Думай, Гарри, думай! (джен)

Драко Малфой молчал и хмурился. Он не хотел говорить, но то происшествие помимо его воли всплыло у него в памяти.

…Тем утром, ясным солнечным воскресным утром, он и Гарри Дурсли, тогда ещё его самый лучший друг, сидели в библиотеке и готовились к приближающимся экзаменам, первым магическим экзаменам в их жизни. Низко склоняясь над толстенным учебником, оба мальчика выписывали из него нужные строчки, при этом они ещё успевали подшучивать друг над другом. Они не обращали внимания на других учеников, что сидели, стояли, расхаживали между стеллажами и переговаривались, но тут звук шагов замер прямо возле них, и раздался голос:

— Здорóво, зубрилы!

Оба одновременно вскинули головы. Это был Рон Уизли. Он насмешливо сверкал глазами на веснушчатой физиономии и широко ухмылялся.

— И тебе не кашлять, — насторожённо промолвил Гарри Дурсли.

— Могу предложить кое-что поинтереснее, чем замшелый учебник.

— Например?

— Пошли со мной, кто не боится, — мотнул головой Рон.

— Кто это боится?! — соскочил со стула Гарри. — Никто тут не боится, правда, Драко?

Малфой медленно встал со своего места. Он был уверен, что ничего хорошего не будет, если они пойдут вместе с Уизли, но, как и Гарри, не мог показать себя трусом.

Так они и пошли цепочкой: впереди ухмыляющийся Рональд, затем Гарри, и последним — Драко. Дурсли то и дело оборачивался к другу и ободряюще улыбался. Малфой также отвечал ему улыбкой и силился скрыть, как дрожат губы. Долго идти не пришлось, Рон, оглядевшись с видом заговорщика, открыл дверь в один неиспользуемый класс и кивнул, мол, заходите. Оказавшись внутри, Драко, стоя бок о бок с Гарри, принялся озираться. Рональд позади них опёрся спиной на закрытую дверь, сохраняя на лице усмешку. А впереди на расставленных полукругом стульях восседали близнецы Уизли, старшие братья Рона, их закадычный друг Ли Джордан и… Невилл Лонгботтом.

— Итак, джентльмены, — заговорил Мальчик-который-выжил, и Гарри и Драко уставились на него в удивлении. Но избегая их взглядом, он обращался к остальным.

— Итак. Перед вами гриффиндорский отступник, Гарри Дурсли. Он обвиняется в том, что дружит со слизеринцем Малфоем…

— Обвиняется? — сощурился Драко. — Это что, вы тут в Визенгамот играть вздумали?

— Ну, считай, у нас тут Малый Визенгамот, — усмехнулся Джордж Уизли и шутливо поклонился Невиллу: — Продолжайте, Ваша честь.

— Спасибо, — важно кивнул тот. — Вина Дурсли очевидна, он не только обесценил само понятие дружбы, но и втоптал в грязь все идеалы факультета Гриффиндор: честь, взаимовыручку, справедливость…

— Это о какой же справедливости идёт речь? — опять заговорил Малфой. — Если уж вы взялись судить кого-то, то где свидетели, где защитник?

— Свидетели — мы все! — выкрикнул Рон. — Гарри постоянно сбегает от нас, гриффиндорцев, и всё свободное время за тобой, слизеринцем, ходит хвостом!

— Никаким хвостом я не хожу! — подал, наконец, голос Гарри. — Драко — мой друг. Он единственный, кто помогает, когда мне нужна помощь. К вам же, гордым гриффиндорцам, и не подойти простому волшебнику. Не так «поклонился» — и вы смотрите, как на червяка. …Особенно некоторые, — метнул он взгляд на Лонгботтома.

— Значит, не так просишь, — холодно сказал тот. — Я всегда помогаю. Рональду, например, или его братьям… И вообще, речь сейчас не обо мне, а о тебе. Итак. Вина доказана. Обвиняемый, ты ещё можешь смягчить этот справедливый суд, отказавшись от своих заблуждений… — и на непонимающий взгляд Дурсли пояснил попроще: — Скажи, что Малфой тебе больше не друг. Что ты — истинный гриффиндорец, и никогда руки не подашь низкому слизеринцу. Ну?!

Гарри бросил взгляд на Драко. Тот стоял бледный, как призрак, сжимал кулаки и сверлил взглядом Лонгботтома. Он не выхватывал палочку лишь потому, что все остальные были без палочек в руках. Драко их не боялся: чтó они смогут сделать без палочек? Но он недооценил этот «справедливый» суд, в составе которого были братья Уизли. И Фред, и Джордж, и даже Рон были неплохо знакомы со многими магловскими уловками. В том числе и с навыками уличной драки, о которых представитель чистокровного магического рода Малфоев-Блэков не имел ни малейшего понятия. Да и Гарри, живущий в почти полном пренебрежении, но не злобе, своих родственников, тоже.

— Ну? — повторил Невилл, по-прежнему обращаясь только к Гарри, и встал. — Говори. А иначе…

— Что «иначе»? — храбрился Дурсли. — Ничего вы мне сделаете, в Замке нельзя колдовать не на уроках!

— А мы и не будем колдовать!

Он слегка кивнул, и Рональд вместе с Ли оказались за спиной Малфоя, а Джордж и Фред со своими хитрыми усмешками неторопливо встали и подошли к Невиллу.

— Только попробуйте тронуть Гарри хоть пальцем! — выкрикнул Малфой. — Я расскажу отцу, и он…

— И что же он сделает, а? — прошипел Фред, приближая лицо к его лицу. — Поколотит нас? Или выгонит из Школы?

Остальные расхохотались от такого предположения.

— Не забывай, с нами знаменитый Мальчик-который-выжил! И никто, — вдумайся в это слово! — никто не осмелится хоть чем-то навредить ему и его друзьям! К тому же, почему ты думаешь, что твой папаша, который так носится со своей чистокровностью, не взгреет самого тебя, когда узнает, что ты, во-первых, дружишь с гриффиндорцем, во-вторых, с грязнокровкой? А в-третьих, что позволил обидеть своего друга, кем бы он ни был, и ничем ему не помог?

Рон и Ли тут же заломили руки Малфоя за спину. Драко задёргался, но они держали крепко.

— Верша справедливость, мы не будем нарушать школьные правила, — пафосно сказал Невилл, всё так же не замечая извивающегося в руках Уизли и Джордана слизеринца и обращаясь только к Гарри. — Более того, мы даже пальцем к тебе не прикоснёмся. Итак. Я даю тебе третий шанс признать свою ошибку.

Дурсли отчаянно замотал головой. Тогда Невилл коротко кивнул.

Кто-то сзади легонько пнул под колени напрягшегося мальчишку. Его ноги моментально подогнулись, и он упал лицом вниз, прямо к ногам Лонгботтома. Драко опять рванулся — безуспешно… Маленького, худенького Гарри пинали крепкие старшекурсники, не то, чтобы со всей силы, но чувствительно. Квиддичные вышибалы и известные мастера всяческих зловредных проделок, братья Уизли прекрасно знали, куда и как наносить удары, чтобы не покалечить, но «дать понять оппоненту, что он заблуждается». Драко видел, что Невилл упивается своей властью, что ему очень нравится, как по его приказу старшие парни бьют кого-то: он вскидывал голову и облизывал в волнении губы.

— Хватит! — вдруг выкрикнул Лонгботтом, и его голос сорвался на визг. Он наклонился над Гарри: — Ну, Дурсли? Теперь ты понял, что ошибся, выбирая друзей? Повторяй за мной: «Малфой мне не друг. Я не буду дружить со слизеринцем».

Драко, всё ещё удерживаемый двумя мальчишками, закрыл глаза и с трудом сглотнул, услышав, как Гарри Дурсли тихо и медленно, но отчётливо повторяет за Лонгботтомом.

— Отлично, — сказал тот. — Рон, Ли, выведите мистера слизеринца за дверь, его присутствие здесь более неуместно. Джордж, Фред, помогите истинному гриффиндорцу Дурсли дойти до расположения нашего факультета.

Последнее, что Драко увидел, перед тем, как его вытолкнули в коридор, это как двое только что избивавших Гарри парней аккуратно и заботливо подняли его и отряхивали его мантию.

…Драко Малфой словно опять ощутил прощальный толчок в спину и услышал, как с грохотом захлопнулась за ним дверь. Он вздрогнул, очнувшись от воспоминания.

— …Так ты будешь говорить? — всё так же настойчиво и даже требовательно сказал сидящий рядом Гарри Дурсли, который утверждал, что этого всего не помнит. И почему Драко казалось, что это совсем другой Гарри, не тот, который предал два года назад их дружбу? Он внимательно всмотрелся в зелёные глаза за стёклами круглых очков.

— Да нечего говорить, — вздохнул он. — Тебя пинали, пока ты не сказал, что не будешь со мной дружить. А я ничем тебе не помог, меня держали.

— Кто? — спокойно спросил Гарри, и какая-то очень странная интонация зазвучала в его голосе.

— Неважно, — мотнул головой Драко.

— Нет, важно.

— Тебя пинали Фред и Джордж Уизли. Меня держали Рон и Ли. А командовал — Лонгботтом.

Дурсли шумно выдохнул.

— Да ладно, дело прошлое, — сказал Малфой, вставая.

— …И ты не можешь меня простить? — Гарри тоже поднялся.

— Зачем тебе моё прощение, Дурсли? Да ты и не виноват был особо… Если было наоборот, я, может, поступил бы так же. Отказался от дружбы, ради того, чтобы меня оставили в покое. …Ладно, мне пора.

Слизеринец направился к лестнице в подземелья. И вдруг…

— Слушай, Драко… А ты не знаешь ничего о Сириусе Блэке?

— Оп-па… — резко обернулся тот. — А почему тебя интересует Сириус?

— Ну… Надо мне. Где он сейчас? Он же, вроде бы, в Азкабане сидел?

— Ну, сидел, — нахмурился Драко. — Уже вышел. Год назад.

— И где он сейчас?

— Ну, где ему быть… Путешествует… Наверное. Я не знаю. Мама не очень любит о нём говорить. А отец — тем более. Хотя Сириус — мой крёстный…

— Да?! — и каким-то чудом Гарри Дурсли едва сдержал себя и не вскрикнул: «Но он мой крёстный тоже!»