Сага о Сакши́. Книга 1. Дорога в Юшэнг (гет)

Поздним вечером Бай Лину принесли материалы для рукоделия: лёгкий газовый покров кроваво-красного цвета и золотые нитки с иголкой. На ткани уже размечены узоры, их осталось только расцветить золотом. Предстояла долгая работа, и потому принц приступил сразу же. Держа в руках покрывало, накладывая ровные аккуратные стежки на ткань, он старался представить себе, какой будет их совместная жизнь. "Хорошая жена и мужа, и дом сбережёт. Скромная, добрая, заботливая и красивая женщина — это, считай, подарок небес. Потому что рядом с ней ты всегда дома...".

Сегодня он увидел Вилан другими глазами. Говорят: хочешь узнать кого-то — посмотри на него, когда он счастлив. Утром он пообещал себе, что изучит свою жену так хорошо, как только возможно, чтобы облегчить себе жизнь. Легко управлять тем, кого знаешь. Для этого надо всего лишь хорошенько приглядывать за жёнушкой.

К примеру, этим вечером он понял, что пение и пляски в кругу сородичей приносят ей удовольствие. Это сделало её счастливой. Что такое счастье? Бай Лин видел его со стороны, но каково это — самому чувствовать его? Что ещё ей нравится? Что огорчает? Что пугает? От чего она приходит в гнев? Что заставляет её обороняться и что отпускает её напряжение? На что она способна и на что ни при каких обстоятельствах не пойдёт?

Иголка быстро мелькала в длинных пальцах, в мерцании свечей вспыхивала тонкая золотая нить. Бай Лин улыбался, с неожиданным удовольствием вспоминая сияющие глаза Вилан, её радостную улыбку, быстрые летящие движения, вспоминая чистый сильный звенящий голос... Ему понравилось то, какой она открылась. Весёлая, оживленная, беззаботная... Она и так ни из чего не делала проблем. Это такое редкое качество!

Закончив фату под утро, он вдруг вспомнил, что эта ночь прошла в полном одиночестве и здравии, и усмехнулся: какой заботливый недруг.

Вилан с трудом открыла глаза, когда Дзин Жу прикоснулась к её плечу и тихо позвала: "Барышня!". Она уснула, подложив руки под голову, прямо за столиком, за которым работала украшение. Тело ощущалось так странно — будто не своё. Ночь в трудах пролетела слишком быстро. Но выспаться можно потом, главное, она успела.

Странный, но красивый обычай — дарить супругу шпильку в заколку-корону и вдевать её публично. Впрочем, что альвам, что сильфам ювелирный промысел привычен, и здесь она могла блеснуть мастерством. Главный советник императора, И Мин, показал ей свадебную гуань Бай Лина и после принёс все инструменты и материалы, которые Вилан попросила.

— Ой, какая красота! — восхитилась Дзин Жу, склонившись над шпилькой. Взять её в руки девушка не посмела, зато позволила себе рассмотреть как следует. — Барышня, у вас золотые руки. Никто не поверит, что это сработано девичьими пальчиками.

— Для нас это обычное дело, — сонно улыбнулась сильфида. — А разве ваши барышни делают хуже?

Девушка хихикнула в кулачок и на вопрос не ответила.

— Сегодня вам принесут завтрак сюда. По обычаям, вы увидитесь с принцем уже храме.

— Так. А что потом?

— Потом вы — рука в руке — войдёте в павильон, подготовленный для торжества, и там вас ещё раз — прилюдно — объявят супругами. Затем начнется свадебный пир. А после вы и принц...

— Понятно.

Дзин Жу исчезла в дверях и через некоторое время вернулась с подносом, уставленным всевозможными мисочками. И с приговором, что поесть нужно как следует, потому что день будет долгий и, возможно, нервный (все невесты волнуются, как же без этого!), принялась обслуживать хозяйку.

Упоминание всяких брачных ритуалов снова вызвало в Вилан приступ душевной тошноты. Ей-то казалось, что вчера она отмучилась и сегодня спокойно пройдёт через это всё, но нет. Вернулись раздражение и тревога. Это всего лишь чувства, они совершенно не реальны, зато так противны и навязчивы, что хочется перелистнуть поскорее эту страницу и очутиться в завтрашнем дне.

— Госпожа Альмела и барышня Доланна спрашивают, не хотите ли вы посекретничать немножко, пока есть время.

Мама... Наверное, все дочери в утро перед свадьбой роняют слёзы на мамино плечо. Отчего же она, Вилан, такая неправильная?

И Доланна... Вилан своим браком с Бай Лином расчистила ей путь к замужеству за Его Высочеством принцем альвов Даром. Они любят друг друга и заслужили счастье. Дар никогда не любил Вилан как женщину, а она не любит его как мужчину. Да, королю Эллану хочется ещё одни "крылья" в семью — для будущих внуков. Но они, Дар и Вилан, никогда не испытали бы того, за что истинно любящие без колебаний отдают жизни. Это ли не бессмысленное расточительство?

Дару теперь ничто не помешает жениться на Доланне, ведь после Вилан она — первая кандидатка, а Вилан не была бы ей соперницей, не будь она наполовину сильфидой. Девушки не были подругами, но общались вполне сносно, не испытывая взаимной неприязни. Можно бы теперь и посекретничать, но... не хочется. Кстати, почему Дар не приехал? Мог бы, кажется.

— Пожалуйста, передай им, что сегодня я хотела бы остаться одна. Пусть они не обижаются. Я хочу прожить этот день поскорее.

— Вы странная, барышня, — надула губки Дзин Жу. — Все девушки наслаждаются днём своей свадьбы и соединением с любимым. А вы с принцем влюблены, и вам позволено вступить в брак... Или... вам хочется поскорее?..

"Я такая эгоистка, — вздохнула Вилан, слушая её. — Он меня не любит, а я всё равно выхожу за него, чтобы быть рядом с ним. Я даже не спросила: может быть, у него есть дама сердца. Вот глупая! И зачем только я ввязалась во всё это!".

Еда выглядела аппетитно и эстетично, источая наиприятнейшие запахи, но Вилан есть не хотелось. Поддавшись уговорам Дзин Жу, она взяла маринованную сливу и положила в рот. Зачем их мариновать? Они прекрасны свежими и в варенье. Ей подали блюда, традиционно дарившие пять вкусовых ощущений: острое, горькое, сладкое, кислое и солёное. Лёгкие, и тем не менее плотные. Рис, соевые бобы, овощи, обжаренные в кунжутном масле с пряностями, грибные вонтоны на пару... В конце концов, попробовав понемногу того и сего в качестве культурного знакомства с кухней Чунхуа, Вилан постепенно успокоилась. По крайней мере, на время.

Она приняла горячую ванну с какими-то маслами, ароматом напоминающими кардамон и розовый перец. На этот раз мягкая дрёма освежила и придала сил. Просто поразительно, что на сегодняшнюю ночь любовный дурман отступил. Или невидимый кукловод на этот раз не дёрнул за верёвочку.

Вилан всё думала, чем занять время до того момента, когда пора будет отправляться на церемонию. Она вообще смутно представляла себе расписание этого дня. Стыдливые объяснения прислужницы ничего не давали. Она слонялась по своим двум комнатам — спальне и гостиной, пока наконец Дзин Жу не предложила рассмотреть подарки, которые, неукоснительно следуя древним обычаям, прислала семья жениха.

Обычно их преподносят семье невесты в момент помолвки и затем во время обручения, говорила девушка, но этот брачный сговор такой скомканный, что всё смешалось и ничего толком не ясно. Из-за спешности церемония лишена должного размаха, а впопыхах много ли можно успеть подготовить? И вообще, многие формальности, скорее всего, будут опущены, тем более что невеста другой расы, стало быть обычаи должны быть смешанными. Она сама это слышала. Вот и хорошо, обрадовалась невеста.

Расхаживая по покоям, она дважды споткнулась о гуся. Его, тоже согласно древнейшим традициями, прислал император в залог мира и счастья. Сначала его передали с почестями родителям невесты, а уж родители, посмеиваясь, вручили дочери. И дочь совсем не представляла, что с ним делать, подозревая какую-то подколку в свой адрес. Гусю такое обращение не нравилось, он был дикий, шипел и норовил ущипнуть, его поведение несколько отвлекло Вилан от наматывания кругов, и, забравшись на кровать, она разглядывала разгневанную птицу.

В целом, из всех преподнесённых подарков, которые, к конце концов сложили в её покоях, она успела посмотреть только два. Одним оказался поразительной красоты веер из ярко-красной бархатистой ткани, украшенный золотом и кистями. А во втором свертке из красивой блестящей ткани она нашла тонкой работы деревянную шкатулку, инкрустированную янтарем. Внутри лежали изящные ножницы.

— Это для ваших локонов, — объяснила Дзин Жу, любуясь чудесным ларцом.

— Как это?

— Ваш супруг вам сам объяснит, — покраснела служанка.

Принесли золотые свадебные украшения. Пора одеваться, заулыбалась Дзин Жу. Похоже, вся эта праздничная кутерьма её развлекала. Она сама облачила барышню в традиционный наряд: в короткую алую куртку и брюки, на ноги — невесомые матерчатые сапожки, сверху надела длинный халат из газа и стянула его в талии широким поясом из золотого шелка. Под конец — чудесное алое ханьфу, украшенное золотыми цепочками и кисточками.

Она подняла и уложила волосы невесты в сложный высокий пучок, скреплённые множеством простых и несколькими драгоценными шпильками. Это причёска замужней женщины, так сказала Дзин Жу. Замужней, не замужней... Ни альвы, ни сильфы не считали нужным демонстрировать своё семейное положение. Процедура эта растянулась во времени, Вилан даже успела заскучать, но в зеркало смотрелась внимательно. На волосы лёг дивной работы ажурный золотой венец-корона из алых и розовых камней, с его веточек к плечам спускались длинные тонкие золотые цепи с вправленными в звенья самоцветами. В ушах появились тяжёлые золотые серьги, запястья унизали браслеты.

Последней деталью стала свадебная вуаль, вышитая женихом. Вилан, пользуясь возможностью, взяла вуаль в руки первой и залюбовалась работой. Какое совершенство — ни одного косого стежка, ни одной неправильной линии. Человек ли это держал иглу и выводил узоры? Может быть, они появились сами? Вышивка блистала в лучах полуденного солнца ярко и радостно и почему-то сама по себе внушала надежду на счастливое будущее. Интересно, верит ли в него Бай Лин или просто покорен воле своего отца? "Я слишком мало знаю о нём, чтобы что-то предполагать, — остановила она себя. — Вскоре будет больше времени и возможностей изучить его, и тогда я смогу понять то, что скрывается подо льдом".

— Прибыл паланкин за барышней-невестой, — услышала она тихий мужской голос у дверей.

Вилан никогда не страдала нервными расстройствами, скорее, она казалась себе слишком малочувствительной. От этих слов сердце упало в живот и заныло там. "Ты делаешь это ради меня?". Да, пусть так. Пусть это будет ради него. Потому что ради себя, возможно, стоило бежать без оглядки. В момент их слияния Вилан удалось заглянуть в грядущее. В её видениях промелькнуло всего несколько мгновений. Она видела себя как ту, что поможет ему пройти его путь, проходя свой собственный. Страх — это всего лишь страх. И ему поддаваться нельзя. Нельзя позволять пугать себя...

Дзин Жу быстро и аккуратно покрыла голову сильфиды фатой и приколола её невидимыми шпильками, чтобы не соскользнула ненароком. Никто не должен видеть лица деви́цы. Никто, кроме мужа, не может снять покров с головы жены, и сделает он это только наедине.

Вилан решительно вышла за дверь. Платье шуршало, украшения звенели при каждом шаге. Сквозь ткань вуали всё виделось красным. Она напоминала себе человеческую танцовщицу из какого-нибудь увеселительного дома. Правда, виданное ли дело, чтобы танцовщица была так роскошно наряжена? До паланкина она шла пешком по пустынному внутреннему двору, в котором почему-то не было ни души, шагая по красной ковровой дорожке, — по традиции нельзя было пачкать ноги в грязи, чтобы не принести грязь и позор в семейную жизнь.

Паланкин был рассчитан на двоих, и потому для одной казался слишком просторен. Вилан сопровождали родственники невесты, ехавшие верхом. Поскольку храм находился на территории императорского дворца и ехать было совсем чуть-чуть, её просто вынесли из одних ворот и внесли в другие. Отец жениха, надев самую приветливую улыбку, встретил Вилан и по-отечески обнял. В храм вошли только её родители и владыки, остальным было не положено, они "попрощались" с ней здесь, чтобы позже увидеться на пиру.

Бай Лин встретил её в дверях храма, и вместе они по ковру подошли к служителю, который должен был соединить их. Вилан, не знакомая с людскими венчальными обрядами, во все глаза разглядывала алтарь — свечи, цветы, какие-то таблички с письменами, курящиеся благовония... Алтарь поклонения Небу и Земле, как его назвали. Что ж, это было вполне понятно. Ей, по примеру Бай Лина, пришлось отвесить четыре земных поклона — духам Неба и Земли, Солнцу и Луне, Государям и Стихиям Воды и Воздуха, владыкам государств и наконец, родителям.

Клятва "в горе и в радости" у всех рас примерно одинакова. Бай Лин протянул руки ладонями вверх, Вилан накрыла их своими ладонями.

— Я, Бай Лин из Дома Линь, клянусь тебе, Вилан из рода Тайри, любить тебя, защищать и беречь, быть рядом, быть помощью и опорой во всем — до моего последнего вздоха.

— Я, Вилан из рода Тайри, клянусь тебе, Бай Лин из Дома Линь, любить тебя, беречь, заботиться, почитать и слушаться тебя во всем, помогать во всех делах и всегда быть рядом — до моего последнего вздоха.

Это была её первая свадьба, и против воли сильфида вся дрожала от волнения. Видимо, ощутив дрожь её пальцев, Бай Лин перевел взгляд на неё и едва заметно усмехнулся. А как будто он женится в десятый раз!

— Жена даёт своему мужу еду и питьё, а муж с благодарностью принимает и разделяет с ней хлеб и вино.

Упомянутый хлеб был маленьким, не очень вкусным и довольно жёстким, и ей пришлось повозиться, чтобы разломить его на две половинки. Большую половинку как мужчине Вилан отдала Бай Лину. Из её рук он принял крошечный стакан вина, и, как полагается, они разделили ритуальную трапезу, глядя в глаза друг другу.

— Вступившие в брак становятся одним целым, в них течёт одна кровь на двоих. Смешайте вашу кровь ради нерушимой крепости брачных уз.

Это была самая неприятная часть обряда, потому что требовалось сделать надрезы на запястье друг друга. Первым, как положено супругу, Бай Лин провёл ритуальным кинжалом по коже Вилан. Она так нервничала, что не заметила боли.

Сделать надрез на его руке оказалось сложнее. Она едва не уронила кинжал. Теперь она услышала, как он усмехнулся, увидела, как он покачал головой. Но улыбка его была доброжелательной. Кажется, красивее она в жизни не видела...

Потом они соединили руки в местах порезов и с минуту ждали, пока смешается кровь, и сильфида буквально чувствовала, как её душа оплетается, обвивается вокруг него.

— Супруг и супруга, поклонитесь друг другу. Ваше намерение связать свои жизни в одну требует уважения и почитания.

Четырежды они поклонились друг другу. Этот обряд считался официальным уведомлением божественных сущностей о заключённом браке.

Завершая брачный обряд, жрец произнёс:

— Отныне вы — законные муж и жена и уже не можете разделить ваши судьбы, связанные единой божественной нитью. Предки да благословят вас.

Последним в брачном обряде был поклон предкам. Для этого их проводили в усыпальницу. Туда полагалось спуститься вдвоём — представить свою семью усопшим.

Вилан прямо передёрнуло, когда они стали спускаться по широкой каменной лестнице по направлению к арочному проёму в стене. Сам он был тёмный, но в глубине что-то мерцало. Не глядя, Бай Лин протянул ей руку — должно быть, и это предписывалось давними обычаями. Она накрыла его ладонь своей. Лестница так крута, не хватало ещё оступиться и кувырком полететь вниз.

Усыпальница представляла собой каменную палату о двух этажах, уставленную надгробными камнями с вырезанными на них сверху вниз неведомыми надписями. На большом каменном столе стояли зажжённые свечи, в скобах на стенах пылали факелы, источали ароматный дым палочки в курительницах. Тут было так холодно, почти морозно.

Бай Лин подвёл Вилан к стоявшему отдельно надгробию.

— Это императорская усыпальница. Здесь покоится прах моей матери. Больше у меня никого нет.

Он опустился на колени и сложил руки для церемонного земного поклона, Вилан последовала за ним.

— Мама! Это Вилан — моя жена. Она другой расы, но, думаю, вы бы поладили.

У Вилан подпрыгнуло сердце. Как тепло он сказал "мама". И как хорошо прозвучало "моя жена"... Как будто это и впрямь что-нибудь для него значит, хоть самую капелюшку... Она замешкалась и опомнилась, только когда увидела, как он немного повернул к ней голову, слегка озадаченный её молчанием:

— Не хочешь что-нибудь сказать?

Вилан встрепенулась и, секунду подумав, дипломатично высказалась:

— Госпожа! Мы незнакомы, но вы можете верить: я сделаю всё, что в моих силах, ради мира и покоя в нашей семье.

Четыре раза они поклонились праху супруги-наложницы Мейли, а когда выбрались из покоев мёртвых и вышли из храма, Бай Лин снова протянул ей руку и повёл куда-то, всё так же ничем не выдавая своего личного отношения. Это несколько удивляло Вилан: вроде бы они ладили неплохо, а в интимные моменты он был так ошеломляюще нежен... И при этом вот так — он покорен воле отца и традициям, но не более.

Новобрачные прошли по ковровым дорожкам к свадебному павильону. Гостей собралось много. Вся императорская семья и король с королевой, виднейшие сановники страны и знать, гости Дома Линь — не меньше сотни человек.

— Слава молодым супругам! — объявил кто-то, и молодожёны снова поклонились: владыкам государств, гостям и опять — друг другу. Затем тот же неведомый голос объявил, что в знак своей любви супруг вышил своими руками брачную вуаль для возлюбленной. Теперь, став супругой, она приносит ответный дар любимому. И как корона не может обойтись без шпильки, так муж и жена всегда должны быть рядом и вместе.

Вилан вынула из рукава тщательно оберегаемое там украшение (в течение всего этого времени она боялась где-нибудь выронить своё творение, тем более что оно удалось на славу) и вложила в руку Бай Лина. Он мельком посмотрел на предмет, но оценить не успел: по знаку императора ему быстро поднесли деревянную скамеечку, он опустился коленями на мягкую подушку, и Вилан, осторожно придерживая его гуань, вынула шпильку и заменила её своей. Оба подарка они будут хранить вместе, как семейную реликвию.

Прежде чем их отвели к приготовленному возвышению с двумя высокими тронами, император Линь Чао произнёс поздравительную речь. В сплошном потоке лицемерных пожеланий того-сего новобрачным присутствующим самим пришлось отделять важную информацию от переливания из пустого в порожнее. А важной информацией было, во-первых, то, что Вилан не становится принцессой, т.к. пятнадцатый принц не является наследником трона. Он входит в семью генерала Тайри, а император Чунхуа, в свою очередь, обретает новую дочь. Во-вторых, в качестве подарка молодые получают во владение прекрасное поместье "Золотые Лилии" — почти в центре города. И уже завтра утром смогут перебраться в своё семейное гнездо. И в-третьих: принцу по-прежнему запрещено покидать столицу. Долг каждой жены оставаться рядом с мужем, в этом она приносит брачную ему клятву. Но также государство Чунхуа в лице его императора просит госпожу Вилан (теперь император обратился к ней как к замужней даме) оставаться в столице в качестве посланца и гаранта мира и дружбы между двумя странами.

Это был неожиданный и крайне серьёзный поворот. Король Иннэй и так уже жалел, что связался с людьми. Но то, какое коварство применил Линь Чао, чтобы добиться своего, полностью лишило его всяких иллюзий в отношении этого так называемого союза. "Посланец и гарант" — читай заложник. Если произойдут осложнения политических либо военных взаимосвязей Чунхуа и Небесной Гавани, а, возможно, и Зелёных Холмов (так как Вилан — подданная и владыки Эллана), отвечать будет Вилан, и, весьма вероятно, головой. Оказавшись между трёх огней, сможет ли она поддерживать баланс, когда от неё, по сути, ничего не зависит?

Иннэй совсем не хотел соглашаться с этим предложением. Внешне оно прозвучало так доброжелательно, но фактически ставило Небесную Гавань в крайне затруднительное положение. Нельзя оставлять Вилан здесь. И не оставить тоже нельзя — будет выглядеть как отказ от мира и последний шаг от объявления войны.

Это была ловушка, и Иннэй в неё попался. Что ж, от людей не стоило и ждать порядочности.