Трусливое сердце (гет)

Бедная Гермиона. Она всего лишь хотела помочь Невиллу, и это закончилось наказанием. Рон слышал, как Снейп обсуждал с ней его условия, и подумал, что профессор будет примерно раз в час заходить и проверять ее работу. Глупый осёл доверял Гермионе. Ну, то есть, ей-то, конечно, можно было доверять, а вот Рону — нельзя. Во всяком случае, не Снейпу. Да уж, точно не Снейпу. Тупому придурку.

Поэтому, естественно, он решил составить ей компанию, потому что она, конечно же, будет до ночи варить своё зелье. Он попросил у Гарри плащ-невидимку и отправился в подземелья. На это потребовалось больше времени, чем Рон ожидал, потому что он не взял с собой карту мародеров и несколько раз натыкался на Филча и миссис Норрис, едва успевая увернуться от них. Не говоря уже о Пивзе, который явно что-то заподозрил, увидев, как ваза в коридоре свалилась сама по себе.

Прежде, чем он успел войти в класс по зельеварению, он услышал рыдания. Бедная Гермиона, наверное, совсем одна ...

Однако, как только Рон вошел, он сразу понял, насколько ошибался. Гермиона была вовсе не одна — а совсем даже наоборот. Более того: он был уверен, что именно сейчас она отдала бы всё на свете, лишь бы быть одной.

Малфой, наверное, не заметил, как Рон вошел — ведь не забывайте, он был невидимым. Эта сволочь удерживала Гермиону против ее воли! Чертов извращенец крепко прижимал ее к себе. Водя своей мерзкой рукой по ее спине! Неудивительно, что она плакала! Этот урод на нее напал!

Он сдернул с себя плащ, до смерти перепугав Малфоя своим внезапным появлением из ниоткуда. Козел ослабил хватку и с мольбой взглянул в лицо Рону. Конечно же, горько сожалея о том, что вообще ее коснулся. Интересно, он что — каким-то образом умудрился отобрать у нее палочку?

— Немедленно. Отпусти. Ее, — произнес Рон сквозь зубы. Он с удовлетворением заметил, что Малфой не знал, как реагировать. Его лицо скривилось в знакомую снисходительную усмешку, и было похоже, что он вот-вот что-то скажет, но Рон перебил его:

— Я запрещаю тебе дотрагиваться до Гермионы. Сейчас же отпусти ее, — и опять Малфой попытался что-то сказать, но вместо него заговорила Гермиона, предельно удивив обоих:

— Не тебе решать, Рональд, — в этот момент Малфой впервые в жизни предпочел не вмешиваться и ничего не говорить. Нет, он будет держать рот на замке.

— Ты... ты это несерьезно, Гермиона, — заявил сбитый с толку Рон. Затем, снова вспыхнув, он повернулся к Малфою:

— Что ты с ней сделал? Какое заклинание?

На этот раз Малфой даже не попытался заговорить.

— Он ничего мне не сделал, Рон.

— Нет, сделал! Он много чего с...

— Рон, я могу говорить с ним когда хочу и сколько хочу, — что-то, сказанное Роном во время этой перепалки, сильно задело Гермиону. Она не кричала, как Рон, но говорила резко, и голос ее был гораздо чище, чем можно было бы ожидать от только что плачущей девушки.

— Ты называешь это «разговором»? Он чуть ли не качал тебя на руках! Мерлин! Если это называется «говорить», то я ...

— Не тебе решать, можно ли... ему меня обнимать, Рон!

— Но ты не можешь прикасаться к Малфою, Гермиона, — сказал Рон, раздраженный, разъяренный, доведенный до отчаяния и слегка недоумевающий. Но в основном разъяренный. — Он тебя обидит, причинит боль или еще что-нибудь... Ты подвергаешь себя опасности, и я... я, как твой друг, этого не позволю!

— Мне. Не нужно. Твое. Разрешение.

— Я не сказал...

— Считай, что сказал! Уф, Рон, история с Виктором в точности повторяется!

— ТЫ ЦЕЛОВАЛАСЬ С ДРАКО МАЛФОЕМ?!!

— Я этого не говорила...

— Ты и Малфой? Целовались? Мерлин! Ты всегда целуешься с врагами?

— Виктор не был врагом до тех пор, пока я не стала с ним целоваться!

— И КАК ДАВНО ТЫ ЦЕЛУЕШЬСЯ С МАЛФОЕМ?

— Да во имя любви к Мерлину, я не целовалась с Малфоем! А даже если бы и так...

— Так ты все-таки целовалась с Малфоем?

— Я могу целоваться, с кем хочу!

— КРОМЕ МАЛФОЯ! ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ЦЕЛОВАТЬСЯ С НИМ!

— Включая Малфоя! Я могу целоваться с любым, кем пожелаю!

— Но, Гермиона, ты не можешь целоваться с этим козлом! Я этого не позволю... — он быстро замолчал, с ужасом глядя на нее. Пожалуй, он перегнул палку. И чтобы его разозлить и отстоять свою точку зрения, Гермиона клюнула Малфоя в щеку.

— АХ ТЫ...ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ... КАК ТЫ ПОСМЕЛ ЗАМОРОЧИТЬ ЕЙ ГОЛОВУ ... ДЕРЖИ СВОИ РУКИ ПОДАЛЬШЕ ОТ НЕЕ, — Рон прошел ту стадию, когда можно было изъясняться связными предложениями. Он толкнул Малфоя, застав его врасплох, и замахнулся, чтобы сломать его бледный, острый нос, когда...

— Господин Уизли. Нападаем на однокурсника? Находимся вне стен своего общежития после отбоя? Прерываем наказания других учащихся? Орем так, что слышно на другой стороне замка? Вы вообще представляете себе, сколько неприятностей на себя навлекли? — и Снейп, имеющий, по-видимому, очень даже четкое представление на этот счет, коварно улыбнулся. — Пойдемте со мной, Уизли. Декан вашего факультета уже освободилась. Полагаю, она сама захочет решить, как вас наказать. А вы двое, — он перевел взгляд с Драко на Гермиону. Малфой был гораздо бледнее обычного, и хотя в выражении его лица не наблюдалось ничего из ряда вон выходящего — на губах, как всегда, играла презрительная усмешка — взгляд был затуманенным и отстраненным. Наверное, он что-то на себя пролил, потому что часть его рубашки была мокрой. Грейнджер выглядела ужасно: на щеках следы слез, а волосы еще более взлохмаченные, чем обычно. Вероятно, Драко сказал ей что-то нелицеприятное, а тут влез Уизли и попытался его стукнуть. — Вы двое свободны, возвращайтесь каждый в свою общую гостиную, — МакГонагалл совершенно необязательно знать все детали этой истории, ещё отнесётся к Уизли более снисходительно. Или накажет Драко.

Странное дело, он мог бы поклясться, что слышал, как Уизли несколько раз проорал что-то о поцелуях.