Негаданная Судьба (гет)

Мудрость рождается в вехах столетий,

Мудрые духом сильны и чисты,

Их наставленья не так уж просты,

Мы же в сравнении с ними — лишь дети...

Когда путники въехали в ворота, Гермионе, давно уже уставшей чему-либо удивляться, показалось, что она попала в невыразимо прекрасную сказку, потому что Ривенделл был, за неимением другого слова, прекрасен. Изящные витые облепленные плющом колонны, невесомые, словно бы парящие в воздухе арки, мраморные фонтаны, наполненные искрящейся водой — все это казалось застывшим вне времени, вечным, неизменным... Хотя осень добралась и сюда, позолотив кроны деревьев и устлав каменные мостовые толстым ковром рыжих и багряных листьев.

Владыка Элронд ждал их вместе со своими сыновьями — Элладаном и Элрохиром.

— Приветствую тебя, Элронд из Ривенделла, мой старый друг! — воскликнул Гэндальф.

— Добро пожаловать в Последнюю Приветную Обитель, Торин Дубовый Щит! — звучно произнес эльф. — Митрандир поступил правильно, когда привел тебя сюда.

Владыка в отличие от других своих сородичей не показался Гермионе юным. и все же она не могла не смотреть на него во все глаза. Прежние познания об эльфах ограничивались для нее хогвартсскими "угнетенными" домовиками, с которыми Элронда и его соплеменников она не посмела бы сравнить.

Торин казался угрюмее, чем обычно и промолчал в ответ на приветствие, лишь смерив эльфийского Владыку тяжелым, полным презрения взглядом. Остальные гномы сбились в кучу, перешептываясь, и Гермиона видела, что они не держат рук далеко от своего оружия. Она неодобрительно глянула на них и шагнула вперед, еще не слишком ясно понимая, что именно собирается сделать.

— Мы благодарим вас за гостеприимство, лорд Элронд, — смело сказала она, ощущая, как гневный взгляд гномьего короля прожигает ей спину. — И просим прощения, если были недостаточно вежливы.

Серые глаза эльфа остановились на Гермионе и внезапно заискрились лаской и весельем. Элронд приглашающе протянул девушке руку.

— Подойди ко мне, леди Эмин из Шира.

Торин сделал рывок в сторону Гермионы прежде, чем сумел себя остановить. Он и Кили одновременно оказались между нею и эльфами. Торин вызывающе скрестил руки на груди.

— Ваше беспокойство делает вам честь, но я не собираюсь причинить девушке вред, — мягко проговорил Элронд, — Торин, позволь ей подойти.

Гномы нехотя отступили. Элронд шагнул к Гермионе и осторожно притронулся длинными изящными пальцами к ее вискам. Глаза девушки расширились, когда она ощутила легкое прикосновение чужого разума. Гость был чист и светел; от него исходила неведомая энергия и теплое успокаивающее сияние. Пожалуй, это даже приятно, — подумала она. Эльф улыбнулся ее последней мысли и разорвал контакт.

— Ты светлый ребенок, Эмин, — сказал он. — И магия твоя так же сильна, как сильны твое сердце и дух. Мы будем говорить позже, когда вы отдохнете и наберетесь сил. Торин, — он обернулся к гному. — Я должен буду многое с тобой обсудить, а пока прошу тебя, усмири свою гордость и позволь мне предложить твоим людям кров и пищу. Мои сыновья проводят вас в ваши покои.

Торин раздраженно дернул бровью, но все же, приложив руку к груди, слегка поклонился.

* * *

— Сюда, леди, — позвал нежный голос, и кто-то мягко подтолкнул Гермиону в спину. Она обернулась и увидела одного из сыновей Владыки. Он был так же нечеловечески прекрасен, как и остальные эльфы и весьма походил на своего отца, за исключением глаз, которые у него были не серыми, как у Элронда, а ярко-синими.

— Я Элрохир, — улыбнулся он. — Леди говорит по-эльфийски?

— Боюсь, что нет, — вздохнула Гермиона.

— Вы могли бы научиться, — продолжал эльф. — Это будет полезный навык.

— Я прожила в Шире год, лорд Элрохир, а там нет никого, кто знал бы язык волшебного народа. Вот если бы у меня были книги... — глаза Гермионы сверкнули.

Молодой эльф замолчал.

— Возможно, я смогу помочь, — сказал он после минутного размышления.

Он провел ее по узким мощеным дорожкам, которые освещались огромными белыми свечами, установленными в изящные витые пятисвечники. В стороне, где находились жилые обиталища, света было больше, а повсеместно вьющийся плющ сплетался стеблями под потолком, образуя целые зеленые коридоры.

Они остановились перед стеною, увитой лозой.

— Это ваши покои, леди, — сказал Элрохир, отворяя абсолютно незаметную для Гермионы дверь. — Здесь есть все, что нужно. Можете принять ванну и отдохнуть, сменную одежду для вас уже принесли. Моя комната точно напротив вашей, только в конце коридора. Позовите меня, когда будете готовы, и я отведу вас в трапезную.

— Благодарю, лорд Элрохир, — поклонилась Гермиона. — Могу я спросить, где мой спутник, хоббит Бильбо Беггинс, и остальные гномы?

— Вы можете не волноваться, их разместили в другом крыле дворца. Вы встретитесь с ними за ужином. Приятного отдыха, леди.

Гермиона осторожно вошла в комнату и огляделась. Покои заливал золотистый свет, идущий снаружи — огромные оконные проемы, оплетенные цветущей лозой, открывали вид на весь Ривенделл. Девушка ощутила, как ее лица касается теплый ветерок. Где-то внизу слышалась прекрасная музыка и нежное пение.

Открыв маленькую дверку в глубине комнаты, Гермиона очутилась в довольно просторном помещении, с верху до низу выложенном разноцветными гладкими камушками. Посредине, почти полностью утопленный в пол, обнаружился небольшой бассейн. Гермиона не удивилась, не найдя крана. В конце концов, это не Англия. Привычный водопровод заменял вделанный в стену желоб со свисающими с двух сторон цепями. Горячая и холодная вода, — догадалась девушка. На каменной тумбочке присутствовало и мыло — божественно пахнущая паста, достаточно близкая к тому типу кускового мыла, к которому она привыкла, и стопка огромных мягких полотенец из незнакомого материала.

Гермиона вычесала из волос мусор и с наслаждением смыла с себя пот и походную грязь. Для этого ей пришлось два раза менять воду в бассейне. Ссадины на локтях и пятой точке, полученные в процессе спуска с каменистого берега Быстрой, покраснели и назойливо саднили.

На постели помимо нового комплекта походной одежды, состоящего из плотных брюк и мягкой длинной туники зеленого цвета и кожаной куртки, лежало синее эльфийское платье с низким вырезом и серебристой отделкой, а также новые сапоги на гибкой подошве из мягкой кожи. Поверх всего этого Гермиона обнаружила баночку с вязкой субстанцией с сильным травяным ароматом. Должно быть, ранозаживляющая мазь. Она улыбнулась. Эти эльфы все предусмотрели.

Она восхитилась красотой платья, но предпочла штаны с туникой, сочтя их более подходящими для себя.

Гермиона просушила волосы магией и расчесалась, углядев на прикроватной тумбочке костяной гребешок. Пустив по бокам от висков к затылку пару хитро сплетенных косичек и оставив остальные волосы свободно сбегающими по плечам и спине, она удовлетворенно улыбнулась и отправилась на поиски своего провожатого.

* * *

— Сюда, леди! — Элрохир провел ее к дверям в большой светлый зал, из-за которых уже слышались голоса гномов. Их настроение было заметно лучше; несмотря на поздний час они смеялись и шутили, кое-кто даже пытался петь. Гэндальф тоже был там — Гермиона видела его длиннобородую тень, подрагивающую в свете лучин.

— Где Эмин? — раздался взволнованный голос Бильбо. — Почему ее до сих пор нет? Куда ее уволок этот длинноволосый красавчик?

— Она — не наша забота!

Гермиона замешкалась лишь на мгновение, но рев Торина заставил ее замереть, превратившись в соляной столб.

— Но...

— Никаких возражений, мистер Беггинс! Я — вожак отряда, членом которого вы являетесь. Девушка останется в Ривенделле. Элронд мудр и сумеет ей помочь. Она была не более чем помехой в нашем деле.

Гермионе показалось, что ее внутренности свернулись в тугой клубок. Жуткое ощущение. Она бессильно привалилась к стене и закрыла лицо руками, чувствуя как в глазах предательски защипало. Элрохир смотрел на нее сочувствующе.

Гномы казались весьма озадаченными вспышкой гнева своего вожака в адрес юной ведьмы. Они даже прекратили жевать, с интересом уставившись на своего короля. С Торином, конечно, всегда было непросто. Будучи вспыльчивым и раздражительным, он не являлся легким лидером, но все они привыкли повиноваться ему и были готовы идти с ним до конца. Но на этот раз он перегибал палку.

— Как же так, дядя Торин? — заглядывая ему в лицо, едва слышно спросил Кили. — Скажи мне, что это неправда, — взмолился он.

— И верно, какая муха тебя укусила? — воскликнул Балин. — Объясни, мы не понимаем. Девочка — не бремя, она помогает нам.

Я все это знаю сам! Торину понадобилось все его самообладание, чтобы не выкрикнуть эту фразу вслух. И ему было больно видеть отчаянье в глазах своего племянника. Он утешающе похлопал его по плечу.

— Кили, она чужая здесь. Ты слышал, что сказал Гэндальф — эльфы помогут ей вернуться. В любом случае Эмин исчезнет из твоей жизни, ты отдаешь себе в этом отчет? Уж не лучше ли будет, если это случится сейчас?

Кили стиснул кулаки.

— Ей не обязательно уходить!

— Во имя Дарина, ты не забыл спросить, чего хочет она?!

Этого было довольно для Гермионы. Она оттолкнулась от стены и, вытерев начинающие капать слезы, высоко подняла голову и вошла в трапезную. Проигнорировав Торина, она с мрачным удовольствием отметила, что остальные гномы рады ее видеть, и, несмотря на напряжение, повисшее в зале, приветствовали ее искренними улыбками. Кили с вызовом глянул на дядю поверх ее макушки.

— Полагаю, она все слышала, — шепотом сообщил на ухо Торину Гэндальф.

— Полагаю, что мне все равно, — мрачно отозвался гном и, с грохотом отодвинув стул, вылетел из зала.

— Не уверен, мой друг, не уверен... — пробормотал Гэндальф, качая головой и озадаченно глядя ему вслед.

* * *

Следующие несколько дней каждый провел как ему было угодно. После всех злоключений путешественники были рады наступившей передышке. Гномы спали с ночи до полудня и ели с полудня до позднего вечера, пели песни и рассказывали истории, Гэндальф пропадом пропадал где-то вместе с Элрондом. Одному Манвэ было известно, о чем они там говорили, но старый маг и носа не казал пред очи Торина и компании. Сам Торин мало говорил с другими гномами и вовсе не принимал участия в их веселье и искал уединения, подолгу стоя один на балконе и думая о своем.

Бильбо в компании Гермионы бродил по замку, неприлично широко разевая рот на эльфийские диковины и самих эльфов, чем часто вызывал их смех и беззлобные шутки. Сама же Гермиона, еще в первый день получившая в подарок от сыновей Элронда небольшую книгу в кожаном переплете с серебряной вязью, оказавшуюся толкователем эльфийских слов с всеобщего языка, часами разбирала эльфийские руны под руководством Элрохира. Рядом с Гермионой почти неотлучно находился Кили, решивший вдруг, что сыновья Владыки — не слишком подходящая для нее компания. Фили не отставал от брата.

Гермиона заметила, что братья отдалились от своего старшего родственника. Она помнила, с каким выражением Кили говорил о ней тогда, у дверей трапезной, и переживала, что стала причиной размолвки молодых гномов с Торином.

Она ни словом не обмолвилась о том, что слышала их разговор, хотя не могла не признаться себе, что он стал отправной точкой в ее нынешних размышлениях. Ей нравился Кили. Она находила его не только симпатичным и веселым, но и серьезным и надежным, хотя до последнего момента отказывалась понимать, что его отношение к ней постепенно перестает вписываться в рамки обычной дружбы.

Принятие этого факта, к удивлению самой Гермионы, не стало сложным. Она обнаружила, что все еще не испытывает неловкости в компании молодого гнома, ее по-прежнему не тяготило его почти постоянное присутствие, его граничащая с родительской опека и даже весьма категорическое заявление о том, что он больше не хочет видеть рядом с ней Элрохира.

Гермиона отдавала себе отчет в том, что будь на его месте Гарри или Рон, она как минимум посоветовала бы тем идти лесом.

И, кажется, ее совсем перестало беспокоить то, что Кили можно было назвать человеком только с большой натяжкой.

Времени на то, чтобы разобраться в себе у Гермионы было предостаточно, ибо она решила, несмотря на категорический протест Торина, идти вместе со всеми к Одинокой Горе.

Кили и Фили рассказывали об Эреборе так, будто бывали там сами. И теперь ей тоже хотелось посмотреть на Последнее Великое Королевство Гномов

* * *

Через несколько дней, когда путешественники отдохнули и набрались сил, Элронд собрал Совет, на который, дабы не было лишнего шума и толкотни, позвал кроме Торина только Балина, да еще, конечно, Гермиону, ибо некоторые из вопросов, бывших на повестке дня, касались ее самым конкретным образом.

Девушка вошла в зал Совета, приветствовав присутствующих молчаливым поклоном, постаралась обойти Торина по самой дальней траектории и скромно уселась в сторонке. Выражение лица подгорного короля не поменялось, однако в глазах распустилось целое разноцветье эмоций. Лорд Элронд, заметив это, неуловимо улыбнулся и опустил глаза, погасив сверкнувший во взгляде огонек.

Гэндальф уже восседал в центре зала, за круглым каменным столом. От его всесущего внимания также не ускользнули маневры Гермионы, однако чародей не был столь же сдержан как эльфийский владыка, и поэтому беззастенчиво хрюкнул в бороду.

— Торин, ты знаешь, зачем я заставил тебя прийти в Ривенделл? — поднявшись, спросил он.

— Я сильно ошибусь, если предположу, что ты хотел основательно попортить мне настроение? — хмыкнул тот. — Так вот — тебе это удалось.

— Не ошибешься, однако это было моей побочной целью, — парировал маг и невозмутимо продолжил. — Так вот. Несколько лет назад, когда твой ныне потерянный отец Траин только исчез из Синих гор, мне в руки попала одна небезызвестная тебе карта...

— Карта Одинокой горы и ее окрестностей? — перебил Торин. — Я не видал ее очень давно, да мне и нет в этом нужды: все тайные ходы Эребора известны мне безо всякой карты.

— Не будь так уверен. Взгляните все сюда, — маг извлек из складок своей хламиды потемневший от времени сложенный вчетверо лист пергамента.

Торин склонился над картой и удивленно произнес:

— Так она все это время была у тебя? Откуда?

— Это не так важно, главное, что там, где она была, ее больше нет.

Гермиона пристально всмотрелась в желтоватый пергамент, потом, повинуясь неведомому инстинкту, провела над ним раскрытой ладонью. Гэндальф следил за нею со спокойным интересом.

— Что-то не так, леди Эмин? — спросил Элронд.

Гермиона помедлила секунду.

— На карте есть что-то еще, возможно, скрытый текст, — сказала она. — Я не уверена, что это дезиллюминационные чары, их я смогла бы снять. Если только они не привязаны к крови наложившего их волшебника...

Торин покачал головой.

— Карту рисовал мой дед Трор. По счастью, он не волшебник.

— Тогда это могут быть полнолунные руны. Они видны только при свете полной луны, а иногда — только, если рядом находится оборотень в фазе превращения.

Торин пораженно уставился на Гермиону.

— Ты точно уверена, что пришла из другого мира? Откуда тебе известно про гномьи полнолунные руны?

Гермиона сглотнула и, призвав на помощь все свое спокойствие, ответила:

— Не знаю, гномьи они или нет, но у нас такое изучают в школе...

— Тогда нам остается только проверить догадку леди Эмин, — подытожил Элронд. — По удачному совпадению, сегодня как раз полная луна.

Он пригласил их следовать за собою и вывел из зала Совета на широкую каменную площадку под открытым звездным небом, которая была, по сути, уступом скалы. Откуда-то сверху низвергался водопад, рассеивая в воздухе невесомую серебристую водную пыль.

На краю скалы, у самого обрыва, рядом с каменным столом, изрезанным древними рунами, виднелась высокая женская фигура в серебристо-белом, будто сотканном из лунного света одеянии. Женщина обернулась, и Гермиона увидела, что сияние исходит и от ее лица и волос.

Она была нечеловечески прекрасна и, казалось, существовала вне времени и пространства, как звезда или богиня, спустившаяся на Землю по недоразумению.

Сердце Гермионы сделало бешеный кульбит, когда сверхъестественные синие глаза незнакомки остановились на ней. Она нервно сглотнула, но не смогла отвести взгляд. И дернулась от неожиданности, когда услышала нежный сильный голос прямо в своей голове.

Приветствую тебя, Эмин из Шира! Мы встретились с тобой здесь, в обители добра, где никто из слуг Тьмы не сможет услышать наш разговор. Но это не последняя наша встреча.

— Леди Галадриэль, приветствую вас и благодарю, что явились по моему зову, — почтительно произнес Гэндальф и низко поклонился.

Торин начал нервничать. Он скрипя сердце терпел Элронда и других обитателей Ривенделла только потому, что его об этом просил Гэндальф. Но присутствие на Совете Владычицы Лориэна, Белой Лесной Ведьмы, именем которой гномы пугали своих детей, было непосильным испытанием для его выдержки. Он с нескрываемым раздражением посмотрел на мага.

Тем временем Элронд мягко подтолкнул все еще не пришедшую в себя Гермиону к столу.

— Положи карту на стол, Гэндальф, — попросил он. — И давайте смотреть.

Сначала ничего не происходило, но когда лунный луч коснулся старого пергамента, под изображением Одинокой Горы стали проступать светящиеся серебристые руны. Торин и Гермиона склонились над картой голова к голове так, что их волосы соприкоснулись, и Торин прочитал:

— «Когда запоет серый дрозд, и последний луч падет на камень в День Дарина, откроется дверь, и утерянная магия майар излечит безумие, и не вернется тьма и жажда в сердца подгорных королей во веки веков, а свет древней магии снова озарит Средиземье».

Девушка и гном посмотрели друг другу в глаза. Через мгновение Гэндальф деликатно кашлянул, выводя их из ступора.

— Что это может значить? — спросил Торин.

— Полагаю, ты знаешь, что такое День Дарина и где находится потайная дверь в Эребор? — сухо спросил маг.

Гном раздраженно кивнул.

— Но дверь бесполезна без ключа, — сказал он с досадой.

В ответ на это Гэндальф жестом фокусника извлек из складок одежды, как недавно карту, большой изъеденный временем ключ с затейливой бородкой, подвешенный на цепочку.

— Узнаешь?

Торин поднял на мага округлившиеся глаза, в которых теперь отразилось почти благоговение.

— Откуда он у тебя? — прошептал он.

— Твой отец дал его мне, когда еще был в состоянии мыслить, с наказом передать тебе вместе с картой, ежели таковая найдется. Знаю, что с этим я запоздал, да только Траин не называл мне твоего имени, а на поиски понадобилось много времени.

— А вторая часть пророчества? — спросила Гермиона. — Кто такие майар?

— Вот поэтому мы и призвали леди Галадриэль, — произнес Элронд. — Я чувствовал, что ее мудрость может пригодиться нам. Эмин, — обратился он к девушке. — Расскажи нам о своем мире и о том, как ты попала в Средиземье.

* * *

Гермиона послушно, подробно, стараясь не пропустить ни одной детали, рассказала Совету о волшебном мире и об Арке Смерти. Упомянула Мерлина и Основателей, объяснила природу ее магии и показала некоторые заклинания. Элронд внимательно покрутил в длинных пальцах ее палочку из виноградной лозы.

— Ты чувствуешь, что здесь твоя магия стала сильнее? — вдруг спросил он.

Гермиона утвердительно кивнула.

— Но, что удивительно, мне все лучше и лучше удаются беспалочковые и невербальные заклятия, — добавила она и вздохнула. — Меня не покидает ощущение, что это, — она взяла у Элронда свою палочку, — становится совершенно бесполезным куском дерева здесь.

— Перестань использовать ее, дитя, — сказала Галадриэль. — Отпусти свою магию на волю, ибо она здесь у себя дома, и гораздо сильнее, чем может выдержать твоя палочка. Пусть магия свободно струится вокруг тебя, и скоро ты начнешь чувствовать и понимать вещи, о которых раньше не подозревала.

— Послушайте, — вмешался Торин. — Я иду в Эребор с единственной целью — вернуть себе и своему народу родину и камень, который погребен под брюхом Смауга! Аркенстон долгое время был символом королевской власти под горой, и я хочу, чтобы он снова засиял в Зале Королей. Поэтому я требую, чтобы мне объяснили, при чем тут, во имя Дарина, майарская магия и мой народ?

Галадриэль улыбнулась и взглянула Торину в глаза.

Уйдет в небытие то, чего сейчас ты ищешь, но то, чего ты не хочешь и чего боишься, будет обретено тобою.

— Когда Илуватар, Единый, нарек мир Эа, то спустились в него валар — величайшие духи, и майар — их помощники. Майар редко показывались в зримом обличье, но мудрейший из них, Олорин, любил жить среди эльфов и бродил часто в обличье одного из них. Был он другом всех детей Илуватара, любил их и сочувствовал им, а они внимали ему. Одно время он жил в Лориэне и наделил мой народ светлой мудростью. Но Олорина огорчало зло, растущее в мире, ибо тогда набирал силы Мелькор, прозванный Морготом, Врагом Мира. Олорин исчез из Эа, и о нем больше никто ничего не слышал.

— Мы предполагаем, что он нашел врата в другой мир, — сказал Гэндальф. — И унес туда свою силу и свою магию. Позже валар и майар ушли в страну Валинор, и магия их исчезла из Средиземья.

Маг сделал многозначительную паузу.

— Мы думаем, что Олорин нашел путь в твой мир, Эмин, и прошел он через такие же Врата, что и ты. И подарил свою магию достойным людям, которые стали основателями первых волшебных родов. Вот почему ты чувствуешь, как прибывает твоя сила, вот почему знаешь гномьи руны. Магия майар стихийна, и поэтому время от времени волшебники рождаются и в обычных семьях. Такие, как ты.

Гермиона и Торин смотрели, широко раскрыв глаза, и гном вдруг с запоздалым осознанием подумал, что они двое похожи сейчас на маленьких детей, с восторгом слушающих, как взрослые рассказывают им сказку. Они, по сути, и были детьми по сравнению с эльфами и магом.

— Ты понимаешь, что я хочу сказать, Эмин? — спросил Гэндальф, пытливо глядя на нее. — Наши миры сообщались еще в незапамятные времена и сообщаются сейчас. Где-то в Средиземье есть еще Врата. Еще одна Арка.

Гермиона нахмурилась.

— Но меня выбросило в Шире, под двери хоббитовской норы! — возразила она. — Там нет никаких Врат!

— Ты слышала, что сказал Гэндальф, магия — стихийна, — неожиданно вмешался Торин. — Тебя могло выбросить далеко от Врат. Теперь искать их — что иголку в стоге сена. Меня волнует другое. Думается, что пророчество на карте говорит о тебе.

— Значит, вопрос решен, — сказал Гэндальф, потирая руки. — Эмин идет с отрядом в Эребор, а на месте разберемся, что там имелось ввиду.

Торин был так глубоко удивлен и задет словами мудрых, что даже забыл о том, что собирался оставить Гермиону в Имладрисе. То, о чем рассказали Гэндальф и Галадриэль, в корне меняло дело. Эмин — часть пророчества. У нее своя роль в судьбе моего народа, нравится мне это или нет.

Сделанного не воротишь, сказанного не возьмешь назад, а пророчество нельзя отменить или изменить. Поэтому — как там сказал чародей? — разбираться придется на месте.