Правила Хэллоуина (гет)

Северус осторожно закрыл за собой дверь лаборатории, накинул защитные чары и, заорав «Твою мать!», швырнул в стену подставку с пустыми фиалами. Та впечаталась в камни, брызнув алхимически чистым хрусталем во все стороны. Масштаб разрушений пар выпустить не помог, но Снейп пресек порыв пойти громить кабинет, резким движением палочки уничтожил несчастную подставку и крошево фиалов — в продвинутом зельеварении нельзя использовать вещи, починенные магией, — и прислонился гудящей головой к прохладной стене.

Все мимо. Определитель нашел остаточные следы приема каких-то условно безобидных зелий, но спасовал дать подробности, противоядие помогло ровно так же, как простая чистая водичка, а укрепляющий раствор поднял показатели здоровья настолько незначительно, что даже упоминать было стыдно.

Дьявольщина, давно Снейп не терпел такого сокрушительного провала в своем ремесле. Перед его взором стояло бледное лицо Гермионы, говорившей ему об отсутствии результатов.

Больше двенадцати часов прошло с появления Северуса в школе, уже начинается Канун, а дела их все так же плохи. Время поджимало. Из Мунго к ночи прислали весточку в стиле «Помочь ничем не можем, у нас аврал, а у вас лучший специалист по зельям в Британии, остальных мы припахали у себя, и нам они нужнее». Профессора с сотрудниками прочесали школу, заглянув в каждый пустой класс и переругавшись с портретами, но путного ничего не нашли. Ученикам запретили есть вне Большого зала без наблюдения взрослых. Утренняя почта наверняка будет красного цвета и очень громкой.

И проклятая смутная мысль, неоформившаяся догадка мучила его, словно кокетка — незадачливого кавалера. Поманить, напомнить о себе, сдать назад, когда к ней рванутся, снова подмигивать, стоит переключить внимание на что-то иное. И опять скрыться, оставив только сомнение, а не показалось ли. Если так продолжится, можно и с ума сойти.

Чуточку утешало одно — больше пострадавших не было. И оно же сильно добавляло недоумения. Где эти шестеро никак не пересекающихся в жизни детей умудрились так отравиться?

Снейп совладал с искушением постучаться головой о стену и пошел штурмовать Запретную секцию.

К рассвету Северус успел надышаться книжной пылью, заполучить непроходящий звон в правом ухе из-за некстати разоравшейся капризной книги, поругаться с мадам Пинс, на вопль питомицы примчавшейся в длинном халате а-ля голливудская дива тридцатых с перьевой оторочкой рукавов и воротника и папильотках, заработать резь в глазах из-за дурацких алхимиков прошлого, выбиравших для своих трактатов едкие чернила, и найти с гулькин фиг информации.

Негодование в нем кипело и булькало так, что он практически слышал грохот пляшущей крышки. Или это кровь стучала в висках?

Нужно забежать домой, навестить кота и прошерстить библиотеку еще там. Хоть собрание Хогвартса и славилось своим богатством, Снейпова личная коллекция была куда более специализированной и глубокой.

Сейчас, только проверит в сотый раз за сегодня больничное крыло…

…Где ничего не изменилось.

Что, пожалуй, было хорошо: пациенты стабильно плохи, но без ухудшений, искусственный сон позволит поддерживать их в таком состоянии еще некоторое время.

Остается только молиться, что они успеют найти решение.

Перекинувшись парой фраз с заморенной Поппи, Снейп двинулся к камину:

— Мне нужно вернуться домой, свериться с кое-какими записями, — соврал он. Ну не мог же он сказать, что его дома ждет кот, который, если хозяин пропадет больше чем на сутки, будет волноваться и неизвестно что может натворить. И что хозяину очень, очень нужно подержать этого самого кота, иначе просто лопнет от негодования на собственную тупость, чертову школу и постоянно приносящих проблемы детей.

— Северус! — окликнула Гермиона уже успевшего набрать в пригоршню порошка Снейпа. Она подошла почти вплотную, глядя на него покрасневшими глазами. — Приноси Диогена сюда, ему тут с Круксом будет веселее, — негромко предложила она.

— Хочешь, чтобы к обеду из башни Гриффиндора пропали все носки? — вздернул бровь Северус.

На измученном лице девушки мелькнула слабая улыбка, и он поздравил себя с успехом жалкой попытки хоть немного ее развеселить.

Не успел он отряхнуться от каминной копоти, как Диоген гулко спрыгнул с дивана и, потягиваясь, пошел проводить инспекцию. Кот не любил долгих отлучек Снейпа, каждый раз тщательно обнюхивая вернувшегося хозяина и кривясь от чужих незнакомых запахов.

Северус, хрустнув спиной, подхватил увесистого питомца на руки и плюхнулся на диван.

Десять минут перевести дух, а потом закинуться еще одной порцией «Красного козла» и снова копаться в книгах.

Надо проследить, чтобы Поппи с Гермионой сегодня больше не принимали стимуляторы, они и так ими явно увлеклись.

Диоген принялся месить хозяйские коленки, звучно цепляясь когтями за джинсы, и раскатисто замурлыкал. Снейп с блаженным вздохом откинул голову на спинку дивана. Не уснуть бы…

Гермиона в полном целительском образе снова возникла перед его внутренним взором.

В наряде школьной медсестры ничего симпатичного не было, Поппи в нем здорово смахивала на монахиню. С Грейнджер же все обстояло не так… целомудренно. Уродливый чепец прятал ее буйную гриву и привлекал внимание к изящной линии шеи, красиво вылепленному подбородку, гармоничным чертам лица. И хотелось бы сказать, что на пятом десятке Снейп вдруг заделался эстетом и просто любуется, но даже у самообмана должны быть пределы.

Он где-то год назад стал… замечать ее. Какие-то только ей присущие привычки, манеры, словечки. Что она морщила нос, сосредотачиваясь. Что ее невозможные волосы распушались еще больше обычного перед дождем, и, хоть они и жили в самом солнечном регионе Соединенного Королевства, лило тут регулярно. Что она обожала цитировать забавные фразочки из книг и ужасно радовалась, когда Северус понимал ее отсылки. Раздражающе сюсюкала с котом — Снейп с Диогеном не миндальничал. Улыбалась так, что становилось странно легко в голове.

В конце прошлого лета Гермиона шла домой со свидания с охапкой полевых цветов в руках, счастливая, улыбающаяся своим мыслям, нарядная и, Северусу показалось, с чуть припухшими губами. У Снейпа тогда закололо в груди, на мгновение он решил, что у него сердечный приступ. Продышавшись и усилием воли прогнав из головы словно нарисованный на внутренней стороне век образ девушки, он понял, что, кажется, чувствует некую обиду. Неясно, на кого именно — на себя или на нее, но на всякий случай Северус следующие пару дней девчонку игнорировал в воспитательных целях. И где-то совсем на грани сознания тихий жалобный голосок неустанно спрашивал: «А как же я?» — снова и снова, но Северус был великий мастер не прислушиваться к нытью внутреннего голоса.

Кто-то мудрый советовал не лгать самому себе, и Снейп честно старался так и делать, в его жизни лжи посторонним и так было по маковку. Однако между «не лгать», «недоговаривать» и «старательно об этом не думать» есть удобная разница. И он просто очень долго не инспектировал свое отношение к Гермионе Грейнджер.

То, что происходило с ним, дамокловым мечом висело над их славным соглашением, медленно превратившимся в лучшее, что когда-либо было в довольно паршивой жизни Северуса. И он очень, очень боялся, что повторит давнюю ошибку и разрушит чудесную дружбу своим желанием большего. Только не снова.

Да, в его молодости было другое «лучшее», и он очень дорожил тем проблеском света, которым была для него она. Но так много слоев темной краски легло поверх хороших воспоминаний. Темной краски, намазанной его, Снейпа, рукой. Воспоминания все еще светились, но тепла в них не было. А Гермиона… согревала, порой он боялся растаять.

Северус так и не понял когда, но, раз за разом шагая за вуаль, уводя за нее других, он отправил туда и всю отчаянную, больную, пропитанную виной жажду по чужой и далекой женщине, которую когда-то давно предал, а потом посвятил жизнь попытке искупить свой грех.

Нельзя провожать людей на тот свет и не начать ценить, что ты сам-то жив. И Снейпу хотелось быть живым, не просто существовать. И ему требовалось время, чтобы с этим примириться.

Человеку всегда мало, и сразу после войны Северус спокойно довольствовался тем, что он наконец-то почти что сам себе хозяин и почти что никому ничего не должен. Позже он понял, что общество девчонки как-то стало скрашивать рутину и что он не прочь выпить с ней чаю под яблочный пирог. А вот теперь ему хотелось, чтобы девчонка… девушка… Гермиона воспринимала его как мужчину.

Он отвратителен, он сам себя презирал, но продолжал растить эти… чувства. Иногда он боялся, что его сердце, как у того зеленого ненавистника Рождества, тоже вдруг выросло в пять раз.

Опыт отношений с противоположным полом у Снейпа был не мизерный, а скорее отрывочный. Он отлично разбирался в физическом аспекте, мог при желании найти нужные слова, чтобы к этому самому физическому перейти, а вот постоянные отношения с женщиной… Да он даже дружить толком не умел. Если бы не настырность Минервы да терпение Гермионы, сидел бы сыч сычом в одиночестве.

Но даже ему, слово «привязанность» трактовавшему как «клятва верности ради исправления ошибок», было ясно, что так постоянно продолжаться не может, они с Грейнджер слишком долго балансируют на грани и все равно рухнут. И в его власти попытаться рухнуть в верную сторону.

В этом году Снейп то ли набрался смелости, то ли заразился гриффиндорским слабоумием, но сделал Гермионе подарок ко дню рождения. Решению предшествовал один из сильнейших приступов ненависти к себе за последние годы, Северус называл себя старым дураком, повторяющим ошибки юности, но с желанием порадовать девушку и вообще что-то да предпринять не совладал. Потом он мучился, что же именно ей подарить, потому что для Грейнджер книга — пошло и дежурно, украшение — чрезмерно интимно, а набор редких ингредиентов, хоть и полезно, но как-то идиотски. В итоге он метафорически перепоясал чресла, наведался в библиотеку Хелстона, достал библиотекаршу, требуя помощи с точно самим дьяволом изобретенным компьютером, но таки добыл из интернета знание, где в Лондоне дают лучшие мастер-классы по выпечке. И купил Грейнджер посещение занятия у какого-то ужасно известного шефа, что много лет руководил легендарными чаепитиями в отеле «Савой».

Потом Северус вплоть до самого момента вручения нервничал, правильно ли выбрал и правильно ли поступает вообще. Но Гермиона, умненькая собранная Гермиона, увидев, что именно лежало в конверте, завизжала как сумасшедшая и повисла на шее у немного оглохшего на левое ухо Снейпа. Деликатно придержав за талию девчонку, Северус спрятал неожиданно покрасневшее лицо в ее кудрях, старательно возводя ментальные щиты.

Ему тогда наверняка показалось, но она потом так пронзительно на него посмотрела. Счастливо улыбалась, не сводила глаз и будто ждала чего-то.

В мутных водах понимания чужих эмоций и сопереживания им Северус был полным профаном и, если честно, своим невежеством дорожил и тщательно его оберегал. Как-то раз Гермиона сказала Снейпу, что он всегда знает, как ее утешить и поддержать. Северус, хранивший верность методу чай-мороженое-Диоген, в редком проблеске мудрости решил вслух сомнения не выражать.

Но в тот момент, практически обнимая девушку своих тайных мечтаний, Снейп был уверен, что она хочет, чтобы он ее поцеловал.

И Северус струсил.

Он ненавидел, когда его обвиняли в трусости, и всегда нехорошо реагировал, но тут первым бы швырнул в себя камень. Снейп поджал хвост, пробормотал что-то о том, как он рад, что подарок не отправится в камин, и попытался сбежать.

Гермиона его, конечно, не отпустила, напоила чаем, счастливо треща, и вообще делала вид, что ничего не было. Но Северус замечал в ее глазах огонек триумфа, словно она совершила какое-то открытие.

Диоген на коленях Снейпа вытянулся длинным толстым поленом, подставив для почесывания нежно-розовое пузо в кучеряшках, и то прятал, то выпускал когти задранных кверху лап.

Северус потискал самозабвенно мурлыкающего питомца, прижал к груди, ткнулся монументальным носом в черную шерсть, вдыхая успокаивающий знакомый запах сонной кошатины. Будет смешно, если вдобавок к ароматам старых книг его амортенция начнет пахнуть котом. Что она пахнет еще и яблочным пирогом, у него сомнений не было.

Амортенция…

Амортенция!

Диоген издал придушенный мявк: сраженный осознанием хозяин немного придавил его. Северус сидел, застыв, как жертва Василиска, не моргая, лихорадочно прокручивая в голове таки попавшуюся неуловимую мысль.

Триада. Это же триада.

А он идиот.

Некоторые зелья, считавшиеся в теории зельеварения не вступающими в реакции с другими, стоило их смешать вместе в определенной пропорции, запускали уже алхимический процесс преобразования, приобретая совершенно иные свойства, утрачивая исходные. Известных триад было четырнадцать, и открытие каждой новой было большим событием и гарантией прославиться.

Любой стоящий своего звания алхимик должен знать их наизусть. Сколько, чего, как, что в итоге получится. На части триад строились нынче важнейшие алхимические процессы.

А часть из них скорее были предупреждением.

Смесь амортенции, умострильного зелья и прорицательских благовоний преобразовывалась в яд-без-яда, эффективно убивая жертву и не оставляя даже намека на то, чем был отравлен человек. Эту триаду обнаружил еще Вилланова, и он же детально описал симптоматику. Осознав опасность открытия, испанец не рискнул предавать его широкой огласке, а пропорций не стал указывать даже в своем зашифрованном лабораторном журнале.

Больше века спустя Василий Валентин таки рассчитал нужное сочетание трех зелий, пошел дальше и создал прекрасный в своей простоте нейтрализующий раствор. Триада отправилась гулять по миру, но народ предпочитал травить друг друга банальными мышьяком или беладонной, не заморачиваясь варкой трех несложных, но требующих внимания зелий и прохождением через непростой процесс преобразования.

Последний случай применения, если память Снейпа не подводит, был описан при дворе Рудольфа Второго, где сам император лично откачал жертву. Ходили слухи, что он же и был отравителем.

Позже, с упадком алхимии, что у маглов, что у волшебников, мало кто бы вспомнил, почему нельзя бездумно запивать одно зелье другим.

Снейп звучно чмокнул слегка приплюснутого, но терпеливо сносившего хозяйские чудачества Диогена в лоб, выгрузил в кошачью миску банку тунца и пружинящей походкой отбыл в Хогвартс.

На радостях целительницы повисли на нем, как ведра на коромысле, целуя, причитая, плача и смеясь. Слегка присевший под их весом Снейп — все-таки две некрупные женщины потяжелее одного крупного полужмыра — зажмурился, спасая глаза от острых уголков чепцов. Он терпеть не мог, когда его трогают без разрешения, но сейчас охотно поддерживал обеих хотя бы из желания не упасть. Ну и потом, какой дурак откажется, когда на шею тебе кидается девушка твоей мечты. Что вместе с Гермионой на шею кинулась Поппи, Северус решил игнорировать.

Чувство триумфа, как и большинство положительных эмоций в жизни Снейпа, задержаться не изволило. Почти сразу же в голове занудел гнусный голосок, напоминая, что они не знают ни организатора, ни того, как все произошло. Смотреть на это сквозь пальцы не позволяла гордость, и так уязвленная проволочкой в решении загадки триады. Но и возможности все бросить и играть в детектива у него тоже не было. Альбус подобные случаи любил пускать на самотек, считая, что Судьба вмешается, если нужно. Дети вне опасности? Ну, хотя бы условно? Вот и славно, чего зря утруждаться. Чертов фаталист.

Северус так не мог, ему надо было дорыться до сути, разобрать все по кирпичику, собрать заново, выбросить оставшиеся лишние детали и максимально сурово наказать зачинщиков. Профессору Снейпу случалось сдирать баллы с семикурсников за их проделки, которые они совершили, будучи зелеными первачками. Нерешенные загадки перфекционистская натура Северуса презирала, но под лопаткой слева уже тянула, нагреваясь, нить темного огня, а ведь еще нужно было сварить нейтрализаторы и укрепляющие и хотя бы капельку передохнуть до захода солнца.

_________________________________

Часа через два в лабораторию к потному, раздраженному, но в целом довольному Снейпу вломилась Минерва.

Директор, не спрашивая разрешения, вытянула из-под рабочего стола табуретку, тяжело на нее плюхнулась и вздохнула.

— У нас седьмой пострадавший.

Северус, вполглаза следивший за поведением работодателя, потому что укрепляющий раствор — ему уже надоело все время готовить эту дрянь, но теперь хоть должна подействовать — требовал себе все внимание, хмыкнул:

— Я наварил нейтрализатора с запасом, не волнуйся.

Минерва не прониклась.

— Это профессор Джайлс. — Макгонагалл с силой потерла лицо ладонями. — Дети пришли на собрание клуба юных трансфигураторов, а она лежит у кафедры в луже рвоты, в руках недоеденная Похвали-Пахлава. Я вызвала авроров, — сквозь зубы процедила директор.

Вся школа знала две вещи: банка с угощением, которым профессор награждала самых выделившихся на уроке, зачарована так, что может открыть ее только она сама, и Джайлс прожужжала всем уши, как избегает сладкого сама, но вот детям отказывать в нем просто жестоко.

— Поздравляю, Минерва, добро пожаловать в клуб «Я нанял опасного сумасшедшего учить детей». Мы с портретом Альбуса всегда рады новым участникам, — съязвил Северус.

Директор только фыркнула, как сердитая кошка. Было видно, насколько она измотана. И такое откровенное предательство от подчиненного наверняка сильно ударило по ней. Минерва считала себя отличным знатоком характеров. Именно талантом видеть людей насквозь она объясняла свою дружбу со Снейпом.

Как директор Макгонагалл, с точки зрения Северуса, обладала двумя достоинствами: не использовала детей в борьбе за спасение мира и четко понимала, что постоянное осознание опасности, в которой пребывают подопечные, сведет с ума любого сотрудника. Поэтому Минерва пыталась найти компромисс между полным выгоранием преподавателей и превращением их в подобия Бинса — хоть это и было бы очень выгодно для школьного бюджета — и доведением их до нервного срыва постоянными напоминаниями, что это дети, и да, если сломаются, подлатаем и скажем, что так и было, но давайте постараемся не ломать.

Поэтому такой плевок в лицо всей своей кадровой политике не собиралась спускать на тормозах.

— Давай, — сказал Снейп, не сводя глаз с котла.

— Что тебе давать? — отозвалась Минерва.

— Пахлаву эту триждыклятую давай, ты же сюда пришла не на жизнь пожаловаться.

Макгонагалл коротко взмахнула палочкой, и на столе перед ней появились маленький сверток пергамента и высокая стеклянная банка для сладостей, витиеватая стилизованная под арабскую вязь надпись на которой гласила «Похвали-Пахлава».

Северус повел носом. Не всякий волшебник знал, но у Темной магии был запах. И по сочетанию ноток в нем можно было судить о некоторых особенностях колдовства. Пахло чуть прогорклыми сладостями, лилиями и немного тлением. Игла, спящая в его сердце, выбрала именно этот момент, чтобы напомнить о себе и наставшем Кануне. Рядом с пахлавой побывал кто-то неживой.

— С банкой что-то не так, — сказал он.

— Весьма глубокомысленное замечание, — съязвила директор. — Я не эксперт и то чую, от нее разит каким-то пакостным колдовством. Причем буквально на днях все было в порядке, я, кажется, в среду заходила к Эмме кое-что обсудить, и эта гадость стояла прямо перед моим носом и выглядела совершенно нормально!

Снейп длинной стеклянной пипеткой добавил в зелье несколько капель эссенции женьшеня, полюбовался тонким серебристым парком, удовлетворенно кивнул, опустил на котел крышку и повернулся к работодателю.

С минуту оба мрачно изучали банку сладостей.

— Ты понимаешь, что это значит? — подал голос Северус.

— Что мы в заднице? — Выражалась Минерва, дочь священника, в исключительных случаях. Снейп покосился на нее, прикидывая, не дать ли ей успокоительного.

Он понимал ее нежелание выносить сор из замка. Академических свобод у Хогвартса было вдоволь, но вот неподсудность сотрудников министерским властям отменили чуть ли не при Отталин Гэмбл, той еще реформаторше. По негласному школьному правилу сторонних людей не привлекали до последнего, старались разобраться своими силами. И хоть Снейп и понимал, откуда ноги растут у этой практики, и на своей шкуре испытал все прелести общения с Министерством магии в лице Департамента магического правопорядка, но порой все равно поражался упертой скрытности своих коллег, готовых даже в ущерб детям охранять право школы на суверенитет во всем.

— Не драматизируй, длящегося вреда от этой триады не будет, дадим им раствор и станут лучше прежнего. Тут даже до угроз родителей забрать ребенка из школы вряд ли дойдет. Они в Подрывного дурака порой сильнее калечатся.

— Я ценю твои попытки меня утешить, Северус, — проворчала директор. — Но Джайлс, если это она, прямая дорога в Азкабан за такие фокусы. Хотя я бы превратила ее в блоху и треснула молотком.

Снейпа пронзило смутное подозрение, что Минерва кого-то цитирует, но отсылки он не понял. Директор слишком много времени проводила в компании своих внучатых племянников и нахваталась от них всякого.

— Я думаю, здесь что-то нечисто, — увильнул от прямого признания Северус. Он был не готов делиться своими тайнами с Макгонагалл. — Триада тем и хороша, что не оставляет никаких следов, а здесь только таблички «Осторожно! Темная магия» не хватает.

— Кто знает. Мерлин свидетель, втихомолку баловавшихся всякими тайными искусствами и запретными арканами магии преподавателей эта школа видела немало и еще сколько увидит. Пусть люди Робардса разбираются, Гавейн как раз на днях в «Пророке» так распинался о преображении аврората под его руководством.

Зельевар и директор дружно скривились: рупор Волшебного мира они терпеть не могли.

— Ладно, — сдался Снейп. — Пока зелье дозревает, проведу анализ, но думаю, что триада в пахлаве.

Макгонагалл устало кивнула и с тяжким вздохом поднялась с табуретки.

— Северус, когда закончишь, приходи ко мне в кабинет, авроры наверняка захотят и с тобой поговорить.

Снейп только хмыкнул.

Директор уже взялась за дверную ручку, как Северус окликнул ее.

— Минерва! Учти, если они будут меня бесить, я за себя не отвечаю.

Наградив его фирменным неодобрительно-снисходительным взглядом и покачав головой, директор ушла. Северус поздравил себя с успехом еще одной попытки поддержать друга.

_________________________________

Снейп не успел переступить порог кабинета директора — ух, ненавистная башня, сколько плохих воспоминаний в ней, — но уже знал, кого именно прислали из Министерства. У него за годы выработался настоящий детектор Поттера: стоило очкастому охламону приблизиться к Северусу ближе чем на девять ярдов, как его сразу начинало обуревать желание кого-нибудь мучительно убить.

И да, детектор не подвел и на сей раз. Вот они, сидят, красавчики, чаевничают с Минервой.

Снейп отвесил светский выверенный поклон.

— Директор, господа авроры. Я закончил анализ.

— Северус, ты вовремя, — обрадовалась Минерва. — Я как раз начала описывать ситуацию мистерам Поттеру и Уизли. Присоединяйся.

Мальчишки при виде Снейпа «незаметно» обменялись кислыми взглядами, но поздоровались вполне любезно.

Северус уселся на один из Минервиных чиппендейловских стульев, взял с подносика чашку чая и приготовился страдать.

Чаепитие в обществе Поттера с Уизли затмевало своей абсурдностью знаменитые посиделки Кэрролла как минимум потому, что Болванщиков тут присутствовало два.

Снейп, конечно, за годы наслушался от Гермионы того-сего о ее дружках, скрепя сердце даже признал, что, возможно, они не совсем бездарны, но и считать их достойными волшебниками отказывался.

Гермиона не настаивала.

Аврорские мантии делали двух раздолбаев хотя бы внешне похожими на серьезных людей, но в этом фокус формы. Даже Долиш в ней выглядел солидным и внушающим крохотную каплю уважения.

Северус, не поднимая глаз от своей чашки, молча таскал по одной печеньки, пока Минерва вводила сопляков в курс дела. Песочное печенье Гермионе удавалось лучше, но он за всей этой кутерьмой не успел позавтракать, а сейчас перевалило за полдень.

Директор рассказывала о том, как Эмму Джайлс нашли в кабинете с пахлавой в зубах, и Уизли пробормотал себе под нос:

— Поразительно, что на этот раз виноват не преподаватель Защиты.

Поттер не очень успешно подавил смешок, и веджвудская чашечка затанцевала на блюдце, пролив на него напиток.

Снейп мысленно закатил глаза, потому что делать это физически было лень.

Слишком быстро, на вкус Северуса, справившись с рассказом, Минерва выразительно посмотрела на него, намекая, что теперь его черед.

Стоило бы повыделываться и заявить, что не сможет упростить термины до уровня понимания Поттера с Уизли, но он устал, да и боль в груди беспокоила. Никогда раньше не болело так сильно до заката.

— Что такое триада, директор Макгонагалл вам правильно изложила. Я проверил пахлаву на смесь из зелий, обнаружил ее там. Вот тут, — он выудил из кармана уменьшенные свиток пергамента и банку сладостей, левитировал их Уизли и сделал вид, что не услышал, как рыжий болван пробормотал: «Ух ты, профессор Снейп сдает мне сочинения, надеюсь, длина соответствует», — все описано. Джайлс получила дозу нейтрализатора, должна быть в адекватном для допроса состоянии через несколько часов. По моим прикидкам, остальных тоже выведут из искусственного сна в ближайшее время. Вопросы?

Болваны переглянулись. Поттер подал голос:

— Нам нужно доложить начальству в аврорат, потом мы, с вашего разрешения, директор, поговорим с сотрудниками и детьми.

Уизли явно нехотя добавил:

— Профессор Снейп, мы бы хотели потом подробнее расспросить вас и целителей.

Северус так же нехотя кивнул.

Поттер извинился и встал на четвереньки перед камином. Уизли стрельнул глазами в Северуса, поерзал и, пробормотав «Я тоже кое-что должен уточнить», сбежал на коврик к Поттеру.

Пользуясь тем, что дуэт из аврората переключился на переговоры с начальством, Снейп неодобрительно покосился на две торчащие из камина задницы и поднял взгляд на директора. Макгонагалл восседала в кресле с идеально прямой спиной — первейший признак того, что она нервничает, — и держала изящную чашечку со всем достоинством вдовствующей королевы.

Северус одними губами прошептал:

— Минерва, я знаю, что у тебя там виски. Налей и мне.

Директор прикинулась глухой, но спустя мгновение в коленку Северуса что-то ткнулось. Аккуратно, не привлекая внимания, он опустил взгляд и увидел, как из-под столешницы высовывается маленькая фляжка в цветах клана Макгонагаллов.

Снейп неторопливо положил ногу на ногу — плебейскую привычку так сидеть он вытравливал из себя всю юность, — опустил на верхнее колено чашку с блюдцем. Немного беспалочковой магии — и вот у него примерно на палец односолодового творения Минервиных родственников.

Северус отправил фляжку в обратное путешествие и, держась всеми пятью пальцами за ушко чашки, потому что мизинцы оттопыривают позеры вроде Локонса, неторопливо отпил.

Блаженный вздох удалось подавить только чудом.

Расчет по времени оказался идеален: Поттер с Уизли как раз высунули головы из огня и встали, отряхиваясь. У Уизли была сажа на носу.

— Мы запросили досье на эту Джайлс, но навскидку фамилию наш архивариус не помнит, что значит, скорее всего, на нее у нас ничего нет.

— Необязательно иметь приводы в аврорат, чтобы быть злодеем. Из всех устраивавших в школе проблемы учителей Защиты только Барти-младший был в конфронтации с законом.

— И вы, — вполголоса добавил Поттер.

— И я, — ровно согласился Северус, которого виски немного примирил с окружающей действительностью. Именно поэтому, кстати, он редко позволял себе алкоголь, риск повторить судьбу пропойцы-папаши, давшего дуба от цирроза, был слишком велик. — Однако меня оправдали. Дважды. И второй раз, мистер Поттер, вы сами свидетельствовали в мою пользу.

Следующим аргументом Северус планировал удар ниже пояса. Пока что фигуральный, в виде Хагрида. Обвинения в гибели Миртл Уоррен с него в итоге сняли пару лет назад, но за содержание и разведение опасных существ в школе наказание было таким же. Акромантулы в Запретном лесу произвели фурор своим появлением в ночь битвы за Хогвартс и вызвали знатную истерику в кулуарах Министерства и Совете попечителей школы после победы.

Уизли пробормотал себе под нос что-то подозрительно похожее на «Уел он тебя, приятель», и Поттер, прочистив горло, перевел тему.

— Мы передали нашему штатному зельевару ваши записи, профессор, это больше формальность, конечно, но таков протокол.

После войны Кингсли и Робардс, как Северус слышал, серьезно взялись за реформу всего Департамента магического правопорядка, а аврорат практически разгромили и создали заново. Бруствер наверняка «не украл, а вдохновился» — как вообще любили делать с магловскими изобретениями британские волшебники — Скотленд-Ярдом, поэтому дело борьбы с темными волшебниками и нарушителями закона теперь превратилось в настоящую науку. И какие-никакие, а права человека все же соблюдались. Ходили даже слухи о закрытии Азкабана.

Снейп всю эту шумиху воспринимал со скептицизмом заядлого циника, но признавал, что в переменах Министерство нуждалось просто катастрофически. А удобнее всего строить новое правительство, как раз когда население слишком занято своими проблемами, чтобы внимательно следить за тем, на что идут его налоги.

— Профессор, — немного нервно начал Поттер, повернувшись к Макгонагалл, — мы получили разрешение от начальства на осмотр личных вещей сотрудников и учеников…

— Но нам нужно ваше согласие, — влез Уизли. Судя по позе, парень опасался гнева своего бывшего декана и был готов в случае чего нырять под стол.

Директор сжала губы в ниточку.

— Как будто у меня есть выбор. — Уши обоих авроров приобрели интересный алый оттенок. — Разрешаю. Спасибо, что хоть сообщили.

Снейп давно заметил, что нервная Минерва становилась Минервой на диво противной и Минервой на диво злоязыкой. Не то чтобы он осуждал, сам-то он таковым был постоянно.

Да и приятно, когда не ты объект ее гнева.

Однако его сюда позвали не просто рассиживаться и смаковать отличный виски, поэтому Северус тоже включился в беседу:

— Кстати, о сотрудниках. А где Мерритон?

Пемберли Мерритоном звали нынешнего школьного зельевара, как втайне подозревал Снейп, жертву родителей — больших поклонников творчества Остин. В целом, специалистом он был неплохим, хоть и немного ленивым. Как педагог всяко лучше Северуса, хотя, чтобы превзойти его антиталанты, не требовалось усилий. Но отличался новый профессор каким-то феноменальным умением не привлекать внимания. С одной стороны, это даже плюс — можно неожиданно вырастать за спинами ничего не подозревающих паршивцев, сдирать с них баллы и разбрасываться наказаниями, с другой — люди постоянно забывали о его существовании. Вот как Снейп, который только сейчас вспомнил, что в школе есть еще зельевар.

Минерва тоскливо посмотрела в свою чашку, без сомнения, желая налить себе добавки, но зная меру.

— Я отпустила его на выходные, он получил приглашение на конференцию по какой-то области зельеварения в Мюнхене, очень просился, уверял, что такое событие упускать грешно. Ну я и разрешила ему до утра понедельника покинуть замок.

Северус некультурно подпер подбородок рукой и задумался, сказать ли Макгонагалл, что Мюнхенская конференция в среде зельеваров фактически была аналогом магловского Октоберфеста, представляя собой разгульную попойку. Гости конференции употребляли все, что горит. А учитывая специфику аудитории, поджечь там могли не только спиртосодержащие жидкости. Снейп бывал на этом мероприятии однажды, в год своего тридцатилетия, и потом, по ощущениям, мучился похмельем примерно до Рождества.

Гермионины дружки вежливо допили чай и наконец-то отправились заниматься прямыми обязанностями. Северус выждал пару минут, чтобы не столкнуться с ними в коридоре, и тоже встал.

Макгонагалл, уже зарывшаяся по локти в бесконечную школьную бюрократию, пальнула из главного калибра:

— Я надеюсь, что у тебя есть чертовски хорошая причина не говорить Поттеру и Уизли о следах Темной магии на банке. Ты ведь наверняка и их изучить успел? Сама-то я алхимию терпеть не могу, но Альбус о ней порой просто не затыкался, а у меня хорошая память, и я точно помню, он рассказывал, что стоящий алхимик определяет триаду за полчаса. Ты пришел через полтора, — Минерва выразительно посмотрела на него поверх очков. — Ты же понимаешь, что делаешь?

Северус сел обратно, в равной степени злясь и на директора, и на себя. На нее за то, что все подмечала, на себя за то неприятное ощущение, будто снова был школьником, получающим нагоняй.

— Мне нужно немного больше времени, чтобы разобраться, Минерва. Я кое-что нашел и не хочу делать поспешных выводов. Я не покрываю преступника и не мешаю расследованию. Банку с пахлавой я им передал, они сами могут ее изучить. — «И не хочу отвечать на неудобные вопросы, что возникнут, едва я упомяну, что банку наверняка облапал темный дух, чье присутствие я вычислил благодаря специфическим способностям, которые приобрел, продавшись в услужение околобожественной сущности».

— И у тебя, в отличие от бравых авроров, не связаны руки, — процедила Макгонагалл. — И я не сомневалась в тебе, Северус, — добавила она мягче. Вина за последний год войны так ее окончательно и не отпустила, хотя Снейп не раз говорил ей перестать страдать чушью, но что взять с гриффиндорцев и их своеобразных понятий о чести. Поначитаются рыцарских романов…

_________________________________

Только Гермиона с Поппи капельку расслабились и выдохнули, вмешался закон подлости.

Они-то уже обрадовались: новых случаев отравления нет целые сутки, Северус выяснил причину и очень быстро приготовил нейтрализатор, состояние всех пострадавших улучшилось настолько, что скоро их можно будет выводить из искусственного сна, и вот на тебе.

Когда директор с каменным лицом сказала, что у них еще один случай, Гермиона сразу поняла — это не студент.

И не ошиблась: похоже, что новая профессор трансфигурации сначала попыталась отравить учеников, а когда осознала, что план провалился, решила избежать наказания, обратив против себя свое же орудие преступления.

С одной стороны, это был не первый случай, когда чокнутый преподаватель изобретал идиотскую схему причинения вреда детям и в итоге сам становился ее жертвой. С другой — ну, Гермиона надеялась, что после падения Волдеморта такие вещи не будут происходить. Или хотя бы не будут происходить часто.

— Интересно, на что она рассчитывала, — ворчала мадам Помфри, вливая в бессознательную Джайлс очередную дозу нейтрализатора. — Эта дрянь не так уж и быстро действует, даже пусть Эмма и съела гораздо больше остальных, а мы бы не оставили ее без помощи, даже если она действительно организатор этого кошмара. Но все-таки как же хорошо пряталась! — Целительница выпрямилась, взмахом палочки укрыла профессоршу одеялом и удовлетворенно кивнула, глядя на выправляющиеся значения на диагностической схеме. — Я считала ее малахольной, но не опасной. А я редко в людях ошибаюсь, я даже игру Северуса в верного пожирателя разгадала…

Эту историю Поппи рассказывать обожала, заметно гордясь собой и не одобряя слепоту коллег. Гермиона, с радостью готовая развесить уши и внимать любым фактам о своем предмете симпатии, и то утомилась от постоянных повторений.

Поэтому она механически кивала и ахала в нужных местах, погрузившись в свои мысли. В словах Поппи было рациональное зерно, трансфигураторша была назойливой и, на взгляд Гермионы, невероятно наивной, но ставить экзальтированную Эмму Джайлс в один ряд с какой-нибудь маркизой де Бренвилье как-то не удавалось.

И очень уж выбивался из гладенькой версии с попыткой покончить с собой проглоченный Эммой безоар.

Одна надежда на то, что вызванные Минервой авроры окажутся компетентными и не придется, как раньше, докапываться до всего самой. С возрастом в Гермионе поугасло стремление лично делать все за всех, урок этот дался ей с превеликим трудом, но его огромную важность девушка признавала. Она не Атлант, чтобы взваливать на свои плечи тяжесть целого мира. Но порой хотелось.

Хлопнули двери больничного крыла, и в форменном малиновом великолепии явились Гарри и Рон. От облегчения и радости при виде мальчишек Гермиона чуть не разревелась. Северус сделал для них за эти дни невозможное, но появление друзей показалось усталой девушке знамением благополучного исхода. Она кинулась их обнимать.

Терпеливо снеся все обрушившиеся на них нежности, друзья закрутили головами, осматривая больничное крыло.

— Вот как-то не люблю сюда приходить, — заметил Рон, оглядывая ряды коек.

— Что, не вызывают ностальгии славные деньки, когда ты просыпался, видел потолок больничного крыла и думал «ура, я снова не умер»? — поддел Гарри.

— Знаешь, нет, особенно учитывая, что я просто сменил его на потолок Мунго.

— А я как будто не сменил?

— Мальчики!

— Прости, Гермиона, мы только что от Макгонагалл, а она еще и Снейпа позвала, так что мы немного на взводе.

— Вы что, поругались? — напряглась Грейнджер. Длительный мир между ее друзьями и Северусом сохранялся в основном благодаря тому, что стороны старательно притворялись, что противника не существует.

— Да нет, — пожал Поттер плечами. — Он был довольно терпим.

— Зато профессор Макгонагалл… — влез Рон. — Я как будто снова попался за транспортировкой дракона! Спасибо, что к Филчу не отправила.

— Приятно, что некоторые вещи не меняются, — сказал Гарри и повернулся к целительнице, как раз вышедшей из-за ширмы, скрывающей койку Джайлс.

— Мадам Помфри. — Молодые авроры вежливо кивнули. — Мы бы хотели побеседовать с вами и Гермионой, а потом, когда проснутся пациенты, допросить их.

Поппи хмыкнула.

— Наверняка Минни уже все вам рассказала, но раз уж так надо… Мы можем уделить четверть часа, а потом займемся выводом пациентов из искусственного сна. Вы ведь так горите желанием их допросить, — добавила она едко.

Гарри с Роном кисло переглянулись: весь день быть «мальчиками для битья» ехидных пожилых дам — то еще удовольствие.

— Где-то через пару часов они придут в сознание, — добавила Гермиона. — Как раз успеете поговорить с другими учениками и преподавателями.

— Ладно, — вздохнул Рон, выуживая из нагрудного кармана, на который явно были наложены чары незримого расширения, самопишущее перо — менее склонного к фантазиям собрата пера прытко пишущего — и записную книжку. — К делу.

Следующую четверть часа Гермиона провела… интересно.

Она раньше никогда не видела мальчишек за работой. Да, они все вместе решали сложные загадки, сражались и убегали от опасностей, но именно как на профессионалов, занятых своим делом, на Рона и Гарри Гермионе не довелось посмотреть.

Было удивительно.

В форме она их видела постоянно. Слушала их жалобы, а порой откровенное нытье — и не только от Рона! — про тяжесть тренировок и унылую бумажную волокиту. Лечила им синяки, ушибы и несколько раз даже латала более серьезные травмы — была ее очередь дежурить в приемном покое.

Но все равно, Гермиона испытала что-то вроде материнской, ну или старшесестринской гордости за своих мальчишек, когда воочию убедилась, в каких серьезных специалистов они выросли.

Особенно сильно преобразился Рон, спрятав до поры до времени свои постоянные улыбки и дурашливость, показывая вдумчивую, расчетливую и сдержанную версию себя. Гарри, по жизни довольно серьезный, стал еще собраннее, и практически видно было, как крутятся в его голове колесики и вот-вот вспыхнет лампочка легендарной интуиции Поттера.

Контраст между субличностями друзей напомнил Грейнджер, как родители впервые взяли ее к себе на работу в клинику и Гермиона не смогла узнать в этом строгом, пахнущем резиной и дезинфектантом безликом человеке в маске и шапочке своего веселого заботливого папу.

Два аврора расспросили целительниц с въедливым дотошным тщанием, уточняя, переспрашивая и возвращаясь к ранее сказанному. И все это с ровным, благожелательным выражением на лицах, хоть и не отказывая себе в периодических дружеских подколках. Зрелище для привычной к богатой мимике друзей Гермионы было очень странное.

— И Снейп только этим утром сообразил, чем отравили детей? — переспросил Гарри.

— Северус перебирал варианты с момента своего появления и отбросил их огромное количество, — ровно ответила мадам Помфри. — Вы должны понимать, что мы, целители, в своей профессии в такие детали алхимии не вдаемся, самостоятельно мы бы не распознали вещества. Да и алхимия сейчас — угасающее искусство, даже во времена Дамблдора не особо распространенное. Немудрено, что Северус не сразу пришел к ответу.

Гермиона уже была готова вступиться за Снейпа, но мальчишки на диво спокойно отнеслись к словам целительницы.

— Разумно, — согласился Гарри. Грейнджер озадачилась, не сдох ли в Запретном лесу кто-то огромный. — Он скользкий тип, но дело свое знает как никто. Наш штатный зельевар его хвалит.

— Если честно, — добавил Рон со страдальческой гримасой, — первое время я подозревал, что Ласкер на самом деле Снейп под оборотным, но после того как этот упырь продержал нас четыре часа на тестировании на употребление запрещенных зелий, я понял, что быть козлом — профессиональная зельеварческая черта.

Наконец Рон звучно захлопнул блокнот и поймал парящее в воздухе угольно-черное перо.

— На этом все, спасибо. — С окончанием официальной части профессиональная маска сползла с его лица, и он бессовестно развалился на стуле.

Поппи, не любившая присутствия посторонних в своем царстве, удрала проверять пациентов, перед уходом смерив мальчишек красноречивым взглядом.

— Ты бы знала, как сложно работать с теми, кто помнит тебя еще ребенком, — вздохнул Рон. — Постоянно доказывай им, что имеешь право носить длинные штаны.

«А уж как сложно влюбиться в человека, который тебя одиннадцатилетнюю ругал за ужасный почерк», — мрачно подумала Гермиона.

Но вслух она сказала только:

— Догадываюсь, Рон.

— Знаешь, — проворчал Гарри, — мне кажется, нам троим стоит держаться подальше от школы, потому что едва хоть один из нас оказывается в Хогвартсе, в замке начинает твориться какая-то загадочная хрень. И нам теперь не на кого сваливать вину, Волдеморт-то умер!

— Не переоценивай свою важность, приятель, — встрял Рон, — в школе загадочная хрень творится перманентно.

— Угу, и простые обыватели называют ее «учебный процесс», — съехидничала Гермиона. — Легенды гласят, он существует для того, чтобы делиться знаниями, но кто знает…

Они рассмеялись.

— Проводишь нас до дверей? — спросил Гарри, вставая. — А, и пришлешь патронуса, когда можно будет поговорить с пострадавшими?