Повелитель драконов (гет)

Гарри и не заметил, как прошел февраль, и понял, что приближается второй тур Турнира, только когда Джинни внезапно вызвали к МакГонагалл — поздно вечером, когда следовало уже ложиться спать. Гарри проследил по карте — туда же вели Джоу Чанг, Габриэль Делакур и, как ни странно, Гермиону. Похоже, Крам и впрямь был в нее влюблен. Сам Гарри был совершенно спокоен — план был составлен давным-давно, оставлял место под импровизацию и был прост и изящен.

К Озеру Гарри подошел вместе с остальными чемпионами, ровно к десяти утра. Уже были возведены временные трибуны, хотя что именно собирались наблюдать зрители, оставалось для Гарри полной загадкой. Это вам не Формула-1, с телевещанием и непременным комментарием. Краткие объяснения Бегмена, и дан свисток. Гарри быстро скинул с себя одежду и сунул в рот отмерянные на сорок пять минут жабросли — больше времени ему не потребуется. На вкус они напоминали тухлую резину, зато действовали отменно.

Гарри нырнул и сделал глоток воды. Кровь наполнилась кислородом. Мутная ледяная вода казалась ему прозрачной и приятно-прохладной, где Джинни, он чувствовал всем своим существом — как слепец слышит солнечный свет, или иссохший чует запах воды. Ласты на руках и ногах позволяли плыть легко и на приличной скорости, так что Гарри оторвался от остальных очень быстро. Пятнадцать минут спустя он уже видел перед собой русалье селение. Местные жители косились на него с любопытством и одобрением — им явно казалось, что ласты и жабры ему идут.

Центральная площадь, столб, к которому привязаны пленницы. Гарри взмахнул палочкой, и разрубил веревки, примотавшие Джинни к столбу. Небрежно связал руки Джинни и перекинул получившееся кольцо через шею и правое плечо. А потом, немного помучившись сомнениями, наложил заклятье на сам столб. Конечно, вряд ли им дадут здесь умереть, но кто их знает, этих организаторов?

Гарри поудобнее устроил Джинни и погреб назад. До цели было уже близко, когда из тинистых зарослей выскочила целая стая озлобленных гриндилоу. Они быстро приближались. Гарри, грязно ругаясь, сбросил с себя Джинни, заключил ее в кокон самого мощного из известных ему защитных заклятий и взмахом палочки отправил в направлении пристани. К его облегчению, гриндилоу и не подумали нападать на нее.

После первой царапины Гарри перестал поливать нечисть кипятком и перешел на более серьезные заклятья. После второй эти заклятья стали темными, а после третьей Гарри совсем взбеленился. Три следующих одна за другой зеленых вспышки положили трех гриндилоу на месте, а потом Гарри поостыл и стал бросаться тоже вполне смертельными, но не такими мощными чарами — экономил силы. Потеряв мертвыми четверть стаи и раненными — еще половину, гриндилоу наконец-то отвязались. Однако Гарри потерял уже довольно много крови, а она вполне могла привлечь других хищников.

Пара фамильных целебных заклятий затянули его раны, а через пять минут Гарри уже вынес Джинни на берег. На них тут же набросилась мадам Помфри. Жабры у него уже исчезли.

— Я сам справлюсь, Поппи, помоги Джинни, — безапелляционно заявил Гарри, и начал долечивать свои раны. Подойдя к одежде, он порылся в карманах и достал оттуда пару пузырьков с заранее приготовленными зельями. За его манипуляциями внимательно наблюдали судьи. Исцелившись и высушившись заклятьем, Гарри подошел к Джинни и всунул ей в руку пузырек с зельем.

— Что это? — тут же всполошилась Поппи и попыталась забрать зелье на экспертизу.

— Чтобы устранить последствия Напитка Живой Смерти, — ответил Гарри, отстраняя медсестру. — Иначе будет такое…

— С чего вы решили, Поттер? — сердито отозвалась мадам Помфри. — В правильной дозировке нет ничего опасного, я сама отмеряла…

— Потому что его нельзя давать женщинам в определенные периоды, понимаете меня? — прошипел Гарри. — Или объяснить конкретней?

— Я убью Дамблдора, — прошипела в ответ медсестра. — Идиот! Девочка, пей это зелье! Поттер, у тебя есть еще запасы этого зелья? Его же готовить неделю, а если у кого-то из остальных…его же надо принять сегодня, до заката!

— Успокойся, Поппи, запас зелья у меня есть, — Гарри сосредоточился и щелкнул пальцами, вызывая домовика. — Илгус, двадцать шестое слева зелье с третьей снизу полки в лаборатории, живо.

Вернувшийся домовик принес колбу с зельем, которую Гарри безвозмездно передал мадам Помфри, сказав, что себе он еще сварит. Тем временем начали подтягиваться остальные. К облегчению Гарри, его трюк со столбом не понадобился — все Чемпионы добрались до своих пленников.

— Итак, испытание закончено. Чемпионам давался час времени, чтобы найти и возвратить своих пленников. Первым вернулся мистер Гарри Поттер — на сорок шестой минуте. Он воспользовался жаброслями, и очень быстро нашел своего пленника, но на обратном пути подвергся атаке гриндилоу. Получил три царапины, убив девять гриндилоу и ранив еще семнадцать. Однако сам справился со своими ранами и к тому же позаботился исправить досадную ошибку организаторов, запасшись специальным зельем для устранения возможных эффектов после принятия Напитка Живой Смерти. В свете этого нет ничего удивительного в том, что мистер Поттер получает максимум — пятьдесят баллов.

Гарри помахал рукой ревущим трибунам и устало опустился рядом с Джинни. Все-таки поединок с нечистью его здорово измотал.

— Мистер Виктор Крам продемонстрировал неполное превращение и вернулся вторым, избежав досадных случайностей. Однако он не уложился в отпущенное время на две минуты, а потому получает только сорок шесть баллов. Мистер Седрик Диггори и мисс Флер Делакур воспользовались заклятьем пузыреголовости. Мистер Диггори затратил шестьдесят девять минут, а мисс Делакур — семьдесят пять. Первый получает сорок баллов, вторая — тридцать семь.

Гарри все еще обдумывал слова Бегмена, когда на него налетели с поздравлениями Рон и Гермиона. Рон был все еще бледен. Гарри глянул на позабытого Гермионой Крама: тот был в ярости. Он только что вытащил ее из Озера, рискуя головой, а она совершенно не обращает на него внимания!

— Слушай, Гарри, я тут слышала, судьи обсуждали…им главная русалка сказала, что ты как-то заколдовал столб, к которому мы были привязаны. Зачем?

— Ну, гляди, — хмыкнул Гарри и указал рукой на озеро. Пару секунд ничего не проиходило, а потом столб вылетел из воды, словно выпущенный из пушки, и полетел в направлении пристани. Когда он был уже готов упасть, Гарри аккуратно замедлил его, и столб мягко приземлился на землю.

— Это чтобы вытащить остальных, на случай, если кто-то не доберется? — восхищенно спросила Гермиона. — Гарри, это же комплексные чары! Это не всем выпускникам под силу!

— Скажешь тоже — комплексные, — хмыкнул Гарри. — Комплексные — это когда защиту накладываешь на дом, вот там комплексные…а тут всего три заклятья, было бы из-за чего орать восторженно.

В разгар вечеринки, которую охочие до праздников гриффиндорцы устроили в честь победы Гарри во втором туре, зеркальце в кармане Гарри задребезжало и нагрелось. Гарри немедленно вынул его и уставился на ухмыляющегося Сириуса.

— Что-то случилось? — сразу спросил он.

— Ничего, просто хотел тебя поздравить, — хмыкнул Сириус. — Но вообще хотелось бы кое-что обсудить, чем скорее — тем лучше.

— Знаешь, Бродяга, я вряд ли смогу выбраться из замка прямо сейчас, — озабоченно ответил Гарри. — Меня взяли в заложники, знаешь ли…из гостиной не выпускают, заставляют жрать украденную с кухни еду и пить притащенное из Хогсмида пиво.

— Представляю себе, — хмыкнул Сириус. — Да нет, это не так срочно. А вот завтра с утра — у вас же выходной, я ничего не перепутал?

— Нет, не перепутал. Ладно, тогда в восемь, в обычном месте. Одному приходить?

— Сам решай, — Сириус пожал плечами. — Но необходимости в чьем-то еще присутствии нет.

Гарри попрощался и убрал зеркало обратно в карман. Джинни тут же с любопытством уставилась на него.

— Сириус, говорит, что появились новости. Да и у меня появились…завтра с утра пойду в Хогсмид.

— С утра — это во сколько?

— Это в восемь, — улыбнулся Гарри. — К тому же, не думаю, что это надолго. Часам к десяти вернусь.

— Ладно, — согласилась Джинни. — Я все равно собиралась поспать. Потом расскажешь, хорошо?

— Если будет что-то интересное — непременно, — согласился Гарри. — А всякой ерундой не буду тебе голову забивать, радость моя.

— Эй, я не маленькая! — Джинни ткнула его в бок, довольно чувствительно.

— Конечно нет, — чрезвычайно серьезно согласился Гарри. — Тебе целых тринадцать!

— Гарри Поттер! Не начинай даже!

Гарри посмотрел на ее сердитое лицо и провел рукой ей по щеке.

— Джинни, правда, это тебе ни к чему, — мягко начал он. — Мне приходится это делать, потому что я — мальчик-который-выжил, мать его так, виконт Поттер, глава дома Поттеров и тому подобные вещи. Но если ты захочешь, я тебе все расскажу, обещаю.

— Ладно, я подумаю, — неохотно улыбнулась Джинни. — Может быть, мне это и впрямь не надо.

— Пора расслабиться. В ближайшие дни ничего не произойдет, разве что мы с Малфоем устроим очередную дуэль, или близнецы взорвут-таки унитаз.

— Между прочим, мы это уже делали, — возмутился Фред.

— Откуда ты взялся? — удивился Гарри. — Впрочем, неважно. Делали, говоришь?

— Когда ты в больничном крыле валялся после философского камня, — пояснил Джордж, присаживаясь на подлокотник кресла, в котором устроились Гарри и Джинни. — Помнишь, мы тебе передавали сиденье?

Гарри заулыбался.

— Ну да, что-то такое припоминаю. Кстати, давайте заключим пари! Спорю, что вы не сможете разгромить все умывальники в туалете Плаксы Миртл.

— На что спорим? — тут же оживился Фред.

— Проигравший заколдует всех деканов или директора, — предложил Гарри. — Только так, чтобы было заметно.

— Ладно, только такое уточнение: можно будет воспользоваться зельями, — немного подумав, предложил Джордж.

— По рукам!

За этим пари с интересом наблюдали все остальные гриффиндорцы. Причем никто не вмешался, даже Гермиона.

Следующим утром Гарри тихо выскользнул из замка и ровно в восемь опустился за столик в дальнем углу паба мадам Розмерты. Сириус уже ждал его.

— Ну что?

— Все идет по плану, только вот с Ноттами никак не договоримся. Они трусоваты и боятся принять какое-то решение. Говорят, мол, что вся эта затея обернется тем, что Лорд вернется и уничтожит предателей собственноручно.

— Значит, с ними надо разговаривать по-другому, вот и все, — спокойно заметил Гарри. — Надо показать им — наглядно — что бояться следует не Лорда, а меня. Я напомню им это. Завтра в полночь они придут к Малфоям и согласятся на все.

— Даже так? Ну ладно, хорошо, — неуверенно согласился Сириус. — Долгопупсы окончательно оправились. Они верили Дамблдору, как и твои родители, и были членами Ордена Феникса, но сейчас выражают только одно желание — спокойно жить с сыном.

— Вполне понятное желание, — Гарри пожал плечами. — А Августа?

— Августа как раз рвется в бой. Она прекрасно понимает, что Цисси помогла ее сыну и невестке только потому, что сочла Долгопупсов сильными союзниками. Но старушку это не останавливает: в конце концов, Малфои никогда не были дружны с ее семьей, скорее уж наоборот. И еще она хорошо понимает, что, если бы не наша игра, Нарцисса не стала бы рисковать своим собственным разумом и разумом Невилла ради Френка и Алисы.

— Что ж, хорошо, что она на нашей стороне, — улыбнулся Гарри. — А родители Невилла, как бы они не старались, не смогут устраниться от участия в заварушке. Тонкс?

— Анди согласна поучаствовать в Совете Кланов, но ничего реального делать не будет. А вот Дора склоняется на нашу сторону. Она только что закончила аврорские курсы и здорово нам пригодиться. Сейчас она часто гостит у меня: узнает дядю получше. И заодно плотно общается с Ремусом. И, кажется, это взаимное желание.

— Ремус и Дора? — Гарри поднял брови. — Дай угадаю: она от него в восторге, он от нее тоже, но они даже не целуются, поскольку Рем считает, что она достойна «нормального, молодого и здорового мужчины», хотя саму Тонкс совершенно не смущает то, что он — оборотень?

— Ты здорово разбираешься в людях, — ухмыльнулся Сириус. — Только они все же целуются. Иногда.

— Значит, Ремус не просто от нее в восторге, — ухмыльнулся Гарри. — Он теряет голову в ее присутствии. Ладно, это неплохо. А Лунатику мы мозги вправим. А ты что? Никого не перетянул на нашу сторону своей неземной красотой?

— Помалкивай, — буркнул Сириус. — Не всем же быть такими крутыми, как ты.

— Ты что, краснеешь? — обрадовался Гарри. — Рассказывай. Она хоть волшебница?

— Ты сейчас здорово похож на мою матушку! — расхохотался Сириус.

— Спасибо за комплимент. Ладно, хочешь молчать — молчи.

— Да я, — Сириус махнул рукой. — Я же типичный холостяк. Подружек меняю каждые три дня. Я имел в виду — не всем везет встретить кого-то вроде твоей Джинни.

— Как показывает опыт, мы можем не сразу понять это, — осторожно заметил Гарри. — Встретил-то я ее уже давно, а вот понял…

Сириус молчал, и Гарри чувствовал, что крестный тщательно закрывает мысли — куда более тщательно, чем обычно. Но вот выражением лица Сириус пренебрег, и зря.

— Неужели между вами что-то было? — тихо спросил Гарри. — Бродяга, если есть хоть малейший шанс, я вытащу ее. Плевать мне на все, что она совершила. Если ты ее любишь.

— Как ты узнал? — помертвевшими губами спросил Сириус, сверля взглядом столешницу.

— Твое лицо. Оно всегда становится таким, когда ты думаешь об Азкабане, — тихо ответил Гарри. — Не сложно догадаться. К тому же, ты никогда не упоминал о ней. Та же Нарцисса — она тоже ведь носит Метку, я знаю, однако ты с ней легко общаешься.

Сириус молчал. А когда наконец поднял голову, чтобы что-то сказать, Гарри уже не было перед ним. Только лежал маленький сверток. Сириус протянул руку и развернул его, а потом с ужасом уставился на замысловатый прямоугольник — ключ от личного сейфа Гарри в его кабинете. Он знал, что там лежит, и понял, куда отправился Гарри. Его четырнадцатилетний крестник выбрал себе настоящее испытание, такое, которое сам считал суицидальным — раз уж позаботился передать ключ от сейфа, в котором хранилось его завещание.

* * *

Холодный и влажный ветер трепал мантию, но Гарри не замечал холода, сидя на мощной и горячей шее. На них надвигалась эта крепость, стоящая посреди Северного Моря, внушающая ужас тюрьма для самых отъявленных злодеев. Вроде той, за которой он пришел.

Повинуясь его мысли, дракониха поднялась выше облаков и замерла ровно над островом. Гарри спрыгнул с ее шеи и камнем ухнул вниз. Он вошел в облака и тут же промок до нитки, а уж холодно было зверски. Скорость все увеличивалась, Гарри еще и подгонял себя магией. Когда он вырвался из облаков, хвост тумана протянулся за его телом метров на десять. А скорость росла, ветер уже не свистел в ушах — вообще ничего не было слышно. Непослушной рукой Гарри достал палочку и окружил себя непроницаемой защитой. Хрустящий от наполнявшей его магии шар серебра не мешал ему видеть и вообще не мешал, но был готов защитить его даже от самых мощных проклятий, не говоря уж о таких пустяках, как удар о каменную крышу Азкабана на скорости сто пятьдесят метров в секунду.

Взрыв был ослепительным. Камни Азкабана не были обычными камнями, их защищала могучая магия, так что только невероятно мощный одновременный удар нескольких десятков сильнейших темных заклятий смог бы пробить его стены. Но против обычного физического удара чары не сдюжили. Щит Гарри сделал свою работу — он не дал Гарри разбиться. Прорыв защиты выплеснул огромную волну энергии, которую щит поглотил почти целиком — Гарри всего-то отбросило в сторону и с силой ударило о стену. Он даже сознания не потерял.

— Эти стены насквозь провоняли отчаянием, — пробормотал Гарри, спешно возводя в своем сознании мощнейшие барьеры. Окклюменция не могла полностью защитить от влияния дементоров, но она здорово ослабляла его. Да и вообще привыкшее к постоянной дисциплине сознание легче справлялось с ними.

Гарри закутался в мантию-невидимку и принялся ждать. Охрана тюрьмы — не одни же дементоры здесь были — наверняка засекла пролом защитных чар, так что сейчас кто-нибудь прибежит. И правда, всего пару минут спустя на этаже появились авроры — трое, явно на грани нервного срыва. Дежурства в Азкабане, хотя и оплачивались по тройному тарифу, считались в Аврорате самой паршивой работой. Авроры поглядели на дыру в потолке, поискали следы магии, а потом, оставив одного караулить, удалились — очевидно, писать отчет. Это-то и было нужно Гарри.

Оставленный здесь аврор выглядел совсем юным, и явно не прошел школу Грозного Глаза: о бдительности он вспомнил, только почуяв прижатую к горлу палочку.

— Стой смирно, дружок, — прошипел Гарри. — Ты в курсе, кто где сидит? Я имею в виду заключенных.

— Кое-кого знаю, но не всех, — пересохшими от страха губами прошептал аврор.

— Отлично. Лейстрандж, Беллатрикс.

— Тремя этажами ниже, северный коридор, пятая камера.

— Ты правда думаешь, что я пойду прямиком на пост? — прошипел Гарри. — Не лги Лорду!

— Южный коридор, двумя этажами ниже, вторая камера с западного края, со стороны внешней стены!

— Молодец. Обливиейт.

Гарри направился к указанному месту. Но, спустившись всего на один уровень, натолкнулся на трех дементоров. Это было плохо, очень плохо. Но пока не смертельно, для Гарри, по крайней мере. Зато смертельно для дементоров — Гарри не стал тратить силы на бесплодные эксперименты с вызовом патронуса, и так было ясно, что в этих стенах его олень будет бессилен. Поэтому он, не утруждая себя временем на раздумья, трижды выстрелил из палочки смертельным заклятьем. Против дементоров оно действовало не хуже, чем против всего остального — они мгновенно сгорали, превращаясь в кучки серебристого пепла.

Гарри поспешил дальше, отдав мысленный приказ драконихе. Та спикировала из облаков и начала громить северную стену тюрьмы. Ее огонь не слишком впечатлял каменные стены, зато удары мощного хвоста проделывали в ней внушительные проломы. Этот маневр должен был отвлечь большинство дементоров и авроров туда.

Гарри добрался до нужного ему места и пинком ноги распахнул дверь. Она лежала на полу камеры, невообразимо худая и грязная, совершенно запущенная. Бледная тень, а не человек. Несколько секунд она вообще не реагировала, а потом что-то в ее лице дрогнуло и она перевела взгляд на стоящего в проеме Гарри, закутанного в черный плащ, с глубоким заколдованным капюшоном.

— Мой Лорд? — прошептала она, надеясь услышать холодный высокий голос повелителя. Она еще могла надеяться — что этот человек заберет ее отсюда, что он — спасение, а не очередной аврор или, скажем, посетитель.

— Буду я тебе Лордом или нет, решишь сама, — ответил ей неожиданно звонкий и сильный голос. — Но не здесь.

Гарри взмахнул палочкой превратил Беллу в голубку, а потом обратился сам. Окно под потолком было достаточного размера, чтобы туда мог протиснуться человек, не то, что ястреб с голубкой в когтях. Но оно было слишком высоко для узника, а внизу его ждали острые камни и глубокое ледяное море.

Гарри летел, сжимая в когтях Беллу. Он чувствовал, как по мере удаления от Азкабана она дышит ровнее. Два часа полета над свинцово-серыми водами моря, и вдали показался берег. Изрезанные фьордами утесы Скандинавии. Отсюда можно было перемещаться порталом — здесь никто не мог засечь их.

Сириус метался по кабинету Гарри в поместье Поттеров во Франции. Как Гарри мог? Зачем? Ради него? Как мог он, Сириус, его крестный, его опекун, толкнуть его на штурм Азкабана? Это было самоубийством, Азкабан штурмовали не раз, на протяжении веков. И всякий раз безуспешно. Нельзя прокрасться в Азкабан!

— Войти проще, чем выйти, Бродяга.

Сириус остановился и повернулся к двери. На него насмешливо взирал его крестник. Гарри выглядел усталым и несколько потрепанным, конечно, но в целом он был в полном порядке. Не дав Сириусу рта раскрыть, Гарри развернулся и вышел в спальню. Сириус метнулся за ним, чтобы наорать на этого безумца, заставившего его так волноваться, и остановился как вкопанный: на кровати Гарри лежала Белла. Еще более истощенная, чем был он сам, когда сбежал — все-таки она не была анимагом. Гарри совершил невозможное. Сходу, без подготовки, в одиночку.

Белла уже была вымыта и одета в мягчайшую пижаму. Но ее худоба, черные круги под глазами, бледность — все это ранило. Бледная тень.

— Я погрузил ее в сон, — тихо сказал Гарри, кладя руку на плечо плачущего Сириуса. — Нам нужна Нарцисса. Бродяга, после нашего разговора я отправился в Гринготтс и пробыл там три часа, а потом вернулся сюда. Ясно?

— А гоблины?

— Гоблины подтвердят. Возникли кое-какие проблемы в бизнесе, и мне нужно было разобраться самому. Так будут считать все. В Хогвартс я вернусь через две недели. Пожалуйста, встреть Нарциссу, она ведь не знает пути.

— Гарри, ты не можешь оставить Хогвартс…

— Я не могу бросить ее тут! — яростно прошипел Гарри. — Без моей помощи она никогда не станет нормальной до конца, у нее все время будут признаки помешательства! И она вернется к Нему! Я должен исцелить ее разум с помощью Нарциссы и ее душу — с твоей помощью. Без меня у вас ничего не выйдет.

— А у тебя — выйдет? — недоверчиво спросил Сириус.

— Я спас ее, между нами отныне связь. Я могу ее использовать.

— Если и дальше будешь действовать в таком духе, пол Англии будет с тобой связано, — хмыкнул Сириус, а потом отправился за Нарциссой.

Гарри же уселся рядом со спящей, взял ее лицо в свои ладони и потянулся мыслями к ее разуму. Белла блуждала во тьме, источник которой уже ушел, а значит, он мог разогнать эту тьму и вытащить ее наружу.

* * *

Ее звали. Молодой, сильный и звонкий голос звал ее, пронзая тьму. В этой тьме она была заточена, заперта в клетке мрака и холода Азкабана. Она не могла выйти. Голос приближался, звал с такой страстью и такой силой…а потом тьму пронзил луч света. Он упал на замок ее клетки, и тот расплавился, стек на пол безобразной лужицей. Белла подняла глаза и увидела перед собой закутанного в черную с капюшоном мантию фигуру.

— Беллатрикс.

— Кто ты? Как ты попал сюда? — прошептала она, вглядываясь во тьму под капюшоном. — Ты не Темный Лорд.

— Как может дочь Блеков называть Лордом полукровку, пусть даже и с кровью Слизерина? Его отец был маглом, обыкновенным симпатичным мужчиной, этот Том Реддл-старший.

— Не смей…не смей оскорблять Лорда! Кто ты такой?

— Я тот, кто вытащил тебя из Азкабана.

— Я должна быть тебе благодарна? — она высокомерно передернула плечами.

— Я не жду от тебя благодарности, Беллатрикс, — незнакомец усмехнулся. — Мне вообще ничего не нужно от тебя.

— Зачем тогда ты вытащил меня, если тебе от меня ничего не нужно?

— Потому что ты не безнадежна. В глубине души ты знаешь, кем на самом деле является Том Реддл. И знаешь, что не пошла бы к нему в услужение, если бы не твое желание во что бы то ни стало отомстить.

— Кому?

— Предателю, как ты его называла, — они уже не стояли в камере, а сидели в креслах рядом с камином в какой-то полутемной зале. — Это был сильный ход, хотя и глупый.

— Ты говоришь о том, чего не знаешь!

— Да нет, знаю, — незнакомец рассмеялся. — Скажи, ты правда любишь Волан-Де-Морта? Почему ты ему так предана? Что он сделал с тобой, как сломил в тебе гордость?

— Он ничего не сделал! Он обещал уничтожить грязнокровок и поставить на место маглов! Вернуть волшебникам их настоящее место!

— И с кем вы воевали? С другими чистокровными, истребляли друг друга…с каких пор те же Долгопупсы стали грязнокровками, Белла?

— Они…все, кто не с нами — те предатели и не достойны ничего, кроме смерти!

— Белла, хочешь, открою тебе секрет? Нет никаких нас. Нет никакого Лорда Волан-Де-Морта. Вы пошли за ним, потому что он обещал вам все, чего вы могли желать — силу, власть, богатство. Но разве он сдержал хоть одно из своих обещаний? Кто из вас обрел желаемое? Одни пали от рук авроров, других прикончил он сам, третьи отреклись от него, четвертые — то есть ты — остались ему верны и пошли в Азкабан.

Заговорщический шепот незнакомца завораживал. Белла хотела бы возразить, но все, что он говорил, было правдой.

— Большинство оставались с Ним, потому что боялись его мести. И ты…я вижу, что он делал с тобой. Все, чему он научил тебя…неужели ты правда думаешь, что получила силу, научившись убивать и мучить?

— Я могу победить почти любого противника! Он дал мне это.

— Не обманывай себя. Против кого ты сражалась? Против гражданских. Стоило тебе нарваться на ветерана, на Аластора Грюма, и ты была побеждена.

— Темный Лорд дал мне силу и власть! — яростно выкрикнула Беллатрикс.

— Хочешь, поведаю тебе еще один секрет? Убивая и мучая, ты не становишься волшебницей. Маглы убивают и мучают не хуже, чем маги. Маглы превосходно умеют разрушать. А мы, маги, можем созидать. Мы умеем это. В этом наша цель. Какой прок от пустынь и голых камней? Мы, волшебники, можем дать этим пустыням жизнь и красоту, в этом наша цель, в этом — наше призвание. А уничтожают пусть маглы.

— Скоро мы вымрем, незнакомец, как ты не видишь? Мы должны уничтожить маглов или исчезнуть самим.

— Глупая девочка, — с нежностью отозвался тот. — Начни мы открытую войну, и мы уничтожим все. Никто не выживет. Мы будем ими править, это я тебе обещаю. Но не как тираны, которых рано или поздно, да скинут, но как мудрые наставники и заботливые старшие братья. Мы будем направлять их, забирать тех, кто обрел магический дар и воспитывать как своих детей, в наших традициях. И для этого нам не нужны война и смерть.

— А что нужно?

— Терпение и разум, Беллатрикс. Но главным образом — терпение.

— А пока мы будем терпеть, чистой крови совсем не останется, и традиции уже некому будет прививать. Мы превратимся в маглов, умеющих колдовать.

— Так и займись тем, чтобы чистая кровь осталась, Беллатрикс! Ты женщина, тебя любят! Возвращайся к жизни!

— Кто меня любит? Руди? Он никогда меня не любил.

— Тот, кто питал надежду на твое возвращение и дал ее мне. Тот, кто никогда не предавал тебя даже в мыслях, что бы ты не думала. Ведь именно потому, что ты любила его, ты назвала его предателем. А ведь это было не его решение…

— Сириус…

* * *

Имя сорвалось с ее губ еле слышным выдохом. Белла поняла, что она проснулась, вырвалась из темного плена благодаря тому незнакомцу. Теплый солнечный свет проникал сквозь веки, но она не спешила открывать глаза, прислушиваясь к своим ощущениям. Она лежала на мягкой постели и была одета в не менее мягкую пижаму; тошнотворный запах ее грязного тела и ледяных камней сменился душистым ароматом мыла, каких-то легких благовоний, легким дымком сгоравшего в камине хвороста. Наконец она открыла глаза и сощурилась от ударившего в глаза света.

Над ней склонялись две головы, темная и светлая, обе казались смутно знакомыми, хотя она и не могла сфокусировать зрение, чтобы рассмотреть их. Белла поморгала и с удивлением уставилась сначала на улыбающуюся сестру, а потом — на умиротворенного кузена.

— Ты проснулась, — нежно шепнул Сириус и провел рукой по щеке Беллы. — Ты наконец проснулась.

— Где я? — спросила Беллатрикс, она совершенно терялась от нежности в глазах Сириуса.

— В безопасности, — кратко ответила Нарцисса. — Среди родных.

— Как? Кто это был? Тот мужчина в капюшоне, который вытащил меня оттуда?

— Ты что-то помнишь? — удивился Сириус.

— Помню, как он открыл дверь камеры…я думала, что это — Лорд, и спросила, не он ли пришел за мной, — голос Беллатрикс окреп, она хмурилась, восстанавливая в памяти детали. — Он сказал, что позже я сама решу, называть ли его Лордом, и прибавил, что решать это следует не там. А потом, потом был мрак, я была в клетке, он пришел и выпустил меня, и задавал вопросы, и говорил сам…я не хотела верить в то, что он говорил, но знала, что все это — правда.

— О чем он говорил, сестренка? — тихо спросила Нарцисса. — Это важно.

— О тьме, о Темном Лорде, о Пожирателях. О тебе, — она посмотрела на Сириуса. — Он обещал, что волшебники изменят мир, станут пастырями для маглов, старшими братьями.

— Что мы будем забирать малышей, в которых есть дар волшебства, и воспитывать их сами, в духе древних традиций, — с улыбкой продолжил Сириус.

— И что мы, чистокровные, должны не убивать друг друга в бессмысленной сваре, а продолжать род и терпеливо ждать, — добавила Нарцисса. Она тоже улыбалась.

— Вы знаете его? Кто он?

— Он хозяин этого дома, — издалека начал Сириус. — Один из самых могучих магов, под знамена которого сейчас собираются все чистокровные.

— А имя? Я хочу его видеть, говорить с ним! — горячо сказала Беллатрикс. — Я хочу идти за ним.

— Не стоит никуда ходить, ты еще слишком слаба, — раздался тот же голос, он шел от окна, хотя Белла готова была поклясться, что секунду назад там никого не было. — Я сам пришел к тебе.

Голос приближался. Его владелец — темный силуэт на фоне окна, шел к постели Беллатрикс. Она уставилась на взлохмаченные черные волосы, прикрывающие лоб, сияющие изумрудные глаза за стеклами очков, такие знакомые черты лица. К ней шел Поттер, такой, каким он был в годы ее юности, только вот глаза были другого цвета. Это не был восставший из мертвых Джеймс Поттер, женившийся на грязнокровке, это был его сын — Гарри Поттер, тот, кто стал причиной падения Темного Лорда.

— Здравствуй, тетя, — улыбнулся Гарри.

— Ты…как это возможно? — пересохшими от волнения губами прошептала Белла, с ужасом глядя на него.

— Как мог мальчишка выкрасть кого-то из Азкабана? — улыбнулся Гарри. — Что ж, хочешь услышать историю — слушай. Не так давно, прошлой осенью, я подчинил своей воле дракониху. Я призвал ее и на ее спине поднялся выше облаков, зависнув на Азкабаном. Стены тюрьмы нельзя разрушить магией, но вот против обычных ударов они не выстояли. Я спрыгнул, поставив самый мощный из своих щитов, и упал прямо на крышу, проломив ее. Допросил одного аврора, где сидит Белла Лейстрендж, и отправился туда. В это время дракониха начала атаку на крепость с противоположной стороны, все ломанулись туда. Мне повстречались только три дементора, я убил их. Потом открыл дверь твоей камеры, превратил тебя в голубку и вылетел в окно в анимагическом облике. Я долетел до Норвегии, а там воспользовался порталом домой.

— Вот так вот просто? Могучий, неприступный, ужасный Азкабан оказалось так просто покорить? Ведь если бы ты был не один, то мог бы захватить крепость.

— Я и один мог это сделать, да только зачем? — Гарри пожал плечами. — Мне, вернее — Сириусу, нужна была ты. И, по чести сказать, ты — единственная, кто еще сохранил разум. Остальные — безумцы, даже оказавшись на воле, они никогда не смогли бы выбраться из плена, в котором завяз их разум. Да и ты сама бы не вышла из него.

— Без тебя, Гарри Поттер.

— Нет, я только освободил твой разум от чар Тома Реддла, — серьезно сказал Гарри. — А вытащил тебя оттуда Сириус.

Гарри немного посмотрел на Беллу и отвернулся к окну.

— Ты — больше не Беллатрикс Лейстрандж, — сухо сказал он. — Беллатрикс Лейстрандж, Пожирательница Смерти, вернейшая слуга Лорда Волан-Де-Морта, запытавшая Долгопупсов, умерла в тот час, когда ты вышла из клетки. Если она оживет, то я убью ее без жалости и без колебаний. Лучший вариант для всех, и в первую очередь для тебя самой, чтобы ты стала Белл Блек. А теперь прощай, я и так слишком долго времени провел здесь.

Белла посмотрела на вылетевшего в окно ястреба и закрыла глаза. Белл…так ее называл Сириус, только он один звал ее «Белл». Когда они любили друг друга — втайне ото всех. А потом она ушла к Темному Лорду и стала «Беллой», Беллатрикс Лейстрандж. Кто она теперь? Она не знала. И спросить было не у кого — Сириус и Цисси не могли ответить на этот вопрос. Никто не мог, разве что Поттер.

— Сейчас ты — просто слабая больная женщина, больше дюжины лет проведшая в Азкабане.

Это было правдой. Сейчас она была просто слабой женщиной. Но в ней еще оставался слабый огонек духа, и он разгорится вновь.

Белла заснула.