Миллион галлеонов (джен)

Разводов в нашем роду не было. Зато были убийства… Преимущественно неверных жен.

(из дневника Септимуса Малфоя, 22 октября 1845 года)

Он весь вечер ждал, когда же появится Нарцисса. Ждал и не находил себе места. Она поднялась в свою спальню немногим позже десяти и с тех пор не выходила. Неужели так всё и оставит? Ни о чем не спросит, ничего не скажет?

Когда часы пробили полночь, Люциус не выдержал. Он привел в порядок свою рубашку — тщательно разгладил манжеты магией, поправил брюки и вышел в коридор. Узкая полоска света, пробивающаяся из-под двери её комнаты, свидетельствовала о том, что Нарцисса еще не спала. Что же она делала? Тени, падающие на пол, и скрип половиц тут же дали ответ на его вопрос. Она не лежала без сна, а бродила по комнате, словно призрак.

Понимая, что затягивать с разговором больше нельзя, Люциус постучал и отступил назад.

Тень за дверью на мгновение замерла, он прислушивался, ожидая, когда Нарцисса откроет, но минуты шли, а она всё стояла, стояла... Надеялась избежать разговора? Это пугало еще больше, чем если бы она набросилась на него с палочкой или рыдала бы в своей кровати.

Он постучал снова и повернул старую металлическую ручку.

Нарцисса собирала вещи. Он с ужасом наблюдал, как она укладывает свою одежду в небольшой женский чемоданчик с наложенным на него заклятием Незримого расширения. Она даже не обернулась.

— Что ты делаешь?

— Собираюсь, — в голосе Нарциссы звучали стальные нотки. Никаких слез, сплошное безразличие, словно она не вещи собирала вовсе, а читала книгу в гостиной.

— Ты уходишь от меня? — Люциус нахмурился, это прозвучало жалобно.

— Да, — и больше ничего. Ни объяснений, ни обид.

— Куда?

— К отцу, — Нарцисса потянулась в шкаф за очередной вещью и замерла, разглядывая бежевую парчу своего свадебного платья.

— Почему? — он подошел ближе и заглянул через её плечо. На свадебном балу она была невероятно красивой, жаль, он почти не обращал на это внимания. Тогда хотелось, чтобы их поскорее оставили в покое.

— А ты не знаешь?

— Знаю. Но я надеялся, что мы поговорим обо всем как взрослые люди. У нас есть сын, он наследник рода. Ты хотя бы представляешь, какой скандал будет, если ты уйдешь?

— Люциус, — она обернулась и отступила назад, потому что он стоял слишком близко, — ты когда-нибудь думаешь о чем-то, кроме собственной репутации? Не будет скандала. Ничего не будет. Я устала, понимаешь? Я не твоя вещь, с которой можно обращаться, как тебе вздумается. Я твоя жена. Глупо было надеяться, что между нами есть что-то еще, кроме обязательств.

— Ты не можешь уйти.

— Где ожерелье? — Нарцисса вдруг всхлипнула и закусила губу. Голос зазвенел от обиды. — Где оно? Решил отдать его другой?! Люциус, это унизительно, понимаешь? Ты подарил его мне. Ты можешь хотя бы мои подарки… им… не дарить?

Его сердце застучало чаще, кровь ударила в виски, и перед глазами потемнело.

— Это не так! Ошибаешься! Я не дарил его никому. Я… должен был.

— Ты украл его у меня! Ты просто вошел в мою комнату и украл его! Как иначе это назвать, как? — она вытерла слезинку со щеки и потянулась за платьем. Тонкая ткань скользнула по вешалке и съехала на пол. — Что же это?.. — она обессиленно опустилась на пол, касаясь бледными пальцами вышивки на корсаже.

— Нарцисса.

— Ненавижу это имя. Почему ты зовешь меня так? Столько лет позади, а ты все еще зовешь меня Нарцисса. Так чопорно. Словно мы на приеме. Я не человек, а твоя кукла. Чтобы людям было не стыдно показать… Люциус… что же это… с нами… не так..? — она всхлипнула снова, комкая парчу.

— Нар… — Люциус вздохнул, вмиг ощущая себя маленьким ребенком, который заблудился и никак не может найти выход. Нужно было что-то сказать, объяснить, что он не хочет, чтобы она уходила. А он ведь не хочет? Конечно, нет. Но ведь с самого начала их брак был неправильным. Нарцисса словно прочла его мысли.

— Мы зря поженились. Нельзя сначала пожениться, а потом строить отношения. Ничего из этого не выходит.

— Это не так. Пожалуйста, Нарси.

— Нарси… — она покачала головой, а Люциус нахмурился, внушая самому себе: «Скажи правду, просто скажи правду». Но она уже поняла всё по-своему. Решила, что он дарит её вещи любовнице. А ведь, в сущности, нет никакой любовницы. Давно уже нет. В конце концов они все надоели.

— Нарси, — он повторил и присел рядом, касаясь её плеча, бережно собирая растрепавшиеся пряди волос, — я знаю, что из меня получился не самый лучший муж. А вот ты, ты, наоборот, всегда была идеальной.

Она ничего не сказала, рассматривая ткань платья, словно стараясь отыскать там изъян.

— Наверное, нужно что-то исправить. Но я не могу найти нужные слова. Не понимаю, что ты хочешь услышать. Я только могу попросить, чтобы ты не уходила. Ты будешь сожалеть об этом, — пробормотал Люциус, ощущая, что сходит с ума от страха потерять важную константу своей жизни.

— Не буду. Я жалею, что осталась, что не решилась сделать этого раньше, слышишь? Пока ты не опустился до такой… низости.

— Я не изменяю тебе.

— Нет? Люциус, — она покачала головой и посмотрела на него затуманенным взором. Такой он её не видел никогда. Настолько слабой, беззащитной и несчастной. Он задавался лишь одним вопросом: как же так? Ведь раньше никогда ничего подобного не происходило.

— Я тебе верен, — повторил он с нажимом и коснулся её запястья, заглядывая в глаза. — Я клянусь. Что сейчас я тебе верен.

— Сейчас… — слова прозвучали с особенной горечью. — А завтра? Послезавтра?

— Должен быть способ всё наладить.

— Наладить? Наладить можно то, что сломалось, а не то, чего никогда не было.

Слова резанули, и Люциус отдернул руку, поднимаясь. Она всё так же сидела на полу, глядя на него снизу вверх. Пламя свечи колыхалось едва заметно, а огонь в камине давно погас.

— Ты моя жена и останешься ею, что бы ты ни решила. Я не подпишу документы о разводе. И не пущу тебя никуда сейчас.

— Мне душно в этом доме. А сейчас особенно.

— Потому что уехал Драко?

— Да. И потому что ты не позволяешь мне быть с тобой рядом. Знаешь, когда ты был Пожирателем смерти, мне казалось, что мы становимся ближе. Я думала, что у нас получится стать семьей. Хоть этот брак и был всего лишь очередным проектом твоего отца.

— Это были страшные годы, — Люциус посмотрел на неё снова. Может быть, их держала вместе опасность? Тогда не лучшее ли сейчас время, чтобы всё вернуть? Если, конечно, он решится рассказать правду.

— Страшные. Но мы спали в одной комнате.

Люциус ощутил, что от этих слов в душе разгорается ярость. Чего им не хватает? Есть сын, деньги, власть, известность. У них есть всё, чего можно пожелать. Только что-то важное ускользает снова и снова. Хотелось просто выть от безысходности, от непонимания, в которое Люциус сорвался, словно в пропасть.

— Чего ты хочешь?! — он почти кричал. Кажется, впервые в жизни. — Просто скажи. Чего. Ты. Хочешь? И я постараюсь дать тебе это.

— Ты не умеешь, Малфой, — голос Нарциссы прозвучал обреченно. — Ты просто не умеешь любить.

Он замер, изучая усталым взглядом её лицо, и опустился рядом на колени, боясь прикоснуться к ней.

— Не умею, но я попытаюсь, — слова повисли в воздухе.

Дышать стало сложнее, и он поморщился, хватая ртом воздух. Мысленно он твердил одно и то же: говори же что-нибудь, не молчи. Только пауза затягивалась. Наконец она устало вздохнула и сама взяла его за руку.

— Тогда нужно сделать хоть что-то.

— Переехать в одну комнату? — догадка вышла глупая, но нашлась сама собой. Нарцисса посмотрела на него долго, пристально и засмеялась. Кажется, он давно не слышал её смеха, такого искреннего, живого. Он замер и в какой-то миг осознал, что она больше не смеется, смех превратился в слезы. Глубоко вздохнув, он просто потянул её к себе и обнял бережно, как только смог.

— Всё… только не плачь. Не плачь.

От неё пахло розами, но внезапно это показалось ему притягательным. Аромат цветов перекликался с запахом её духов и неповторимым ароматом кожи, который он успел напрочь позабыть. В попытке проверить, так ли это будет, как было раньше, Люциус осторожно поцеловал её в уголок губ, ощутив горечь слез. Нарцисса замерла и неуверенно обняла его за шею.

— Ты останешься? — он глянул с надеждой.

— А ты изменишься?

Люциус отрицательно покачал головой. По крайней мере, глупо было врать.

— Но я скажу тебе правду.

Нарцисса согласно кивнула, опускаясь на белую ткань и глядя на него снизу вверх.

— Пока этого достаточно.

Он вздохнул, спуская с её плеч рукава сиреневого платья — ткань послушно скользнула вниз, обнажая бледную кожу. Нужно попробовать пройти путь сначала, иначе семьи у него больше не будет. Нарцисса приподнялась, позволяя расстегнуть замочек на платье, и коснулась пальцем серебристой пуговицы на его рубашке. В конце концов, он мог бы выделить пару минут, чтобы посетить розарий, а она… Кажется, раньше она неплохо разбиралась в азах ведения бизнеса, а значит…

* * *

Прохладный ветер ворвался в комнату, затушив свечи. Нарцисса тихонько рассмеялась, забираясь под одеяло.

— Это ты открыл окно?

— Мне жарко, — пожаловался Люциус, обнимая её крепче. Ветер прошелся по комнате и коснулся разгоряченной обнаженной кожи. Стало немного легче, но Люциус по-прежнему не мог решить, с чего начать.

— Я не тороплю, — Нарцисса вздохнула, словно ощущая его напряжение. Он какое-то время размышлял, постукивая кончиками пальцев по её пояснице.

— Нет смысла тянуть. Я совершил ошибку. Поначалу мне казалось, что всё делаю правильно, а теперь каждый шаг вдруг оказался неверным. У отца были акции в маггловском фармацевтическом бизнесе… — Люциус не знал, с какого этапа нужно начинать рассказ, потому что даже примерно не представлял, что на этот счет известно супруге.

— Я знаю. Видела документы, к тому же твой отец как-то интересовался моим мнением относительно действия МЕ-102.

Он удивленно приподнял бровь и прикрыл её плечи одеялом.

Верно. Абраксас всегда ладил с Нарциссой, иногда даже лучше, чем он сам.

— Он просил, чтобы я уточнила, как изменится действие Животворящего эликсира, если увеличить объем основы. Я уточнила у Слагхорна.

Люциус снова кивнул.

— Я получил лицензию на производство препарата. Лаборатории Каркарова уже работают на полную мощность.

— Это прекрасно.

— Но это не всё, — он тщательно подбирал слова, не зная, как рассказать ей о Грабсе. Правильным было начать с того самого дня, когда они проводили улыбающегося Драко в Хогвартс. И он решил положиться на удачу — может быть, Нарцисса сможет его понять?

Она выслушала внимательно и молча — ни единого упрека. Когда он дошел до слов о шантаже Яксли, она осторожно села, натянула одеяло до груди и посмотрела перед собой.

— Мерлин…

— Я отдал твое ожерелье. Обещаю, я найду способ вернуть его.

— У нас есть такие деньги? — она коснулась его руки, осторожно сжимая. В ответ Люциус погладил её пальцы.

— Есть, но это слишком много. Это практически всё, что мы храним в Гринготтсе. Не хотелось бы отдавать ему весь наш капитал.

Нарцисса молчала. Жар сменился холодом, и ветер уже не казался желанным гостем в этой спальне. Люциус поднялся, натянул брюки, боясь взглянуть на супругу.

— У тебя нет выхода.

— Нет, — он согласно кивнул и подошел к окну, прикрывая створки вручную.

Миллион галлеонов. Кажется, за всю свою жизнь он пока еще не заработал столько, а значит — это деньги отца. Ему придется расплачиваться за собственную ошибку деньгами Абраксаса.

— Отдай ему деньги. Мы найдем способ выбраться из этого, — прошептала Нарцисса и задула единственную свечу, которая всё еще освещала комнату. Стены погрузились в полумрак. — Это просто случайность.

— Это ошибка. Промашка. Я не привык ошибаться. Я никогда так не ошибался, — он оперся о подоконник и взглянул в окно. Дождь прекратился, а на небе сияла радуга.

Шорох покрывала подсказал ему, что Нарцисса поднялась. Она тихо подошла сзади, коснулась спутанных волос и поцеловала его в плечо.

— Ничего… Мы найдем способ выбраться. Мы ведь Малфои, правда?

— Да, — он сжал её тонкое запястье и поцеловал ладонь, — мы Малфои.