Ronald Weasley and the Time of The Universe (гет)

Время тянулось мучительно медленно. Наверное, я бы сошел с ума от скуки, если бы не мои маленькие друзья. Они привносили тот свет и шум, который был так необходим мне, чтобы чувствовать себя не замороженным в стерильно-белой палате экспонатом, а живым человеком. И все-таки я боялся, что так и не встану. Не смогу помочь Гарри, и судьба повторится вновь, только уже без моего участия. Да и что сможет сделать несчастный калека?..

Гермиона и Гарри приходили каждый день. Поттер больше расспрашивал меня да делился последними событиями, словно чуял, когда я устаю от повторения лекций вместе с Гермионой. Нет, я не виню ее, она хочет помочь, да только я-то уже все знаю! Ох уж эта школа... Близнецы ко мне заходили редко, большую часть своего времени проводя на тренировках по квиддичу. Нового ловца Вуд нашел буквально за две недели до матча со Слизерином, но натренировать его... Честно, сомневаюсь я, что Гриффиндор в этот раз победит. И чего я не дал Гарри отобрать у Малфоя игрушку Невилла? Дурак, честное гриффиндорское, дурак!

В субботу с утра ко мне пришли Гарри, Гермиона и Невилл. Я не хотел пускать их на матч: одному Мерлину известно, чего удумает Волдеморт в голове у Квирелла. И Снейп в этот раз может и не успеть...

— Но почему ты не хочешь, чтобы мы пошли?! — возмущался Гарри, огромными от удивления глазами глядя на меня.

— Ну, мне без вас скучно будет! Я и так тут целыми днями валяюсь.

— Но мы после матча придем!

— Ну конечно, вы меня послушаете, только когда вам голову бладжером пробьет!

— Рон, — вкрадчиво начала Гермиона, — ты знаешь что-то?

— Я много чего знаю, но ничего говорить не буду. И вообще...

Уговорить их я, конечно, не смог. В принципе никогда не ладил с детьми, не мог понять их логики. Помнится, с маленькой Мари-Виктуар, дочерью Билла и Флер, я мог оставаться минут на тридцать, если не меньше. Сначала ей было интересно дергать меня за волосы, нос, пытаться откусить пальцы — меня и самого это забавило. А потом она взрослела, а я спивался... Она всегда так грустно смотрела на меня большими голубыми — того же оттенка, что и у Билла — глазами и спрашивала, почему я так редко прихожу. И мне тогда так стыдно становилось. Я неделю не пил — и потом срывался...

Мои далеко не самые веселые воспоминания прервал бой часов в кабинете мадам Помфри — три раза. Матч должен был закончиться...

И вправду, через пятнадцать минут за дверьми больничного крыла раздался топот — тяжелый, неровный, нерасторопный. Так мог идти только Хагрид. Увиденное едва не заставило меня подскочить на кровати: все лицо полувеликана было залито кровью! Выбежавшая из кабинета мадам Помфри могла только охать и сокрушаться по поводу опасных игр.

— Да... вы, это, не ко мне лезьте... Там мальчонка, с Гарри и Гермионой, друг ихний, значит... я того, сел на него...

Вот тут у меня и вовсе закружилась голова. Достал-таки, урод безносый! Мадам Помфри оставила Хагрида, севшего на жалобно скрипнувшую кушетку, и занялась бледным Невиллом. У него выявили перелом руки и пару трещин в ребрах. Хвала Тем, кто выше, ничего опасного для жизни! Ох, сейчас бы сигаретку...

Пока мадам занималась лечением Невилла и Хагрида, я подозвал все еще обеспокоенных Гарри и Гермиону и задал им вполне резонный вопрос:

— Ну и какого хрена с вами случилось?!

Мелкотня мрачно переглянулась и не менее мрачно заявила: Снейп. Я закатил глаза. Ну все, жопа флоббер-червю! Я, наверное, добрых полчаса пытался добиться от детей хотя бы истории о том, что произошло. И если Гермиона снова заладила «Я знаю все лучше всех!», то Гарри мало того, что сгладил углы, так и рассказал почти так, как я того требовал.

— Игра была жутко напряженной! Это было что-то! Слизеринцы совсем обнаглели, так и пакостили... ой, — я махнул рукой. На всякие игры мне было плевать, по сути; да и с честью дома, как таковой, я не особенно носился. Я сделал знак продолжать, — Где-то через полтора часа игры в нас — меня, Гермиону и Невилла — полетел бладжер. Близнецы, конечно, невероятны! Они отбили бладжер, но он снова вернулся. Так было раза два или три. Фред и Джордж стали потом им... как бы играть, перебрасывать друг другу, так и улетели на другой конец поля. И тут Хагрид снитч увидел! Я тоже пытался его найти, но без бинокля было неудобно. Я попросил, и Хагрид нагнулся, чтобы дать его мне. Вот тут бладжер и врезался в него! Это было ужасно! Хагрид упал, мы с Гермионой успели отскочить, и другие ребята, а вот Невиллу не повезло, он споткнулся. Ну, ты и сам видишь, к чему это привело.

Гарри печально кивнул на спящего по соседству мальчика. Да уж, вот кому точно редко везет...

— Ясно. Но при чем тут Снейп?

Я ни к кому конкретно не обращался, но так и знал, что обязательно ответит Гермиона:

— Я же говорю, что разбираюсь в магии — я столько книг прочитала! И Снейп накладывал какое-то проклятие: шептал что-то и смотрел только на бладжер. Именно так и делаются проклятия!

— А мотивы?

— Он не любит Гарри! И, — Гермиона вопросительно посмотрела на Поттера. Чего-то я не знаю... — Гарри видел, что Снейп ранен. Его тот пес с третьего этажа укусил.

Я закатил глаза. Все, уперлись рогом, причем оба! Ох, мои седины...

— Гермиона, «не любит» не значит «желает смерти». Ты чувствуешь разницу в этих словах? Не стоит быть голословными. Давайте еще понаблюдаем за ними, хорошо?

— За кем, «ними»?

— Я имел в виду: «за ним». Утомили вы меня, дети. Вы такие шумные, львятник, дайте змейке подремать, — я улыбнулся им. Надеюсь, мне удалось сгладить углы и донести хоть что-то до этих горячих голов.

На следующий день ко мне пришли мои однокурсники во главе с Дафной. Это было так приятно, черт возьми, хотя я прекрасно понимал, что это все благодаря инициативе Гринграсс. Хотя вон Кребб и Гойл явно сами решили прийти: достаточно приятные оказались ребята, ну а медлительность — не порок. Со слизеринцами оказалось на редкость интересно болтать, не смотря на поначалу витавшее в воздухе напряжение. Ребята, конечно, хвастали своими семьями, у кого какой дар от магии. Оказалось, что увальни Кребб и Гойл происходят из древних орков, поэтому хорошо разбираются в стихийной магии. Миллисента любит и немного понимает животных, а Блейз прирожденный зельвар...

Через пару часов их прогнала мадам Помфри, и я смог немного отдохнуть. Нет, и откуда у детей столько энергии? Туда бегают, сюда бегают — и при этом еще и ночью умудряются не спать! А еще интересно, почему все чистокровки в голос утверждают о магических дарах? Нет, сам по себе дар магии — это невероятно, но еще что-то от нее? Не перебор ли? Впрочем, мне ничто не помешает выяснить подробности — разумеется, когда я выберусь из этой чертовой больницы.

Однако ноябрь уже подходил к концу, а на ноги я так и не встал. Максимум, что мне позволили — сидеть не дольше пары часов. Чувствительность тоже возвращалась, но так медленно, что я начал отчаиваться. К тому же, выяснилось, что моя палочка сломалась. Радости не добавило и то, что мои родители ничего не потребовали от школы, хотя могли. Однако Снейп в середине декабря сказал, что школа согласна оплатить мне покупку новой волшебной палочки и полного комплекта школьных мантий. В каком же лесу акромантулы сдохли?!

Итак, я сижу в постели и читаю принесенную Гермионой книжку «для легкого чтения». «Алхимия: мифы и реальность». Хорошая книжечка, увлекательная. Именно она натолкнула меня на мысли о Николасе Фламеле. Что-то на этом фронте у деток тихо... Странно, странно... Неужели еще не выяснили? Удивительно. Впрочем, в этот раз все немного по-другому, удивляться нечему.

Итак, восьмое декабря, воскресенье. Я выспался — о, Мерлин, спасибо за отсутствие кошмаров! — и теперь с нетерпением ждал прихода мастера по изготовлению волшебных палочек. Не могу понять, как он согласился ехать в такую даль, но факт был налицо: сегодня мистер Олливандер подберет мне волшебную палочку. Как же спокойно от этой мысли становится...

Появился он после часа дня — мадам Помфри как раз закончила делать мне массаж (мышцы током пробирает от него!), как двери в больничное крыло открылись, и вошел профессор Снейп. Следом за ним с небольшим саквояжем вошел и мистер Олливандер. Уж не знаю, почему, но глядя на него, я сразу подумал об одуванчике. Вскоре профессор и мадам Помфри оставили нас вдвоем.

— Добрый день, молодой человек. Слышал о вашей храбрости. Не ошибусь, если скажу, что вы — гриффиндорец?

— Нет, сэр, я со Слизерина.

— Вот как. Что ж... Осмелюсь еще предположить, что палочку вы унаследовали от кого-то из своих старших братьев?

— Здесь вы правы. Билл Уизли.

— Хм, занятно...Значит, ива и волос из хвоста единорога, двенадцать дюймов. Хлесткая, упругая. Хороша в чарах.

— Да, сэр, на чарах я один из лучших. А вот трансфигурация...

— Думаю, мистер Билл Уизли не особенно любит этот предмет.

— Как вы?.. — ну право слово, компания Трелони, не иначе! Тем временем маг с гордым видом снисходительно пояснил:

— Юноша, я изготовил палочку, которую сломал тролль. Конечно, она достаточно стандартна, однако после долгих лет общения с вашим старшим братом, она обрела свою индивидуальность. Вот почему некоторые палочки представляют семейную или даже национальную ценность. Они несут в себе магию своего обладателя. Хотя конечно есть исключения...

— Какие, сэр?

— Всему свое время, мой друг. Мадам Помфри сказала, что вы можете недолго стоять. Не изволите?..

Итак, да, я стоял. Ноги мои дрожали, тело ныло от напряжения — но я стоял. Линейки, которые достал из саквояжа мистер Олливандер, юрко крутились около меня, что-то все время измеряя. Небольшой серебряный приборчик мерно постукивал в такт моему сердцу. Когда же и линейки, и приборчик снова отправились на дно саквояжа, мистер Олливандер дал мне неограненный кристалл.

— Мне нужен образец вашей магии. Всего лишь измените кристалл.

— Но как без палочки?!

— Просто пожелайте.

Это стало самой долгой процедурой. Я сжимал чертов минерал так, что побелели костяшки, на лбу моем выступил пот. Но — никаких изменений. Олливандер безмятежно разглядывал низкое декабрьское небо, наблюдал за мягким снегопадом.

Я уже отчаялся сделать что-либо, так что просто откинул бесполезный кристалл, в сердцах прошипев:

— Да сгори в аду, чертова стекляшка!

Хлоп! На потемневшей от огня (странно, что не загорелась) простыни лежал, играя бликами света, прозрачный, чуть розовый кристалл, сверкающий идеально отточенными краями.

— Вот и все, молодой человек. Несложно, не так ли?

Кристалл отправился в саквояж, мистер Олливандер улыбнулся мне и засеменил прочь из больничного крыла. На мой вопрос, когда ждать палочку, мне ответили, что всему свое время, но до конца каникул я ее получу. Осталось только ждать, хотя со всеми моими попытками начать ходить, никакого терпения не осталось...

* * *

Пятнадцатое декабря. Солнце светит чуть ярче, вновь начавшаяся метель ни капли не раздражает, а холод в коридорах лишь приятно бодрит. А все потому, что я шел в свою гостиную.

Я. Сам. Шел. К себе!

О, это прекрасное чувство свободы! Конечно, я все еще быстро уставал. Но напряженные мышцы делали мою походку похожей на походку моего декана. Это на самом деле заставляло меня задуматься о его прошлом, но эйфория все еще кружила мне голову, так что я просто отмахнулся от этих мыслей.

Студенты были на обеде, куда мне, собственно, идти не хотелось. Так что я вошел в свою комнату. Скинул одежду, насквозь пропахшую зельями и больничным крылом. Кажется, даже легкие мои насквозь провоняли этим, и никакое мыло не поможет. Тем не менее, душ принес мне еще больше радости в жизни, которая исчезла быстрее лопнувшего мыльного пузыря. Клетка, стоявшая на моей прикроватной тумбочке, была пуста.