Рождественский Живоглот (гет)

— Прогрелся наш беглец, — констатировал Нотт, осторожно поправляя кота на руках. Дрожь в маленьком теле окончательно утихла, сменившись глубокой расслабленностью.— Давай я его донесу до твоего порога, а ты бери котелок. На сегодня мы собрали всё, что могли.

И они отправились домой к Луне. Идти было недалеко. Тео, бережно прижимая спящий рыжий комочек к груди, рассказывал о забавных магловских реакциях на Санту. Луна слушала с искренним интересом, ее широкие глаза ловили каждое слово. Живоглот же, убаюканный мерным покачиванием шагов и остаточным теплом чаров, погрузился в глубокий сон.

Мерный шаг, тепло кота, легкий морозец — все сливалось в странное умиротворение.

— А сегодня был малыш, — рассказывал Тео. — Лет пяти. Уперся, смотрит на мою бороду как завороженный. Минуту, не меньше. А потом как гаркнет на всю улицу: «У настоящего Санты борода шевелится, когда он смеется!» Я так и подавился дымом от сигареты. Еле сдержался, чтобы не фыркнуть ему в лицо.

Луна шла рядом, её плечо иногда почти касалось его руки в красном рукаве. Она тихо рассмеялась.

— Шевелится? — переспросила она, её широкие глаза смотрели на него с неподдельным любопытством. — Надо же, какая наблюдательность. И что ты ответил маленькому эксперту?

Тео хмыкнул, поправляя кота, который во сне глубже уткнулся мордой в складки кафтана.

— Что? «Извини, парень, сегодня ветер не в ту сторону дует, бороду приморозило». Он кивнул очень серьезно, видимо, счёл объяснение научно обоснованным. Сунул монетку и убежал. А потом бабушка одна... — Он на секунду замолчал, вспоминая. — Подходит, сует мне в руку не железку, а теплый, прямо из печи, пирожок с мясом. Говорит: «На, Санта, согрейся, парень, на ветру-то зябко». И уходит, даже не дожидаясь «спасибо».

Луна замедлила шаг, повернув к нему все свое внимание.

— Пирожок... — прошептала она задумчиво.

— И да, он был чертовски вкусным, согревающим. По-настоящему.

Луна сияла. Она слушала его с таким полным, безоговорочным вниманием, что Тео ловил себя на мысли: он говорит больше и охотнее, чем за последние годы. Её взгляд, её вопросы, её присутствие — все это создавало уютную атмосферу магии рождества.

А Живоглот, наслаждался дорогой. Мир сузился до темноты, надежности крепких рук, ритмичного движения и этого низкого, успокаивающего гулкого звука где-то над головой. Его лапки временами слегка подергивались во сне, будто он снова бежал, но теперь уже не прочь от кошмара, а куда-то приятное, вслед за убаюкивающим голосом и запахом табака. Он стал просто комочком тепла, плывущим в теплой реке их шагов и тихого разговора этим волшебным вечером.

Вот они оказались в её квартирке. Небольшое пространство встретило их густым ароматом хвои и цитрусов.

— Заходи, хоть на минутку, согреться, — пригласила Луна Теодора.

Тео переступил порог, оглядываясь. Он бережно, как хрупкое сокровище, опустил Живоглота на мягкий ворсистый коврик у входа. Кот потянулся во всю длину, лениво зевнул, обнажив острые клыки, и принялся обстоятельно принюхиваться. Новое место окружило его водоворотом незнакомых запахов, но самый яркий, праздничный и успокаивающий — запах свежей ели и сладковатой цедры апельсина. Сделав пару осторожных кругов, Живоглот отметил, что тут вполне себе уютное, и уверенно направился исследовать территорию. Главная цель — найти источник тепла. В идеале — батарею.

— Может, чаю? — предложила Луна, снимая шарф и светящуюся шапку.

— С радостью, — кивнул Тео, наконец освобождаясь от бороды, стряхивая с плеч красный кафтан. Под красной тканью оказался простой темный свитер.

Пока Луна возилась с заваркой на маленькой кухонке, наполняя воздух ароматом имбиря и корицы, Теодор устроился на диване. Его взгляд скользил по комнате, впитывая детали. Тут царил особенный, хаотичный уют. Мерцающие гирлянды оплетали стены и полки, на которых были расставлены книги, статуэтки, свечи. На низком столике красовалась крошечная елка, увешанная самодельными шишками и стеклянными шарами, а над дверью висел небольшой круглый рождественский венок. Повсюду стояли загадочные кристаллы, сушеные растения в банках и странные, но симпатичные поделки. Живоглот, обнаружив теплый плед в углу дивана рядом с Тео, устроился там, плотно прижавшись теплым боком к его ноге. Глубокое, довольное мурлыкание, похожее на тихий моторчик, начало наполнять комнату.

Луна вернулась с подносом, где дымился чайник и две пестрые кружки. Она разлила душистый напиток. Они болтали несколько часов. Луна рассказывала о поездке в Румынию, о новой статье в Придире про драконьи гнездовья, о том, что Джинни вчера родила мальчика и пока еще остается с малышом в роддоме.

— Гарри вместе с ней пока, — улыбнулась она, поднося кружку к губам. — Назвали Альбус Северус.

Тео слушал ее внимательно, не отрывая глаз от движения ее губ, от того, как свет гирлянд играл в ее серебристых прядях. Он завороженно смотрел на Луну.

Внезапно раздался треск. Гирлянда, прикреплённая к стене под самым потолком, неожиданно сорвалась и мягко, как цветной дождь, опутала голову и плечи Теодора мерцающими огоньками.

Луна рассмеялась, ее смех прозвенел, как самые нежные колокольчики.

— Снова нарглы проказничают, — произнесла она так, словно это было самым обычным делом. Она встала и осторожно начала распутывать Тео из светящейся паутины. Среди проводов и лампочек в его темных, чуть вьющихся волосах зацепилась небольшая веточка. Луна бережно извлекла её.

— Смотри, — протянула она Тео веточку с маленькими ягодками прямо перед глазами. — Омела. Теперь нам придется поцеловаться.

Тео смотрел на неё, на веточку в её руке, на её лучезарную улыбку и счастливо улыбнулся в ответ.

— Ну слава Мерлину, — прошептал он, и его голос звучал тихо, тепло. — Я уж начал думать, что не дождусь.

И он потянулся к её губам. Поцелуй был нежным, медленным, как падающая снежинка.

Живоглот, притворявшийся спящим на диване, приоткрыл один глаз, оставив его узкой золотистой щелочкой. Он видел их силуэты, слившиеся в причудливой тени от гирлянд, слышал тихий шепот и сдержанные вздохи. И хотя он был всего лишь котом, в его рыжей груди распирало странное, глубокое и очень теплое чувство. Он был счастлив. Он наконец нашел уголок покоя, безопасности и столь желанного тепла. А где-то рядом, в этой пахнущей ёлкой, апельсинами и чаем квартирке, свершилось еще одно, самое настоящее, рождественское чудо. Он закрыл глаз и погрузился в сон, под убаюкивающее бормотание влюбленных голосов и мерцание огоньков.