The moment it began (гет)

После встречи с Лили дома Северус застал уже почти привычную картину: отец распластался на любимом диване, а мать сидела на том же месте, где он ее и оставил: на кухне за столом. Интересно, сдвигалась ли она с места с того момента, как он ушел? Но, судя по тому, что на плите что-то готовилось, она все же вставала.

Северусу захотелось поскорее сбежать в свою комнату, но еда в кастрюле уже выкипала, а Эйлин никак не реагировала. Снейп вошел в кухню и снял варево с огня — оказалось, куриная лапша. Он бесшумно поставил тарелку перед матерью и сервировал еще два места — отец навряд ли присоединится к ним в ближайшее время, но когда проснется, то непременно потребует свой обед. Северус был рад тому, что Тобиас так и не вышел к ним тем вечером: в кои-то веки он смог поесть за столом в обществе мамы — это даже даже похоже на нормальный прием пищи в обычной семье.

Когда все было готово, Северус занял свое место и взглянул на мать. Эйлин не притронулась к супу или, скорее, вообще не заметила, что перед ней появилась тарелка. Пока Снейп искал на ее лице хоть какие-то признаки осознания происходящего, его снова ужалило чувство вины. Его мать была жива и дышала, но все равно почему-то казалось мертвой.

Мертвой… внутри него что-то сжалось. Он хорошо помнил, как она умерла, и часто мысленно возвращался к тому дню, думая о том, мог ли он сделать хоть что-то, чтобы спасти ее. Северус тряхнул головой и отогнал воспоминания, слишком пристыженный, чтобы сосредотачиваться на них. Это его шанс, не так ли? Он решил начать свою жизнь сначала, и сейчас был как нельзя более удобный случай исправить все, что сделано не так… и это относилось не только к Лили.

Он возненавидел себя за то, что вел себя настолько эгоистично с момента возвращения домой. Северус дневал и ночевал в своей комнате, сетуя на тяготы жизни, словно сопливый подросток. Он должен размышлять, как мужчина — он взрослый маг, Мерлин его побери. В своей относительно недолгой жизни он пережил больше многих людей, но что же он извлек из этого опыта?

Жизнь не так справедлива, как хотелось бы — это очевидно, но так или иначе повороты судьбы всегда оставались во власти самих людей. А теперь у него есть право выбора — во что же он превратит свою жизнь на этот раз?

Он пододвинулся к Эйлин и сжал ее прохладную руку своей.

— Мама, послушай меня, — твердо начал он. — Это снова я, Северус. Может, поешь немного? Я здесь, мама. Я буду сидеть рядом с тобой. Съешь свой обед, мама… пожалуйста.

В кухне снова стало тихо. Но едва Северус собрался попросить ее еще раз, Эйлин медленно кивнула и положила руку на ложку. Она зачерпнула немного супа и неспешно поднесла его ко рту. Северус не выпускал ее руки — ему казалось, что ей это помогает.

Он принялся за свою лапшу, поминутно с беспокойством поглядывая, как мама ела. Эйлин взяла свою чашку чая и сделала несколько осторожных глотков. Северус вдохновлялся каждым ее движением, как родитель, чье дитя делало первые шаги.

Северус заканчивал трапезу, уверенный, что обед завершится в тишине, когда Эйлин вдруг спросила:

— Где ты был сегодня, Северус?

Он ощутил бескрайнее удовольствие — она задала ему вопрос по своей воле, без его помощи.

— Ты помнишь Лили Эванс, мама? — спросил он. Дождавшись кивка, он продолжил: — Я ходил навестить ее.

— А, — деликатно произнесла Эйлин. Она сделала такую большую паузу, что казалось, больше не собиралась ничего добавлять, но потом снова заговорила:

— Та милая девочка из маггловской семьи, да?

— Да, — мягко ответил он.

— Будь осторожен, Северус. Ты уверен, что эти люди не такие, как?..

«Как отец», — мысленно завершил он фразу.

— Нет, — уверенно ответил он. — Нет, Эвансы очень хорошие, хотя старшая сестренка Лили несколько неприветлива. «Меня для нее вообще не существует».

Если Эйлин хотела сказать что-то еще, но быстро передумала. Но факт, что она задавала вопросы и сколь-нибудь негативно отозвалась о своем муже, вселил в Северуса большие надежды. Она не ушла в себя окончательно, и значит, еще не слишком поздно.

* * *

Последующие дни прошли как нельзя отлично. Теперь Северус обедал со своей мамой каждый вечер — благо в большинстве случаев Тобиас в это время либо пил, либо лежал на диване. Северус мог терпеть даже выходки отца, если бы это заставляло Эйлин улыбаться или говорить.

Теперь он проводил намного меньше времени взаперти. Снейп понял, что вел себя, как типичный угрюмый подросток, и корил себя за это; одновременно и гордость сдала свои позиции. Но пока все было не настолько хорошо, чтобы можно было безоглядно записываться в счастливчики.

Северус смертельно устал для таких вещей.

Время шло медленно и лениво. В один из поздних июльских дней Северус и Лили устроились в одном из наиболее любимых ими местечек среди травы и деревьев. Растянувшись на земле, они лежали и разглядывали небо. Где-то высоко наверху медленно плыли облака, но в остальном оно было приятного голубого цвета.

— Сев? — позвала Лили.

— М-м? — протянул он, чувствуя, что его веки тяжелеют.

— Я рада этому всему.

— Чему?

— Ты знаешь… просто быть здесь… с тобой.

Легкая улыбка тронула ее губы. Солнечное тепло на лице, шелест листьев, трава, шекочущая руки… Теперь и умирать было не жалко — на минуту Северус забыл о всех своих невзгодах.

Почти.

— Моя мама снова говорит, — сказал он.

Когда не последовало ответа, Северус повернул голову и увидел, что Лили сияла от радости.

— Это здорово, Сев, — искренне сказала она.

— Это не слишком большой шаг, — ответил он, пожав плечами. Он не хотел преувеличивать прогресс — следовало смотреть правде в глаза.

— В смысле?

— В прямом: она заговорила, и не больше, — отозвался Северус. Он чуть не спросил: «А ты о чем?», но сдержался, потому что все равно без труда мог предугадать ее слова.

Лили с ее по-детски наивным взглядом на мир наверняка думала, что однажды Эйлин непременно придет в себя и станет именно такой матерью, в какой Северус нуждается. Снейп не хотел выслушивать эти глупые надежды. У него не было ни чаяний, ни гарантий того, что все будет хорошо.

Лили нахмурилась, и Северус забеспокоился, не сказал ли чего обидного.

— Мне просто хочется, чтобы мама скорее поправилась.

Лили кивнула — кажется, поняла.

Воцарилась тишина, и Северус задремал.

Спустя немного времени, открыв глаза, Северус обнаружил, что уже почти стемнело. Лили все еще крепко спала, и Северус мягко разбудил ее.

По пути домой она сказала:

— Не могу поверить, что мы пробыли там так долго.

— Да уж, — ответил Северус, зачем-то подтверждая очевидное.

Добравшись до перепутья, они пожелали друг другу спокойной ночи. На минуту Северус решил, что Лили ждала от него поцелуя, но он замешкался и упустил момент. Немного растерявшись, он пожелал ей приятных снов еще раз, и они разошлись по домам.

Через пять минут Северус достиг Паучьего тупика. Еще с порога до него донеслись крики, слышавшиеся из-за двери. Родители снова сцепились — нестерпимо захотелось уйти в ту же минуту как можно дальше от этого места. Но бегство — не выход, и было правильнее как можно скорее вмешаться и поддержать маму.

Набравшись духу, Северус открыл дверь и увидел Тобиаса, нависшего над женой и занесшего кулак для удара. Эйлин стояла рядом, съежившись от страха; ее глаза расширились при виде Северуса.

— Северус, уходи! — закричала она.

— Нет уж, — сказал он твердо, — с этим пора кончать.

Он направился к отцу с палочкой наготове.