Гилдерой, с любовью (джен)

июнь 1998 года

Не меньше трёх часов потребовалось провести в банке, чтобы снять необходимую сумму со счёта миссис Локхарт. И то, для этого пришлось использовать «Конфундус», потому что оказалось, что такие крупные операции по снятию наличных проводятся только по предварительной договоренности.

И вот три часа спустя нахождения в душном магловском здании, набитом людьми под завязку, Локхарт держал в руках сумку с суммой, вполне достаточной для того, чтобы начать новую жизнь. Где-нибудь не здесь. Где-нибудь в другом месте, где его талант примут и оценят.

Например, в Голливуде. Там любят красивых и ярких персонажей. А Гилдерой именно такой. И всегда был таким. Просто изначально выбрал не тот путь.

Не обошлось здесь и без родителей, что подталкивали мальчика заполучить славу на магическом поприще.

Но кое-чего Гилдерой всё же добился. Пусть понимание того, что об этом никто не узнает, будет грызть его тщеславие до конца жизни. Но раскрыть себя — значит загубить своё будущее. Может когда-нибудь, в будущем, будучи дряхлеющим стариком, он упомянет в своей автобиографии о том, как обманул самого Волдеморта! Ведь тогда в лесу Албании он стёр память о себе всем участникам похода: Гьергу, Иллке, Квиррелу. Для них его, Гилдероя Локхарта никогда не существовало. Он не был тогда уверен, что на самом деле происходит с Квирреллом. Что это именно Волдеморт захватил тело хогвартского профессора. Но поселившийся в Гилдерое с юных лет страх перед Волдемортом заставил пойти на риск и стереть память о себе не только брату и сестре Мали, но и Квирреллу. Что случилось с братом и сестрой Мали дальше, Локхарт никогда даже не пытался выяснить — боялся.

Он сбежал. Вначале из леса. Потом из Албании. Успокоился он только, оказавшись в Турции. И решил, что лучше не возвращаться домой какое-то время. Поэтому отправился дальше.

А дальше в жизни Гилдероя всё пошло по накатанной.

Стирающее память заклятие стало его благословением — благодаря ему он без особого труда приписывал себе подвиги других волшебников. Но оно же и чуть не погубило его, когда в руки ему попала неисправная волшебная палочка младшего Уизли.

Больше двух лет он приходил в себя в больнице Святого Мунго, крупицу за крупицей возвращая себе свою память о прошлом. И всё это для того, чтобы увидеть, что к власти снова приходит тот, кого он безумно боится.

Как ни странно, положение душевнобольного имело свои привилегии. Пока он оставался беспамятным психом, он не представлял интереса для меняющейся власти. Взглянуть только на Лонгботтомов. Никто из Пожирателей смерти даже не подумал о том, чтобы добить доведённых до безумия борцов с Тёмным Лордом. И пример другого характера — Бродерик Боуд, едва начавший говорить, вдруг неожиданно получил в подарок дьявольские силки, заставившие его замолкнуть навеки. А ведь молчал бы побольше — прожил бы подольше.

Одним словом, Гилдерой затаился на время: филигранно играл дурачка и ни словом, ни делом не показывал, что к нему вернулись воспоминания. Ему ни к чему было себя выдавать: при любой власти он был бы в немилости. Но одно дело получить нагоняй от обманутых волшебников. И совсем другое — подставиться перед Волдемортом. Ведь несмотря на уверенность в своём таланте к стиранию памяти, Гилдерой всё это время хранил в себе червячка-сомнение, что нет-нет, да и подтачивал его уверенность в собственных умениях.

А вдруг Волдеморт узнал о том, что именно в его компании Квиррелл охотился за духом Темного Лорда в лесах Албании. А ведь Гилдерой ещё и не чистокровный маг — двойная опасность.

Слава Мерлину, Гарри Поттер, избранный мальчик, избавил Локхарта от этой страшной напасти, заставлявшей его жить под гнётом страха долгие годы.

Однако же отвечать перед обманутыми волшебниками всё равно не хотелось. Да и если вернётся в магический мир, кем он будет? Аферистом-мошенником, попавшемся на собственное заклинание? Позор.

Нет, лучше уж начать сначала.

А ведь ему всего-то тридцать четыре. Разве это возраст для мужчины? У него ещё всё впереди. Сменит имя, может даже чуть-чуть подправит внешность. Гилдерою всегда хотелось иметь чуть более волевой подбородок или выразительный нос. Капельку изменений, чтобы магический мир его не узнал, и вот — ему открыты все пути мира! Разве не здорово?

От мечтаний Локхарта отвлекло покашливание матери. Они давно вышли из банка и шли вдоль улицы рука об руку. Как раз сейчас они оказались в уютном тенистом скверике, где хорошо было пережидать послеполуденную жару. Локхарт остановился.

— И что теперь, сынок? — миссис Локхарт смотрела на него широко открытыми печальными глазами, будто ждала дальнейших указаний.

— Для меня — новая жизнь. Вы можете жить, как хотите.

— И ты не будешь даже писать нам? Ну, оттуда, куда ты собираешься на этот раз.

Локхарт подошел к матери вплотную и прижал к себе, целуя в лоб:

— Некому будет писать, матушка. Гилдерой Локхарт официально скончался вчера в больнице Святого Мунго от заболевания неизвестной этиологии. Сегодня ты приходила в кабинет главы отделения, чтобы оформить все бумаги вместе с поверенным семьи. Единственное моё наследство семье — мои подписанные фотографии. Я оставил их в больнице. Передашь отцу и сёстрам. Это всё, что я им оставляю. Обливиэйт.