Связанные и упрямые (джен)

Было тяжело говорить, когда в горло упиралось дуло пистолета. Хотя, судя по лицу Санджи, его слова не принесли бы никакой пользы.

Зоро всё равно попытался:

— Беги отсюда… — он закашлялся когда пистолет сильнее упёрся ему в глотку. Это, а ещё острая боль от ран, не давало ему пошевелиться; всё зависело от кока. И обычно этого было бы достаточно, но сейчас…

— Брось мечи. Пожалуйста, — попросил толстяк так спокойно, будто заказывал чашечку чая.

И Санджи повиновался. Зоро вздрогнул, когда его катаны ударились о каменный пол. Их шанс, шанс Санджи, был упущен. На лице кока застыло выражение невозмутимой решимости. Его глаза были прикованы к Зоро. Может, Зоро раньше и называли самоубийцей, но он ни в какое сравнение не шёл с этим идиотом. Желание умереть, вот что это было; непреодолимое стремление пожертвовать собой ради какой-то глупости. Из всех дико раздражающих привычек кока эту Зоро ненавидел больше всего.

Толстяк читал Санджи как открытую книгу, это было слышно по его плохо сдерживаемому злорадству:

— Спасибо. Приятно дело со здравомыслящим человеком. Если бы я выстрелил, зрелище вышло бы неприглядное, правда?

— Не надо… — Санджи шагнул к ним, но снова замер, заметив, как дёрнулся палец на спусковом крючке. От пистолета пахло сталью и едким порохом. Глаза Санджи потемнели от ярости, и всё же он по-прежнему не нападал, хоть и поклялся собственноручно прикончить жирного ублюдка.

— Я не стану стрелять, — улыбнулся толстяк. — Если ты, конечно, не дашь мне повода, — и к чёрту клятву Санджи, Зоро сам перегрызёт этому пузатому глотку, даже если у него не будет под рукой мечей. Как только он опустит пистолет… — А теперь, — он кивнул одному из громил, — позаботься о том, чтобы наша звезда футбола не смогла больше размахивать ногами. Как ты там говорил? Все кости мне переломаешь?

Громила с сломанным носом хищно ухмыльнулся, обнажив зубы, как акула. Он с важным видом подошёл к коку и врезал кулаком ему в живот, ехидно попросив его присесть. Санджи не пытался отразить удар. Он не сопротивлялся, когда мужчина наступил одним тяжёлым ботинком ему на ногу, а другим — на икру. Санджи даже не взглянул на громилу; он не сводил глаз с жирного ублюдка, с чёртового пистолета в его руке. Если бы взгляды могли убивать, его взгляд прожёг бы металл насквозь, но он ничего не делал, абсолютно ничего, и Зоро был абсолютно уверен, что убьёт их всех, включая кока, особенно кока, за то, что он такой…

Верзила замахнулся ногой. Раздался приглушенный хруст, но для Зоро он прозвучал резко. Спина Санджи выгнулась дугой, кулаки упёрлись в пол. Краска сошла с его лица, оно стало бледным и вытянутым, словно череп, если не считать красной полосы на губе, прикушенной зубами.

— И ещё раз, для верности, — приказал толстяк. Акулья ухмылка стала ещё шире. Нечленораздельный рык Зоро был прерван мощным ударом колена ему в живот, прямо в одну из пулевых ран. Он чудом остался в сознании, но какое-то время не мог пошевелиться, согнувшись пополам и тяжело дыша. Он услышал ещё один хруст и сдавленный крик, который мог принадлежать только Санджи и едва ли напоминал человеческий.

Когда Зоро приподнял голову. Его товарищ по команде лежал на боку, обхватив себя руками, и дрожал, как осиновый лист, а толстяк стоял над ним. Оттолкнув Санджи ногой, ублюдок наклонился и поднял с пола бутылку, похоже, вина. На кой чёрт коку…

— А у тебя и правда дорогие вкусы, — пробормотал толстяк, рассматривая этикетку. — Никогда не встречал сержанта Морского дозора, который бы хоть что-то смыслил в хорошем вине. Интересно, с кем же пришлось сражаться моему работодателю на самом деле?

— Подонок, — прошипел Зоро, — мы уже столько раз говорили, что если бы ты только послушал нас…

— О, я всё слушал. Однако мой работодатель очень настаивал на том, что вы именно те, кто ему нужен. Он не хотел верить, что упустил свой шанс расправиться с этим Бейнкусу. У меня не было особых причин спорить — мне ведь не за это платят. Хотя, — он скорчил расстроенную мину, — что-то мне подсказывает, что надо было потребовать оплату до того, как он ушёл, — он вздохнул. — Стоит пойти посмотреть, как продвигается его великая месть.

Он задумчиво посмотрел на Санджи. Кок уткнулся лицом в согнутую руку. Его ноги были раскинуты под неестественными углами. Он молчал, если не считать слабого стона, которым заканчивался каждый его короткий вдох.

— Хм, — протянул толстяк. — Если ты заманил их в такую хитроумную ловушку… — он щелкнул пухлыми пальцами и кивнул головорезу. — Я вернусь в город, проверю ситуацию в порту. Если я не свяжусь с вами в течение часа, избавьтесь от них. Мы же не хотим, чтобы нас арестовали пока есть те, кто может свидетельствовать против нас. Даже если они пираты.

Подумав немного, он добавил:

— Пускай это выглядит как несчастный случай, — он улыбнулся Санджи и ткнул его носком ботинка. Кок слегка вздрогнул. — Можешь обставить всё так, будто тебе пришлось предотвратить попытку побега. Вот, — он протянул своему прихвостню связку ключей.

Громила усмехнулся, с готовностью подчиняясь.

— Что мне делать, пока я жду, босс?

— Что хочешь, — пожал плечами толстяк. — Постарайся пока их не убивать. В зависимости от того, как повернутся события, возможно, наш работодатель всё же захочет с ними поговорить. Хотя, учитывая их нынешнее состояние, думаю, он отнесётся с пониманием.

— Сукин ты сын, — прошипел Зоро, приподнявшись на локтях. — Забудь об аресте, ты не доживешь ни до какого суда…

— Называй, как хочешь, — жирный ублюдок помахал ему рукой и вышел, мимоходом небрежно отпихнув катаны со своего пути. Зоро ничего не ответил на оскорбление. Его руки так сильно сжались в кулаки, что на мгновение это отвлекло его от острой боли в груди.

Когда его босс закрыл дверь — с большим трудом после того, как удар Санджи сильно погнул петли, — головорез посмотрел на Зоро и ухмыльнулся с такой чистой и ярко выраженной злобой, что было удивительно, как она вообще могла уместиться на одном лице. Даже на таком уродливом.

Зоро проигнорировал его.

— Эй, кок. Санджи, — он с тревогой смотрел на него, ища признаки сознания. Это было не похоже на Санджи — так быстро сдаваться. Хоть он и выглядел так, будто его можно было переломить надвое голыми руками, любому, кто пытался, кок одним пинком мог свернуть шею. Чтобы он потерял сознание… Его длинные ноги были неуклюже согнуты. Но это просто сломанные кости, Чоппер поставит его на ноги… — Ты тупой идиот, как ты мог просто позволить им…

— Хочешь, я сам его спрошу? — сказал громила. — Может, даже одну из этих опробую, — он подобрал с пола катану и обнажил её. Лезвие прошелестело по ножнам. — Пара тычков точно его разбудят.

Зоро не разглядел, какой меч он держал в руках; его глаза застелила кровавая пелена. Он рванулся вперёд, но что-то удержало его на месте: то ли цепи на лодыжках, то ли боль в груди, а может, и то, и другое.

— Я убью вас всех, тебя, твоего дружка снаружи, твоего босса…

— Я же сказал, — внезапно подал голос Санджи. Ему явно не хватало дыхания, но он был в сознании, — тот мешок дерьма мой.

Не успел Зоро моргнуть, как Санджи приподнялся на руках и ударил обеими ногами. Раздался треск, а затем короткий резкий звук вырвался из горла Санджи, когда его ноги врезались громиле в подбородок. Его голова резко запрокинулась назад, и он безвольно упал на пол рядом с Зоро. Зоро не стал проверять, в отключке ли он; он схватил оброненную катану и приложил его рукоятью по голове. Затем он перевёл взгляд на своего накама, стоявшего у двери, бледного, как призрак, с серыми губами, растянутыми в усмешке.

— Но этого можешь забрать себе, — добавил Санджи и рухнул, словно марионетка.