Иной Невилл. Книга 1 (джен)

Аргус Филч семенил быстрыми шаркающими шагами, освещая коридор огромным старомодным фонарём, который держал высоко над головой. Его желтоватое лицо было искажено предвкушением поимки нарушителя.

— Тебе некуда бежать, негодник!

Невилл бежал навстречу. Он уже почти свернул за угол, когда перед ним возникла пляшущая тень, а следом — жёлтый размытый круг света от фонаря. Его ботинок с размаху угодил во что-то мягкое и упругое. Раздался жалобный пронзительный визг. Маленькое тело миссис Норрис швырнуло в сторону. Описав в воздухе дугу, она с глухим стуком ударилась о каменную стену.

На секунду воцарилась тишина. Потом её разорвал вопль подоспевшего Филча, полный такой животной ярости, что у Невилла похолодела спина.

— МИССИС НОРРИС! ТЫ… ТЫ УБИЛ МОЮ КИСУЛЮ! — завопил он.

Филч бросился к миссис Норрис, но та, к его счастью, уже поднималась, пошатываясь и жалостливо мяукая. Ярость Филча, не найдя выхода в трагедии, обрушилась на Невилла с утроенной силой.

— Ты посмел тронуть мою девочку! Я тебя замурую в подземелье! Я тебя сгною, мерзавец! Ты у меня поплатишься!

— Я не хотел! — пискнул Невилл, пятясь назад. — Честное слово, сэр! Я её не заметил!

Сильная костлявая рука впилась в мантию Невилла. Его потащили по коридору так быстро, что он едва успевал перебирать ногами. Филч не переставал бормотать, его дыхание, пахнущее кислой капустой, било в затылок.

— Молодое поколение… избалованные, наглые... Никакого уважения! В старые добрые времена я бы тебя уже подвесил на цепях за лодыжки и ты висел бы там днями, пока не выучишься манерам! Даа… Моих цепей боялись все негодники вроде тебя… Несправедливо их отменили, чертово Министерство со своей «гуманностью». Но я их не выбросил, о нет. Лежат в кабинете. На всякий случай. Вдруг политика поменяется, а я без цепей…

Невилл молчал, глотая слёзы. Его бунтарский порыв иссяк, оставив после себя лишь леденящую пустоту и страх перед тем, что его ждёт.

Они спустились в подземелья, в самые глубокие редко посещаемые подвалы замка. Воздух здесь был спёртым и пах сыростью, пылью и… чем-то металлическим. Они вошли в низкую почерневшую от времени дверь.

Кабинет Аргуса Филча оказался точным отражением его хозяина: мрачным, беспорядочным и откровенно пугающим. Комната была небольшая, освещалась одной-единственной коптящей лампой, подвешенной к низкому потолку. Свет падал на груды старых покрытых паутиной папок, сломанные стулья, пустые банки из-под чернил. Вдоль двух стен стояли шкафы с ящиками для документов, на каждом наклеены по алфавиту фамилии провинившихся учеников, внутри ящиков — записи о наложенных наказаниях. На дальней стене висели цепи. Не просто цепи — это были массивные, начищенные до блеска кандалы с крюками для подвешивания. Похоже, он действительно не прекращал надеяться, что эти инструменты ему пригодятся.

Филч, осторожно уложив миссис Норрис на груду тряпок в углу, обернулся к Невиллу.

— Видишь? — прошипел он, тыча пальцем в сторону цепей. — Ждут своего часа. Твой час ещё не пришёл… не сегодня. Но наказание ты понесёшь. Видишь этот пол? Видишь эту грязь?

Невилл посмотрел под ноги. Каменные плиты были покрыты толстым слоем пыли и грязи, тут явно ни разу не убирались со времён основания школы. Он ожидал чего-то более ужасного. Немедленного исключения, превращения в слизняка или, на худой конец, физической расправы. Но мытьё полов? Драить пол, пусть и такой грязный, было тяжело и неприятно, но это было то, с чем он мог справиться.

— До блеска. Всю ночь, если потребуется. Ты вымоешь весь пол. Каждый дюйм. И без волшебства! — Филч сунул ему в руки швабру со щёткой, ведро с мыльной жижей и грязную тряпку, пропахшую сыростью и хлоркой. — Шевелись!

Невилл опустился на колени. Он взял тряпу и погрузил её в холодную мыльную воду. Пол кабинета был словно покрыт толстым слоем тысячелетней копоти, въевшейся в поры камня. Первые несколько мазков лишь размазали грязь, но Невилл начал драить и скрести, втираясь щёткой в пол, пока его спина не начала ныть, а руки не онемели от холода и напряжения.

Вопрос вырвался сам собой, прежде чем Невилл успел подумать.

— П-почему бы вам не взмахнуть палочкой и не прибрать тут в два счёта, сэр? — тихо спросил он.

Филч, дремавший в кресле, резко выпрямился. Его глаза, маленькие и злые, сузились.

— Потому что я сквиб, болван! Пора уже было догадаться. Ты думаешь, я бы возился тут с вами, маленькими негодяями, если бы мог колдовать?!

На его лице читалась такая боль, что Невиллу даже стало его жалко. Сквиб. Человек, рождённый в волшебной семье, но без дара. Его собственный самый большой страх.

Он продолжал драить пол. Время в этом промозглом подземелье тянулось бесконечно. Невиллу показалось, что он полировал этот проклятый кабинет несколько часов, скребя камень до тех пор, пока не проступили оригинальные плиты. Он устал. Он очень хотел спать. От запаха хлорки и сырости кружилась голова.

Наконец Филч подошёл, чтобы оценить работу.

— Ладно, сойдёт, — буркнул завхоз. — И запомни, Лонгботтом: в следующий раз наказание будет жёстче. Я найду способ заставить тебя страдать по-настоящему. А теперь марш отсюда, пока я не передумал.

Невилл вывалился из кабинета, шатаясь как пьяный. Путь до башни Гриффиндора казался бесконечным. Замок спал, погружённый в тишину, нарушаемую лишь эхом его собственных шагов. Невилл брёл, мечтая только об одном — упасть в кровать.

Подойдя к портрету Полной Дамы, его ждал сюрприз. Он вспомнил пароль.

— Поросячий пятачок, — выдохнул он.

— Верно, — зевнула Дама, и портрет отъехал в сторону.

Невилл не поверил своему счастью.

Он ввалился в гостиную, ожидая увидеть тёмную пустую комнату с давно догоревшим камином, но его ждал ещё один сюрприз. Едва он переступил порог, как из кресел у огня вскочили три фигуры.

— Невилл!

Это были Гарри, Рон и Гермиона. Они не спали. Они сидели здесь, в полумраке, и ждали его.

— Ты живой! — воскликнул Рон, подбегая к нему и хлопая по плечу. — Мы думали, Филч тебя троллям отдал на съедение!

— Я... я драил пол, — пробормотал Невилл, опускаясь в ближайшее кресло. Ноги его больше не держали. — Весь кабинет...

— Ты спас нас, Невилл, — тихо сказал Гарри, глядя на него с нескрываемым уважением. — Ты выбежал прямо на него, зная, что тебя ждёт наказание. Это было... это было невероятно смело.

— Я просто не хотел, чтобы вас исключили, — смутился он, чувствуя, как краснеет.

— Разумеется, это было ужасно безрассудно, Невилл! — начала Гермиона своим обычным поучительным тоном. — Ты должен был думать о последствиях, о том, что Филч мог сделать! Судя по звуку, который мы услышали, ты даже сшиб его кошку!

Она присела рядом и положила руку ему на плечо.

— Однако, — продолжила она, и в её голосе зазвучала искренняя признательность, — я должна сказать, что мы тебе очень, очень благодарны. Ты поставил себя под удар, чтобы защитить нас. Ты проявил ту самую отвагу, которую ценят в нашем факультете. Ты истинный гриффиндорец, Невилл.

Слова Гермионы эхом отозвались внутри Невилла. «Истинный гриффиндорец». Он? Невилл Лонгботтом? Неужели Шляпа всё-таки увидела в нём то, что сейчас увидели они? Внутри него разлилась гордость, способная заглушить боль в натруженных мышцах.

— Да уж, — пробурчал Рон, плюхаясь обратно в кресло. — По сравнению с тем, что мы увидели… лучше уж кабинет Филча драить, чем встретиться с тем трёхглавым псом…

Гермиона резко ударила его локтем в бок. Рон вскрикнул.

— Ай! За что?!

— Рон! — прошипела Гермиона, бросив на него испепеляющий взгляд.

— А чего такого? — возмутился Рон. — Я думаю, он заслужил это знать. Он нас спас, и он наш друг. Мы втроём чуть не померли от страха, а Невилл… ну, Невилл хотя бы отделался ведрами с водой.

— Трёхглавый пёс? — спросил Невилл, чувствуя, как его охватывает смесь ужаса и любопытства.

— Да, — быстро кивнул Гарри, стараясь говорить тихо. — Он был огромный. Мы успели закрыть дверь и убежать, пока он не сообразил, куда мы делись.

Невилл откинулся на спинку кресла и закрыл лицо руками.

— Хогвартс... — простонал он. — Это не школа. Это сумасшедший дом.

В спальне Дин и Симус вовсю храпели. Невилл добрел до своей кровати и устало приоткрыл прикроватную тумбочку. И тут его ждал третий за эту ночь сюрприз. Тумбочка была пуста.

Он моргнул, думая, что сон уже берёт своё, но нет. Жабы в ней не было. Она исчезла. Более того, окно, которое он всегда тщательно закрывал, было приоткрыто. Холодный утренний ветерок гулял по комнате.

Тревор снова сбежал, но вместо паники или отчаяния Невилл почувствовал облегчение. Наверняка Тревор, воспользовавшись его долгим отсутствием, наконец-то пробрался наружу. Возможно, он сейчас сидит где-нибудь у Чёрного озера, рядом с другими, более счастливыми и свободными волшебными амфибиями. Правда, есть одна проблема. Теперь ему предстоит тяжёлый разговор с бабушкой.

Невилл, не раздеваясь, плюхнулся на кровать. Грязь и сырость мантии уже не имели значения. Едва коснувшись подушки, он сразу провалился в беспробудный сон.

* * *

После того злополучного ночного приключения жизнь Невилла, хотя и оставалась чередой неловких моментов, всё же стала немного упорядоченнее. Он по-прежнему был неуклюж, и если ему казалось, что он запомнил, как пройти к Северной башне, то на следующий день он непременно обнаруживал себя в коридоре Западной башни. Пароли от гостиной Гриффиндора он продолжал периодически забывать, и Дама в портрете уже не удивлялась его возвращению через пять минут с другими учениками.

Но всё же устройство замка, несмотря на его капризную нелогичность, начало понемногу укладываться в голове Невилла. Он знал, что чтобы попасть в оранжереи, нужно после рыцаря в ржавых доспехах повернуть налево, а не направо. Помнил, что коридор на третьем этаже возле статуи одноногой горгульи ведёт в тупик, а значит, на урок Истории Магии лучше идти через галерею. Это были крошечные победы, но каждая из них давала ему слабое, тёплое чувство — чувство, что он не совсем безнадёжен.

Учёба продолжала напоминать тяжёлый подъём в гору по скользкому склону. Успехи были, но такие крошечные, что их почти никто не замечал, кроме него самого.

На уроках Заклинаний у профессора Флитвика, после недель отчаянных попыток и повторений «Вингардиум Левиоса», перо на столе Невилла наконец-то дрогнуло. Оно не взмыло в воздух, как у Гермионы, и даже не отлетело в сторону, как у Рона. Оно лишь слегка приподнялось с одной стороны, словно из вежливости, и снова упало. Профессор Флитвик, заметив это, радостно пискнул: «Молодец, мистер Лонгботтом! Уже что-то! Направление верное!»

На Травологии он наконец-то перестал путать чихательные поганки с мимозой-плаксой. Но на этом его успехи на этом предмете и закончились. На Истории Магии он сумел один раз не заснуть на протяжении всего занятия. Зельеварение оставалось неиссякаемым источником страданий. Профессор Снейп, казалось, решил сделать травлю Невилла Лонгботтома своим личным развлечением.

И всё же был один предмет, который полностью нарушал эту унылую картину. Трансфигурация. Оказалось, у него был дар. Необъяснимый, интуитивный. Там, где другим требовались часы зубрёжки теории и оттачивания движений, Невиллу иногда достаточно было просто… представить.

Профессор Макгонагалл, строгая и требовательная, но справедливая, учила их превращать жука-носорога в пуговицу. Задача была не из лёгких: требовалось не только изменить материю, но и остановить движение, придать идеальную круглую форму и просверлить четыре аккуратных отверстия. Большинство учеников справлялось с этим плохо. Жук Рона превратился в деформированный комок глины, а у Симуса его подопечный лишь потерял одну лапку и зашипел.

Но у Невилла это вышло с первого раза.

Он взял жука, сосредоточился, подумал о гладкой, холодной пуговице, произнёс «Верус Форма» и слегка взмахнул палочкой. Жук мгновенно свернулся, изменил цвет и стал тонкой, блестящей пуговицей.

— Отлично, Лонгботтом, — сухо, но с явным одобрением произнесла профессор, забирая пуговицу и проверяя отверстия. — Десять очков Гриффиндору. Совершенная трансфигурация.

Дальше было только лучше. Когда они учились превращать чайную чашку в песочные часы, его часы получились самыми точными, а струйка песка — самой равномерной.

— У тебя талант, Невилл! — Гермиона была одновременно восхищена и раздражена. Она, гений заклинаний и теории, никак не могла добиться правильного отсчёта времени в своих часах. — Ты просто... делаешь это. У тебя это так легко получается. В чём секрет?

— Я не знаю, — честно отвечал Невилл, чувствуя, как его грудь распирает от гордости. — Я просто... представляю пуговицу или песочные часы. И всё.

— Он просто не хочет раскрывать свои секреты, — шептал Симус Рону, глядя на Невилла с подозрением.

На самом деле никаких секретов не было. Невилл просто чувствовал Трансфигурацию. Он понимал форму, суть предмета. Он подсознательно понимал, как должен работать процесс изменения. Гермиона даже просила его показать, как он держит палочку и как дышит, о чём думает в этот момент, пытаясь разложить его успех на логические компоненты.

Так миновали первые три месяца.