота.

Гавейн прорычал нечто неразборчивое и, направившись к двери, бросил:

— Идём, будем следить, чтобы твой приятель не наломал слишком много дров!

Гарри, отправив патронус с ответом, поспешил за ним.

Они шли по длинному слабо освещённому коридору. По нему всего три года назад Артур Уизли вёл Гарри на слушание о применении патронуса при магглах. Вспоминая тот день, Поттер поморщился, вспомнив, что именно там он впервые столкнулся с Долорес Амбридж.

Робардс остановил его около одной из дверей.

— Заседание пройдёт здесь, — пояснил он. — Начнётся через полчаса. Мы их обязательно встретим.

— Но почему Гринграсс ведёт его сюда сейчас? — спросил Гарри, оглядываясь по сторонам.

— Не знаю, — пожал плечами наставник. — Может, заведёт его ещё куда-то, помимо Министерства, а может, хочет объяснить, какой проект требует его поддержки. Но будь уверен в одном: Реджинальд ничего не делает просто так.

Едва Гавейн закончил говорить, как в коридоре раздались шаги, и к залу заседаний подошли Рональд и его тесть. Со лба у обоих ручьём лился пот, испуганные лица покраснели. Оба лорда тяжело дышали.

— Что случилось? — всполошился Гарри, увидев состояние друга. Тот вытер пот ладонью, выдохнул и посмотрел на Поттера и начальника мракоборцев.

— Мы были в Гринготтсе, — ответил он. — Реджинальд хотел отвести меня к родовому сейфу, но оказалось, что гоблины не простили нашего проникновения в банк. В общем, мы еле вырвались оттуда, переместились сюда и бежали, не останавливаясь.

— И не простят ещё очень долго! — протянул Гавейн. — Гоблины трепетно относились к тому, что их банк никто не грабил, а мистер Поттер и его друзья с успехом это проделали, разрушив вдобавок часть здания. Но скажите, мистер Гринграсс, какой закон вы собираетесь предложить совету магов?

— Закон о разрешении использовать непростительные проклятия, разумеется! — не моргнув глазом, ответил Реджинальд.

— Что?! — прокричал Рон. — Но это же...

— Медицинские заклятия изначально, лорд Уизли, — перебил его Гринграсс. — Империус должен был успокоить пациентов, круциатус придуман как средство реанимации, а третье известное всем нам заклятье — это средство прекратить страдания.

— Вашей теории противоречит одна маленькая деталь, — произнёс Гарри, сжимая кулаки. — Чтобы использовать непростительные, нужно желать убивать, подчинять, причинять боль! Это мне говорили такие специалисты, как Барти Крауч-младший, Беллатриса Лестрейндж и сам Волдеморт. Я однажды использовал пыточное на Снейпе, стремясь отомстить за Дамблдора, и он его легко отразил. А потом я пытал Амикуса Кэрроу, желая ему страданий, и он корчился в муках. Врачи движимы желанием помочь. Как же они могут использовать подобные чары?

Реджинальд долго молчал, что-то обдумывая, а затем медленно сказал:

— Магия — это желание. Целитель хочет от пациентов послушания, не желает им гибели и страданий. И...

— Гринграсс! — вскричал до сих пор молчавший Робардс. — Допустим, что ты прав, но тогда скажи, как нам определять, с какими целями волшебники применяют эти проклятия? Вряд ли преступник признается, что хотел убивать, пытать или подчинить! Сыворотки правды тогда не останется, и не ко всем её можно применять! И какая тебе от этого польза? Ведь твои враги незамедлительно этим воспользуются.

— Думаю, что совет разберётся с этим! — спокойно, но неуверенно ответил лорд Гринграсс и прошёл в зал. Рон задумчиво посмотрел на друга, на Робардса и поплёлся за тестем.

— К чему это приведёт, сэр? — спросил мрачный Гарри.

— Ни к чему хорошему. Идём за ними, нам нужно это остановить!

* * *

Члены Визенгамота понемногу заполняли зал. Рон сидел рядом с Гринграссом, ожидая начала заседания. Из его головы не выходил разговор между Реджинальдом, Гарри и Робардсом.

«В чём-то Гринграсс прав, — думал он. — Волшебство управляется желаниями. Но почему он решил, что непростительные заклятия — медицинские? Ведь мадам Помфри не накладывала империус, хотя это облегчило бы ей работу. Может, кто-то обманул Реджинальда? Или он сам что-то напутал?»

Услышав шаги, он оглянулся. Рядом с его местом стоял Гарри.

— Не говори ничего, — буркнул Рон. — Сам понимаю, что затея с этими тремя проклятиями сомнительна. И теория о целителях белыми нитками шита.

— Это не самое важное, Рон, — сказал ему Гарри, наклонившись поближе. — Робардс прав: если эти заклятия будут разрешены, мракоборцы собьются с ног! И главное: от этих проклятий пострадало много людей, среди которых наши друзья!

— Я помню! — огрызнулся Рон. — Прекрасно помню! И Люпина, и Тонкс, и Колина Криви! И Седрика Диггори! Помню родителей Невилла! Как я им в глаза посмотрю, если протолкну подобное?

Рональд кричал, не обращая ни на что внимания, а потому не замечал побледневшего лица Реджинальда.

— Какой идиот подобное придумал? — продолжал он. — Разрешить непростительные проклятия! А хоть кто-то из них испытал их на себе? Нет, Ты-знаешь-кто их не трогал! Хорошо им сидеть и обсуждать. А нам с тобой снятся погибшие друзья, слышится крик Гермионы, — он не заметил, как приписал сны Гарри и себе тоже, — противно тут сидеть, я ухожу!

Он вскочил и, не оглядываясь по сторонам, направился к выходу. Гарри оглядел зал.

Члены Визенгамота смотрели вслед Рону. Кто-то сочувствующе вздыхал, но большинство сердито ворчало:

— Что этот юнец о себе возомнил?!

Гарри поспешил следом за другом.