Темный менестрель (джен)

— Первокурсники, все сюда, — раздался знакомый громовой голос.

Великан, которого Гарри видел в банке, размахивал огромным фонарем, созывая первогодок.

— Все собрались? За мной! И под ноги смотрите!

Подскальзываясь и спотыкаясь, первокурсники шли за Хагридом по узкой дорожке. Все разговоры стихли, только изредка кто-нибудь поругивался, запнувшись о корень. Гарри внимательно прислушивался, силясь разглядеть что-нибудь в плотной лесной темноте. Лес молчал только на первый взгляд. Гулко шумела листва, скрипели сучья, под ногами что-то чуть слышно пищало, вдалеке можно было различить вой, похожий на волчий. В Истории Хогвартса было написано, что в Запретном лесу живет множество волшебных существ: оборотни, вампиры, кентавры, фейри и многие другие. Гарри надеялся, что ему еще представится возможность погулять по Запретному лесу.

— Осталось еще чуть-чуть! — крикнул Хагрид. — Все сюда.

— О-о-о! — вырвался у Гарри восхищенный вздох одновременно со всеми.

Они стояли на берегу большого черного озера. На другой его стороне, на вершине высокой скалы, стоял прекрасный замок с башенками. Его огромные окна отражали свет усыпавших небо звезд. Гарри замер от восторга. Ничего прекраснее он в жизни не видел.

— По четыре человека в лодку, не больше, — привел его в себя голос Хагрида.

Гарри замешкался, рассматривая Хогвартс, поэтому оказался в лодке с тремя незнакомыми девочками. Флотилия из лодочек двинулась и заскользила по гладкой поверхности озера. Все первокурсники продолжали во все глаза смотреть на Хогвартс. Замок будто парил над поверхностью воды, уходя башнями высоко в небо. Воздух вокруг звенел, как тысяча переливчатых серебряных колокольчиков.

Гарри не слышал, как Хагрид велел пригнуться, поэтому чуть не ударился головой о свод пещеры. Проплыв немного по подземельям, они высадились на берег у самый дверей Хогвартса. Хагрид постучал в них своим огромным кулаком. Двери распахнулись, и появилась МакГонагалл в строгом темно-зеленом платье.

— Спасибо, Хагрид. Я их забираю.

Гарри рассматривал громадный холл с высоченными потоками, факелами по стенам и шикарной мраморной лестницей. МакГонагалл завела первокурсников в маленькую комнату, где все они сбились в тесную кучу. Потом профессор сказала небольшую речь о факультетах и о важности предстоящего события. Гарри слушал в пол уха — все о факультетах он уже выяснил заранее. В конце МакГонагалл посоветовала всем привести себя в порядок.

"Прямо как хор перед концертом. Сколько не говори про важность внешнего вида, все равно половина певцов выйдет лохматыми и в мятых костюмах", — думал Гарри, приглаживая волосы. Их не брала никакая расческа, а способность Гарри уложить волосы ладонью Гита считала проявлением его магического дара. В Лейпциге Гарри пел в детском хоре при консерватории и периодически участвовал в концертах и постановках. Ждать выхода на сцену и переодеваться часто приходилось в маленьких комнатушках за кулисами. Поэтому помещение, куда согнали первокурсников перед распределением, вызывало у Гарри чувство дежавю. Несмотря на просьбу МакГонагалл, дети загалдели, как только она ушла.

— Кто знает как распределяют по факультетам? — суетился Рон Уизли. — Фред говорил, надо будет сразиться с троллем.

— Чтобы попасть на Гриффиндор, надо победить дракона, — поддержал его Гарри, надеясь шуткой разрядить обстановку.

Рон однако шутки не понял и, побледнев от страха еще сильнее чем раньше, пошел спрашивать Гермиону о способах борьбы с драконами. Все первокурсники активно перешептывались и заметно нервничали. Гарри сохранял спокойствие — публичные выступления давно не были для него чем-то новым. Хотя часть общего мандража передалась и ему. Вдруг сзади кто-то в ужасе завопил.

— Кто это? Что это?

Гарри обернулся и увидел несколько белых полупрозрачных людей, появившихся прямо из стены. Привидения?! Гарри почувствовал, что его бьет дрожь. Он всегда питал к привидениям, как и к любой другой нежити из загробного мира, необъяснимый животный страх. Возможно, виной этому страшные сказки, которые ему в детстве рассказывала Гита. Привидения вели между собой неспешную беседу.

— Надеюсь, вы попадете в Хаффлпафф! — пожелало привидение упитанного монаха. — Мой любимый факультет, сам когда-то там учился.

"Надеюсь, я не попаду в Хаффлпафф", — почему-то мрачно подумал Гарри.

Призраков разогнала вернувшаяся МакГонагалл. Гарри посмотрел на нее с благодарностью. Нежить пока вела более-менее спокойно. Но кто знает, что случилось бы, задержись профессор еще немного. А у него даже музыки против призраков не придумано...

— Пойдемте. Распределение начинается!

Первокурсники построились в шеренгу и прошли через двойные двери в Большой зал. Зал был огромен; его освещали тысячи свечей, которые плавали в воздухе над четырьмя длинными столами, за которыми сидели ученики. Они смотрели на вошедших первокурсников со сдержанным интересом; многие с тоской поглядывали на пустые золотые тарелки, стоящие на столах. "Сражения с троллем не предвидится", — отметил про себя Гарри. Подняв глаза к потолку, он увидел вместо него настоящее небо, усыпанное тысячей звезд.

— Он зачарован лично Ровеной Ревенкло, чтобы всегда выглядеть как небо снаружи, — не упустила возможности блеснуть эрудицией Гермиона.

Гарри все больше нравился Большой зал Хогвартса. "А какая тут акустика! Слышно даже шепот с другого конца помещения, — мечтательно думал он, прислушиваясь. — Жаль только, что такой зал используется как столовая. Вот если вместо учительского стола орган поставить... Какие тут можно концерты проводить!" Гарри выпал из реальности, воображая, какими звуками наполнил бы этот зал орган и огромный тысячеголосый сводный хор. В его голове звуки уже наполняли зал и истаивали под потолком, у самых звезд. Это было бы прекрасно...

МакГонагалл же в это время положила на табурет залатанную островерхую шляпу. У самых ее полей открылась прореха наподобие рта  — и Шляпа запела дребезжащим старческим голосом. Гарри как обухом по голове ударили. Только что он размышлял о прекрасной, вечной музыке, а теперь слушает пение старой шляпы. Голоса у нее не было никакого, но она все равно пыталась выдать что-то похожее на вокал. Получалось паршивенько. Половину слов Гарри не смог разобрать, потому что, ко всему прочему, Шляпа еще и страдала косноязычием.

Едва Шляпа умолкла, зал разразился аплодисментами. "Или у волшебников нет вообще никакого вкуса, — думал Гарри, — или они просто радуются, что песня закончилась". Потом вперед вышла МакГонагалл со свитком пергамента и стала называть фамилии. Вызванный человек садился на табурет, Шляпа опускалась ему на голову и выкрикивала факультет. Иногда она называла его сразу, иногда раздумывала. Гермиона и Невилл отправились в Гриффиндор, Малфой и Кребб и Гойлом в Слизерин. Похоже, их желания осуществились. Гарри задумался над тем, куда бы он сам хотел попасть. Слизерин он отмел сразу, потому что не хотел иметь ничего общего с убийцей своих родителей. В Хаффлпафф он не хотел только потому, что туда активно приглашал призрак. "Хорошо было бы попасть в Гриффиндор. Гермиона и Невилл неплохие ребята, и мы уже успели поладить. Правда изначально я хотел в Ревенкло, несмотря на то, что я совсем не книжный червь. Ладно, посмотрю, что скажет Шляпа".

Гарри успел заскучать, наблюдая распределение. Скучали также ученики за столами, оживляясь только для того, чтобы поприветствовать нового ученика. Наконец, МакГонагалл объявила:

— Поттер, Гарри!

Зал оживился и загудел.

— Она сказала Поттер?

-Тот самый Поттер?

Гарри слышал сотни голосов, сотни пар глаз устремились на него. " Нет, это какая-то нездоровая популярность". Стараясь не выдать откуда-то взявшееся волнение, он прошел к табурету и надел Шляпу на голову.

— Хм... — раздался у него в голове старческий голос Шляпы. — Куда же мне тебя определить?

— Ух ты, — удивился Гарри, — а нас никто больше не слышит? Я бы хотел попасть в Гриффиндор. Говорят мои родители учились там.

— Да, я определила их туда, хотя твоей матери подошло бы и Ревенкло. Они выросли настоящими гриффиндорцами — честными и смелыми. Жаль, что их постигла такая судьба. Но ты — другой, ты не похож на них. Скажи, тебе никогда не хотелось стать великим человеком?

— Возможно... — задумался Гарри. — Я бы хотел стать великим музыкантом. Но не знаю, как это повлияет на выбор факультета. Кстати, вам я бы посоветовал просто декламировать свои стихи. Потому что ваши вокальные данные, мягко говоря, оставляют желать лучшего.

— Не нравится мое пение? Я пою уже больше тысячи лет со времен основателей, и никто до этого не решался критиковать меня.

— Простите, — смутился Гарри. — Но все равно, лучше вам не петь.

— Думаю, я приняла решение, — сказал Шляпа.

Что-то в ее тоне показалось Гарри подозрительным, но возразить он не успел.

-Тебе лучше всего подойдет... Слизерин! — последнее слово Шляпа выкрикнула вслух на весь зал.

Поднявшись с табуретки, Гарри обвел взглядом притихший и немного испуганный зал. В голове у него крутилась только одна мысль: "Кто меня дернул критиковать пение Распределяющей Шляпы?" Наконец очнулись и начали хлопать студенты за столом Слизерина. Постепенно к ним присоединились и другие факультеты, только стол Гриффиндора потрясенно молчал.

Гарри прошел к столу под зелеными знаменами и сел рядом с Гойлом. Весь зал опасливо перешептывался и сверлил его взглядом. Распределение продолжалось. Гарри снова заскучал  стал рассматривать преподавателей. Очки у МакГонагалл съехали на нос и перекосились, но она не поправляла их. Видно было, что она очень расстроилась тем, что Гарри не попал на ее факультет. За преподавательским столом заседали довольно необычные люди. Там был карлик, имеющий что-то общее с гоблинами из банка, женщина в невероятных бусах и шалях, похожая на стрекозу из-за огромных очков, мужчина с чрезвычайно мрачным выражением лица, весь в черном как монах.

— Это наш декан, — пояснил Гойл, показывая на человека в черном, — профессор Северус Снейп.

"Похоже, он не рад видеть меня на своем факультете, — отметил Гарри про себя. — Или он всегда такой?"

Рядом со Снейпом сидел Квиррелл в нелепом фиолетовом тюрбане. Вид этого тюрбана почему-то вызывал у Гарри тошноту. Ровно посередине учительского стола на небольшом возвышении сидел директор Дамблдор. Он одинаково приветливо улыбался всем ученикам, независимо от факультета. Его белая борода издавало сияние, похожее на сияние призраков. Эта нежить, кстати, тоже появилась в зале. У стола Слизерина, рядом со старостами обнаружился особенно жуткий призрак — заросший бородой мужик с пустым безумным взглядом, в цепях и весь в пятнах темной запекшейся крови. Гарри постарался сесть от него как можно дальше, но полностью спрятаться все равно не получалось. Похоже, придется привыкать к присутствию этих жутких существ.

Распределение закончилось, МакГонагалл унесла Шляпу и табурет. Альбус Дамблдор поднялся со своего трона, широко раскинув руки. Казалось, что видеть своих учеников вместе, для него самое большое счастье.

— Добро пожаловать в Хогвартс! — воскликнул он. — Но прежде чем начать пир, я бы хотел сказать несколько слов.

Гарри приготовился слушать длинную и пафосную речь. Все директора, которых он знал питали огромную страсть к публичным выступлениям. Директриса в Лейпцигской школе могла говорить больше получаса без перерыва и при этом умудрялась не сообщить вообще никакой информации.

— Олух, пузырь, остаток, уловка. Все! — сказал Дамблдор и сел обратно.

Дети радостно зааплодировали и набросились на еду, которая появилась на золотых тарелках как из ниоткуда.

— И это все, что он хотел сказать? — удивился Гарри. Короткая речь директора потрясла его больше самодвижущихся лодок и свечей, парящих в воздухе.

— Директор любит изображать на публику выжившего из ума старика, — усмехнулся смуглый черноволосый парень, распределенный позже Гарри и севший рядом с ним. — Но на самом деле он далеко не так прост. Кстати, меня зовут Блейз Забини, будем знакомы, — протянул он руку для приветствия.

— А на самом деле? — заинтересовался Гарри, пожимая руку Забини. Он не понаслышке знал, что может скрываться за внешним чудачеством.

— А на самом деле он хоть и старик, но из ума совсем не выжил, — ответил Забини с уважением, но с некоторой неприязнью.

— Вы директора не слишком жалуете, — заметил Гарри. Все, кого он встречал до этого, отзывались о директоре с восторгом.

— А за что нам его любить? Он мне лично ничего хорошего не сделал, — нахмурился Забини. — Ничего плохого тоже, правда.

— Скажи, Поттер, как ты умудрился попасть в Слизерин? — влез в разговор Малфой. — Или ты понял, что магглолюбцы и грязнокровки недостойны твоего общества?

Гарри счел правильным проигнорировать подколки Малфоя, иначе дело могло бы окончится дракой.

— Кстати, мне тоже интересно, почему ты на нашем факультете, — сказал Забини. — Все прочили тебя на Гриффиндор.

— Ну, вообще, я сам хотел в Ревенкло, — убитым голосом начал Гарри, — и скорее всего, я бы там и оказался. Но не надо мне было критиковать пение тысячелетней Шляпы!

Забини и сидящие рядом Кребб с Гойлом громко расхохотались.

— То есть, ты хочешь сказать, что попал в Слизерин только потому, что разозлил Шляпу? — сказал он, смахивая набежавшие от сильного смеха слезы. — Хорошенькое у тебя представление о нашем факультете!

— Ага, — согласился Гарри.

Только теперь до него стала доходить вся абсурдность этой ситуации. Шляпа, змеи, темные волшебники... Он расслабился и рассмеялся вместе с остальными.

Он не замечал, что с преподавательского стола за ним внимательно следили несколько пар глаз.

— А сейчас предлагаю обратить внимание на еду, пока она не исчезла, — сказал Блейз Забини, когда все наконец отсмеялись.

Гарри молча кивнул и принялся есть. Стол поражал разнообразием. Там были сосиски, стейки, бекон, отбивные, курица, картошка, морковь, горох, пудинг и невесть как тут оказавшиеся мятные леденцы. Готовили в Хогвартсе неплохо, но со стряпней Гиты было не сравнить. Гарри положил себе всего понемногу и лениво ковырялся в тарелке. Он еще не успел проголодаться после поезда, да и присутствие рядом жутковато выглядящих привидений не прибавляло аппетита. Другие ученики набрасывались на еду так, как будто специально неделю до этого ничего не ели. Гарри даже засмотрелся на Кребба с Гойлом, поглощающих пищу со скоростью комбайна. Все тарелки и приборы были покрыты толстым слоем позолоты и даже по весу напоминали чисто золотые. "Никто не заметит, если я возьму одну, — думал Гарри, пряча вилку в карман мантии. — А Ягори очень очень обрадуется такому сувениру. Она любит все красивое и блестящее".

Тем временем на столах появился десерт. Многие уже наелись до отвала, и теперь пытались втиснуть в себя наиболее аппетитно выглядящие сладости. Гарри положил себе немного любимого фисташкового мороженого.

— Рад приветствовать новых учеников факультета Слизерин! — неслышно подплывший призрак заставил Гарри облиться холодным потом. — Я глава общины призраков Хогвартса и факультетское приведение Слизерина. Называйте меня Кровавым Бароном. Если вы заблудитесь в замке, или к вам будет приставать наш полтергейст Пивз — зовите меня. Помогать ученикам моя прямая обязанность, — говорил призрак напыщенно и будто немного по-старинному.

Гарри неожиданно для себя выпалил:

— А почему вы весь в крови?

— Это давняя история, — печально отозвался Барон. — Я не люблю об этом говорить, да вам едва ли будет интересно слушать.

— Вы так умерли?

— Все призраки, населяющие Хогвартс когда-то умерли. Сэру Николасу отрубили голову тупым мечом, Монаха напоили отравленной медовухой, Елену... — тут он внезапно осекся и замолчал.

Гарри уже успел сто раз пожалеть о своих бестактных вопросах. Подумать только, он вступает в диалоги с привидениями! Хотя дядя Джордан, с его любовью к древностям, многое бы отдал за возможность побеседовать с призраком из другой эпохи.

Тут он заметил, что тарелки исчезли, а Дамблдор поднялся со своего трона. Все затихли.  

— Теперь, когда вы сыты, я бы хотел сказать несколько слов.

"Начинается, — подумал Гарри, — все-таки он будет говорить".

 Вопреки опасениям, говорил директор коротко и по делу. Напомнил правила внутреннего распорядка. Как Гарри и предполагал, в лес ученикам ходить строго запрещалось. Но разве он не найдет способа обойти правило в случае необходимости?  Слова про мучительную смерть в коридоре третьего этажа повеселили Гарри. И какие только угрозы не выдумают преподаватели, чтобы ученики не лезли в ремонтируемые участки школы. Правда чаще всего это имело противоположный эффект.

 — А теперь, прежде чем пойти спать, давайте споем школьный гимн! — воскликнул Дамблдор.

— Что за гимн? Почему я о нем не знаю? Где слова, где ноты? — засуетился Гарри.

На лицах у всех учителей застыли странные улыбочки.

Дамблдор взмахнул палочкой, и из нее вырвалась длинная золотая лента, которая потом распалась на повисшие в воздухе слова.

— Каждый поет на свой любимый мотив.

"Странный подход к исполнению школьного гимна. Боюсь представить, что сейчас начнется..."

 Итак, начали!

И весь зал заголосил "Хогвартс, наш любимый Хогвартс..." кто во что горазд. "Казалось бы — старейшая школа Европы, тысячелетние традиции, а в музыке — такой авангард". Гарри до этого несколько раз принимал участие в исполнении хоровых произведений современных композиторов. Там часто каждый хорист тянул собственную ноту, а иногда даже отдельный мотив. Правда, несмотря на многочисленные попытки, Гарри так и не смог до конца понять и полюбить такие произведения. Памятуя историю со Шляпой, Гарри заткнул своего внутреннего критика и вместе со всеми затянул гимн на мелодию Гаудеамуса. Размер стихов не очень хорошо ложился на музыку, поэтому порой приходилось импровизировать.

Весь зал откровенно отрывался. Каждый пел, что хотел — кто тихо, кто громко, кто быстро, кто медленно. Гойл ревел утробным голосом прямо у Гарри над ухом, Кребб выводил мелодию какой-то детской песенки очень высоким фальцетом. Малфой мямлил что-то невразумительное, а Забини просто беззвучно открывал рот. Удивительно, но звучало все это безобразие не так уж плохо. Возможно сказывалась акустика зала, а возможно Дамблдор добавлял специальные чары, дирижируя волшебной палочкой. "А ведь одинаковую мелодию поют только близнецы Уизли, — заметил Гарри. — Каждый поет что-то свое. Профессиональным хорам часто бывает очень сложно добиться такого разнообразия. Возможно, это связано с тем, что все волшебники ярко выраженные индивидуалисты. А может они просто никогда не пели в хоре".

Постепенно студенты, взявшие быстрый темп, умолкали, а Гарри только увлекся и начал импровизировать (от изначального варианта студенческого гимна уже мало чего оставалось). Пришлось повторять слова по второму кругу. Наконец замолчали все кроме него и близнецов Уизли. Те исполняли гимн медленно и торжественно, как похоронный марш. Бодрая мелодия Гаудеамуса звучала сильным контрастом. На последней строчке текста Гарри выдал головокружительную руладу и взял очень высокую ноту, надеясь закончить петь вместе с близнецами. Заметив это, те стали петь еще медленнее. "А голос у них сильный, — думал Гарри, чувствуя, что воздух заканчивается, — и слух у них есть". Когда близнецы наконец закончили петь, Гарри держал эту ноту уже больше минуты и был на последнем издыхании. Звук мерцал и норовил перейти в сип, а перед глазами плыли круги. "Нельзя же так с голосом", — думал Гарри, в изнеможении падая на скамью. Но тут уже было дело принципа — он совсем не собирался уступать близнецам в пении.

Грянули оглушительные аплодисменты. Похоже все оценили его последний финт. Громче всех хлопали близнецы Уизли. Дамблдор даже прослезился от восторга.

— О, музыка! Ее волшебство не сравниться с тем, чем мы занимаемся здесь! — воскликнул он.

— Полностью согласен, — довольно громко вякнул Гарри со своего места. Другие слизеринцы за столом косо посмотрели на него.

— А теперь спать! Рысью марш! — скомандовал Дамблдор.

Гарри плохо запомнил дорогу до гостиной. Старосты вели их через многочисленные коридоры, лестницы и тайные проходы. На Гарри внезапно навалилась усталость и апатия. Впечатления от этого безумного крутились в голове. Сейчас уже не верилось, что утром он прощался с Гитой на вокзале — казалось, прошло уже очень много времени. Гарри с трудом добрался до спальни, проверил, в порядке ли музыкальные инструменты, которые доставили из поезда, и завалился спать. Уснул он сразу, едва коснувшись подушки.

-

[1]«Гаудеамус» (лат. gaudeamus — возрадуемся) — старинный студенческий гимн на латинском языке.

https://ru.wikipedia.org/wiki/%C3%E0%F3%E4%E5%E0%EC%F3%F1