Тёмная магия с ароматом Polianthes tuberosa (гет)

Северус сидел между Минервой и Аластором Грюмом. Первая пыталась, как она сама считала, быть с Северусом вежливой и любезной. Второй пытался проделать в нём дыру взглядом.

Прикрывшись от коллег свежим выпуском «Магического научного вестника», Северус размышлял над принципиальным вопросом. Нужно было решить судьбу письма, написанного больше недели назад. Оно должно было отправиться либо к адресату в Италию, либо в камин.

Северус вспомнил текст. Ничего особенного. Едкая критика работы одного общего знакомого. Сообщение об успехах мистера Забини в новом учебном году. Ничего сверх того, что можно написать хорошей приятельнице, с которой его связывает общий научный интерес и у сына которой он преподаёт уже четвёртый год. Кроме постскриптума: «Если окажете проездом в Англии, буду рад поужинать в вашей компании».

Из-за проклятой приписки письмо следовало сжечь.

Мистер Забини был невыносимо вежливым, и это напрягало. Нет, парень точно не забыл прошлогодние придирки, но в лицо гадостей не говорил, задания выполнял усердно и угрозами не разбрасывался.

«Спасибо, сэр! Я передал маме ваши замечания, и она занималась со мной летом», — сообщил он, когда Северус похвалил его зелье на первом занятии. И, стоило отвернуться, захихикал.

Вот, кстати, лишний повод сжечь письмо! К Франческе прилагается это чудовище.

Северус, разумеется, даже не допускал мысли об отношениях, при которых его это могло касаться.

Ужин, Мордред раздери! Всего лишь ужин. Он выберет заведение без плесневого сыра, они обсудят зазнайство бездаря-Родари, пожелают друг другу хорошего вечера и разойдутся. Это значит «поужинать». Он даже с Минервой ужинал однажды в Хогсмиде. И с Филиусом, во время особенно долгого и противного дежурства.

Люди ужинают друг с другом. Регулярно.

Франческа может и отказаться. Напишет, что в Британию не собирается, и тему можно будет считать закрытой. Он пригласил — она отказалась.

Такой вариант развития событий был бы предпочтителен.

Но что, если она согласится?

Это не будет концом света.

— Ты с порядке, Северус? — спросила Минерва, слегка поджав губы.

Он смерил её недовольным взглядом и промолчал. Краем уха услышал её шёпот, адресованный Филиусу: «...а когда он бывает в настроении?»

Всё верно, дорогие коллеги. Северус Снейп в настроении для болтовни не бывает. Состроив ещё более кислую мину, он обернулся и попросил Грюма передать масло. Тот скривился, словно его заставили пить основу под «Костерост». От необходимости сидеть за одним столом с Пожирателем Смерти, пусть и бывшим, отставного аврора корёжило.

Забрав маслёнку, Северус демонстративно отодвинул её подальше и налил себе кофе.

Между письмом и встречей прошло почти два месяца. И, увидев Франческу, Северус немедленно пожалел, что всё же его отправил.

Аппарировав на место встречи, она расправила бордовую мантию с кружевной отделкой, улыбнулась и сообщила, что Северус «прекрасно выглядит». Он учуял знакомые духи.

Они давно не виделись, и теперь, после перерыва, Северус разглядывал её как будто в первый раз. Зрелище ошеломляло. Она была красива яркой южной красотой. Черты лица — словно у скульптуры. Чёрные волосы блестели даже в ранних осенних сумерках. Но дело было даже не в этом, пожалуй.

Взгляд, осанка, постав головы — во всём чувствовалось столько энергии и силы, что делалось страшно. И, в то же время, притягательно.

Невозможно было просто отвернуться. Хотелось смотреть.

— Вы... тоже, — наконец, сообщил Северус в ответ на комплимент.

Только вот он, в отличие от Франчески, не кривил душой.

— О, я говорю правду, мой дорогой Неверующий Фома. В том году вы выглядели измученным и уставшим, а сейчас, смотрите-ка, у вас на щеках румянец человека, который спит больше пяти часов в сутки. Ну, у меня не было цели вас смутить, Северус! Лучше расскажите, куда мы идём ужинать? И как вы там готовитесь к началу Турнира?

Северус сдался и повёл её к небольшому английскому ресторану недалеко от Гринготтса. Во всяком случае, ему было, что рассказать про Турнир трёх волшебников.

Они зашли в ресторан. Интерьер был ненавязчивым. Уже не паб, конечно, но никаких золотых люстр. Что-то деревенское, с соломенными шляпами на стенах и с живыми Helianthus в длинных горшках. Они поворачивали к посетителям большие тяжёлые головки с жёлтыми лепестками и чёрными серединками.

— Профессор Дамблдор был так любезен, что пригласил меня прочесть несколько лекций гостям и вашим старшекурсникам, — заметила Франческа, занимая место у окна.

— Вы согласились? — уточнил Северус как можно более равнодушно.

— Ему сложно отказать. Очаровательный человек, я от него в восторге. Как от учёного, разумеется. Как администратор он... — Вздох. — È assolutamente terribile!

— Вы полагаете?

— Убеждена! Я же наблюдаю три с лишним года!

— Почему вы отправили мистера Забини в Хогвартс?

Она развела руками. Взяла меню, задумчиво пробежала его взглядом и только после этого ответила:

— Не хотела, чтобы связь со мной портила ему репутацию. Это прозвучит легкомысленно, но я долгое время не задумывалась о том, что моя личная жизнь может как-то навредить моему сыну. Кроме того... Я сама, знаете, довольно нетерпима в некоторых вопросах, и школьное окружение только укрепило вложенные с детства установки. Мне хотелось дать Блейзу более широкий взгляд на мир.

— Установки? Какого рода?

— Разнообразные, Северус, — сказала она, вдруг посмотрев ему в глаза поверх меню. — Что магглы отвратительны, что грязнокровкам не место в приличном обществе, что полукровки — результат омерзительного союза. Что негры недалеко ушли от животных.

С трудом выдерживая пристальный взгляд её тёмных глаз, Северус вспомнил:

— Мистер Забини... старший... был чернокожим?

— Мне он говорил: «Да, я ниггер, детка», — ответила Франческа и внезапно улыбнулась очень мягко, с нежностью. — Он был чернокожим. И грязнокровкой. И на дух не переносил тёмную магию. Мы с ним встретились, когда я была по уши в проблемах. Он не хотел бы для Блейза... того детства, которое было у меня. Scusi, posso? — произнесла она громче, жестом привлекая внимание официанта. Потом отдала меню Северусу и велела: — Закажите мне ягнёнка в брусничном соусе, фермерский салат и какое-нибудь лёгкое вино.

Официант, заказ — отличный повод, чтобы оставить тему. Но Северус им не воспользовался. Спросил, когда они снова остались одни:

— Мистер Забини-старший погиб?

— Вы действительно желаете обсуждать это, Северус? — обманчиво ласковым тоном спросила Франческа, а в глазах блеснуло что-то опасное.

— Да. Однозначно.

— Его убили. Так часто происходит с наивными болванами. Они лезут в то, с чем не могут справиться, и получают «Аваду» в лоб.

Северус хотел бы опустить взгляд, но не мог. Смотрел ей глаза как загипнотизированный. И даже без легилименции видел, что произошло дальше.

Может, она и считала своего мужа наивным болваном. Но за его смерть кто-то заплатил.

— Я не близка со своей семьёй, — неожиданно заметила она, беря в руки серебряный столовый ножик. Казалось, что её заинтересовал орнамент на рукоятке. — Мы расходимся по некоторым ключевым вопросам. Но я всегда уважала фамильную принципиальность. О, вот и вино. Разбавьте водой на две четверти, per favore. Что ж, Северус... Расскажете мне об успехах Блейза в зельеварении, или мы обсудим что-нибудь действительно интересное?

Она посмотрела насмешливо, и Северус разозлился. Да, возможно, его письмо было излишне формальным, но, Мордред подери, это не повод для шуток!

Он сам пригласил её на ужин. Потому что хотел увидеть. Потому что в её присутствии испытывал удивительно яркие эмоции. Он забыл, что способен чувствовать нечто подобное! Рядом с Франческой возвращалось ощущение, что он живой.

— Вы совершенно очаровательно хмуритесь, мой дорогой, я иногда вас специально сержу, — сообщила она непринуждённо и глотнула вина. — М-м, неплохо. Попробуйте, «Совиньон Блан», вкус практически яблочный.

Надо было научиться ей отвечать.

— Большинство людей считает меня угрожающим.

— Они вам льстят. Или ваше большинство — дети младше двенадцати. Как-нибудь я вас познакомлю с действительно угрожающими людьми, вам не понравится.

— Я уже был... знаком.

— Вы про своего Волдеморта?

Метку неприятно дёрнуло, как бывало всегда, если рядом звучало имя Тёмного лорда. Северус подавил непроизвольную реакцию и попросил:

— Не могли бы вы не называть его по имени?

— Почему нет?

Северус всё же отпил вина, чтобы смочить горло, и признался:

— Он считал, что его имя должно внушать ужас, даже последователям. Так что... ощущения довольно неприятные.

— Che tipo! Хорошо, я учту вашу просьбу.

Но не пообещала этого не делать.

— Так вот, этот ваш Морт — не более чем заигравшийся недоучка. Клянусь вам, Северус, я не видела ничего страшнее глаз мсье Фламеля. Хотя сам по себе он — крепенький тихий старичок. А потом поворачивает голову — и хочется умереть здесь и сейчас, побыстрее, не доставляя неприятностей.

— Вы действительно с ним работали?

— Полгода. Не желала бы повторять. —

Какое-то время они ели молча. Потом Франческа совершенно невпопад заметила:

— Вы умный талантливый человек, Северус. Переписка с вами доставляет мне настоящее удовольствие. Коллеги шутят: я настолько разочаровалась в соотечественниках, что пошла искать неогранённые алмазы на Туманном Альбионе. Нашла ведь! Правда в том, что ваши способности впечатляют. Даже в таком... запущенном виде. Но мои коллеги не понимают ещё одного аспекта, очень важного. Если бы меня интересовали только ваши таланты, я думала бы, как похитить вас у Альбуса. Загрузить научной работой. А вместо этого я, представьте себе, размышляю на досуге: «До чего же занятный человек этот Северус Снейп!»

Северус думал о том, что хочет провалиться под землю. И ничего, что там подземелья с гоблинами. Лучше гоблины!

— Утолите моё любопытство, Северус... Почему вы решили похоронить себя в Хогвартсе? Преподавание — явно не ваш конёк.

Принесли блюда. Северус заказал какое-то рагу, не вдумываясь. А теперь сомневался, что кусок полезет в горло. Вопрос, который задала Франческа, был очень простым. И очень, очень болезненным.

Вряд ли Северус стал бы обсуждать эту тему с кем-то другим. Но она ведь и так всё знала.

«Ваше загадочное прошлое написано у вас на лице».

Вряд ли Франческа разобрала приписку мелким почерком. Про пророчество, смерть Поттеров, Тёмного лорда и обещания, которые Северус дал в самую страшную ночь своей жизни.

— Вы уже это знаете.

— Без деталей.

Он притворился, что занят едой. Ему не доводилось обсуждать эту тему. Ни с кем, кроме Альбуса, собственно говоря. А тот был более чем осведомлён обо всех деталях. В последнее время их разговоры звучали примерно так: «Я понимаю твои чувства, мой мальчик. — О, в самом деле? Тогда мы можем пропустить эту часть и перейти к делу».

У Северуса не было поводов говорить об этом с Франческой.

Он ведь выяснил путём долгого самокопания, в чём дело. Она будила в нём одно из самых примитивных чувств, доступных Homo Sapiens. И, раз уж он ей кажется «занятным»...

Желание не подразумевает задушевных разговоров.

Однако Северус сказал, нанизывая кусочек картофеля на вилку:

— Я узнал, что... Тёмный лорд хочет убить её. А захотел он этого, потому что я передал ему информацию. Я не думал, что это коснётся её. И я... В тот момент мне действительно было плевать, что он убьёт кого-то другого, её мужа, сына — без разницы. Я хотел, чтобы она жила.

— Вы не хотели, чтобы она погибла по вашей вине, мой дорогой. Звучит похоже, но разница колоссальная.

Как пощёчина.

Северус вздрогнул, но не попытался защититься. Потому что, Мордред, Франческа была права.

Он снова посмотрел её в глаза и проговорил медленно, раздельно:

— Я предал его. Чтобы её защитить. И ничего не вышло. А теперь мальчишка болтается у меня перед глазами, и я дал слово защитить его.

— А вместо этого пытаетесь сделать его жизнь невыносимой. Фамилия мальчишки?

— Это важно?

— Я смогу догадаться и сама, но мне неохота.

— Поттер.

— Надо же, как увлекательно. Ох, Северус... Вряд ли этот ребёнок нарастил такую же крепкую броню, как Блейз. Непросто ему приходится.

— У него хорошие друзья. И я в последнее время перестал придираться к нему. Это ведь не имеет смысла, да? Он её не убивал. Стал невольной причиной смерти, но не виновником.

— Себя в виновники тоже не записывайте.

— Если бы я...

— Если бы я, — оборвала она его резко и вскинула руку, требуя замолчать, — если бы я, Северус, не была такой гордой и принципиальной, человек, который был смыслом моей жизни, не погиб бы. Если бы я была смелее, честнее и умнее. Если бы не дразнила его, не выводила из себя и не гнала бы в самое пекло...

Она выдохнула и отвернулась. Тонкие алые губы подрагивали. У Северуса быстро и сильно колотилось сердце. Было больно. И как-то по особому, упоительно красиво.

Всего на мгновение Франческа утратила присутствие духа, и сквозь непрошибаемый щит Северус разглядел нечто живое, ранимое и хрупкое.

Она опустила голову, словно внезапно стало тяжело держать уложенные короной чёрные косы. Прикрыла глаза.

И вернула себе контроль. Улыбнулась.

— Я его не убивала. Так же, как вы не убивали свою детскую любовь. Позовёте официанта? Я бы выпила кофе с десертом.

Хотел того Северус или нет, но ещё полтора часа они обсуждали зельеварение. И, надо признать, это был увлекательный разговор. Захватывающий. Для Северуса, который годами изнывал без интересных собеседников, это ощущалось как глоток бодрящего зелья.

Говорить с Франческой — совсем не то же самое, что вступать в пикировки с коллегами. Они по большей части неглупы, но они педагоги и практики. Не учёные. Минерва интересовалась только своей трансфигурацией, Филиус мог часами болтать о турнирах и дуэлях, но и всё.

Что касается Альбуса — он предпочитал загадочно блестеть глазами и ронять туманные намёки. От него не дождёшься чего-то вроде: «Эксперимент Рица показал довольно неожиданный эффект: настойка Valerianae radix в сочетании с экстрактом из желчи оккамия вместо ожидаемого седативного действия вызывала выраженную стимуляцию systematis nervosi centralis, причём с заметной гиперактивацией дофаминергической передачи».

После кофе и десерта, завершив мысль о стимулирующих свойствах Valerianae radix, Франческа поднялась из-за стола. Северус расплатился за ужин, и они вышли на улицу.

Там моросило.

Северус накинул на них обоих водоотталкивающие чары. Франческа улыбнулась и сказала:

— Это было чудесно. Я отлично провела вечер. Спасибо.

— Вам... спасибо. Да, это был хороший вечер.

Внезапно Франческа протянула ему руку. Тыльной стороной вверх. Так подают руки для поцелуя. И нельзя сказать, чтобы в этом деле у Северуса наблюдался большой опыт.

Он целовал руку Нарциссы Малфой на их с Люциусом свадьбе. И покойной миссис Нотт, когда гостил у них в поместье.

Осторожно он коснулся пальцев Франчески. Они оказались тёплыми. Как-то удивительно тонкими, но сильными. Эта рука — совершенный колдовской инструмент, вот о чём следовало помнить. А Северус вместо этого ощущал шелковистую мягкость кожи. Наклонившись, он почувствовал запах духов. Снова, в который раз этот аромат бладжерным ударом сшибал ног.

Он чувствовал — рука всего лишь тёплая. Но едва не обжёгся, коснувшись её губами. Поднял окклюментный щит, отсекая всё лишнее. А потом медленно, по капле, дистиллировал сумасшедший жар.

Заклинание далось легко. Невидимая лента скользнула по запястью Франчески.

Северус вскинул голову и увидел в её глазах весёлое изумление. По ленте вверх отдавалось биение её пульса.

Сжать немного сильнее...

Лента растворилась, а Франческа расхохоталась. Из причёски у неё выбился локон. Она откинула его в сторону и воскликнула:

— А вы полны сюрпризов, мой дорогой.

Северус всё ещё держал её руку в своей. Понимал, что нужно отпустить, но отчаянно не хотел этого делать. Франческа сделала шаг ему навстречу, оказалась слишком близко. Polianthes tuberosa, а также менее сильные, но чётко различимые Prunus и Jasminum заставили его забыть, как дышать.

Раздался шёпот:

— В следующий раз не дайте мне её порвать.

От изумления Северус выпустил её пальцы. И она немедленно аппарировала.

Вопреки всем своим принципам, Северус очень хотел напиться. По счастью, у него в комнатах напиваться было нечем.