Жизнь, продиктованная Говорящей Шляпой (джен)

Между тем, Гарри начал доверять Поппи, и в этом Северус увидел надежду для себя; по крайней мере, мальчик пытался доверять, и Северус, наблюдая за тем, как мальчик покорно принимает лечениемедиведьмы, глотая снадобья только с гримасой в знак протеста, понял, что не хочет находиться здесь. Видеть, как быстро мальчик привязывается к Поппи и протестует одним лишь выражением лица. Он вернул Поттера Помфри, и его обязанности на сегодня были выполнены.

HPHPHPHPHPHPHHPHPHPHPHP

Тем временем Гарри посмотрел на медиведьму с отвращением, когда она в очередной раз взяла в руки склянку с зельем.

— Зачем это?

— Это зелье-антибиотик. Оно не допустит, чтобы инфекция распространилась дальше, и почистит кровь там, где она уже есть. Такое заражение, как у тебя, весьма опасно, если его не лечить.

— Я не хочу его пить.

-Тебе придется сделать это, — Поппи поднесла зелье к лицу Гарри, но тот упрямо отвернулся. Он уже застрял на ночь там, где не хотел бы оставаться. Будь он проклят, если позволит этой женщине напоить его еще одной смесью, как будто специально для него сделанной отвратительной на вкус. Последнее зелье напоминало компост, оставив после себя вкус чего-то гнилого.

— Ну что ж, отлично, — нахмурилась Поппи. — Позволь мне кое-что прояснить: так или иначе ты его выпьешь. Ты можешь принять его сам без лишних разговоров, или же мне придется позвать профессора Снейпа, и он тебя заставит выпить его силой, — она понимала, что плохо использовать страх мальчика перед профессором в такой ситуации, но другого способа заставить мальчика принять зелье она не могла; к тому же, ей в самом деле понадобиться помощь профессора, если мальчик будет продолжать упрямиться. «Мерлин, прошу, пусть он сам выпьет зелье. Мальчик и так слишком многое перенес для одного дня».

Гарри ответил ей свирепым взглядом, но ничего не сказал. Поппи прекрасно видела, что за его гневом прячутся усталость и мучительный страх. Она вздохнула. Мальчик был на самом краю, но зелье ему просто необходимо, и она просто не может позволить ему избежать и проигнорировать медицинскую помощь.

Она снова протянула ему зелье, и на этот раз он принял его, однако не сделал ни одного движения, чтобы его выпить.

— Хорошо, Гарри. Если ты не выпьешь его за десять секунд, я позову профессора Снейпа, — Гарри сделал вид, что не услышал ее, и смотрел на стену так, как будто она была самой захватывающей вещью в мире.

— Десять, — Гарри замер, но ничего не сказал и глаз на медиведьму не поднял. «Думаешь, отсчет меня напугает? В самом деле?».

— Девять, — Гарри перевел взгляд со стены на лицо мадам Помфри, стараясь понять, серьезна ли она, а затем снова посмотрел на стену. «Думаю, она это точно сделает».

— Восемь...семь, — Гарри слышал щебетание птиц и выглянул в окно, оставаясь при своем мнении. «Что она сделает?».

— Шесть...пять, — Гарри перевел взгляд на пол под своими ногами, все еще не сдаваясь. «Ну ладно, может, это все же начинает меня беспокоить».

— Четыре, — Гарри подтянул колени к груди, стараясь защитить себя. Он испугался. «Идиот. Это всего лишь еще одно чертово зелье. Может быть... Нет. Отступать я не собираюсь».

— Три, — мальчик спрятал лицо за коленями, крепко сжимая в руке склянку.

— Два, — Гарри продолжал молчать. «Неа, не сработает. Я не боюсь тебя и этого сальноволосого придурка. Не приму я это отвратительное зелье, ни за что».

— Один.

— Что ж, я вернусь с профессором Снейпом через пару минут.

Он скрестил руки на груди и в бешенстве посмотрел на медиведьму, которая в ответ лишь вскинула брови. Гарри не двигался. «О, как всегда. Либо я побью тебя, либо кто-то еще побьет меня. Но я даже ничего не сделал».

— Гарри, посмотри на меня, пожалуйста, — Гарри в ярости помотал головой. «Оставь меня в покое. Иди и зови палача».

— Гарри Джеймс Поттер, посмотри на меня сейчас же! — Гарри удивленно поднял голову. Никто не звал его так. Что это значит?

Поппи видела в глазах Гарри растущий страх.

— Гарри, что с тобой? Почему тебе так тяжело сделать то, что я прошу? Это же просто зелье, ради Мерлина! Может, оно не стоит всего этого?

Гарри упрямо отвернулся от нее, поставив зелье на ночной столик и снова притянув колени к груди. Поппи вздохнула. «Черт возьми, мне придется идти и звать Северуса, если он не примет его добровольно».

Поппи пошла в свой кабинет и через камин вызвала Северуса. Профессор посмотрел на нее с недоумением, когда принял ее запрос.

— Ты уверена, что это необходимо? — спросил Северус, появляясь в ее кабинете.

— Это Cruentus Purus (зелье-антибиотик, о котором говорилось раньше. В переводе — «Чистая кровь»). Я не могу рисковать, отпуская мальчика без него.

Северус устало закрыл глаза и потер переносицу. Это не то, чего он так ждал, и оно не поможет улучшить отношения с мальчиком.

Он молча подошел к мальчику, который сидел, подняв подбородок и сердито стиснув зубы.

— Поттер, это твой последний шанс добровольно принять зелье. Если бы мы могли оставить его до завтра, мы бы не стали так волноваться, но мы не можем этого сделать, поэтому тебе придется его выпить, — Гарри просто яростно разглядывал мужчину. «Ну и что ты собираешься делать?».

— Великолепно. Просто попытайся запомнить, что я не хотел этого делать, — Северус взял склянку в руки и медленно протянул левую руку к голове мальчика. Гарри застыл, но и не сопротивлялся, молча наблюдая за тем, как Северус мягко, но уверенно положил руку ему на затылок, а затем потянул, вынуждая запрокинуть голову. Он поднес зелье к губам мальчика. Но Гарри даже не думал открывать их. Северус кивнул Поппи, и она с тяжелым вздохом нежно зажала мальчику нос. Гарри попытался противостоять двум взрослым, задержав дыхание на столько, на сколько смог, но ему все же пришлось приоткрыть рот. В тот же момент горькое зелье было влито в его рот и медленно скользило по его горлу. Гарри закашлялся и попытался вырваться из стальной хватки профессора.

— Глотай, Поттер, — посоветовал Северус, продолжая мягко, но крепко удерживать голову Гарри. Гарри в бешенстве смотрел на него, выкатив глаза как паникующая лошадь, но держал зелье во рту, отказываясь его глотать. Он не мог выплюнуть его в таком положении, но старался сделать все, чтобы не пропустить его в горло.

«Терпение, терпение», — думал Северус. — «Моя злость тут не поможет. Я пугаю его уже только тем, что я — есть я». Поэтому он медленно перевел руку на горло Гарри и заставил его проглотить зелье. Его рука едва коснулась кожи, прежде чем Гарри вырвался и побежал к кладовке лекарств. Он захлопнул дверь и заблокировал ее магией.

HPHPHPHPHPHPHHPHPHPHPHP

Профессор зельеварения вздохнул.

— Великолепно. Просто попытайся запомнить, что я не хотел этого делать.

Гарри был смущен. «Ты что? Что, черт возьми, происходит?». Гарри стиснул зубы, когда профессор вынудил его запрокинуть голову, обнажая горло. Чертовски неудобно. «Все в порядке. Он просто держит мою голову. Не нужно паниковать. Это не больно, он просто держит. Он просто хочет скормить мне это чертово зедлье. Он не станет причинять мне боль перед мадам Помфри. Наверное». Затем мужчина поднес другой рукой склянку с зельем к его губам, и Гарри пришлось сжать их. «Думаешь, я позволю сделать это тебе, когда не разрешил даже ей?». Когда медиведьма зажала ему нос, Гарри начал вырываться. «Предательница». Благо он не растерялся достаточно, чтобы не задержать дыхание и взглядом выражать все то, что он хотел бы сказать. Между тем дышать ему все же было необходимо, и в тот же миг в его рот влили горькое зелье. Поппи отпустила его, но декан Слизерина не был столь доверчив и рук не убрал. Гарри не мог выплюнуть зелье с запрокинутой назад головой, хотя Гарри изо всех сил пытался освободиться.

«Черт тебя дери, отпусти меня! Оставь меня в покое, ты, тупой садист! Хрен тебе, не заставишь меня проглотить это зелье! ». Гарри хотел, было, праздновать победу при виде досады на лице Северуса, но тут левая рука мужчины сжала его горло. «Стоп-стоп, что ты собрался делать? Не трогай меня, ублюдок! Я сказал тебе не трогать меня, отвали и НЕ СМЕЙ МЕНЯ ТРОГАТЬ!».

Быстрее, чем он отправил в полет мадам Помфри, он очутился в шкафчике для лекарств, надежно запертым от остальной части лазарета. Он тяжело дышал, как будто бы пробежал марафон, уткнулся лицом в колени, надеясь справиться с кашлем, который вызвало то противной зелье, за время бега попавшее не в то горло. «Ничего страшного, теперь я в безопасности. Здесь он меня не достанет, все нормально. Я в безопасности: это мой чулан. Здесь никого нет и быть не может. Он не поместиться здесь. Дверь он не откроет, я в безопасности, он не войдет и не сможет причинить мне боль. Чертов грязный ублюдок может сидеть здесь до тех пор, пока рак на горе не свистнет ». Впрочем, легкие Гарри не были согласны с его мыслями и, как только андреналин заиграл в крови, они принялись соперничать в скорости с его сердцебиением. Гарри свернулся напряженным калачиком, пытаясь унять дрожь. «Сердись, черт возьми! Ты ведешь себя, как, мать его, какой-то кролик!».

Северус и Поппи в недоумении переглянулись.

— Что за... ужасная катастрофа, — прокомментировал Снейп.

— Что ты сделал? — с болью и негодованием в голосе спросила Поппи.

— Я... Понятия не имею, — ответил Снейп, слишком удивленный, чтобы говорить что-то, кроме правды. — Я собирался простимулировать его горло, заставить проглотить...Я знаю, он был напуган, но представить себе не могу, почему он запаниковал именно тогда, когда я коснулся его горла.

-Что ж, может быть, позже он расскажет нам. А сейчас нам необходимо уговорить его перестать прятаться. Он слишком возбужден сейчас, — Поппи задумалась на мгновение. — Ему нужно время, чтобы успокоиться. Он казался безумно испуганным, хотя кто знает, чем на этот раз, — и она принялась чересчур громко мыть склянки из-под зелий. Северус поднял одну бровь, незаметно усмехнулся и присоединился к ней.

-Кроветворное зелье, которое ты просила, почти закончено... Через неделю или около того можно будет разливать. Еще какие-нибудь зелья сейчас требуются лазарету?

Пятнадцатью минутами позже Поппи решила, что у Гарри было достаточно времени, чтобы успокоиться, и подошла к кладовой.

— Гарри, милый, выйди к нам, пожалуйста?

— Нет, — почти неестественно спокойно ответил мальчик. «Просто отстань. Я не стану с тобой разговаривать, не хочу выходить, просто оставьте меня в покое», — думал Гарри.

Поппи вздохнула. «По крайней мере, он ответил мне».

— Почему нет?

— Не думаю, что стоит это делать.

— Это не ответ.

«Гарри, просто заткнись. Тогда они ничего не добьются. Просто пускай они оставят меня в покое. Я не собираюсь выходить для того, чтобы сделать то, чего хотите вы. И я не буду говорить с вами о том, что чувствую, когда прячусь в шкафу». Гарри успокоился, сознавая то, насколько унизительно разговаривать с кем-то через дверь шкафа, и больше всего он хотел, чтобы эти кто-то оставили его в покое. Если ему придется быть грубым и злым для того, чтобы они ушли, он это сделает, несмотря на то, насколько это плохо.

— Гарри, пожауйста, не будь груб со мной!

Гарри молчал. «Ты та, кто притащил этого ублюдка, чтобы заставить меня принять этот яд. Ты попрекала меня самозащитой, а сама позвала того, кто сильнее, чтобы он выполнил за тебя грязную работу? А сейчас ты хочешь, чтобы я вышел, когда этот козел все еще там, и при этом говоришь, что я груб? Просто отвали, и со мной все будет хорошо. Кажется, сейчас я ясно дал это понять. Разве это не вежливость — уйти от людей, когда хочешь побыть один? ». И как Гарри и хотел, он снова рассердился, что позволило ему выпрямиться и перестать дрожать.

Тогда заговорил Северус:

— Гарри, у тебя и так слишком много проблем. Если ты хочешь забыть этот наивный детский нервный сры и перестать доставлять мадам Помфри неприятности, то просто выйди, как она просит, и мы будем вежливы друг с другом и оставим этот эпизод позади. Никто не хочет причинять тебе боль.

— Ой, в правду, что ли? И что мы тогда будем делать? — с интересом спросил Гарри.

— Попытаемся уговорить вас принять зелья, что необходимы для восстановления вашего благополучия. Иными словами, попытаемся помочь вам.

— О, теперь понятно. Уверен, все это пойдет мне на пользу, — протянул Гарри. — Премного благодарен за помощь. Но, к несчастья для вас, я это уже слышал. Попытайтесь еще раз.

— Поттер, все, кроме тебя, понимают, что мы хотим тебе помочь, поэтому выходи сейчас же!

— Конечно, особенно вы. Вы ж меня не тронете — до тех пор, пока я делаю то, что вы говорите. И опять же — я это все уже слышал.

Северус был растерян. «Что, во имя Мерлина, произошло за последние минуты? Он не любил меня, но, по крайней мере, терпел мое присутствие. Так почему же он уверен, что я стану бить его сейчас?».

— Ну что ж, если вы не собираетесь выходить, то хотя бы скажите мне, отчего этот шкаф — лучшее место, где вы станете тратить свое время? — голос Северуса незначительно потеплел, но совершенно ясно было то, что это не совсем просьба.

Гарри понял, что у него и вправду достаточно неприятностей от того, что он показывает полное равнодушие и нежелание чего-то делать. В этом есть и плюсы — у него появилось что-то собственное. Отвечал он жестко, уверенно и даже отдаленно не вежливо:

— Вау, вы действительно тормоз. Разве я уже не рассказывал?

— Вы сообщили мне, что не собираетесь приходить ко мне затем, чтобы я вас бил. Должен сказать, что и мне есть что добавить к этому нашему спору: я тоже уже несколько раз клялся вам, что не причиню вреда, — Северус усмехнулся, и, хотя Гарри не мог его видел, он отчетливо слышал это в его тоне. — Возможно, это и не я такой «тормоз», как вы говорите.

«Издеваться надо мной! В эту игру могут играть двое, осел».

— Видимо, мое и ваше представление о причинении вреда совершенно не похожи друг на друга. Мне кажется, вы используете метод «цель оправдывает средства», когда встречаете проблему. Заставляя меня принимать зелье для моего же благополучия, причиняя мне боль, не принимается вами как «вред». Все хорошо, что хорошо кончается. Однако я предпочту считать вредом эту боль и это отвратительное зелье. Таким образом, у нас с вами конфликт. В конце концов, с вашей мотиацией не возникает никаких вопросов: вы из «взрослых», поэтому навязываете окружающим свое мнение насчет меня. Это, однако ж, меня категорически не устраивает, — Гарри умел разговаривать так, чтобы его дядя и двоюродный брат ничего не могли понять из сказанного. Он гордо улыбнулся, показывая Снейпу, что он тоже может быть снобом и всезнающим. Он решил сделать вывод своей точки зрения. — Короче говоря, «для моего же блага» или нет, но отсюда я не выйду.

Северус откровенно забавлялся впечатлением, которое Гарри произвел сам на себя, и решил, что это серьезное улучшение по сравнению с его сердитым тоном, который мальчишка предпочел демонстрировать ранее. Поттер, показывающий злость, прячет страх. Если мальчика так красноречив и выбирает такие тонкие методы дразнить «великий ужас подземелий», то он совершенно точно успокаивается. Может, он сумеет использовать эту битву умов, чтобы доказать ему собственные добрые намерения.

— Все сказанное вами имело бы смысл, если бы не значительная брешь в вашей логике, Поттер. У меня не было намерения причинять вам боль тогда, и нет его сейчас. Все, что я сделал — просто коснулся, не ударил, не схватил. Просто коснулся, и был крайне осторожен в этом. Я честно не понимаю, что вас так поразило и напугало.

Гарри был смущен, хотя мастер зелий и не мог этого видеть. «Может он правда не собирался хватать меня?». Гарри хотел бы проверить эту теорию, но все еще беспокоился из-за того, что придется выйти тогда, когда мужчина все еще находится в комнате.

— Если у вас нет желания «сорвать свою злость на мне», тогда почему бы вам просто не оставить меня в покое, ведь я сделал все, что вы просили, и вы по-любому закончили со мной?

— Полагаю, вы хотите, чтобы я ушел?

— Ага.

Северус хмыкнул. Торгуемся, значит.

— В основном, в ходе переговоров, целью ставиться добиться того, что хотите вы, а не того, что предпочитает противоположная сторона. Я хотел бы остаться здесь, пока не буду уверен в том, что мадам Помфри не нужна моя помощь, — Северус посмотрел на медиведьму. Та покачала головой.

Он криво усмехнулся и приложил палец к губам. Поппи понимающе кивнула и продолжила молчать. Тем временем Гарри обдумывал слова профессор. «Ведение переговоров? Что это? С каких пор вы идете со мной на переговоры?». Гарри все еще подозревал подвох, но все же решил воспользоваться ситуацией.

— Хорошо. Вы хотите, чтобы я вышел, а я хочу, чтобы вы ушли. Когда вы уйдете, я выйду.

Северус усмехнулся. «Ты не так умен, как думаешь, дитя мое».

— Что ж, до встречи. Я вернусь утром. До тех пор я советую вам слушаться мадам Помфри, ведь в противном случае разбираться снова буду я. У нас все еще есть многочисленные недоразумения, которые нам следовало бы разрешить на этой неделе.

«Многочисленные? Все, что я сделал, это отказался принимать зелье... Попытался сбежать из лазарета...Прогулял наказание...И урок...И несколько...И пропустил нашу встречу...И ослушался мадам Хуч, с которой все и началось. Но это же всего...6! Я бы не стал называть 6 случаев «многочисленными»». Гарри почувствовал некий трепет. «Почему мое чувство самосохранения отказывает, стоит этому человеку оказаться рядом со мной?».

Тогда он понял. Он действительно собирался уйти, но, может быть, что ему мешает не наказать меня потом за это? Он не казался особенно разозленным. В самом деле, ведь хозяин вообще не сердился все это время! Гарри вспомнил, что мастер зелий сказал ему: «Просто постарайтесь запомнить, что я не хочу это делать». Интересно. С каких пор это он выражает свое сожаление? Тетя Петуния, было, пару раз показывала это, но она и Вернон не скрывали, что ненавидят его. «Не стоило верить ему, идиот. Он не станет вредить тебе на этот раз, но это же не более, чем просто счастливая случайность! Ты сбежал перед тем, как он собирался получить доступ к твоему горлу». Странное поведение профессора — тут действительно было, о чем подумать.

Гарри внимательно слушал, когда же уйдет профессор, и расслабился сразу же, как захлопнулась дверь, но у него сразу же родились подозрения. «А в самом деле ли я выиграл эти самые переговоры? Что я упустил?».

Поппи оставила Гарри в покое на пару минут, прежде чем позвать его.

— Гарри, тебе пора выйти.

Гарри подумал об этом. Ему все еще не хотелось этого делать, хотя он успел успокоиться и расслабиться. Медсестра казалась строгой.

— Гарри, ты сказал, что выйдешь тогда, когда уйдет профессор. Он ушел.

«Ну да, я говорил это. Черт. Этот шкаф — единственное место, где я смогу заснуть во всем этом чертовом лазарете».

Гарри встал, глубоко вздохнул, открыл дверь и вышел с высоко поднятой головой. Потом он облокотился о дверь, как только она закрылась за ним, и постарался выглядеть как обычно, небрежно , и не пытаясь держаться подальше от оставшейся взрослой. Он равнодушно посмотрел на нее. «Предательница».

Поппи наблюдала за ним, а затем тяжело вздохнула, прежде чем прямо сказать:

— Гарри, если ты ждешь от меня извинений, то этого не произойдет. Профессор Снейп и я давали тебе возможность самому принять зелье. Я предупредила тебя, что вызову его сюда, если ты откажешься, и ты не согласился. Ни профессор, ни я не хотели заставлять тебя, но слишком опасно было для тебя отсутсвие зелья, поэтому у нас просто не было выбора, — Гарри на секунду задумался. «Я же говорил, что «ради моего же блага» — хреновое оправдание. Впрочем, как бы это было невесело, больно мне не было».

Вдруг до него дошло, что мадам Помфри все еще говорит.

-... И если ты так стремишься защищать себя, то почему ты не примешь это зелье? Я же объяснила, почему оно так необходимо тебе! Ты отказался — оно отвратительно на вкус — и поэтому я устала говорить тебе, что делать. И истерика не может оправдаться характером, ведь ты вел себя, как избалованное дитя, когда мы пытались снова сделать тебя здоровым!

Гарри взглянул на нее, а потом уставился в пол. «Она права». Он достаточно упокоился, чтобы принять это. «Я — идиот». Он поверил ей. По крайне мере, насчет ее поведения. «Я все еще не понимаю, что движет профессором, но она устала заботиться обо мне все это время. Она снова волновалась за меня». Он в самом деле чувствовал себя идиотом, неблагодарным мальчишкой и желал вернуться назад, в прошлое, чтобы покорно выпить это проклятое зелье и не допустить повторения этого тупого эпизода.

Поппи с облегчением следила за его реакцией. Он выслушал. У нее действительно не было выбора. Она и вправду не могла заставить Гарри слушаться ее только под страхом из-за Северуса, хотя она понимала, что ее коллега тоже отчасти виноват в произошедшем.

— Ты не можешь отказаться от необходимого лекарства просто потому, что оно ужасно на вкус, или потому, что чувствуешь себя умнее, чем образованная медиведьма. Теперь встань в угол, лицом к стене.

Гарри неуверенно смотрел на нее. «Что она хочет сделать?». Он не думал, что она станет бить его, но... Она просто выжидала. Гарри прикусил губу, глядя на угол и обратно. «Я не смогу видеть комнату».

— Никто не станет причинять тебе боль, и ты будешь все слышать, и сразу же узнаешь, если кто-нибудь войдет.

Когда Гарри продолжил колебаться, она потеряла терпение.

— Сейчас же, Гарри. Десять.

Помня, чем закончился прошлый ее отсчет, он послушался и встал в угол, кинув на нее взгляд через плечо. Ну и что же сейчас будет?

— Хорошо. Ты будешь стоять там двадцать минут, чтобы ты осознал свое поведение, — с этими словами она вернулась к своим бумагам, как она и привыкла делать, когда никому из ее пациентов не требовалось внимание.

Поначалу Гарри волновался. Он не мог видеть комнату позади себя, и хотя он быстро понял, что медиведьма не обращает на него внимания, он не мог не думать о том, что это — еще не все, что ждет его сегодня в наказание. Но Поппи продолжила игнорировать его, и после первых пяти минут он расслабился, хотя и продолжил следить за каждым ее шорохом.

На смену волнению пришла неловкость и стыд. Он поступил, как Дадли, устроив истерику из-за лекарства. Он должен был быть за него благодарен. Он не заслужил, не просил, но они все равно его дали. А если бы он отказался? Если бв медиведьма передумала и решила ударить его, то он не стал бы сейчас соспротивляться. Она была так добра к нему, и он заслужил ее гнев.

Затем Гарри не мог придумать, чем себя занять. Ему все еще ничего не было видно, да и мадам Помфри не делала ничего интересного. Он переминался с ноги на ногу, когда они начали слегка побаливать, и жалел, что просто не позволил делать ей то, что она считала нужным. Теперь, когда он полностью успокоился, он все больше и больше убеждался в том, что у него нет причин расстраиваться — даже если профессор и повел себя хорошо, это еще не означало, что он не станет захватывать горло Гарри в будущем. Он не был сердит и не был пьян. Даже Вернон делал все это, будучи в стельку пьян.

Если бы Гарри был расстроен, он бы наверняка посчитал бы себя виноватым — ведь он совершенно что-то пропустил, и то, что профессор вел себя терпимо, ничего не значит. «Снова» — сказал себе Гарри. Но ведь мадам Помфри, как начал думать Гарри, не причиняла ему вреда на самом деле. Вообще. Ее методы наказания — он был смущен, стоя в этом гребаном углу, но ведь ему не было больно!

И так Гарри и стоял, смотря на стенку, чувствуя себя совершенно несчастным. Весь день прошел так плохо. Гарри не смог избежать профессора, выдал свой секрет, показал профессору свой страх, не смог промолчать, когда медиведьма спросила его, провалил, провалил, провалил...Он даже не смог поступить правильно, когда ему предложили помощь. И даже сейчас, к своему огромному стыду, он не мог контролировать слезы, бегущие по щекам. Он так старался быть взрослым, старался справляться с другими взрослыми, старался сражаться и бороться, не стал убегать или прятаться, и все равно все пошло наперекосяк. Все, что он сделал сегодня — бесполезно, и он настолько устал, что не может сделать вид, что все это его не заботит. Почему он всегда ведет себя, как какой-то урод?

— Хорошо, Гарри, можешь поворачиваться. Время вышло.

Гарри попытался тайком вытереть слезы, но, видимо, неудачно, потому что медсестра вдруг подошла к нему и тихо сказала:

— Все в порядке, эй! Все мы совершаем ошибки. А сейчас мы все исправили. Почему бы тебе не лечь спать?

Гарри кивнул, желая остаться один, в совершенном покое, не доверяя своему голосу, который мог выдать его чувства. К счастью, медиведьма только подвела его к постели, выключила свет, заперла шкафы и ушла к себе в комнату.

Удостоверившись, что она пошла спать, Гарри принялся думать над тем, где же спать ему. Он не ожидал, что медсестра закроет все шкафы, хотя это и было бессмысленно с самого начала. Наконеч он прихватил свою подушку и отправился к одному из подоконников, надеясь, что трех стен вокруг него будет достаточно. Ему оставалось надеятся еще и на то, что завтра утром он проснется раньше, чем медсестра, и он не будет выглядеть странно, предпочтя жесткий подоконник теплой, мягкой постели. Этого было недостаточно, чтобы он не мог заснуть, ведь он хотел спать еще четыре часа назад! Когда он разгромил лазарет, было только 6.30 утра, и он так устал. А сейчас было около одиннадцати. Несмотря на то, что он свернулся калачиком на жестком подоконнике, Гарри спал.