Практическая география (джен)

Вот буфет здесь оказался ровно таким же, как в Сент-Мунго, даже кофе знакомо отдавал полиролью для метел. Кейт медленно размешивала сахар, но пить, кажется, не собиралась.

— Да, Холловэй — это проблема. Я-то с ним встречалась только здесь, в поле мы вместе не работали. Очень образованный, по маггловским меркам, конечно. Очень амбициозный — если этот сезон пройдет нормально, не сомневаюсь, что его повысят. Но чтобы он подсидел кого-то или, скажем, сплетничал, не слышала — все в лицо, как есть. Говорят, у него была из-за этого какая-то неприятная история на прежнем месте работы, понятия не имею, правда или нет, и подробностей тоже не знаю. Года три назад он очень возражал против нас — то есть, чтобы нам выделяли средства из общих пожертвований: говорил, что если мы хотим морочить голову несчастным, которых надо лечить по-настоящему, то только за свой счет. Тогда ему объяснили, что пожертвования идут адресно, и он не то чтобы замолчал, но теперь высказывается частным порядком. Наше начальство в курсе, но смотрит сквозь пальцы. Очень аккуратный, очень сообразительный, все у него всегда в порядке, — она повернулась к Рону: — Да, Фред… то есть Гейб с ним работал в позапрошлом году в Косово и до сих пор считает, что Холловэй увидел там лишнее.

— Он увидел, — кивнул Гейб. — Был обстрел. Я держал над палаткой Cave Inimicum.

— И он промолчал?

— Он не понял, что видел, — и повторил вчерашнее. — Он не любит не понимать.

— А как насчет Obliviate на всякий случай? — спросил Рон, размазывая по тарелке странную смесь картошки, мясного фарша и яиц, которую здесь подавали.

— Только в крайних случаях, — ответила Кейт, — если бы он, скажем, обвинил кого-нибудь открыто. Но стирать память в любом случае считается неэтичным — все-таки свои, хотя случаи были. Вы напомните, я могу уточнить. Но вообще будьте с ним осторожнее.

— Молчать — это понятно. А палочку-то куда? — Рон потряс правой рукой, забыв, что в ней вилка. — Всю дорогу с длинным рукавом ходить? Жарко же!

— Носи штаны! — сказал Гейб и похлопал себя по бедру. — Покажу, где делают.

— И ботинки! — быстро сказал Рон. — Хочу ботинки, как у тебя! Сходим?

— Если хочешь, — кивнул Гейб.

* * *

Испытуемых — Рон оказался третьим в очереди — оставили в за дверью и вызывали по одному. Ввсе сосредоточенно молчали, кто-то сидел, закрыв глаза, кто-то искоса разглядывал соседей. «Интересно, — подумал Рон, — вот провалюсь я — и что? Поедут без меня? Это же некомплект получится», — и осекся.

— Monsieur Weasley! — раздалось снаружи, Рон завертел головой, натыкаясь на недоумение во взглядах, пожал плечами и толкнул дверь. В зале было почти темно.

— Рональд Уизли? — спросили по-английски. Он кивнул, стараясь понять, где тут что.

— Позвольте вашу палочку.

Не то чтобы Рон стеснялся своей палочки — в школе он вообще ни о чем таком не думал, но в Академии и после его столько раз обзывали невинной девицей, что впору было взвыть. И ведь не возразишь — ива и руно единорога! Если еще учесть, что предыдущая, тоже с волосом единорога, была из ясеня — картинка получалась та еще.

Он поморгал, присматриваясь, и протянул палочку в темноту, ожидая худшего. В темноте хмыкнули, хриплый голос произнес:

— Первый поединок с инструктором.

Палочка вернулась, впереди ударили крест-накрест два широких луча света, очерчивая круг, а сверху воздвигся прозрачный едва видимый купол. Темнота по сторонам вздыхала, перешептывалась — наверно, там были зрители.

На свет вышел невысокий человек в тренировочной короткой мантии: на правом плече Рон увидел табличку с именем, вгляделся и довольно оскалился.

— Продолжительность боя пятнадцать минут, победа чистая или по очкам, — раздалось откуда-то сверху. — Запрещается использовать непростительные и неотменяемые заклятия. На счет три. Один. Два. Три!

Конечно, инструктор атаковал раньше, пусть обыкновенным Stupefy.

Рон шарахнулся, ответил Protego — и понеслось.

Он не старался нападать — судя по всему, должны были проверять защиту, — но и сдерживаться особо не стремился, знал, что нельзя сбиваться с ритма, делать не то, чего хочет тело.

«Од-на-жды-я-при-шел-до-мой, — бубнил он про себя, швыряя Glisseo — инструктор поскользнулся, но удержался на ногах и послал в него Everta Statum. — И-был-нем-но-го-пьян…»

Рон отлетел к спружинившей стене, приземлился на одно колено и ответил Rictusempra, к сожалению, задевшее краем — противник только дернулся. «Ладно, — подумал Рон, бросаясь на пол — Expelliarmus полыхнул красным прямо над его головой. — И-дол-го-па-лоч-кой-го-нял…»

Следующее он не опознал, опять заслонившись Protego, выпалил, не слишком целясь, Obscura, еле увернулся, когда заклинание отразилось от выставленного щита, и громко выкрикнул:

— Зе-ле-ных-о-безь-ян! — одновременно с невербальным: «Accio палочка инструктора!»

Драный Мерлин! Палочек оказалось две, одну Рон поймал, вторая — запасная, идиот! — стукнулась в его сжатый кулак и упала под ноги. Рон поспешно проорал Incarcero, на всякий случай пригнулся, но противник застыл на месте, спутанный по рукам и ногам.

— Двенадцать минут, чистая победа, — объявил голос из темноты. — Невербальное Accio. Мистер Уизли, пройдите к столику судьи, заполните лист использованных заклятий.

Инструктор, уже освободившись, подошел к нему.

— Весьма поучительно, — сказал он на хорошем английском. — Британский Аврорат, если не ошибаюсь? Узнаю школу.

Рон кивнул и еще раз посмотрел на табличку «Гастон Мальсибер, инструктор». Родственник, наверно, не однофамилец же. Хорошо, что руку пожимать не нужно, — и хорошо, что его поставили против этого типа, немного здоровой злости еще никому не мешало.

Второй бой — вдвоем с Гейбом против парней из другого госпиталя — оказался предельно коротким: Гейб просто снес обоих каким-то невербальным, те даже рта раскрыть не успели, заработал укоризненное «Мосье Вардаи, это парный бой!» — от судьи и «Вау! Научишь?» — от Рона.

«Кажется, — подумал Рон, — теперь есть спина, которую нужно прикрывать — и за которую можно прятаться».

* * *

На маггловской лекции Рон предполагал подремать — и успешно осуществил свое намерение, усевшись за самый дальний стол, благо народу присутствовало гораздо больше, а лектор был чужд театральности и уныло лопотал о каких-то Сомалиленде, Пунтленде и прочих лендах вперемешку с пиратами, мятежниками и прочей маггловской лабудой.

Проснулся он, услышав знакомое слово, и решил перетерпеть — авось расскажут что-нибудь полезное.

— Йибир — малочисленное и угнетаемое племя, — повествовал лектор под перешептывание слушателей, — которое, как считается, обладает некими сверхъестественными способностями и, как следствие, вызывает одновременно страх и презрение у других племен. Они ведут кочевой образ жизни, однако не могут владеть коровами — главным богатством Сомали — и заняты в основном на неквалифицированных работах. Йибир называют себя потомками легендарного короля Буур Байр, лекаря, жреца и астролога, который славился тем, что его предсказания сбывались. Легенда гласит, что этот король пользовался правом первой ночи, забирал себе молодых девиц и только через неделю возвращал их новоиспеченным мужьям, за это время якобы избавляя их от женских болезней.

В классе заржали — кто-то все-таки слушал.

— Вдобавок он утверждал, что может проходить сквозь стены, и даже прошел дважды сквозь один из холмов, на третий же раз был остановлен другим вождем, прочитавшим несколько стихов из Корана. Этот вождь сверг короля, но поклялся выплачивать за это виру, называемую самайо, каждый раз, когда родится мальчик. До сих пор йибир якобы с помощью колдовства узнают о рождении ребенка, приходят и получают свою плату. А чтобы никто не выдал себя за йибир и не получил деньги или подарок незаконно, подтверждают принадлежность к племени, помещая на раскрытую ладонь раздвоенный прутик, который начинает сам собою колебаться и дергаться, затем отламывают часть этого прутика и оставляют родителям новорожденного в знак того, что клятва исполнена. Говорят также, что никто не видел могилы йибир — когда они умирают, то исчезают бесследно.

— Удобно! — высказался кто-то. — Все бы так!

— И, наконец, известно, — завершил лектор, — что племя йибир, а также еще два малых племени — тумал и мидган — избегают обращаться за медицинской помощью к нашим врачам, но не возражают против специалистов по традиционным методам лечения, и такая возможность будет предоставлена им в новом сезоне. Это, безусловно, является…

Лектор говорил что-то еще, но Рон уже не слушал — он думал, что будет, если положить на руку кому-нибудь из йибир настоящую палочку, только не его собственную, конечно, а ту, вторую, с каштаном и сухожилием дракона.

* * *

— Пешком или аппарируем? — спросил Гейб. — Здесь близко, через мост.

— Не любишь аппарировать? Почему?

Гейб коротко взглянул:

— Расщепило.

Рон покивал со знанием дела:

— И меня, аж два раза. Первый раз вообще полплеча отхватило — совсем сопляк был, даже без лицензии, — и помедлил в ожидании вопроса. Но Гейб молчал, и Рон спросил сам:

— А тебя как?

— Ранен был. В голову.

— Прямо раненый аппарировал? Не слабо! А знаешь, кстати, кто меня тогда вылечил? Гермиона!

— Кто?

— Ну, вашего Крума невеста.

Гейб посмотрел внимательней:

— Тогда она была твоя невеста?

— Да нет, нам же всего по семнадцать было.

Гейб еле заметно поморщился и снова промолчал.

Они как раз дошли до моста, и Рон перегнулся через перила, глядя в серую мутную воду.

— А что это за река?

— Рон.

— Что?

— Река называется Рон, — усмехнулся Гейб.

— О, тезка! — Рон выудил из кармана кнат и бросил вниз. — Чтобы вернуться. У вас так делают?

— У нас бросали в море.

Улицы на той стороне реки были не в пример уже, но дома стояли неплотно, не как в Лондоне, и между ними просвечивало вечернее небо.

Рон терпел, сколько мог, потом заговорил снова:

— Кейт сказала, ты работал в Африке.

— Я работал в Конго. Там не так, легче. Proprium magus — и все дела.

— Это еще что?

— Определяет, маг или нет. В Сомали не работает, слышал?

— Да я не о том, — отмахнулся Рон. — Как их отличить, на лекции уже рассказали.

— На какой лекции? На маггловской? Раздвоенный прутик? Ты что, поверил?

— А хоть и на маггловской, — обиделся Рон. — Что вы к этим магглам привязались, может, это правда?

— Это сказка магглов. Когда они говорят про свое — я слушаю, когда про наше — нет.

— Но можно же попробовать! Я вот думаю — если взять не этот их прутик, а настоящую палочку?

— Палочку жалко, — меланхолично заметил Гейб, но Рон уже пошел вразнос.

— Слушай, у меня есть еще одна, трофейная, плохая, ее не жалко…

— Плохая?

— Мастер Олливандер — слышал про него? — Гейб кивнул. — Он ее сделал в плену, его заставили, потом я ее отобрал у одного там… — Рон передернулся, вспомнив, как скользило под пальцами серебро неживой руки, — ну и оставил себе, не пользовался ни разу, а тут такой случай, я сделаю, ты только прикрой, ладно?

— А ты, оказывается, — Гейб покрутил пальцами, подыскивая слово, — авантюрист!

Рон смутился:

— Да нет, это я так… я же говорю — не про то хотел спросить. Как это бывает — ну вот мы приехали на место, а дальше?

— Разбиваем лагерь все вместе. Магглы натягивают колючку. Мы — чары на периметр. Делал когда-нибудь?

— Какие? — колючку Рон пропустил мимо ушей, решив спросить позже. — Protego totalus хватит или нужно horribilis?

Гейб хмыкнул.

— Ты накладывал Protego horribilis?

— Ну, по-настоящему нет, только видел, а в учебке было дело.

— А дальше ты что бы сделал?

Рон почесал в затылке:

— Наверно, Repello Magletum и Salvio hexia на наши палатки. Метки на весь персонал, чтобы проходили. И пропуска для больных.

— Примерно так. Еще от мух, там такие мухи, от них сонная болезнь. От змей тоже. Еще Cave inimicum. Очень хорошее, накрывает сверху, против бомб.

Рон хотел спросить, что такое бомба, но вспомнил и заткнулся.

* * *

Сколько Рон знал, вход в магические кварталы делался через какой-нибудь кабак, чтобы работал допоздна или даже круглые сутки. Когда Гейб свернул к магазину старых книг, Рон его едва не схватил за рукав, но оказалось, в Женеве так и есть, вход через книжную лавку.

— Сначала ботинки, — сказал Гейб.

Рон незаметно похлопал по внутреннему карману куртки, проверяя кошелек с галлеонами, и понадеялся, что денег хватит. Совесть привычно грызла — ботинки, если он правильно определил, были сделаны из драконьей кожи и стоили половину авроратской зарплаты. Да еще штаны! Когда-то он сказал Гарри, что ненавидит бедность, потом научился с ней мириться, потом вроде как перестал быть бедным, но привыкнуть, что перестал, так и не смог. Он иногда думал, что Фреду с Джорджем пошло бы богатство, одному-то Джорджу было плевать. Сам он без особых терзаний мог покупать только подарки — родителям, Джинни с Гарри, Джейми, само собой, даже Гермионе, но тратить на что-то не слишком нужное?

Он переступил с ноги на ногу, поджимая замерзшие пальцы, оглянулся на гуляющих по улице магглов, при которых не применишь ни высушивающее заклятье, ни любое другое, и решил, что забьет на цену и купит, и пропади все пропадом.

* * *

Час спустя Рон был счастлив. Когда дверь книжного магазинчика захлопнулась за спиной, он снова взглянул вниз, на свои прекрасные, лучшие в мире ботинки из кожи карпатского шарканя. Но еще больше грела мысль, что его узнали.

Хозяин обувной лавки, мосье Фламбар (так значилось на вывеске) очень вежливо осведомился, не откажется ли молодой господин назвать свое имя, а когда Рон назвался, спросил, кем ему приходится мосье Шарль. Рон захлопал глазами, потом сообразил и ответил.

И тогда ему, как брату мосье Шарля, после многочисленных восторгов и уверений в нижайшем почтении, дали скидку — самую большую, — и хватило не на одну, а на две пары штанов в соседнем магазине!

— Теперь идем покупать нож, — сказал Гейб. Все-таки Рон его не понимал — как это, не задать ни одного вопроса? Сам-то он спрашивал за двоих.

— Какой нож? Мы же уже вышли?

— Маггловский нож. Здесь хорошие ножи. Еще часы, шоколад и сыр. Я подумал, ты захочешь нож.

Нож он, пожалуй, хотел, пусть до сих пор об этом и не догадывался.

— А себе тоже купишь?

— У меня есть нож, — было непонятно с этим его дурацким английским, хвастался он или нет, но Рон решил, что все-таки хвастался. — Очень хороший. У нас дарят нож на... — он опять помедлил, не находя нужного слова, — la majorité, семнадцать лет.

— Совершеннолетие, — подсказал Рон. — А у нас дарят часы!

— Швейцарские?

— Наверно, нет, — пожал плечами Рон, — старые, по наследству.

— Нож делают специально. Особый мастер. Его зовут Чаба.

— Кого, мастера?

— Нож. Я потом покажу.

Рон только моргнул — они уже свернули из переулка на ярко освещенную улицу, полную народа.

— Сюда, — Гейб поднялся по ступенькам. — Я скажу, какой лучше. У тебя есть маггловские деньги?

В магазине тоже было не протолкнуться.

— О, и вы здесь!

Рон повернулся на голос, увидел писклявую Софи и сказал:

— Привет!

— Вы потом куда? Пошли с нами ужинать! В «Свиную ножку», здесь рядом!

С нами?

Рядом с Софи наклонился к прилавку седоватый дядька, похожий на Скримджера, из-за его спины улыбалась вчерашняя черненькая, а дальше стоял и смотрел Джордж Холловэй.

— Привет! — сказал Рон еще раз.

Тот как-то странно мотнул головой — как будто понимал, что надо поздороваться, но заставить себя не мог.

— Ну так что, идем? — повторила Софи.

Рон посмотрел на Гейба, тот дернул плечом — мол, как хочешь, и Рон ответил:

— Идем!