Игра вне правил (гет)

В гостиной Гриффиндора не было и намёка на тишину или покой. Всё вокруг гудело, как улей: известие о том, что четверо из десяти потенциальных чемпионов Турнира Трёх Волшебников были выбраны именно из Гриффиндора, взбудоражило весь факультет. Численное преимущество уже давало львиной башне повод для гордости — шансы на то, что именно один из «их» станет чемпионом Хогвартса, были как никогда высоки.

Оливер Аткинсон, Эмили Грант и Кристофер МакРеди, усевшись у камина, купались во внимании. Но в этой буре восторга прятались и другие чувства: кто-то заговаривал слишком громко, скрывая досаду, кто-то улыбался чересчур широко, маскируя зависть. И всё же большинство действительно радовалось — потому что они были свои.

Только один угол комнаты оставался чуждым всеобщему ликованию — затенённый, полускрытый от света камина. Там, чуть поодаль от празднества, сидели трое. Гарри, Рон и Гермиона. Герои войны. Подростки, чьи имена уже знали далеко за пределами школы, но сейчас они выглядели как самые обычные восемнадцатилетние ученики. Ни один из них не говорил.

Гермиона украдкой скользнула взглядом от одного к другому. Гарри — всё такой же сосредоточенный, напряжённый. Рон — мрачный, с потемневшим от злости лицом, сжатым ртом и рукам, глубоко зарытым в карманы мантии. Она выдохнула — громче, чем хотела, будто пытаясь пробить эту тяжёлую, тягучую тишину. В соседнем углу кто-то расхохотался, и этот звук отозвался у неё в груди странным звоном, словно напоминая, насколько они оторваны от остального весёлого мира.

И всё же больше всего её грызла мысль, такая мимолётная и такая подлая, что от неё жгло щеки. Мысль о том, что Рон мог не подать заявку на участие. Конечно же он её подал, только вот профессор Дамблдор, увы, не посчитал Рональда достаточно сильным претендентом. За что получил несколько нелицеприятных эпитетов от последнего.

— В этом есть и положительные моменты, ребята, — произнесла Гермиона с преувеличенным воодушевлением, натянуто улыбнувшись, будто актриса, отчаянно пытающаяся оживить провалившуюся сцену. Она бодро ткнула локтем Рона в бок — не больно, но с намерением его встряхнуть, вытянуть из мрачного кокона, в который он с самого утра погрузился.

Рон едва шелохнулся. Бросил на неё взгляд — тяжёлый, невесёлый — и тут же снова уставился в пол, будто нашёл на колене что-то, требующее неотрывного внимания. Он молчал, а плечи его, казалось, сгорбились ещё сильнее.

― Ну и что, например? ― обречённо отозвался Гарри, смешно приподняв брови вверх в вопросительном жесте.

Гермиона улыбнулась ему. Настолько трогательно было воспоминание об одиннадцатилетнем мальчишке, который приподнял чёрные бровки именно так, когда девочка с копной непослушных волос читала друзьям о Николасе Фламеле. С тех пор прошло семь лет, а оно всё ещё вызывает у неё умиление.

― Снейпа не будет в школе целый год, ― сказала она тоном, будто пыталась объяснить нечто очевидное. ― Неужели вас это не радует?

Она ждала хотя бы улыбки. Хоть полулыбки. Но не получила ничего, кроме тишины.

— Целый год не будет тебя, Гермиона, — вдруг вымолвил Рон, впервые за долгое время. Голос его прозвучал хрипло, будто он сам удивился, что произнёс это вслух. Он всё ещё не смотрел на неё, продолжая сверлить взглядом свои колени. — Мне плевать на Снейпа. Меня волнуешь ты. Как я без тебя?

С каждым словом голос его становился тише, будто стесняясь собственной уязвимости. Последние слова он почти прошептал, и в этот момент Гермиона почувствовала, как внутри что-то болезненно сжалось.

Она хотела что-то сказать — уверить его, что всё будет хорошо, что она вернётся, что им это только на пользу… но в горле застрял ком.

— Как мы без тебя? — тихо добавил Гарри, глядя прямо на неё. Его голос был спокойным, но в глазах отражалась какая-то глубинная, пронзительная тоска. Словно он всё ещё надеялся, что она передумает. Что останется.

На Гермиону накатилась такая волна нежности, что она не выдержала, притянула к себе обоих парней и крепко обняла. От неожиданности Гарри сначала замер, словно не был уверен, как реагировать, а потом, немного смутившись, всё же обнял её в ответ. Его руки легли на её плечи неловко, почти братски, но тепло. Рон напротив — не колебался ни секунды. Он крепко прижал Гермиону к себе и, чуть склонив голову, уткнулся носом в её волосы. Тихо, почти беззвучно, так, чтобы никто кроме неё не услышал, он прошептал:

— Я тебя люблю.

Гермиона вздрогнула. Не резко — еле заметно, но Рон почувствовал. Она застыла на долю секунды, будто дыхание задержала. Эти слова… Он никогда их не говорил. Никогда прежде.

Она медленно повернула голову к нему. Её глаза были полны чего-то сложного — не страха, нет, — скорее, тревожной честности. И всё же она подалась вперёд и осторожно поцеловала его в уголок губ. Потому что слов у неё не нашлось.

Она не знала, что ему ответить, так как не думала, что её чувства настолько же серьёзны, насколько и его. Рон предложил ей встречаться сразу после победы, решив, что теперь самое время наладить личную жизнь. Но она как-то не хотела ладиться. Глупые ссоры, недопонимания и перепалки всё чаще и чаще наводили Гермиону на мысль: Рон не тот человек, с которым она сможет прожить всю свою жизнь. Она уже который раз пожалела о том, что позволила их отношениям развиться гораздо дальше, чем просто дружба.

В этот момент Гарри, будто почувствовав, что задержался, смущённо отстранился от Гермионы и, с усмешкой, но и намёком на неловкость, махнул рукой в сторону Рона:

— Уединитесь уже, ребята, — пробормотал он, изображая досаду.

Гермиона улыбнулась краешком губ, но всё же немного смутилась. Рон, словно не услышав друга, осторожно провёл рукой по её волосам, пробираясь пальцами в каштановые локоны, и задержался на одном завитке — пружинистом, упрямом, таком же, как она сама.

— Как думаешь… у нас получится поддерживать отношения на расстоянии? — задумчиво произнёс он, не отрывая взгляда от завитка, который упруго вернулся на место, стоило его отпустить. ― В письмах особо не поссоришься.

Он улыбнулся, но как-то натянуто. Гермиона почувствовала это и невольно напряглась. Поджала губы. Несколько секунд смотрела на скошенную кожу дивана, как будто в ней могла найти нужные слова.

— Я думаю… небольшая разлука может пойти нам на пользу, — произнесла она наконец, тихо, но прямо. ― Примерно с одиннадцати лет мы практически неразлучно были вместе, а весь прошлый год вообще провели в одной палатке.

Он перестал играть с её волосами. Рука замерла, а потом медленно опустилась. Повисла тишина. Невесёлая, но и не разрушительная — скорее, трезвая. Она чувствовала, как он пытается осмыслить её слова. Через минуту гриффиндорец нарушил молчание и тихо пробормотал:

— Может быть, ты и права, — пробормотал он спустя минуту, опустив голову. — Ты... ничего не ответила на моё признание. Наверное, тебе просто нужно время.

Его голос звучал не обиженно, не укоризненно. Скорее с пониманием — которое делало всё ещё тяжелее.

— Возможно, — прошептала она, почти беззвучно.

И — как ни странно — ощутила облегчение. Как будто не отказалась, а отодвинула ответ. На день. На месяц. На год. А может, и навсегда. Она ценила в Роне многое — доброту, верность, искренность. Он всегда был рядом. Всегда знал, когда прикрыть, когда рассмешить. Но…

Но чего-то важного не было. Не замирало сердце от его взгляда. Не кружилась голова от его близости. Даже сейчас, когда они были так близко друг к другу — тело не отозвалось дрожью, не проснулось желание. Только тепло. Дружеское, надёжное. Без искры.

«Почему?» — подумала она. «Почему не он?»

И в этот момент в голове её, как назло, всплыла едкая, саркастичная реплика с очень узнаваемой интонацией:

«Да потому что ты начиталась романов, Грейнджер. Ждёшь, чтобы сводило с ума. Серьёзно?»

Гермиона фыркнула про себя. Ну ещё бы. Теперь её внутренний голос звучал, как Малфой. Великолепно.

Рон как-то неловко отстранился от Гермионы, словно внезапно вспомнил что-то. Он резко поднялся, почти спотыкаясь о собственные ноги, и, пряча взгляд, пробормотал:

— Мне... эм... надо ещё эссе закончить. Для Снейпа.

Гермиона дёрнулась так резко, что Рон невольно отступил на шаг, испугавшись — не то реакции, не то её внезапной тревоги.

— Чёрт! — выдохнула она, глаза распахнулись. — У меня же взыскание у профессора Снейпа!

Она метнулась взглядом к старинным часам над камином, и побледнела.

— Через три минуты!

Не теряя ни секунды, она бросилась к выходу.

Рон остался стоять посреди комнаты, провожая её взглядом.

— Что-то он зачастил… — буркнул он с раздражением, глядя на то как его девушка скрылась за портретом Полной Дамы.

А потом, после короткой паузы, уже тише добавил, с какой-то неожиданной горечью:

— Сволочь.

* * *

А в это время декан Слизерина направлялся в противоположную сторону от подземелий — к башне, в которой размещался кабинет директора Хогвартса. Его шаги, обычно плавные и почти бесшумные, сейчас звучали быстрее, чем обычно. Он был раздражён. И утомлён. И — сам себе в этом не признавался — встревожен.

Остановился он лишь у мрачной горгульи, охранявшей лестницу, ведущую в директорский кабинет. Каменная тварь хмуро зыркнула на него с высоты, как будто сомневаясь, стоит ли пропускать.

— Ужастики Умников Уизли, — процедил Снейп с выражением глубочайшего отвращения.

Горгулья нехотя отступила в сторону. За ней открылась спиральная лестница, уже начавшая медленно вращаться. Снейп, не дожидаясь пока она поднимет его сама, взлетел по ступеньках наверх и не успел он занести руку для того, чтобы постучать, дверь отворилась сама по себе.

― Я ждал тебя, Северус, ― мягким тоном поприветствовал директор.

Снейп молча вошёл, привычно окинув взглядом обстановку. Кабинет не изменился: те же тёпло мерцающие лампы, те же витрины с магическими инструментами и колбами, полки, уставленные редчайшими фолиантами, и портреты бывших директоров, кто дремал, кто косился на вошедшего, кто с интересом скользнул в рамку из соседней картины.

Дамблдор сидел за столом, чашка чая с лимоном под рукой, лицо — усталое, но всё ещё с той самой проницательной мягкой улыбкой, которую Снейп не мог решить — раздражает ли она его или успокаивает.

Он сел на привычный стул, откинув полы мантии, и устало вздохнул.

— Я хотел обсудить с тобой кое-что, — начал Дамблдор, отставив чашку в сторону.

Снейп чуть приподнял бровь, нацепив выражение подчеркнуто-вежливого равнодушия, которое давно отработал на подобных встречах.

— Сегодня я назвал имена потенциальных чемпионов, — продолжил директор. — Ты уже думал, кого выберет Кубок?

― Естественно. Грейнджер, ― нехотя выдавил Снейп.

Седовласый волшебник медленно кивнул, соглашаясь.

― Я тоже в этом уверен, ― тихо произнёс он.

После небольшой паузы он добавил:

― Нельзя допустить, чтобы с ней что-то случилось.

― Зачем же вы тогда вообще выбрали именно её? ― резонно спросил Снейп. ― Вы могли отправить туда кого-то другого. Вся параллель седьмого курса изъявила желание участвовать в этом пресловутом...

― Большая часть из них не сможет справиться даже с первым испытанием, ― перебил его Дамблдор. ― Объективно, Северус, уровень подготовки учеников в Хогвартсе последние несколько лет оставляет желать лучшего.

Снейп был полностью с этим согласен, но промолчал.

— Мисс Грейнджер — единственная, у кого есть всё, что нужно, — продолжил директор, уже мягче. — Интеллект. Сила. Хладнокровие. И главное — моральная закалка. То, что нельзя оценить на экзамене. То, что спасает в самый тёмный момент.

Снейп отвёл взгляд. Перед мысленным взором всплыли обрывки прошлого: кровь, крики... Девочка из Франции, разорванная в клочья. Картинка, которая осталась в памяти даже спустя десятилетия. И вдруг — лицо Грейнджер. Такое живое, такое упрямое.

Он вздрогнул.

― … всё возможное, Северус… ― тихий голос директора вернул его к реальности от мыслей о гриффиндорке.

― Что? ― непонимающе моргнул Снейп, чувствуя себя очень глупо.

― Пообещай, что сделаешь всё возможное, чтобы защитить её, ― повторил старый волшебник, внимательно глядя на своего подчинённого.

Снейп долго молчал. Затем медленно поднял глаза, и в них было что-то глубже, чем раздражение.

― Вам не нужно моё обещание, ― глухо произнес он. — Вы и так знаете, что я это сделаю. У меня перед ней... долг.

Потом негромко добавил:

— Не то чтобы без долга... я бы не стал.

Дамблдор понимающе улыбнулся и более расслабленно откинулся на спинку своего кресла, соединив длинные пальцы рук вместе.

— Как мы доберемся до Шармбатона? — сменил тему Снейп, желая сбросить с себя чужой взгляд и собственные чувства.

— Как в былые годы, — ответил Дамблдор. — Трёх школьных карет с фестралами, полагаю, будет достаточно.

Снейп кивнул — коротко, без возражений.

— Если это всё…

Он поднялся со своего кресла, уловив, что разговор подошёл к концу, и направился к деревянной резной двери. Однако у порога его на мгновение остановил тихий голос Альбуса:

― Мне несказанно повезло, что у меня есть ты, Северус… Я очень благодарен девочке.

Снейп остановился на полшага. Не обернулся. Только слегка сжал кулак, скрытый в складках мантии, и медленно вышел, не сказав больше ни слова.

* * *

Медленно возвращаясь в свои владения, Снейп размышлял над разговором с Дамблдором. Турнир, Грейнджер… Всё это начинало казаться не просто обязанностью, а неизбежностью.

Он свернул в коридор, ведущий к подземельям, и мысленно досчитал до трёх, заметив знакомую фигуру у своей двери.

Он тихо выдохнул — с оттенком усталого раздражения.

— Конечно, — пробормотал он себе под нос. — Кто же ещё.

Снова она.

В последние дни Грейнджер стало подозрительно много в его жизни.

― Что вы здесь потеряли? ― недовольно рыкнул Снейп, от чего девушка подскочила на месте. Затем, поняв, кто её напугал, она резко развернулась, взирая на него с упреком.

— Сэр! — воскликнула она, с обидой в голосе. — Я жду уже больше получаса.

― Меня не волнует, сколько вы здесь проторчали, ― раздражённо произнёс мужчина. ― Я спросил, что вы здесь делаете?

— Сэр, вы вчера вечером велели прийти на взыскание, — произнесла Гермиона, зябко обхватив себя за плечи.

Снейп скользнул по ней взглядом — тонкая хлопковая рубашка, школьная юбка, гетры до колен. Ни мантии, ни свитера.

— За шесть лет в Хогвартсе вы так и не уяснили, что подземелья не прогреваются? — сухо заметил он.

— Я… забыла, — пробормотала она, втягивая шею в ворот. — Торопилась. Боялась опоздать. — И, чуть кивнув в сторону его двери, добавила: — Тем более… у вас же там камин.

Снейп на мгновение задержал взгляд на её лице, ничего не ответил — только выдохнул, коротко и устало.

Он обогнул её, подошёл к двери кабинета и начал снимать охранные чары.

— Идите, мисс Грейнджер. Отогрейтесь у Уизли, — бросил он через плечо с усталым равнодушием.

— Сэр?! — растерянно откликнулась она.

— Взыскание отменяется, — произнёс он чуть громче, почти не меняя интонации.

Она открыла рот — возможно чтобы возразить, — но слов не последовало. Снейп толкнул дверь, и уже на пороге, задержавшись на секунду, обернулся.

— Или вы всё-таки настаиваете? — спросил он с иронией, слегка приподняв бровь и пригласительно указав на кабинет.

Грейнджер тут же покачала головой.

— Доброй ночи, сэр, — глухо сказала она и, не дожидаясь ответа, повернулась и ушла по коридору.

Снейп задержался в проёме, провожая её взглядом, пока её шаги не стихли.