Простой диагноз — смерть | A Simple Case of Death (гет)

Громкий треск вырвал Хауса из благословенного сна, и он застонал, по привычке потирая ногу. Поняв, что боли нет, он изумлённо распахнул глаза.

Я же не сплю уже, верно?

— Простите за вторжение, сэр, — прозвучал робкий голос в изножье кровати. — Но директор хочет видеть сэра.

Представшее перед Хаусом создание имело длинный кривой острый нос, гигантские небесно-голубые глаза, а из развесистых остроконечных ушей торчали невообразимо толстые пучки волос, как будто кто-то взял длиннющие усы и воткнул с обеих сторон. Кожа лица у существа одновременно была и гладкой, и морщинистой, отчего оно казалось и ребёнком, и старцем одновременно. На создании было чистое белое кухонное полотенце с вышитым вензелем «Х» на груди, повязанное на манер тоги.

— Что ты, чёрт возьми, такое? — спросил Хаус подозрительно. — Что-то по типу… гнома?

— Я не грязный гном-воришка! Я служить! — с гордостью сказало существо. — Сэр может звать Ниба по имени, если желает. Ниб — гордый домовой эльф.

Память Хауса внезапно подкинула что-то сказанное этим, как его, Снейпом накануне.

— Ты здесь, чтобы забрать меня на завтрак, — медленно уточнил Хаус.

Это не было вопросом.

— Директор говорит, Ниб должен поспешить с сэром! — сказал Ниб, скручивая уши со странным выражением лица, которое Хаус принял за отчаяние.

— Везёт тебе сегодня. Я уснул в одежде, — буркнул Хаус, с трудом поднимаясь с постели и стараясь не выглядеть очень уж обрадованным тем фактом, что боль до сих пор не вернулась. У него хватало опыта, чтобы знать наверняка: оптимизм всегда ведёт к разочарованию.

И матрас, и подушка были удивительно удобными, хотя Хаус, конечно, никому бы об этом не рассказал — уж точно не странному сутулому созданию. И хотя в общем эта комната казалась чересчур средневековой на его вкус, огромный камин и высокие узкие окна создавали странную атмосферу, которую он мог бы назвать впечатляющей. Скосив глаза на домового эльфа, Хаус пришёл к мысли, что эти существа напоминали детей с прогерией и были довольно жуткими — юными, но и в то же время древними.

— Сэр готов? — боязливо спросил Ниб, то поднимая, то опуская уши, похожие на крылья летучей мыши, и Хаус было задумался, не взлетит ли эльф таким образом.

— Ага, я думаю, да, — буркнул Хаус, ероша волосы одной рукой, а другой ощупывая подбородок на предмет наличия уже-не-щетины-но-ещё-не-бороды.

Снейп не выглядел мужчиной, имеющим хоть какое-то подобие растительности на лице. Ещё одно магическое чудо? Интересно, знал ли хоть кто-то из этих отсталых чудаков в мантиях, что такое безопасная бритва? Уже не говоря о том, как ей пользоваться. Казалось парадоксальным пребывать в месте, лишённом любых технологий сложнее унитаза с бачком, и при этом быть очевидцем способности полностью снять перманентную боль, которую викодин мог лишь приглушить до переносимого уровня.

— Сэр, прошу, возьмите меня за руку, — попросил Ниб с застенчивой улыбкой, которая внезапно показалась Хаусу довольно-таки пугающей

— Я держусь за ручки только на втором свидании, — съязвил он, но, когда глаза Ниба начали наполняться слезами из-за его отказа, всё же неохотно протянул указательный палец.

— Всего мгновение, сэр, — извиняющимся тоном промолвил Ниб, — Ниб постарается сделать перемещение безболезненным.

— Погоди, чего-о-о?! — всё, что смог выдать Хаус, прежде чем его вывернуло наизнанку во второй раз и затянуло во тьму с громким хлопком.

* * *

— О, я вижу, блудный врач почтил нас своим присутствием на завтраке, — услышал Хаус насмешливый голос Снейпа, когда открыл глаза в самой странной комнате, которую когда-либо видел. Ниб склонился к полу в небольшом вежливом поклоне, аккуратно отпустив палец Хауса. Тихий хлопок ознаменовал его исчезновение — как будто никогда и не было.

Всё любопытнее и любопытнее.

Разрешив себе выпрямиться во весь рост, Хаус улучил момент осмотреть комнату, в которую по приказу Снейпа переместил его Ниб. В недавнем прошлом это помещение, очевидно, исполняло роль какого-то класса, раз в его начале всё ещё находились большой стол и меловая доска. Где должны были бы стоять парты, сейчас в четыре ряда разместились длинные столы и скамейки, которые казались невозможным образом растянутыми — у Хауса возникло неприятное ощущение, что они были куда длиннее самой комнаты. Он поднял голову и увидел тысячи свечей, реющих в воздухе над присутствующими в комнате под самым потолком. Они заливали комнату уютным светом, несмотря на то что окна просеивали хмурую серость утра.. Огромный скелет кого-то похожего на динозавра с крыльями свисал с потолка на толстых чёрных цепях. Хаус почувствовал, как, несмотря на все попытки сдержать восторг, у него отвисает челюсть.

Ну и выпендрежники.

Он фыркнул при мысли о том, что всё это могло быть создано, чтобы его впечатлить, и хотя Хаус догадывался, что завтраки здесь примерно так и проходили, было довольно приятно ощутить себя важным гостем. Тихие разговоры и стук металлических приборов о тарелки утихли, стоило присутствующим обратить на него внимание.

Хаус окинул их взглядом, высоко подняв голову и неловко помахав рукой нескольким наиболее очевидно пялящимся волшебникам. Он с болью осознал, что оказался единственным в джинсах и поношенном сером свитере, который поднял с пола и натянул на себя в качестве временной грелки. В конце концов, прежде чем вечер принял такой неожиданный оборот, Хаус ждал, пока обогреватель заработает.

Но его дом теперь был в тысячах миль — расстояние, которое ощущалось целой вселенной.

За одним из столов завтракала пёстрая компания: высокий здоровяк с настолько же массивной бородой — да он бы заткнул за пояс самого Андре Гиганта⁽¹⁾ — и щуплый мужчинка в квадратных очках, сидящий на маленькой малярной лестнице, чтобы доставать до тарелки. Кудрявая девица, которая накануне вечером встретила их на подходе к замку, занимала место справа от Снейпа. Сейчас она держала надкушенный тост и глядела на Хауса. Этим утром она была в тёмно-зелёной мантии, которая придавала бронзовый оттенок волосам, и те казались ещё более неукротимыми, чем прошлым вечером. Хаус попытался вспомнить имя. Гер-что-то-там. Как у Шекспира. Гермиона, да. Местные аборигены определённо ни черта не смыслят в нормальных именах. Девица припечатала его подозрительным взглядом, сунула в рот остатки тоста и недоверчиво скрестила руки на груди.

Хаус ухмыльнулся. У неё было ровно то выражение лица, которое демонстрировала Кэмерон, когда он предлагал какое-то совершенно экспериментальное лечение, имевшее все шансы как вылечить пациента, так и убить его к чёрту. Иногда оно делало и то, и другое одновременно — чтобы не расслаблялись — и тогда у Кэмерон появлялся этот кукольный взгляд: она заставляла себя работать над делом, параллельно лажая в попытках эмоционально поддержать каждого встречного, пока не падала с ног. Эмпатия была её лучшей — и одновременно худшей — чертой. Хаус надеялся, что эта Гермиона не будет такой же занозой в заднице, хотя, если уж она любит мужчин постарше, у Хауса не возникнет проблем с тем, чтобы использовать это в свою пользу. В конце концов, врач тоже человек.

Снейп, в свою очередь, выглядел скучающим; встретившись глазами с Хаусом, он слегка наклонил голову и лёгким жестом указал на пустующее место по левую руку. На столе мгновенно материализовалась чистая тарелка и кружка с соком, и Хаус закатил глаза, не желая показывать своё восхищение.

— Простите, опоздал! — недовольно буркнул он, замечая, что нога снова начала понемногу болезненно пульсировать в такт сердцебиению. — Увлёкся утренним моционом — и под моционом я понимаю МАСТУРБАЦИЮ.

Услышав это, Гермиона выдала что-то похожее на тонкий сдавленный писк и прикрыла рот, покраснев до бровей. Хаус дьявольски усмехнулся. Сработано как нельзя лучше — хотя и ничья более реакция не была настолько же бурной. Когда он посмотрел на Снейпа снова, тот попросту приподнял бровь, молчаливо выражая полное отсутствие шока.

Ублюдок. Портит мне всё веселье.

Хаус доковылял до свободного места и с кряхтением опустился на скамью.

— Нога болит, — пожаловался он.

— Тогда тебе, вероятно, стоит ограничить… физические нагрузки, — ответил Снейп, не отрывая взгляда от своего яйца в мешочек.

— Да ладно, как будто ты сам этим не занимаешься, — отбрил Хаус, очевидно намекая на грязные делишки.

— В отличие от тебя, — с отвращением ответил Снейп, — я нахожу любые разговоры о моих или чьих-либо ещё интимных делах неподходящими для завтрака. А сейчас ешь. Сегодня по плану длинный тяжёлый день, и я намерен заставить тебя держать своё слово.

— Нога-а-а-а! — заныл Хаус.

— Просто прекрасно, — проворчал Снейп, закатывая глаза, вытащил палочку, наложил заклинание и вернулся к пережёвыванию яичного белка одним плавным движением.

— Впечатляет, — хмыкнул Хаус, утащив тост с середины стола. — Ты почти как хирург с этой штукой. А что если я…

— Нет, — перебил его Снейп. — У тебя нет… способностей… чтобы использовать палочку, да даже если и были бы — взять в руки чужую палочку считается настолько же интимным, как потрогать чужие орехи, если ты понимаешь о чём я. Лояльность палочки, как и сердца волшебника, должна быть заслужена, иначе последствия могут быть… фатальными.

— Забудь, — сказал Хаус, — если ты собираешься опошлять всё до того, как это сделаю я, ни в жизни я захочу трогать твою палочку — буквально или фигурально.

— Не переживай, это взаимно, — отбрил Снейп со смешком.

— Хотя… — продолжил Хаус, прищуриваясь и переводя взгляд на Гермиону, которая вела оживлённую беседу с крайне невысоким мужчиной, — пожалуй, я могу найти кое-кого, кто имеет другое мнение относительно твоей палочки.

— Поберегись, — угрожающе прошипел Снейп, — будет так обидно снова потерять голос.

Остаток завтрака они провели молча, и, когда Снейп встал и вышел, Хаус принял это за знак.

— Да как ты всё ещё её не трахнул? — громко прошептал Хаус, следуя за Снейпом через дверь в коридор. — Я бы не устоял.

— Я не участвую в физическом насилии, несмотря на то что не так давно встретил надоедливого врача, который всеми способами заставляет меня пересмотреть свою точку зрения.

— Да нет, не в смысле трахнуть, — вздохнул Хаус, — я имею в виду… ну ты понял…

Он осторожно сделал кольцо из большого и указательного пальца, и указательным другой руки изобразил несколько поступательных движений в этом кольце, пока Снейп наконец не обернулся — краска заливала его лицо.

— К вашему сведению, доктор Хаус, — тихо сказал Снейп, — мисс Грейнджер — моя студентка. Она проходит обучение на мастера зелий в рамках работы на отдел магического правопорядка. И хотя она весьма умная и одарённая ученица, экзамены сможет сдать не ранее июня — это если в июне Министерство ещё будет существовать. Без понятия, зачем я вам об этом говорю, достаточно того, что это ни в коем случае неприемлемо, не говоря уже о том, что у нас тут грёбаная эпидемия!

Они повернули за угол и начали спускаться по каким-то старым каменным ступеням, отполированным многими поколениями учеников. Хаус ощущал неподдельное счастье от того, что может держать безжалостный темп, заданный угрюмым профессором. Без боли он чувствовал себя таким свободным, каким не был на протяжении долгих лет, и, несмотря на безумие последних восьми часов, Хаус начинал ощущать подъём настроения, годами пребывающего на уровне плинтуса.

И я не единственный, кому приходится справляться с поднимающейся изнутри желчью.

— Да ей же тогда по меньшей мере двадцать пять! — вскричал Хаус, переведя дыхание у подножия лестницы, и скептически приподнял бровь. — Только не говори мне, что волшебники настолько старомодны, что до свадьбы ни-ни.

Их путь пролегал через длинный коридор и новый лестничный пролёт, но теперь бодрый ритм, заданный Снейпом, был по силам Хаусу, хотя он, конечно, и виду не подал.

— Мисс Грейнджер исполняется двадцать восемь в сентябре, — уточнил Снейп, слегка хмурясь, и обернулся к Хаусу, замедляясь перед огромной каменной статуей. — Но даже если бы она не была моей студенткой, она всё равно слишком юна. Я… не подхожу… такой жизнерадостной особе, как она.

— Ну ты и чушь спорол! — горячо ответил Хаус, скрестив руки на груди в отрицании. — Ты никогда не будешь счастлив, убеждая себя, что ты не хочешь её исходя из её предполагаемого неудобства или ещё каких-то рыцарских представлений! Можешь убеждать себя, что ты делаешь это ради неё, но это не так. Это ты боишься. Ты в ужасе от того, что она может не разделять твои чувства. А взаимность тебя пугает ещё больше. Потому что ты знаешь, что обрадуйся ты хотя бы на минуту — что-то произойдёт, и всё рухнет. И скорее всего, это будет что-то, что ты сам скажешь или сделаешь.

Снейп не ответил. Вместо этого он отвернулся посмотреть на статую и сделал жест рукой, не используя палочку. Хаус отшатнулся в удивлении, когда создание отпрыгнуло вбок так, будто было из плоти и крови, а затем замерло, позволяя им пройти.

Хаус не смог сдержать своё любопытство и, проходя мимо, ткнул пальцем холодный камень, тут же отдёрнув руку, когда каменная голова резко повернулась к нему, угрожающе нацелив на него серые глаза, скрытые тенью.

— Признайся, — буркнул Хаус, пытаясь отойти от шока, когда они вошли в большую комнату, от пола до потолка заполненную картинами, — ты трус.

Снейп вихрем обернулся к нему, его лицо было искажено гневом.

— Ты ничего не знаешь! — прошипел он.

— Я видел, как она смотрит на тебя, а я здесь меньше суток, — ответил Хаус невпечатлённо. — Ты можешь продолжать отрицать всё, но это даже более заметно, чем твой нос.

— О, как оригинально. Никогда раньше не слышал ничего подобного, — ответил Снейп с сарказмом, скрестив руки. — Жаль, как бы я не хотел продолжить наш увлекательный разговор об отсутствии у меня романтических перспектив, существуют более важные вещи, требующие немедленного внимания.

— Северус? Кто это?

Голос доносился откуда-то из глубины комнаты. Большое бордовое кожаное кресло было повёрнуто к огню, и Хаус осторожно приблизился к нему.

— Что ты делаешь? — спросил Снейп, хмурясь.

— Я бы хотел поговорить с тем, кого вижу, если ты не хочешь сказать, что это призрак, — съязвил Хаус, достигая кресла в три широких быстрых шага.

Кресло пустовало.

Хаус сконфуженно обернулся на одетого в чёрное профессора.

— Ты можешь видеть мёртвых? Потому что я не вижу ничего, — сказал он, стараясь сдержать дрожь в голосе и чувствуя, как в животе скручивается волнение.

— Ну… не совсем, — ответил Снейп, переводя взгляд на стену.

— И что бы это могло значить? — фрустрировано задал вопрос Хаус. — Потому что, если ты подстроил, что кто-то выпрыгнет с криком «Бу!», я очень расстроюсь.

— Я ничего не делал, — ответил Снейп. В его голосе сквозило оскорбление от самой идеи, что Хаус мог такое предположить.

— Прошу, подойдите ближе, чтобы я мог взглянуть на вас, — сказал голос с мягким смешком. — Северус, будь добр, подскажи нашему гостю направление.

— Сюда, — буркнул Снейп, указывая длинным пальцем на стену с портретами.

С одной из рамок безмятежно махал рукой мужчина в фиолетовых блестящих одеждах. Его голубые глаза сияли.

— Да вы прикалываетесь, — скептически сказал Хаус, приглядываясь к движущемуся изображению внутри рамки.

— Вы, должно быть, доктор Грегори Хаус, — приветливо сказал человек с портрета. — Приятно познакомиться.

— А вы? — спросил Хаус, хмурясь сильнее.

— Меня зовут Альбус Дамблдор, — ответил мужчина, любезно улыбаясь. — И я рад, что Северус наконец привёл вас сюда.

— И почему же? — откликнулся Хаус, оглядываясь на Снейпа, прежде чем вернуться к изображению длиннобородого добродушного старика, который теперь, казалось, зажал в зубах какую-то твёрдую конфету.

— Потому что, — авторитетно начал Дамблдор, и его голос, исполненный необыкновенной силы, заполнил комнату, — скорее всего, вы — наша последняя надежда⁽²⁾.

Лицо Хауса на мгновение лишилось всякого выражения от шока, когда он повернулся, чтобы бросить ещё один взгляд на Снейпа. Затем он расплылся в дикой ухмылке.

— А вот этот товарищ, — сказал Хаус, указывая на Дамблдора, дружелюбно улыбающегося в своей рамке, — этот товарищ знает, о чём толкует.

Снейп застонал от раздражения.

— А теперь веди меня к пациентам, — продолжил Хаус, — пришло время отработать постой, не думаешь?

— Я уж думал, ты не спросишь, — мрачно ответил Снейп.

— Указывайте путь, месье! Тик-так, тик-так! — беззаботно пропел Хаус. Снейп закатил глаза и отошёл подальше.

— Я очень верю в вас, доктор Хаус, — мягко произнёс портрет Дамблдора. — И я уверен, что Северус предоставит вам всё, что понадобится для успешного исхода.

— Что я могу сказать? — хмыкнул Хаус, — Всё, что мне понадобится. Ты слышал это, Северус?

— Кх-х! Альбус, не поощряй его! — пренебрежительно цыкнул Снейп.

— Прошу прощения, Северус. Я часто забываю, что уже, так сказать, не участвую в игре. Оставлю вас вашим делам, — тихо сказал Дамблдор, без лишних слов вышел за поля картины и исчез.

Снейп нажал скрытую кнопку на небольшой каменной статуе около книжного стеллажа, и из мраморного блока на стене справа открылась потайная дверь. Изнутри лился слабый зеленоватый свет.

— Они оба там, — сказал он кисло, махнув рукой на тёмную комнату впереди. — Их карты тщательно ведутся и содержат всю актуальную информацию, что мы смогли собрать.

— Ну, что ж, — сказал Хаус, потирая руки. — О-о-о-о, всегда хотел сказать это.

— Что конкретно?

— Добро пожаловать в Средневековье!

1) прим. переводчика: французский рестлер конца XX века ростом более 220см и весом около 230кг

Вернуться к тексту

2) прим. переводчика: отсылка к Звёздным Войнам

Вернуться к тексту