Пес и Лис (джен)

 

Из записей Лилии Визен, хранителя высшей категории:

«Ребенок абсолютно асоциален.

Избегает зрительного контакта во время общения,

не может поддержать разговор, отвечает односложными фразами. Агрессивен. Имеет в себе больше звериного, чем человеческого».

 

 

 

В Отделе Воздействия царила тишина, какая обычно возникала лишь на выходных. Бесконечные коридоры с нелепым розовым цветочком на стенах, закругленные пролеты лестниц, вдоль которых пылились витражи окон и портреты лучших работников — всё пустовало. Было погружено в тишину и золоченый рябью пыли утренний полумрак.

Всё, кроме одной крохотной комнатки на последнем этаже. За ее дверью, среди оскаленных чучел леопардов и медведей, в окружении висящих на стенах ружей и ножей высился гардероб. Из его недр периодически выстреливали разноцветные тряпки, чей полет сопровождался громкими и раздраженными комментариями.

— «Я — Кристиан Фэй! Борец за добро и справедливость!»

Вылетевшая белоснежная рубашка повисла на люстре.

— «Любите меня! О, вы только гляньте, как я прекрасен!» Боги, да где же он?..

Шкаф покинула ещё пара вещей, после чего некто, сидевший внутри, затих.

— Какой козел, — изрек голос после некоторых раздумий, и на свет вылез крепко сложенный молодой человек с длинными волосами цвета пшеницы. Он откинул голову назад, подставив лицо теплым солнечным лучам.

Лис был расстроен. Сколько усилий он потратил на то, чтобы наладить контакт с доверенным ему надутым мерзавцем, и что в итоге? Тот всё равно взламывает чужую комнату, роется в вещах и берет, что ему вздумается.

Дело было в одной редкой вещице. Оружие работы самого Роба Оллиса, нетронутый блестящий шестизарядный девятимиллиметровый револьвер, оснащенный механизмом двойного действия; единственный в своем роде, гордость коллекции Лиса. Естественно, когда неделю назад в дверь постучал Кристиан Фэй и с несвойственной ему вежливостью попросил револьвер для одного из своих «зайчиков», Лис выставил просителя за дверь. А после, уже запирая замок, громко объявил, что Фэй и все его «зайчики» обязаны забыть про эту вещь в течение одного дня, раз и навсегда.

Однако, как оказалось позже, предупреждение Кристиана не остановило.

Лис шумно вдохнул, затем медленно выдохнул, спуская злость. Когда он злился, способность трезво мыслить и принимать разумные решения куда-то улетучивалась. Поэтому сперва он должен был успокоиться.

Вдох-выдох. Вдох-выдох. Вдох…

Теперь он чувствовал себя гораздо лучше.

Спустившись на один этаж, он остановился перед дверью номер 776 и ударом ноги снес её с петель. Со скрежетом проехавшись по лакированному паркету, дверь застыла у львиных лап изящного журнального столика.

— Дорогая, я дома! — рявкнул Лис.

В ответ часы на стене пробили десять раз. Комната была пуста и стерильно чиста.

Ах ну да, Фэй же уехал в командировку. На неделю, к себе на родину в Брюхвальд — по крайней мере, так сказал сам Кристиан.

— «Ах, любимый Брюхвальд! — Лис чеканил каждое слово, подражая ровному, высокопарному говору Кристиана. — Я наконец увижу моих заносчивых родителей-аристократов, посплю на детской кровати в одной из башен...»

Он распахнул резные дверцы шкафа, запустил руки в аккуратные стопки белья и с наслаждением вывалил одну из них на пол.

— «…в одной из башен, где у изголовья кровати гнездятся и гадят летучие мыши, а от вони плесени и дохлых крыс можно на стену лезть! Ах, Брюхвальд, Брюхвальд, как мне тебя не хватало!»

В шкафу было лишь белье и тонна кружевных носовых платочков, глядя на которые Лис невольно вспомнил коронный жест Кристиана — тот самый, когда Фэй выуживал платок из рукава и вытирал руки после очередного рукопожатия. Или щеку после поцелуя. Или — украдкой — чашку в кабинете директора, прежде чем налить в неё чай.

Ни в ящиках секретера, ни под кроватью револьвера не нашлось. Спустя часы поисков Лис уселся посреди созданного хаоса и охватил голову руками. Его взгляд рассеянно скользил по разбросанным по полу документам, пока не натолкнулся на небольшой смятый конверт. «Гаспоже хранителю от Роба мл. Пажалуста прачтите!» — гласила кривая надпись под тремя слоями марок.

Внутри конверта лежал тетрадный лист, на котором извивались неровные строчки, приправленные кучей восклицательных знаков.

«Здравствуите, гаспожа хранитель!!! — писал Роб мл. — Меня завут Роб Оллис младшый! Тетя Роуз с Дисятой улицы сказала если атправить письмо на ящек сказачнай страны то вы абизатильно его прачтете и поможите наити дедушкин пистолет.

И вот я пишу.

Дедуля хотел чтобы пистолет похоронили с ним, это его любимый!!! Он такой адин, рисунок и схему я палажил в канверт.

Пажалуста помогите! Дедуля очинь хотел этот пистолет обратна!!! Он очинь хотел чтоб я из него стрельнул хоть адин раз!

Роб мл.»

Стрельнул, ха. Даже Лис, хозяин драгоценного револьвера, не стрелял из него ни разу...

Он аккуратно вытянул из конверта желтый потрепанный листок со схемой и присвистнул, не веря своим глазам. Перед ним лежало его сокровище, начертанное на бумаге рукой своего создателя. Каждая деталь механизма была прорисована с любовью, подписана и пронумерована.

Отыскав лупу, Лис придвинулся к окну и благоговейно склонился над схемой, издавая восторженные смешки при виде очередной находки мастера. Однако смешки вскоре стихли, а охотник помрачнел. Отложив увеличительное стекло, он пристально рассмотрел одну из деталей уже невооруженным глазом.

— О боги… — пробормотал он.

Не мешкая ни секунды, Лис вскочил, сунул письмо и схему в карман штанов и выбежал из комнаты.

* * *

Машина дернулась в последний раз и заглохла, испустив утомленное урчание.

— Всё, господин, дальше пешком. Моя малышка не пролезет.

Кристиан Фэй со стоном оторвал голову от подголовника, о который пару секунд назад крепко приложился лбом, и протянул смятые купюры. После тщательного пересчета водитель кивком головы указал на дверь.

— Пожалте. И удачи.

— Спасибо… — пробормотал Фэй и вылез из автомобиля.

Его новые ботинки и низ брюк из тонкой шерсти тут же с голодным чавком были поглощены жижей раскисшей дороги. Почувствовав липкую грязь между пальцев ног, Кристиан судорожно выдохнул.

Вокруг расстилались просторы родного Брюхвальда и царила сельская благодать. Дорога грязной змеей спускалась по склону холма, мимо возделанных полей, прямо к притулившейся у подножия леса деревушке.

Ветер ледяной пощечиной ударил по лицу, раздул полы плаща, сделав Фэя похожим на неуклюжую летучую мышь. Собрав волю в кулак, он подхватил чемодан и аккуратно шагнул, стараясь не потерять ботинок. Ничего, повторял он себе, ещё немного, и он окажется дома. Вот только разберется с одним дельцем…

Нужный ему дом находился на самом отшибе, между лесом и кладбищем. Это соседство, судя по всему, было весьма удачным: одна из надгробных скульптур служила опорой покосившемуся забору. За забором же начиналось царство сорняков, посреди которого горделиво высилась деревянная хибара. В недрах дома царила влажная тьма; и без того скудный дневной свет оставался за наглухо зашторенными окнами.

Решив не заходить внутрь, Кристиан постучал о деревянный косяк.

— Эй! Есть кто дома?!

Где-то в глубинах комнат скрипела створка окна.

— Эй… Здесь есть кто живой?

Во тьме раздался щелчок, до боли похожий на звук взводимого курка.

— А вы кто? — поинтересовался хриплый голос, и из мрака показался небритый юноша, выглядевший столь же заброшенным, как и сад вокруг его дома. Долговязый, с угловатыми широкими плечами и жилистой шеей с черными точками щетины, он смахнул темную прядь со лба, скривил жестко очерченный рот. Его большие, окруженные синяками глаза были полны недоверия.

Но больше всего недоверия излучало направленное на Кристиана ружье.

— Меня зовут Фэй, Кристиан Фэй. А ты, наверное, Роб?

Юноша кивнул, но ружья не опустил.

— Я — твой хранитель. Без ложной скромности могу сказать, что являюсь одним из лучших в мире. Доверься мне, малыш! — Кристиан широко улыбнулся, втайне молясь, чтобы палец «малыша» не дрогнул. — Ты мне писал, помнишь?

Роб смерил его скептическим взглядом.

— Это было десять лет назад.

— Бюрократия, — развел руками Кристиан. — Сплошная бумажная волокита, съедает все время.

— Револьвер принесли?

— О револьвере позже. Ты здесь живешь?

Роб вновь кивнул и зажег лампу. Неясный свет сделал комнату ещё непригляднее.

— Один?

— Ага.

Кристиан прошествовал к кухонному шкафу, но, открыв дверцу, тут же захлопнул её обратно.

— Что это было?

— Сыр, — спокойно ответил юноша. — Чаю?

— Крепкий, пожалуйста, — кивнул Фэй, силясь вспомнить, было ли нечто, шмыгнувшее по полке шкафа, похоже на сыр. Взглянув на протянутую чашку и то, что в ней плавало, он наконец не выдержал.

— Знаешь что? Собирайся. Прокатимся немного.

* * *

Семейство Ла-Морт любило возводить большие каменные замки на самых вершинах гор. Серые стены, остроконечные башни с дырами в крышах, мост, перекинутый через высохший ров, дурная погода, молнии и периодический град с куриное яйцо — всё, как предписывал кодекс добропорядочных аристократических семей Брюхвальда. Судя по тому, как съежился Роб, прежде ему никогда не приходилось встречать ночь в дороге и стучаться в двери придорожных замков — конечно же, как и полагается, во время того самого града размером с куриное яйцо. Почему-то в Брюхвальде самая непогода заставала путников именно ночью и на пустой дороге, когда вдали начинали завывать волки.

— Не бойся, — Кристиан подмигнул и дружески потрепал подопечного по руке.— С тобой лучший в мире хранитель, забыл? Когда рядом я, можно расслабиться и получать удовольствие от жизни.

Впрочем, возница их экипажа имел не менее бледный вид и поспешил высадить Фэя и Роба, даже не доезжая до главного входа. Не успела буря громыхнуть в очередной раз, как цокот копыт уже стих, поглощенный шумом леса у подножия скалы. Кристиан и не подозревал, что тощая лошадь, запряженная в повозку, могла развить подобные скорости.

— Узри же скромное родовое гнездо Кристиана Фэя!

В вышине над крышами башен сверкнула молния.

— Вперед, мой юный друг! — воскликнул Фэй и, невзирая на слабые протесты Роба, потащил того к входу. — В этом прекрасном месте я вырос и провел солнечное счастливое детство, наполненное радостью!

Яркая вспышка молнии вновь прорезала клубившиеся тучи. Ливень усилился, разбавляя грязное месиво под ногами.

— Да уж, наверное, было здорово… — за спиной раздалось бормотание Роба. Честно говоря, даже сам Кристиан невольно морщился, вспоминая детские годы в Брюхвальде. Но прекрасным и добрым хранителям не полагалось быть воспитанными в темноте и играть дохлыми крысами. Поэтому для всех любопытствующих у него имелась своя легенда.

— О да, то были лучшие годы моей жизни! — бодро ответил Фэй. Трижды опустив дверной молоток, он на всякий случай закрыл подопечного собой. — Такие беззаботные, светлые и полные любви...

* * *

Лилия Визен бывала в королевстве Брюхвальд лишь раз, когда ее тетушка отбыла в мир иной, оставив племяннице шкатулку фамильных драгоценностей и плешивого черного кота. С какой-то стороны Лилия была рада, что наследством оказался не домик на отшибе деревни — слишком уж темным и неприветливым казался лес за его забором. И эти звуки по ночам...

Она отбросила пугающие воспоминания и расправила плечи. Заслуженной работнице Отдела Воздействия не полагалось выглядеть неуверенно и терять качество своей работы из-за места проживания подопечного.

А подопечный ее устроился вполне неплохо. Дети в подобных замках зачастую росли избалованными и высокомерными, склонными к извращениям и неспособными налаживать полноценное общение со сверстниками. Хотя она находилась в Брюхвальде. Здесь каждый второй рос именно таким. Смерив взглядом нависшую над ней серую громаду замка, Лилия стянула кружевную перчатку и щелкнула пальцами.

В следующий миг ее опутала кромешная тьма. Шум дождя теперь звучал приглушенно, а воздух стал затхлым и сырым, словно в подвале. Привыкнув к сумраку вокруг, Лилия поняла — она и впрямь находилась в подвале. И единственным источником света было белевшее у низкого потолка зарешеченное окошко.

— Эй! Здесь есть кто-нибудь?! — крикнула она и вздрогнула, когда искаженный голос эхом отозвался в каменной кишке прохода. В отдалении раздался легкий топот маленьких ног, и по покрытым плесенью стенам скользнула небольшая тень.

— Подожди! — окликнула Лилия. — Кристиан! Не убегай!

Подопечный нашелся два коридора и пять минут спустя, в закутке, скудно освещенном чадящей масляной лампой. В неясном круге ее света, на голых каменных плитах сидел мальчик лет семи. Или пяти — в роду, к которому принадлежал кроха, дети росли быстрее, чем в обычных семьях. Его волосы спускались к плечам нечесаными прядями, личико с острым подбородком пересекали полосы грязи, а дорогой костюм был смят и изодран так, что в дырах сверкали худые коленки.

Заметив, что Кристиан сжимал в руках, Лилия вздрогнула.

— Можно я посижу рядом?— спросила она, опустившись на пол рядом. — Хорошо, малыш?

Он окинул ее настороженным взглядом — точь-в-точь испуганный зверек с черными бусинами глаз — и нехотя кивнул. Затем вновь взялся за крысу и воткнул ее головой в щель между плитами.

— Кристиан, почему ты не хочешь играть на улице?

— Никого нет дома, — ответил Кристиан, старательно истязая крысу.

— Но ты бы мог выйти ненадолго в сад. Или подняться из подвала. Совсем недалеко.

— Никого нет дома, — повторил он, словно это исчерпывающе все объясняло.

— Ты не можешь выходить без родителей,— догадалась Лилия. — А где они?

В ответ на ее вопрос за стенами замка раздался протяжный вой. Он донесся издалека, разбавленный лесным эхом.

— Охота, — пояснил Кристиан.

Тельце крысы еле слышно хрустнуло, заставив Лилию поежиться. Она осторожно попыталась отобрать игрушку, брезгливо, двумя пальцами ухватив толстый хвост. Но юный мучитель возмущенно вернул ее себе и спрятал в карман засаленных штанов.

Тогда в ход пошла тяжелая артиллерия. Лилия щелкнула пальцами, и на полу подвала раскинулась игрушечная железная дорога. Выглядела она совсем как настоящая — на рельсах пыхтел маленький локомотив с аккуратными вагончиками, стрелки на разветвлениях переводились, а у станции высилась мачта крохотного семафора.

Глаза у Кристиана загорелись, Лилия это заметила. Но он продолжал сидеть, держа грязные ладони на коленях.

— Это мне? — наконец уточнил он. И лишь получив утвердительный ответ, приблизился к одной из платформ и убрал с рельс фигурку пассажира, успев точно перед прибывающим поездом.

* * *

Когда перед Фэем внезапно вырос медведь, Роб сдавленно вскрикнул. Гигант, распахнувший дверь, и правда походил на зверя — каждый видимый сантиметр его кожи покрывали толстые рыжие волосы, а где-то в мехе, между бородой и бровями, поблескивали по-звериному черные глаза.

— Смотрите, кто вернулся!— он сжал Кристиана в объятиях. Затем отступил на шаг и осмотрел сына с ног до головы. — И, как всегда, весь в грязи!

Вспомнив про грязь брюхвальдских проселочных дорог, засохшую на новых брюках, Фэй поморщился. Не таким он хотел предстать перед семьей после долгих лет разлуки.

— Отец! — без особого энтузиазма воскликнул он и нехотя похлопал графа по могучей спине. — А вы, как всегда, сперва говорите и только потом думаете, что сказали.

На счастье Кристиана, граф не расслышал его слов. Он продолжал вещать на весь зал в своей громогласной манере.

— Дорогая! Дорогая, будь добра, спустись к нам! Кристиан вернулся и привез с собой ужин!

— Так предусмотрительно с его стороны, дорогой, — отозвалась его супруга с верхней ступени лестницы. Ее стройная фигура соткалась из тьмы за аркой второго этажа, черная в ореоле свечей. Тронув волосы, стянутые в гладкий пучок, графиня принялась спускаться, шурша подолом и небрежно касаясь перил.

Ее Кристиан был рад видеть чуть больше.

— Мама! — воскликнул он, незаметно толкнув дрожащего бледного Роба локтем. — Отец все неверно понял. Этот молодой человек — не ужин. Он — один из моих подопечных и любезно принял мое приглашение погостить.

Граф еле слышно фыркнул; что-то проворчал в густую бороду, сверкнув белыми клыками, и двинулся прочь по помпезно украшенному боковому коридору. Эхо его тяжелой поступи гулко прокатилось вдоль стен. Графиня же улыбнулась — так широко, что бледность Роба приобрела зеленый оттенок.

— Мой сын как всегда заботлив и благороден. Весь в отца.

* * *

Роб трясся так, словно его донимал адский холод. Все жители Брюхвальда, от стариков до сопливых детей, знали: в замки знати соваться не стоило. Даже если жить не хотелось, существовали менее жестокие способы покончить с бренным существованием.

Он еще раз осмотрел собравшееся общество, осторожно водя взглядом над тарелкой. Граф, молчаливая графиня, два здоровых парня, ухмылявшиеся через стол (двойняшки, как объяснил Фэй позже), и девушка с уложенными локонами каштановых волос – Роб даже счел бы ее красивой, не хмурь она брови, сминая узкое лицо и губы в угрюмом презрительном выражении. Прекрасно одетые и причесанные, с ножом и вилкой, прожаренной едой на дорогой посуде, такие чинно-благородные и воспитанные... Кого они надеялись обмануть этой личиной? Оставались ли они такими приличными, когда отправлялись в леса? Когда обрастали шерстью и вставали на четыре лапы?

Даже нежная отбивная не расслабила Роба. Не успокоил его и десерт, который он ковырял с особым остервенением, скребя вилкой по дорогому фарфору.

— Зачем ты привел меня сюда? — возмущенно зашептал он, склонясь к уху Кристиана. — Смерти моей хочешь? Что ты за хранитель такой...

Но Фэй оставался спокоен. Ловко орудуя ножом, он разделил кусок пирога на восемь аккуратных частей. Вишневый сок растекся из-под его ножа, застыл лаковой пленкой на тарелке.

— Не надо бояться. Это — моя семья, а ты — мой гость.

— И вполне аппетитный, — негромко добавил насмешливый голос.

Кристиан метнул яростный взгляд на ухмылявшегося брата. Сухо щелкнул пальцами — и рот Валентина наполнила густая шерсть. Волоски проклюнулись даже между по-звериному крупных клыков, при виде чего его близнец, Фредерик, заливисто расхохотался.

— Кристиан, дорогой, — из полумрака донесся мягкий голос графини. — Оставь брата в покое. Лучше расскажи, как идут дела на работе. Ты всегда так занят, что забываешь даже написать.

Граф де Ла-Морт расправил широкие плечи, окончательно заняв все место во главе стола, от угла до угла, и мрачно кивнул. Роб мог различить кусочки мяса, застрявшие в его рыжей бороде.

— Даже одно письмо согрело бы твоей матери душу. Тем более что время разгуливать по кабакам и напиваться вусмерть у тебя есть.

Кристиан промокнул губы салфеткой.

— Когда и где я напиваюсь — это мое личное дело. А письма писать не люблю. Никогда не обладал писательским талантом. — Шумно отодвинув почти нетронутую тарелку, он поднялся. — Буду ждать вас в гостиной. Пойдем, Роберт, я покажу тебе замок.

Почувствовав на себе странные взгляды, Роб бросил невнятное «спасибылоченьвкусно», вскочил и поспешил за гордо шествующим Фэем. Все равно наедине с волчьим семейством ему в горло не влезла бы и горошина.

* * *

Гостиная семейства Ла-Морт оказалась гораздо уютнее подвала. Мягкие диваны и ковры, в которых утопали ступни, теплый полумрак и потрескивание дров — идеальное место для вечерних семейных встреч. Единственным источником света в комнате служил камин, к жару которого и пригласили Лилию Визен.

— Он не хочет быть как его братья, — отрезал граф де Ла-Морт. Его колючие глаза смотрели на Лилию с нескрываемым презрением. — Так что пускай сидит в подвале. Если хочет жить, как крыса, пусть и остается с ними.

— Кристиан — странный мальчик, — мягко добавила графиня, словно извиняясь за черствость супруга. — Мы пытались заинтересовать его обычными для его возраста и... происхождения вещами, но бесполезно. Он совсем не идет на контакт.

— Даже курицу догнать не может! — рявкнул граф так неожиданно, что Лилия подпрыгнула. — Его братья уже задрали кабана прошлой луной, а этот... — Он горестно махнул своей огромной ладонью и снова отвернулся к пылавшему камину.

— Но при мне он с легкостью поймал крысу, — пробормотала Лилия, желая скорее предупредить об опасности для хрупкого душевного здоровья ребенка, чем отметить его ловкость. Лишь после этого она заметила отчаянные знаки, которые ей подавала графиня.

Но было уже поздно.

— Он бесполезен! Маленький кусок дерьма! — Граф де Ла-Морт вскочил из кресла и ткнул пальцем в сторону Лилии. Тень его гигантской фигуры наполнила комнату. — И лучше бы вам убраться отсюда. Все равно из него ничего, слышите меня, ничего не получится!

Случайно взглянув на дверь, Лилия увидела лицо Кристиана, призрачное в янтарных отсветах. Языки пламени отражались в его больших глазах. На самом деле он выходил из подвала, просто его никто не замечал.

«Мне так жаль, малыш, — подумала она, и ее сердце наполнилось горечью. — Так жаль...»

* * *

Старое кресло у камина оказалось весьма удобным. Лишь когда Кристиан утопил тело в его подушках и затянулся сигарой, он понял всю любовь отца к этому месту. Тепло, хорошо, мягко... Так и хотелось свернуться клубком, положить морду на хвост и уснуть, вслушиваясь в треск поленьев...

Кристиан резко выпрямился и закинул ногу на ногу. Затем расправил белоснежные манжеты, тронул ворот рубашки. Весь этот ритуал незримо помогал ему почувствовать себя человеком, прямоходящим и чистым. Не зверем, вылизывающим себе зад на досуге. Как же он ненавидел эту часть себя, тупую и бесхитростную — такую же, как и все члены его семьи...

— Отец рассердится. Это его любимое место.

Кристиан выглянул из-за спинки кресла. Разглядев у входа в гостиную фигуру матери, он стер следы недовольства с лица.

— Но это будет позже, а пока я посижу тут.

Графиня присела рядом, и огонь позолотил ее тонкие черты. Все та же гладкая кожа, влажные большие глаза с лапками морщин в уголках — она ничуть не постарела с тех пор, как Кристиан отправился в Петрополис. То была еще одна наследственная черта их семьи.

— Где твой друг? — спросила она.

— Подопечный, — машинально поправил ее Фэй. Дружба между подопечным и его хранителем воспрещалась, как отвлекающая и стимулирующая предвзятое отношение. — В своей комнате, снимает паутину с углов. Тебе не кажется, что в левом крыле ему будет страшновато?

— Чем дальше от твоих братьев, тем безопаснее.

Он кивнул. То была чистая правда.

Они помолчали, вслушиваясь в гул огня и стук дождя за окном.

— И, дорогой, тебе следует быть осторожнее с алкоголем, — добавила графиня с легкой усмешкой.

Фэй вскинул бровь.

— Да с чего вы это взяли, мама?! Вообще-то у меня аллергия на спиртное...

— К нам заезжал инспектор Докопайц, рассказал о твоем аресте. Спрашивал, чем ты занимаешься. Такой милый мужчина...

Вот же. В последнее время инспектор стал дополнительной головной болью. Все разнюхивал, следил, задавал ненужные вопросы всем, кто был хоть сколько-нибудь знаком с Кристианом: домовладелице госпоже Моль — после чего та повысила арендную плату Фэя на треть, — парням из «Вырвиглаза» и даже разносчику газет. Теперь добрался и до семейства Ла-Морт в Брюхвальде. Если бы только Кристиан мог воздействовать на назойливого полицейского лично, своими методами... Но последнее время он стал больше размышлять над последствиями своих поступков. Над заученными назубок правилами. Скучно. Он становился скучным пресным исполнителем, ходящим по струнке.

— Надеюсь, вы его съели... — пробормотал он.

— А нужно было? Мы лишь показали ему замок и накормили зайчатиной.

— И что у вас за контора такая, что полицейские даже приезжают в Брюхвальд с расследованием? — громко и беспардонно добавил Валентин. Он ввалился в гостиную на пару со своим братом, Фредериком, и немедля растянулся на полу, заставив Кристиана поморщиться.

— Ты действительно разгромил полицейское управление Петрополиса? — поинтересовался Фредерик. Его густые вьющиеся волосы рассыпались по ковру и смятому вороту рубашки, когда он задрал ноги на ближайшее кресло, раскуривая трубку. Та никак не хотела разгораться, периодически вываливая табак ему на лицо.

— В этом нет ничего веселого. Из-за моей слабости пострадали люди.

— Да, мы наслышаны, — протянул Валентин. — Глаз на заднице — это круто. Может, мне тоже податься в хранители?

Кристиан неспешно затянулся отцовской сигарой, и тяжелый насыщенный дым заполнил глотку. Обычно он приводил Фэя в спокойное состояние духа. Но не сегодня. Сегодня это не работало. Одного взгляда на самодовольные лица братьев хватило, чтобы язвительности сами выползли на язык.

— В хранители? Сперва научись писать грамотно. Готов поспорить, ты до сих пор делаешь три ошибки в своем имени.

Зная горячий нрав брата, Кристиан приготовился отстаивать свою честь кулаками и зубами — как это бывало в детские годы. Тогда Валентин и Фредерик зажимали его в угол и молотили почем зря, пока им не надоедало. Или Кристиан запирал двойняшек в подвале с крысами и слизнями, и те пропускали обед и ужин, в то время как Фэй наслаждался тройным десертом.

Однако тем вечером Валентин его удивил.

— Когда люди кричат мое имя в ужасе, они делают это правильно. Этого мне достаточно, — ответил он, лениво потянувшись. — А еще мы слышали, что твое имя тоже произносят в ужасе. Только шепотом, чтобы ты не явился на зов.

Кристиан затянулся еще разок. С сожалением оглядел сигару — добротную, крепкую, пахнущую сухим листом — и метнул ее в Валентина. Целился промеж хитрых темных глаз (или в ёжик белых волос, на худой конец), но братец ловко откатился, и сигара прожгла ковер.

У ног застывшего на пороге графа де Ла-Морт.

По гостиной разнесся запах паленой шерсти.

Легким броском Кристиан вынырнул из кресла и метнулся к черному ходу на противоположной стороне комнаты. Распахнул дверь и тут же захлопнул ее обратно. Но слишком поздно — за эти мгновения все успели заметить Роба Оллиса-младшего и Лидию де Ла-Морт в узком прямоугольнике бокового хода. Как оба утверждали позже, они совсем не целовались.

А на поезд Петрополис—Жвало сел высокий молодой человек с походной сумкой через плечо. Обеспокоенный и раздраженный, он все же помог старушке втащить в вагон ее многочисленный багаж. Та в благодарность наградила его пирожком, после которого спаситель всю дорогу мучился животом, ерзая на неудобной лавке.

* * *

Когда Кристиан Фэй отправил Роба наводить порядок в комнате, его объяснение звучало примерно так: «Налево, после портрета дядюшки Виньяма — его ты не пропустишь точно — направо, затем прямо по коридору, через танцевальный зал, после него повернешь направо и поднимешься на второй этаж, где через две комнаты будет галерея. В ее конце вверх по лестнице и налево. Пройдешь прямо, последняя комната — твоя». На этих словах он вручил растерянному Робу увесистый ключ на цепочке и ободряюще похлопал по спине, словно отправлял в дальнее плавание.

Сам же Оллис-младший забыл маршрут уже на первом повороте. Но возвращаться к удрученному воссоединением с семьей Фэю желания не было, и ноги несли его все дальше по коридору. Он брел по темным и пыльным залам, пересекал узкие коридоры, рассматривал портреты в поисках загадочного Виньяма и несколько раз выглядывал в распахнутые окна, прикрывая огонь свечи ладонью. Снаружи замок Ла-Морт походил на гигантское гнездо, неуклюже застывшее на краю обрыва. Вдоль стен свистел ветер, холодными потоками спускаясь к ковру леса далеко внизу. За шпили башен цеплялись нити туч, на долгие минуты пожирая ржавые флюгера и часть черепицы. Неприветливое зрелище, от которого — и, разумеется, от сквозняка — по спине Роба бежали мурашки.

Миновав еще пару поворотов, он уперся в резную дверь. Приложил ухо к дереву и, не уловив ни звука, бесшумно повернул ручку.

Сперва Роб даже не понял, что именно возникло перед его глазами. По залу для приемов неслась призрачная тень. Облаченная в платье с пышными юбками, она держала тонкие руки перед собой, словно обнимая невидимого партнера, и вновь и вновь беззвучно разрезала тьму кругами крик-кряка, излюбленного танца брюхвальдской знати. Ее бледная кожа, казалось, светилась в сумраке, пара каштановых локонов небрежно выбилась из прически на склон декольте, а ноги в бальных туфлях едва касались начищенных до блеска плит.

То был призрак, совершенно точно. Роб похолодел и замер, не зная, что и делать, а тень девушки продолжала выписывать круги крик-кряка вдоль барельефов и колонн.

Когда призрак повернул голову и взглянул на него своими огромными впалыми глазами, Роб не выдержал и заорал.

Призрак завизжал в ответ, прижав руки в белых перчатках ко рту.

Присмотревшись, Роб наконец узнал ее. Перед ним стояла Лидия, младшая сестра Кристиана. Она успела переодеться после ужина, сменив темные и безликие одеяния на кремовое старомодное платье, которое, судя по изъеденному молью подолу, слишком долго ждало своего часа в сундуке с тряпьем. Похоже, глубоко в душе Лидия де Ла-Морт совсем не была жесткой и мрачной, как показалось Робу при первом знакомстве.

— Господи! — выкрикнула она. — Как ты меня напугал!

— Ты меня тоже, — сказал Оллис-младший и добавил после недолгого молчания. — Готовишься к костюмированному балу?

— К званым вечерам, — ответила Лидия, густо покраснев, и Роб поймал себя на мысли, что румянец был очень ей к лицу. — Иногда девушек из университета приглашают на танцы. Ужасно глупо получилось, да?

— Совсем нет ,— соврал он. — И двигаешься ты прекрасно.

Лидия покосилась на него с подозрением, но, так и не разглядев на его простом лице издевки, расслабилась и даже улыбнулась.

— Спасибо. Не хочу выглядеть посмешищем, когда приеду туда. Жаль только, тренироваться не с кем.

К удивлению Роба, она снова сделала несколько па, но быстро оступилась. Прошипев пару ругательств, не вязавшихся с утонченным обликом, она стянула перчатки и с раздражением швырнула их под ноги.

— Вечно сбиваюсь на этом моменте.

— Просто ты торопишься. — Натолкнувшись на ее ожесточенный взгляд, Оллис-младший расплылся в извиняющейся улыбке. — Можем попробовать вместе, и я покажу. Если ты не против, конечно.

Когда-то давно отец научил его танцевать. «Если нужно очаровать девушку,— говорил он, хитро подмигивая,— станцуй с ней». Как Роб понял позднее, этот дамский угодник знал, о чем говорил. Вот только в деревне, где он оказался после смерти деда, кроме него никто и не слышал про па и батманы.

Оказалось, заученное в детстве, пускай от безделья и шутки ради, все еще оставалось в памяти, и тело само задавало темп. Лидия следовала за Робом недоверчиво, стараясь касаться его ладоней лишь кончиками тонких пальцев — и ее можно было понять. Может быть, когда-то он и являлся отпрыском состоятельного семейства, но деньги и родители давно канули в лету, оставив лишь Роба-голодранца. Роба-простолюдина с домом-развалюхой и парой выцветших фотографий. И этот Роб в своей поношенной одежде, с мозолями на ладонях и щетиной на щеках наверняка представлял собой непривлекательное зрелище.

Но, как ни странно, спустя несколько кругов Лидия уже заразительно смеялась над его нелепыми шутками. Оттанцевав до тяжести в ногах и вконец запыхавшись, они рухнули на банкетку у закрытого чехлом рояля.

— А что ты вообще здесь забыл? — Лидия скинула туфли и с наслаждением болтала босыми ногами в воздухе.

Роб покопался в кармане и выудил ключ.

— Мне нужно в левое крыло. Но, похоже, я заблудился.

Лидия склонилась к его плечу, почти коснувшись Роба краем украшенного вышивкой декольте. Осмотрев ключ, она выразительно кивнула.

— О да! Кажется, я знаю, откуда он.

Роб почувствовал, как под щетиной его щеки заливаются краской.

— Проводишь меня? — неожиданно попросил он, удивляясь собственной смелости.

Ресницы Лидии ненадолго замерли.

— Конечно, — наконец кивнула она и с благодарностью оперлась на предложенную руку.

Они не спешили; шагали по комнатам и коридорам, заглядывая в пустые безмолвные залы и рисуя рога в пыли на портретах. Роб даже и не заметил, как выболтал спутнице все подробности своей жизни, чем наверняка изрядно ее утомил. Но она лишь мило улыбалась и кивала каждый раз, когда он упоминал деда, знаменитого оружейных дел мастера, отца, после смерти оставившего сыну кучу карточных долгов вместо наследства, когда описывал свой деревенский дом и зачем-то рассуждал о прошлогоднем неурожае редиса. Лидия стерпела все. Она совсем не походила на надутую аристократку и, уж тем более, на оборотня.

— Сейчас я покажу тебе нашу гостиную, — сказала она. — Не самую большую, но самую уютную.

С этими словами она нырнула в боковой коридор. В его вязком мраке виднелась дверь, очерченная пробивавшимся сквозь щели светом. Приблизившись к ней, Лидия замерла.

— Там кто-то есть, — прошептала она, потянув Роба за рукав.

Лидия приложила палец к губам, и они застыли, прислушиваясь к доносившемуся из комнаты разговору. Ее лицо замерло так близко, что Роб почти ощущал тепло и бархат ее кожи. Он перевел взгляд на пухлые губы, с которых срывалось прерывистое дыхание, и, сам того не ожидая, сделал непозволительную вещь. Ухватив Лидию за подбородок, Роб притянул ее к себе и поцеловал.

И именно в тот момент из комнаты донесся топот, и дверь распахнулась, залив их неясным светом.

* * *

С обеда замок накрыл ливень. Он нещадно барабанил по крыше и сплошным потоком стекал по небольшому оконцу комнаты Роба, сделав вид за стеклом похожим на картину безумного импрессиониста. Внутри же в сухости и относительном тепле находились Роб, гора тряпок для уборки и паутина, пыльной бахромой свисавшая заместо балдахина.

Выгребать грязь из той комнаты можно было неделями.

После непродолжительной борьбы запор наконец поддался, и оконце со скрипом распахнулось. Комнату тут же наполнил оглушительный шум падающей воды, словно по стенам замка сбегали не ливневые потоки, а настоящий водопад. Роб неспешно засучил рукава, ухватил одну из тряпок и подставил ее струям воды. Руку мгновенно обожгли ледяные иглы, но он стоически вытерпел несколько секунд, прежде чем отжать тряпку и вернуть ее обратно.

Перед его глазами все еще стояла оскаленная волчья морда — огненно-рыжая во всполохах пламени камина — и острые клыки, с которых свисали нити слюны... Одно воспоминание о пережитом заставило Роба съежиться. Вчера вечером он впервые увидел оборотня. И не только увидел, но и стал его злейшим врагом, поцеловав его дочь у всей семьи на глазах. Кристиан, конечно, спас Роба от расправы, утащив с глаз разъяренного графа. Но когда Роб пришел в себя после того позорного обморока в объятиях Лидии, его стыду и ужасу не было предела.

Он угрюмо махнул тряпкой в сторону балдахина из паутины и еле увернулся от обрушившегося на него града пыльных комков. Теперь толстым серым слоем была присыпана и помпезная кровать. Покачав головой, Роб расправился с остатками паутины. Затем осторожно свернул покрывало, стараясь при этом не дышать. Отчасти он даже был рад свалившейся работе. Думать о том, куда вытряхнуть гору пыли, оказалось куда приятнее, чем гадать, какими словами сейчас называет его Лидия.

Вторым образом, навсегда застывшим перед мысленным взором, стало недоумение на ее лице, когда Роб падал, проваливаясь в глубокий обморок, раскинув руки и выкатив в ужасе глаза.

Он протяжно застонал и ткнул пыльной тряпкой себе в лицо. Словно самобичевание еще могло что-то исправить.

— Роб, ты идиот! Полный, набитый, совершенный придурок! — С каждым словом тряпка смачно шлепала его по лбу. — Поцеловать Лидию де Ла-Морт! Идиот! Придурок!

Его прервал тихий стук в дверь, заслышав который Роб наконец перестал лупить себя и отбросил тряпку на подоконник.

— Войдите.

То наверняка был Фэй с очередной дозой ободряющих слов и нравоучений. Но ручка бесшумно повернулась, и, вопреки всем ожиданиям, внутрь заглянула Лидия собственной персоной.

— Тебе ведь запретили здесь находиться! — выпалил Роб вместо приветствия.

— Конечно запретили, — кивнула Лидия. Скользнув в комнату, она неслышно закрыла за собой дверь и улыбнулась. — Но когда я их слушала, верно? Как ты себя чувствуешь?

Она прищурилась, вглядываясь куда-то над бровями Роба.

— У тебя тут что-то налипло...

Густо покраснев, Роб смахнул клочок пыли со лба. Явление Лидии совершенно сбило его с толку, вмиг смешало все умные слова, которые он так старательно готовил для их встречи.

— Прости меня! — вдруг выпалил он. — Тот поцелуй, и дверь, и обморок... И я упал на тебя, ты за это меня тоже извини, я не специально, просто впервые... увидел оборотня. Но я ничего против твоего отца не имею! — неожиданно добавил он, умолк и медленно залился краской, умоляюще смотря на гостью.

Наконец, спустя мучительно долгие секунды ее недоумение сменилось уже знакомой открытой улыбкой.

— Прощаю. И не забивай себе голову глупостями.

Она упала на кровать, взметнув в воздух юбки, и ухватила лежавший на подушке альбом с чертежами. Распахнув его наугад, она издала удивленный возглас.

— Это ты нарисовал?!

Роб еще раз отчитал себя за хроническую невнимательность. Лидия была последним человеком, кому он хотел показывать свои наброски. Тем более что до работ дедушки им было очень и очень далеко.

— Я. Но это ерунда, ужасная работа. Видела бы ты чертежи руки Роберта Оллиса. Моего деда, — пояснил он, заметив непонимание в глазах Лидии.

— Оружейного мастера?

— Лучшего во всем Брюхвальде, — с заслуженной гордостью сказал Роб. Порывшись в сумке, он достал несколько желтых листов и бережно развернул их. — Это одна из его последних работ, электрический пистолет.

— Электрический?

— Да, именно так. Такой есть даже у самого господина Риш, мэра Петрополиса. — Роб поднял несмелый взгляд на гостью. Та полулежала на кровати, опершись щекой на ладонь, и изучала его своими лукавыми, темными, словно брюхвальдские трясины, очами. — Если хочешь... Если тебе интересно, я могу рассказать больше.

* * *

Лис оказался в Брюхвальде впервые, и эта земля уже ему не нравилась. Как каждый заправский охотник, он привык чувствовать себя хозяином положения. А здесь... Здесь он был дичью. От каждого второго разило кровью и смертью, их глаза — синие, карие, желтые, кроваво-красные и мертвецки белесые — беззастенчиво разглядывали чужака, подолгу останавливаясь на рукояти охотничьего ножа, торчавшего из-за пояса. Заметив это, Лис застегнул куртку и накинул капюшон, проклиная моросящий дождь.

В досье Кристиана был указан замок Ла-Морт, но найти к нему дорогу оказалось нелегко. Заслышав это название, возницы подстегивали лошадей, а прохожие шарахались в стороны, не успевал он закончить вопрос.

В конце дня спаситель все же нашелся. Его телега, запряженная крепкой пегой лошадкой, скрипела и шаталась на изъеденной рытвинами дороге. Каждый раз, когда она подскакивала на кочке, рослый Лис неизменно прикладывался лбом о перекладину навеса.

— И почему замок Ла-Морт? — поинтересовался владелец телеги, крепкий и на удивление зубастый старик. Вообще говоря, зубы были его отличительной чертой: желтые, крупные и выступающие вперед. Казалось, раньше они принадлежали лошади, меланхолично тянущей повозку.

— Еду в гости к другу, — ответил Лис, неистово дрожа. Его насквозь мокрые штаны холодным компрессом прилипли к ногам, а в сапогах хлюпало.

Возница задумчиво пожевал губу, глядя вперед, в сизый туман, опутавший дорогу.

— Я в гости к такому другу вряд ли бы собрался. Но с такими друзьями — если они действительно вам друзья — вы точно не пропадете, — неожиданно заявил он, улыбнувшись.

Лис нервно ухмыльнулся в ответ и вновь лязгнул зубами.

Дождь прекратился, когда из-за хвойной гряды леса по правую руку выползли каменные стрелы башен. Замок Ла-Морт, казалось, вырастал из скалы — столь же серый, покрытый пятнами мха и сухого плюща. Далеко внизу, под его стенами темнел провал рва, через который была переброшена тонкая арка моста.

— Завтра полнолуние, — бросил старик напоследок и хлестнул лошадку. Та лениво тронулась, потащив телегу дальше по вязкой грязи и оставив Лиса наедине со своими сомнениями. Наконец, поборов желание догнать старика и отправиться восвояси, он закинул мокрый мешок на плечо и побрел вверх по холму.

Тропка к мосту вилась вдоль склона, то и дело истончаясь в жидкую нить, поросшую травой. В стороне хрипло каркали вороны; при приближении охотника их черные тени заметались над верхушками сосен. Лис проследил за стаей взглядом. Ему бы ружье, он точно снял бы парочку прямо в полете... Хотя нет. Он перевел взгляд на замшелые стены замка и поежился. Он оставил бы пули для зверей покрупнее. Так, на всякий случай.

Как ни странно, на стук выглянул Фэй собственной персоной.

— Вы не туда попали, — бросил он после секундного замешательства и с бесстрастным лицом захлопнул дверь.

На то, чтобы понять, что произошло, у Лиса ушла минута. Когда же осознание явилось, он заколотил молотком с удвоенной силой. Дверь приоткрылась, и он, не мешкая, сунул в щель ботинок.

— Где револьвер? — бросил вместо приветствия.

Долгий взгляд Фэя не выражал ничего, кроме закипавшего раздражения.

— Сейчас ногу оторву, — пообещал он и вздрогнул, когда из глубин мерцавшего свечами холла его окликнул женский голос:

— Дорогой, у нас же есть слуги. Зачем было так суетиться?

У этого типа была мать. Нет, Лис понимал, что Кристиана кто-то когда-то родил, но этот кто-то определенно не мог обладать бархатистым тембром и чертами древней богини.

— Еще один друг? — осведомилась богиня, хитро сощурив темные, обрамленные густыми ресницами глаза. Почувствовав на себе оценивающий взгляд Фэя, Лис поспешил ответить за него.

— Напарники по работе, — он глуповато улыбнулся. В обществе незнакомцев всегда было полезнее вести себя глупее, чем ты есть на самом деле. — Каждый день и каждое дело вместе.

— Именно поэтому я и уехал сюда, — добавил Фэй.

— Дорогой, это невежливо. Твой коллега проделал неблизкий путь, чтобы увидеть тебя. Пригласи его в дом наконец, — графиня отбросила тяжелые локоны волос за плечо, чем напомнила коронный жест Кристиана. При виде ее легкой, едва уловимой улыбки Лис невольно покраснел, чего до той поры никогда с ним не случалось.

Она приблизилась, и охотника окружил запах листвы и влажной шерсти. Ее ладонь мягко скользнула по руке Лиса и устроилась на его локте.

— Как вас зовут, молодой человек?

— Лис, — брякнул Лис. Услышав насмешливое фырканье Кристиана, он сразу же поправился. — Барон Анри Листен к вашим услугам.

Каждый брюхвальдец слыхал об отце Лиса, его высочестве принце Листене, заядлом охотнике и следопыте. В молодости, в погоне за острыми ощущениями тот частенько наведывался в местные леса, где отстреливал оборотней и лесных созданий, обезглавленные тела которых еще долго разлагались на прогалинах и в ручьях, наполняя округу смрадом. Однако графиня отличалась фантастическим самообладанием, не показав и намека на удивление.

— О, сын Франсуа. Помню, как-то раз мы имели честь охотиться вместе с вашим отцом. Он весьма неплохо стрелял и еще лучше бегал. Изумительно быстрый мужчина. При случае передавайте ему привет от семейства де Ла-Морт.

Лис кивнул, немного смущенный подобным приемом — официальным и обходительным. Словно все в замке только и ждали его приезда.

— Думаю, сегодня вам будет лучше остановиться у нас, — промурлыкала графиня, увлекая его все дальше от входа, в глубины огромной, залитой светом залы. — Уже спускается ночь, а вы, наверное, устали и проголодались. Мы проводим вас в гостевую комнату, а Кристиан по пути устроит небольшую экскурсию. Правда, Кристиан?

Похоже, отказ не принимался, и они двинулись по многочисленным коридорам и залам, сумрачным и освещенным неясными бликами свечей. Звуки их шагов — уверенный стук каблуков хозяйки, тихая поступь Фэя и тяжелая — сапог Лиса, — эхом отражались от стен и терялись в наполненных тенями чашах сводов.

Изнутри замок Ла-Морт походил на лабиринт. Пустые залы тянулись один за другим, впадали в узкие арки проходов и внезапно вновь выплывали из сумрака, гигантские после долгих переходов галерей. Комнаты и мебель в них казались нетронутыми, словно никто и никогда не садился в мягкие кресла со светлой обивкой, не обедал на многочисленных, покрытых ровным слоем пыли столиках. О том, что в замке кто-то обитал, напоминали лишь тени слуг, бесшумно скользившие вдалеке, и портреты на стенах. С них на Лиса взирали лорды и их супруги — светлокожие и смуглые, старые и юные, схожие лишь общей яростью и нетерпеливым ледяным огнем в их глазах.

Замок рода Листенов на далеком западе тоже полнился портретами. Вот только лица на тех портретах выглядели менее волосато и более приветливо.

— Как ты посмел вломиться в мою комнату? — тихо поинтересовался Лис на очередном повороте очередной галереи. То был скорее риторический вопрос, но ему очень уж хотелось его задать.

— Никто не вламывался. Дверь была открыта, и я вошел, — спокойно, будничным тоном ответил Фэй. Его лицо казалось призрачным в обрамлении черного ворота пиджака и окружавших их теней. Отблеск молнии рассек галерею надвое, отделив Кристиана и Лиса от хозяйки дома.

— Она была закрыта на два замка, черт тебя дери! Где револьвер?

— У законного владельца.

— Его законный владелец — я! — Это прозвучало чуть громче, чем было нужно, и графиня с интересом обернулась. — Я заплатил за него деньги,— продолжил Лис уже тише, склонясь к уху напарника. — И немалые. Скажи своему зайчику, чтобы вернул мою собственность.

— Если это так тебе нужно, сам его и попроси. Раз уж ты сюда явился.

Кристиан попытался отстраниться, но Лис неумолимо навис над ним снова.

— И попрошу. Как его зовут?

— Оллис. Роб Оллис.

В памяти сразу же всплыло письмо из комнаты Фэя. Поняв, с кем будет иметь дело, Лис мысленно чертыхнулся. Шансы убедить внука отдать дедушкино наследство казались равными нулю.

— Вот мы и прибыли! — провозгласила графиня, распахнув двери в конце коридора. За ними оказалась небольшая, но вполне уютная комната с черным ртом потухшего камина и кроватью, с пыльного балдахина которой свисала тонкая сеть паутины. Уверенно шагнув внутрь, графиня мазнула пальцем по крышке туалетного столика.

— В левом крыле прохладно. Я распоряжусь, чтобы вам зажгли огонь,— она вытерла палец о носовой платок, услужливо поданный сыном.— Спускайтесь к ужину, как разберете вещи. Граф к тому времени вряд ли успеет вернуться, но Кристиан познакомит вас со своими братьями и сестрой.

Судя по мрачному виду напарника, он был готов скорее запереть Лиса в каморке навечно, чем представлять кому-то из своей семьи. В общем-то, Лис и сам не слишком рвался отужинать в компании титулованных оборотней. Ни высокопарные речи, ни официальные обеды, и, уж тем более, ночевка в брюхвальдском замке в его планы не входили. Его интересовал лишь револьвер работы маэстро Роба Оллиса.

Дверь соседней комнаты скрипнула, и графиня вскинула голову — Лис был готов поклясться, что она повела носом. Она бросила осмотр слоев пыли, сложила руки на мягких волнах юбок и вышла из комнаты. И, судя по выражению лица, увиденное в коридоре не слишком ее обрадовало.

— А это ваш сосед, подопечный Кристиана, — она указала на небритого юношу в мешковатых одеждах.

Впалые глаза, взъерошенные волосы, штопаные штаны — даже слуги замка выглядели лучше. Парень явно не ожидал подобной встречи; его растерянный взгляд блуждал от разъяренного Кристиана к строгой фигуре графини и обратно. Девушка, застывшая рядом, имела столь же бледный вид.

— И моя дочь, Лидия, — добавила графиня, одарив собравшихся устрашающей улыбкой. — Не поможешь ли мне внизу, радость моя?

Лидия вздрогнула, услышав свое имя. На миг ее темные, обрамленные веером густых ресниц глаза сузились, полыхнули желтыми искрами. Но то был лишь миг. Нехотя выпустив пальцы юноши из своих, она последовала за матерью. Когда дамы скрылись из виду, Кристиан развернулся на каблуках и, словно демон возмездия, навис над бледной тенью Роба-младшего.

— Чем ты думаешь, позволь тебя спросить? — прошипел он, схватив Роба за ворот потертой рубашки. Он чуть вздернул подопечного над полом, так, что тот еле касался гладких плит мысами своих побитых ботинок.

— Я не делал ничего такого! — прохрипел Роб. — Мы просто разговаривали...

— В твоей комнате? Наедине?

— Ничего такого, клянусь!

— И ничего такого не будет! Помнится, в подвалах завалялся пояс верности. Замечательная штука. Немного холодная и тяжелая, но очень, очень полезная...

Похоже, вмешаться стоило. Поняв, что Оллису-младшему вот-вот откусят голову, Лис склонился над сцепившейся парочкой с самым угрюмым видом, на который только был способен. И не придумал иного решения, чем сменить плохую тему на еще более худшую.

— У меня есть вопрос поважнее. Где мой револьвер, а?

Спустя пару минут расстановка сил и правда изменилась. Теперь Лис стоял один против всех: возмущенного Кристиана и Роба, который напоминал испуганного зверя, загнанного в угол.

— Ни за что, — наконец отрезал Роб. Его голос дрожал, но, несмотря на страх, он упрямо стоял на своем. — Это дедушкин револьвер, его работа, которую он завещал мне.

— А потом сам же продал. Не находишь это странным?

Но, каким-то образом выскользнув из узкого пространства между стеной и Лисом, Роб умчался восвояси, сердито фыркая себе под нос. Глупый мальчишка. Он не понимал, какой опасности подвергает себя, таская револьвер с собой...

— Кристиан, — Лис попытался воззвать к здравому смыслу напарника. — Это все не просто так. Револьвер сломан. Мастер Оллис допустил ошибку...

Нескрываемое презрение, которое испускал Фэй, возросло до критической отметки.

— Чего только ни придумаешь, лишь бы заполучить свою игрушку обратно, да? — выплюнул он, ткнув Лиса пальцем в грудь. — Оставь парня в покое. И сделай одолжение, посиди в комнате до завтрашнего дня. Рядом с тобой мне кусок в горло не лезет.

Он вышел, с грохотом захлопнув за собой дверь. О, подобная манера заканчивать разговор ввергала Лиса в ярость. Бросать последнюю фразу и убегать, не дав шанса ответить — это было низко.

— Скажи это лучше своей сестре! — рявкнул он, выглянув в коридор. — Интересно, она съест его завтра или на следующее полнолуние?

* * *

Здесь Лис попал в точку. Лидия до странного часто появлялась рядом с гостем, и Кристиана это беспокоило. Нрав сестрицы всегда поражал своей непредсказуемостью. А хороший хранитель никак не мог позволить подопечному разлететься кровавыми ошметками по стенам замка Ла-Морт.

В обеденной комнате царили мир и спокойствие — если признаками мира и спокойствия можно было считать напряженное молчание и тщательное пережевывание пищи. Графиня быстрыми и точными движениями разделывала рыбу на тарелке. Валентин и Фредерик вскинули головы и синхронно осклабились при виде старшего брата. Разговор бурлил лишь на дальнем конце стола, где сидели Роб Оллис-младший и Лидия. Туда Кристиан и направился, прихватив с собой самый удобный стул.

Усевшись и разложив на коленях выглаженную салфетку, он принялся ждать. Как он и думал, ожидание не затянулось надолго.

Лис даже успел переодеться, сменив дорожный костюм на охотничий. Разница была невелика — если вообще заметна, — но Кристиану и всему семейству де Ла-Морт следовало быть польщенными. Кивнув графине и проигнорировав хищные взгляды двойняшек, Лис бодро прошагал вдоль стола.

— Что тут у нас? — он ковырнул запеченную рыбу на одном из блюд. Затем уселся рядом с Фэем и с интересом склонился над его тарелкой. — Ты что будешь?

Он ткнул пальцем в тушеное мясо, кусочки которого Кристиан с таким усердием выбирал из общего блюда.

— Гадость какая. Возьму-ка я рыбу...

Молча кивнув, Фэй отодвинул оскверненную тарелку и сполз по спинке стула. А он был так голоден...

Он без особого удовольствия сжевал хлебную корочку. Затем скосил взгляд на Оллиса-младшего, который оживленно общался с Лидией, забыв о разложенной перед ним еде. Его глаза блестели живым интересом, пальцы якобы случайно касались рукава платья... Лидия же звонко рассмеялась и, заметив внимательный взгляд Кристиана, показала ему язык.

— Ну почему именно она?.. — пробормотал Фэй. Его пальцы нащупали очередную пересушенную корочку.

— Разговариваешь с собой? — поинтересовался Лис.

— Надо же хоть изредка беседовать с адекватным человеком.

Все происходящее напоминало кошмарный и безвкусный фарс. Приглашение Роба в гости было ошибкой, это Кристиан понял уже давно. Но появление Лиса стало абсолютной неожиданностью. Да, взлом комнаты мог слегка его рассердить, но Фэй никак не ожидал, что напарник вдруг соберет вещи и примчится прямиком в Брюхвальд. К тому же, Кристиану и в страшном сне не могло присниться, что Лис останется в замке погостить.

— О, милый братец всегда тащит домой всякую дрянь. Теперь в нашей прекрасной компании не хватает лишь теоса, — Валентин словно прочел мысли брата, приложил ладонь к уху и с притворным ужасом прислушался. — Хотя подождите... Кажется, кто-то звонит в дверь!

Фэй отвернулся, увлеченно разглядывая виноградины на натюрморте над камином; чавканье Лиса продолжалось как ни в чем не бывало. Чему Кристиан искренне завидовал, так это его невозмутимости. Если рядом стояли тарелка с едой и кружка пива, на голове Лиса можно было раскладывать муравейник.

— Если жрец и вправду нужен, могу посоветовать одного, — раздался его голос в перерывах между яростной работой челюстями. — Живет в Линдефоксе, изгоняет оборотней анально-разрывным путем. Один заряд серебряной дроби в зад и...

— У Валентина глупые шутки, барон,— прервала его графиня. — Лучше расскажите, как проходит ваша с Кристианом работа. Мы слышали, пару месяцев назад он совершил множество непозволительных проступков. Как вы думаете, это сильно скажется на его карьере?

Фэй почувствовал на себе быстрый взгляд напарника и отвернулся в мучительном ожидании колких комментариев.

— Дурацкое недоразумение, — Лис даже лгал непринужденно. — Инспектор спутал Кристиана с каким-то ненормальным. А вы сами знаете, как работает полиция. Им лишь бы найти кого-то, более-менее похожего на подозреваемого, а дальше приписывают ему все, что только можно. — Судя по мокрому хлюпанью, Лис добрался до устриц. — Во время погромов Кристиан был со мной и работал над одним непростым делом.

Смущенный Кристиан обернулся и уставился на напарника.

— Да, — его голос обрел былую уверенность, а плечи сами расправились, отчего грудь гордо выдалась вперед. — Времени не было даже ванну принять. Этот инспектор — просто тупой надутый индюк. Не видит дальше собственного носа. Я хотел поговорить с ним, когда сидел в каме...

Почувствовав увесистый пинок под столом, он умолк.

— Видите, — Лис печально покачал головой. — Довел парня. Ни на работе, ни дома покоя не дает. Правда, Кристиан?

Фэй кивнул, молча пережевывая ухваченную с блюда оливку. Запив ее целым бокалом вина, он раскланялся и поспешил скрыться в коридорах замка.

Внутренний двор замка начинался за укрепленной железной решеткой с внушительным засовом. Небольшой, но уютный сад теснился на пятаке между стеной замка, узкой тропкой к лесу у подножия холма и обрывом, с которого открывался дивный и устрашающий вид на долину, испещренную мелкими островками полей и деревень.

Кристиан спустился вдоль аккуратных клумб и сел на кованую скамейку, усеянную сухими еловыми иглами. В небе над замком взбирался яркий диск луны — еще не полной, но возбуждение уже пронизывало тело, сотнями мурашек сбегая по коже. Прикурив сигарету, Фэй сощурился от едкого дыма и откинулся на спинку скамьи. Время зверя еще не пришло, и он был очень этому рад.

* * *

В то утро Лилии Визен наконец удалось выманить своего маленького подопечного в сад. Солнце пробивалось сквозь листву, оставляя пятна на смуглых щеках Кристиана, трава щекотала его босые ноги, а жужжащие шмели вызвали бурю восторга. Он бегал кругами по лужайке, пока не растянулся на одной из клумб, зацепившись ногой о камень. Но даже это не омрачило улыбку на его утопленном в желтых лепестках лице.

Именно в такие моменты Лилия острее всего ощущала всю важность своей работы. Она села на кованую скамейку под низко опущенными ветвями и поманила Кристиана к себе.

— Кристиан, я знаю, что скоро твой день рождения, — сказала она, заключив его грязные ладони в свои. — Что бы ты хотел в подарок? Я могу исполнить одно твое самое заветное желание...

— Хочу стать хранителем, когда вырасту! — выпалил Кристиан и широко улыбнулся, сверкнув острыми клыками. — Как ты!

О боги, вот только этого не хватало.

— Быть не таким, как все, тяжело. А среди работников Отдела ты точно будешь выделяться. И тебе придется много практиковаться, — попыталась отговорить его Лилия. — Сдавать экзамены каждый год, до совершеннолетия. Выполнять задания, читать много книг, общаться с людьми...

— Я готов, — отрезал Кристиан.

Готовности в его взгляде и правда было хоть отбавляй. «А почему бы и нет», — вдруг подумала Лилия. Она же стала хранителем, как и многие десятки ее коллег, так почему того же не мог сделать этот мальчик? Потому что родился не в той семье и не в том месте?

— Хорошо, я замолвлю за тебя словечко, — сдалась она.

— Обещаете? — хитро прищурился Кристиан и, стребовав желаемое, помчался наворачивать круги дальше.

Лилия же осталась наедине с новой головной болью.

* * *

Вечером после ужина Роб отважился спуститься в сад. Сумерки сгущались быстро, в их мареве виднелись лишь очертания дорожек и крон деревьев, черные на фоне стремительно темневшего неба.

Заслышав шаги, Роб нырнул в кусты и затаил дыхание. В тот момент он меньше всего хотел встретиться с графом де Ла-Морт лицом к лицу, посреди пустого и темного сада. Но проследовавшая мимо тень была меньших размеров, чем туша хозяина замка. Лис, догадался он по стучащим о камни каблукам сапог. Миновав скрывавшие Роба кусты, он направился к скамье, что пряталась под массивными еловыми лапами в отдалении. И, судя по приветствию, на ней уже кто-то сидел.

— Комары еще не съели?

— Они считают, что я невкусный, — ответил ему вялый голос Кристиана, и Роб придвинулся ближе, словно цапля вскидывая ноги среди ветвей. Возможность подслушать разговор собственного хранителя (и, быть может, узнать кое-что о Лидии) выпадала нечасто, и он был готов сидеть в кустах до последнего, несмотря ни на что. Даже на комаров, которые уже покусывали его голые щиколотки.

Кристиан явно был не в настроении разговаривать. В отличие от Лиса, который никак не желал уняться.

— Я думал, оборотни превращаются только по полнолуниям.

Чиркнула спичка, и неуверенный огонек осветил его обветренное лицо.

— Могут превратиться и просто так, если их сильно вывести из себя.

— То есть твой отец зол?

— Очень.

Где-то в ветвях залилась ночная птица, смолкшая при оглушительном чихе Фэя. Как заметил Роб, Кристиан чихал и сморкался все дни, проведенные под крышей замка, словно у него неожиданно открылась аллергия на все его семейство.

— Хочу попросить тебя об услуге. Останься здесь еще на день присмотреть за Оллисом-младшим.

— В обмен на револьвер.

— И думать забудь!

— Шучу. — По саду разнесся тихий смех Лиса. — Веришь или нет, но полчаса назад графиня попросила меня о том же.

— Я не удивлен. Этот парень бродит по замку, по саду, спускается к лесу. Я не говорю, что это плохо, но... — Кристиан умолк, и Роб весь обратился в слух. — Мне даже сейчас чудится его запах, будто он рядом стоит.

На этой фразе Роб спешно ретировался, оставив хранителей с феноменальным нюхом наедине. Следить за ним! Можно подумать, он был неразумным ребенком, который не знал, что творится в Брюхвальде в полнолуния... Он сам мог о себе позаботиться. У него это получалось семь лет после смерти деда, значит, получится и сейчас.

* * *

Семейство де Ла-Морт готовилось к восходу луны. Один за другим граф, графиня и все их отпрыски аккуратно складывали одежду у входа и покидали замок. Последним отправился Кристиан, никак не желавший отлипнуть от своего подопечного. Словно заботливая наседка, он снова и снова диктовал Робу наставления, не забывая о стоящем неподалеку напарнике.

— И не доверяй этому парню, — он указал на Лиса пальцем. — Если попросит револьвер — не отдавай.

Лис сделал глубокий вдох, силясь успокоиться. Глотнув побольше виски из фляги, он отвернулся к окну. Тьма снаружи стремительно сгущалась, а небо над верхушками сосен посветлело, с каждой минутой становясь все более лимонным. Словно за лесом зажгли и поднимали на веревке большой фонарь.

Однако Кристиан продолжал разглагольствовать, приобняв Роба Оллиса за плечи.

— Даже если будет угрожать, не говори, где мы его спрятали. Он ничего не сделает, только блефует.

— Ну это уж слишком! — рявкнул Лис, оторвавшись от вида за окном. — Я что, похож на вымогателя? Иди уже, луна вот-вот поднимется!

Погрозив ему пальцем, Кристиан наконец оставил Оллиса-младшего в покое и нехотя направился к выходу. Вскоре его нагая тень появилась у подножия замка и вбежала в лесную гущу.

Спустя несколько мгновений в окно выглянул и Роб. Он прижался лбом к стеклу, рассеянно блуждая взглядом по хвойным юбкам елей, колыхавшимся в ночной мгле.

— Интересно, Лидия сейчас вместе с остальными? — пробормотал он.

— Они — стая, — ответил ему Лис. — Члены семьи всегда вместе. Никогда не отходят друг от друга дальше полумили.

— Мне кажется, господин Фэй убежал бы, — заметил Роб.

Лис пожал плечами. Кристиан вообще не вписывался ни в одну компанию, будь то оборотни или люди.

Где-то вдали громыхнула гроза, на мгновение выбелив небо разрядом молнии. Словно почуяв надвигающуюся непогоду, волки взвыли, слившись в один многоголосый хор.

— Про местные леса рассказывают много историй. И, знаешь, большая их часть — чистая правда.

— А вам откуда знать? — фыркнул Роб. — Вы даже не местный.

Лис кивнул.

— Верно. Я из земель Линдефокса.

— И что бы это значило?

Потомственный охотник, вот что это значило. На лисиц, оленей, лосей, кабанов и волков. Разных волков и не только. Жители королевства Линдефокс были своего рода профессионалами, знавшими тысячу и один метод истребления жителей Брюхвальда.

— Взять, например, лесных духов… — Снизу, от подножия замка эхом поднялся вой, и Лис прижал нос к стеклу, силясь разглядеть тени оборотней. — Принимают любые обличья и заманивают неосторожных путников в чащу. Иногда зачарованные жители даже уходят из домов. Один взгляд — и все, воля подавлена.

Из леса вынырнул поджарый силуэт волка. Блеснув лоснящейся черной шкурой, зверь издал протяжный вой и скрылся вновь. Лис поджал губы, невольно желая, чтобы он показался опять. То было странное ощущение — когда на четырех лапах бегал не незнакомый тебе парень, а человек, который совсем недавно фыркал при виде грязных сапог и трехдневной щетины. Когда надменный Кристиан сбрасывал свою маску приличий и условностей и становился собой, пусть даже на пару часов. Он был первым оборотнем, который в полнолуние вызывал больше симпатии, чем все остальное время.

— Вон побежал твой хранитель, — пробормотал Лис.

Но когда он обернулся, комната была пуста. Роб исчез тихо и незаметно, словно лесной призрак.

* * *

Дед умер, когда Робу было от силы десять. Домик с разбухшими стенами, мастерская и даже сад несли на себе его след. Не хватало лишь его морщинистого лица с добрыми, глубоко посаженными глазами, его рук, постригавших кусты и чертивших очередную схему. Шарканья его тапок по скрипучим половицам. За прошедшие годы Роб успел забыть, как выглядел его самый родной на свете человек.

Но когда он заметил деда во тьме у подножия замка, то узнал его сразу. Эту высокую долговязую фигуру с сутулыми плечами, простые штаны и рубаху, которые тот обычно надевал для работы в мастерской, жест, которым он позвал внука к себе...

— Я иду, иду... — прошептал Роб, кубарем скатываясь по широкой лестнице холла. Со стен на него мрачно взирали предки рода де Ла-Морт. Их презрительные взгляды проводили его до массивной двери, следили, как он отодвигает засовы и поворачивает ручку, впуская влажный ночной воздух.

Вой повторился, что встревожило Роба еще больше. В такое время деду не стоило оставаться в лесу. Эти оборотни, они были способны на кошмарные вещи, Роб видел своими глазами. Сущие монстры. Он заторопился: следовало добраться до старика первым и отвести его в замок.

— Дед! Иди сюда! — выкрикнул он, съехав по склону холма. Фонарь в его руке раскачивался на ходу, и пламя за стеклянной дверцей так и плясало, грозя потухнуть. — Это я, Роб!

Но дед лишь поманил его пальцем и скрылся за деревьями.

— Подожди! Куда ты? — Роб задыхался, бежал на пределе сил. Дедушка, как глупо! Разгуливать по лесу в разгар полнолуния!

Позади, со стороны замка ветер донес предостерегающий крик, но Роб продолжил углубляться в хвойные дебри, следуя за бледной тенью. Корни выпирали из земли хребтами и сплетались меж собой, словно диковинные звери, ветви хлестали по лицу, а ореол седых волос уплывал все дальше, оставляя обессиленного Роба позади.

Лишь низкий рык заставил его остановиться. Тихий и полный угрозы, как и огромный волк, который неспешно выступил из тьмы на обочине. Роб оцепенел, не помня себя от ужаса.

— Дед... — слабо позвал он. Но из опутавшей его мглы никто не отозвался.

Оборотень подошел ближе, его ноздри раздувались, втягивая запах свежего мяса. Спасения не было, Роб это понял и принял. И, когда волчья вонь стала невыносимой, он просто закрыл лицо руками, не в силах смотреть в голодные хищные глаза.

Чья-то рука ухватила ворот его рубашки и, что было силы, дернула назад. Лишь зубы щелкнули над ухом, и в следующий миг Роб плашмя обрушился на землю. Удар выбил из его легких последний воздух, перед глазами расплылись цветные круги, а фонарь, который он до этого держал в руках, откатился на обочину, расплескивая лужицы полыхавшего масла.

— Поднимайся! — Отчаянный крик прорвал зыбкую пелену забытья, и Роб перекатился на колени.

Между ним и оборотнем застыла высокая фигура Лиса. Выставив перед собой нож, он попятился к Робу.

— Держись сзади! — рявкнул он. Затем быстро поднял фонарь и обрушил его на наступавшего зверя.

Брызги кипящего масла покрыли бурую шерсть оборотня. Огонь плясал по его шкуре, озорно перепрыгивая с загривка на лапы, с лап на хвост, пока тело волка не превратилось в огненный воющий шар. Ослепленный болью, он принялся бегать кругами и кататься по земле, поджигая сухую листву.

Десятки голосов наполнили лес, вторя его пронзительному крику. Стая слышала его страдания и мчалась на помощь.

Но Роб уже скрылся во тьме дороги, увлекаемый к замку. Получив в лицо после пары попыток вырвать руку из железной хватки, он перестал сопротивляться и послушно бежал следом за Лисом. Из кромешной тьмы выглядывали белые лица родителей, родственников, друзей; в молчании они разевали рты, призывая Роба к себе. Но он бежал дальше, а капли крови из раненой руки летели на ботинок.

* * *

Когда луна побледнела и закатилась за горизонт, а на траве заблестела роса, семейство Ла-Морт очнулось от забытья. Но это пробуждение не принесло легкости и свежести ощущений, как бывало ранее. Гнев кипел в их сердцах.

Лис, ожидавший подобного поворота событий, заперся вместе с Робом в одной из комнат замка и, после долгих уговоров, впустил лишь Фэя. Что ж, Кристиан его понимал. После ночного происшествия жизнь их подопечного в замке Ла-Морт не стоила и ломаного гроша. И, что самое ужасное, главным зачинщиком развернувшегося бардака был он собственной персоной.

Настоящий хранитель, ничего не скажешь.

— Не стоило приводить его сюда, — словно в подтверждение его мыслей, протянул Лис.

— А ты куда смотрел?! Знал же, сколько лесных тварей вылезает в полнолуние!

— Да, я виноват, признаю. И прошу у твоей сестры прощения.

Роб продолжал смотреть в окно с отсутствующим видом. Словно обсуждали совсем не его, а какого-то другого, незнакомого Роба Оллиса, до которого ему лично дела не было. Измазанный кровью и грязью, он притулился на табурете, обхватив колени длинными руками.

— Ты в порядке? — спросил Кристиан.

Его слова словно улетели в пустоту, просвистев мимо погруженного в отрицание Роба. Но Фэя подобное отношение совсем не устраивало.

— Роберт! — рявкнул он и встал между подопечным и окном, закрыв собой весь обзор.

— Да? — вяло поинтересовался Роб, подняв мутный взгляд.

— Что расселся, как мешок с дерьмом? Кричи, молоти стену, беги к Лидии, в конце концов! — Слегка задумавшись, он пробормотал. — Хотя выбегать из комнаты пока рановато... Но тем не менее! Тебе что, совсем не интересно ее самочувствие?

Лицо Роба ожесточилось, и Кристиан возликовал, поняв, что задел нужную струну.

— Очень интересно, но своим появлением я сделаю только хуже, — процедил Роб. — Вряд ли она хочет меня видеть.

— Лидия хочет. И послала меня за тобой, — ему ответил мягкий голос графини. Она стояла у распахнутой двери, держа в руке увесистую связку ключей. Спокойная как всегда, она оценила напарников и Роба взглядом оленьих глаз. Затем поманила Роба к себе.

— Не стоит, — Кристиан положил руку на плечо подопечного, но тот медленно, словно нехотя, скинул ее и встал.

— Я хочу пойти. Я должен.

И он последовал за стройной фигурой графини; без страха и волнения, словно выполняя некую обязанность. Кристиан почувствовал на языке ржавый привкус крови и лишь тогда перестал кусать губу. Загорелый лоб Лиса тоже пересекли морщины. Но то был выбор их подопечного, и напарникам оставалось лишь стоять в стороне.

Спустя четверть часа невыносимого ожидания Лис выгнулся вперед, к узкому, словно бойница, окну.

— Это не Роб там, внизу? — поинтересовался он.

Действительно, по лужайке понуро брел Оллис-младший. За ним неотступно следовали двойняшки Валентин и Фредерик, хищно пружиня в росистой траве.

— Почему он с твоими братьями? Это опасно! — Лис прищурился, и его лицо посерело. — У него револьвер! Мы должны остановить его! Немедленно!

— Не волнуйся, — пробормотал Кристиан. Он заглянул через плечо напарника еще раз, оценил нехорошие ухмылки братьев. Спуститься все же стоило, конечно — игры у Фредерика и Валентина случались разные. — Моим тупоголовым братьям ничего не будет. Чтобы их убить, для начала нужно что-нибудь серебряное...

— Ты не понимаешь! — выкрикнул Лис и бросился к дверям. — Пистолет сломан! Роб выстрелит — его мозги окажутся на стене!

Последние его слова донеслись уже из коридора.

— Что ж ты раньше не сказал?! — рявкнул Кристиан и вылетел следом. Скатившись кубарем по лестнице, он догнал напарника, ухватил его за плечо и указал в противоположном направлении.

— Там быстрее!

Они нырнули под лестницу, в небольшой проем, за которым тянулась увитая плющом галерея. В конце их ожидала запертая дверь, которую Кристиан, не долго думая, снес ударом ноги.

Но было слишком поздно. Ветер принес отзвук выстрела, заслышав который, Лис издал разочарованный стон.

* * *

Новость о том, кого именно он повстречал на ночной прогулке в полнолуние, привела Роба в такой ужас, что он впал в оцепенение. Лучше бы она его съела, говорил он себе тогда. Лучше бы разметала останки едва знакомого ей парня по лесной чаще, но осталась невредима.

В распахнутые окна замка врывался ветер, напоенный ароматом цветов и утренней прохладой. Встреченные на пути слуги склоняли головы и как можно быстрее проходили мимо, избегая взгляда Роба. Но ему было все равно. Он следовал по лабиринтам коридоров и лестниц, словно мазохист сжимая и разжимая раненую руку, заботливо перебинтованную Лисом.

«Лидия», — виновато билось в его голове. Под его ребрами.

Несколько поворотов спустя графиня остановилась, толкнула ручку утопленной в золотистой тени двери и указала на открывшееся темное нутро. Комната Лидии, догадался Роб. Занавески на окнах были плотно задернуты, не пропуская даже намека на свет. Когда же дверь позади захлопнулась, его окружил горячий спертый воздух, наполненный запахом мокрой псины. Уловив шорох простыней, Роб замер.

— Извини за подобный прием. Не хочу, чтобы ты видел меня такой.

При звуке ее мелодичного голоса он стиснул зубы. Что же он наделал, если Лидии, его прекрасной Лидии приходилось скрываться во мраке? Что он натворил?

— Я просто не заслуживаю тебя, — сдавленно проговорил он, до боли сжав кулаки, впившись ногтями в ладони. — Больше ты меня не увидишь, обещаю.

— Нет! Подожди!

Вслед донесся ее крик, но Роб уже выбежал в коридор. Отвращение к себе захлестывало его с головой. Поднявшись в комнату, он раскрыл потрепанную сумку, с которой несколько дней тому назад переступил порог, и принялся складывать вещи; достал револьвер из тайника под половицей и сунул его за пояс. Руку саднило, сердце болело, стыд щипал уши. Он должен был немедленно покинуть замок и больше никогда не попадаться Лидии на глаза. Если они у нее остались вообще.

— Гляди-ка, братец, похоже, наш голубок собрался бежать.

Насмешливый, злой голос раздался так неожиданно, что Роб подскочил. В дверях, скрестив руки на широкой груди, стоял молодой оборотень с гривой каштановых кудрей. Фредерик. Взгляд его черных глаз сверлил Роба с неприкрытой ненавистью, и, спустя мгновение, к нему присоединился не менее приветливый Валентин.

— Совсем испугался, бедняга.

— Мне нечего бояться, — ответил Роб, и близнецы расплылись в кривых усмешках.

— Тогда, может, выйдешь в сад и побеседуешь с нами? С глазу на глаз.

Роб молча кивнул, и близнецы посторонились, пропуская его вперед. В таком же порядке они спустились по лестницам, проследовали по галерее и вышли в незаметную дверцу, увитую плющом. Окинув взглядом местность, Роб двинулся к темневшим за лужайкой соснам. Он всегда мечтал умереть на подстилке из сухой хвои.

— О, да у него револьвер! Я уже боюсь! — донеслось сзади.

— Как ты думаешь, — вторил ему Фредерик, — он решил нас застрелить или просто проломить череп рукоятью? Мне кажется, он на такое способен.

Они шли, покусывая его за пятки, как дворовые псы. Сильные и злые, травили свою жертву, прежде чем свернуть ей шею. Что ж, Роб не спорил, он был виноват. Такой невинный ангел, как Лидия, не могла накинуться на него намеренно. Она не владела собой. Да и кто бы смог владеть собой в зверином обличье?

— Если хотите что-то сделать, делайте это сейчас. Не тяните.

За его спиной фыркнули.

— Герой, смотри ж ты. Дааа, наша сестрица никогда не отличалась хорошим вкусом.

— Если честно, она – просто дура.

Вот это уже было слишком. Роб втянул воздух сквозь сжатые зубы и обернулся, выставив оружие перед собой.

— А ну повтори, что сказал.

Близнецы остановились и переглянулись. На мгновение их лица посерьезнели, и Роб затаил дыхание. Неужто испугались?

— Валентин, — торжественно произнес Фредерик. — Похоже, ты выиграл. Он нас пристрелит.

И они прыснули, согнувшись в приступе смеха. Роб судорожно сглотнул и навел мушку на белокурую голову Валентина.

— Не смейте так говорить о ней. Это не ее, это моя вина. Только моя, — проговорил он. Тугой курок никак не желал поддаваться под его пальцем, но наконец опустился, издав щелчок. — Я не хотел причинить Лидии боль.

— О, конечно не хотел! — Белозубая усмешка Валентина стала больше походить на оскал. — Никто и никогда не хочет ранить, верно?

Как Роб вспоминал позднее, всему виной был дрожащий палец. Палец дрогнул, и мир отключился во внезапной вспышке. И наступила вязкая тьма, втянувшая его сознание в глубины своего болота.

* * *

Спустя пару минут Фэй и Лис вырвались из стен замка прямо в наполненный утренним туманом сад. Там, у подножия древних сосен темнели охотничьи куртки двойняшек, склонившихся над чем-то — или кем-то, — лежавшим на земле.

— Эй! — рявкнул Кристиан, задыхаясь на бегу. — Прочь от него!

— Спокойно, братец, — отозвался Валентин, продолжая с интересом рассматривать распластанное у его ног тело. — Взгляни сюда.

В усыпанной каплями крови траве раскинул ноги Роб Оллис-младший. Можно было подумать, что он спит — настолько безмятежно выглядело его лицо, — если бы не зияющая дыра в правой половине высокого лба. За кромкой кости, белевшей, словно обломки выбитых зубов, пульсировал мозг. И его влажная поверхность постепенно затягивалась свежей тканью.

— Что за черт? — протянул Лис.

Теперь они стояли над телом Роба вчетвером, зачарованно наблюдая волшебное исцеление. Когда же жертва издала первый стон и схватилась за окровавленную голову, Фредерик тихо хохотнул.

— Добро пожаловать в стаю, парень.

* * *

В замке их встретили не только граф и графиня. У самых дверей стояла хрупкая Лидия, в своей белой ночнушке смахивавшая на беспокойное привидение. С криком она бросилась к Робу, безвольно висевшему на руках Фэя и Валентина; платок на ее голове размотался и сполз по плечам, обнажив ровную, лишенную волос кожу. Пожар на ее шкуре унес лишь кудри, брови и ресницы — о чем Лидия так и не успела поведать в собственной спальне.

— Что же вы наделали?! — обвиняюще бросила она, водя ладонями по измазанному кровью лицу Роба. — Как вы могли?!

— Расслабься, это был просто несчастный случай... — начал Фредерик, но, получив от сестры звонкую оплеуху, перестал ухмыляться и умолк.

— Опустите его! — взвизгнула Лидия. — Да не на пол!

И они вереницей двинулись в гостиную. Когда Роба наконец усадили, Лидия деловито осмотрела его, вздыхая в ужасе каждый раз, когда ее взгляд падал на рану в голове.

— Ты в порядке? — Она склонилась к его лицу и заботливо откинула пропитанную кровью прядь темных волос.

При звуке ее голоса веки Роба дрогнули и чуть поднялись, обнажив испещренные прожилками белки глаз. Парень явно чувствовал себя хуже некуда: не мог проронить ни слова и ответил лишь сдавленным мычанием. Но он был жив, и Фэй готов был скорее откусить себе язык, чем проболтаться о том, что некоторое время тому назад Роб валялся на земле с мозгами наружу.

— Конечно в порядке, — он поспешил ответить за подопечного. — Теперь с ним вряд ли что-то может случиться...

Гневный взгляд Лидии ошпарил его, заставив захлопнуть рот. Она медленно выпрямилась и расправила подол ночной рубашки. Холодная ярость сковала ее лицо.

— Кристиан, — голос ее был тихим и ровным, словно поле перед грядущим ливнем,— что ты за хранитель такой? Твой подопечный сегодня чуть не погиб! Дважды! И, отец, — граф Ла-Морт нахмурился, когда Лидия обратилась к нему, — что ты устроил? Если вам с Валентином и Фредериком не терпится устроить травлю, ступайте в лес и чешите свои зубы там.

Она повернулась и впилась взглядом в невозмутимое лицо матери.

— А ты, мама! Я думала, что уж ты-то меня поймешь!

Покачав головой, Лидия ухватила окровавленного Роба под мышки и с легкостью подняла его на ноги. Отсчитывая шаг за шагом, они скрылись в сумраке коридоров — хрупкая девушка с долговязым парнем на плече.

— Может, чаю? — после продолжительного молчания предложила графиня.

Побагровевший граф де Ла-Морт вздрогнул, когда она коснулась его плеча. Лидия всегда была его любимицей, единственным членом семьи, кому дрянное поведение сходило с рук. Но на этот раз даже она превзошла себя.

— Отличная идея, мама, — с воодушевлением поддержал ее Фэй. — Юность, что с нее возьмешь...

* * *

На следующий день хранители уехали. Все равно, по мнению окружающих, от них было больше вреда, чем пользы. Оставив злосчастный револьвер Робу, они погрузились в местный экипаж, потрепанный и запряженный одной печальной кобылой, и отправились к вокзалу Жвало. Первую половину пути Лис поглощал две порции завтрака, заботливо собранные кухаркой в дорогу, а Кристиан тоскливо таращился в окно.

— Я сойду за тем холмом, — наконец сказал он.

— Хорошо.

Еще несколько минут они ехали в молчании, сопровождаемом скрипом колес и стуком копыт. За окном ползли бескрайние непаханые поля, заросшие высокой травой.

Закончив завтрак, Лис с продолжительным шорохом свернул все пакеты и бумагу в один промасленный шар.

— Твоя сестра милая. Думаю, они здорово подходят друг другу.

— О, только без утешений, прошу, — отмахнулся Кристиан.

— Никто и не собирался тебя утешать, — Лис откупорил флягу, и по салону разнесся крепкий запах спиртовой настойки.— Будешь?

Кивнув, Фэй ухватил протянутую фляжку. Рот наполнился горьким привкусом лекарства от кашля, которым его поили когда-то в детстве. Только после этого он вспомнил, что забыл протереть горлышко платком.

Нужная ему деревня нашлась не сразу. Сперва тропинка петляла меж лесных деревьев, затем вынырнула в поле, рассекла море травы, слегка пожелтевшей в предчувствии грядущей зимы, и вбежала в небольшое поселение у реки. Там, на самом отшибе, окруженный водой и лесом, ютился нужный участок. За покосившимся, но свежепокрашенным забором шумели яблони и сливы, неистово сгибаясь под порывами ветра.

Кристиан осторожно толкнул калитку, боясь, что та слетит с петель от одного его прикосновения. Впереди, среди сорняков и высокой травы, вилась тропка, которая обрывалась у покосившегося двухэтажного дома.

Дверь отворилась лишь после третьего стука. За ней стояла сухая старая дама, закутанная в выцветший халат. Поверх него темнел фартук, покрытый, как и пальцы хозяйки, пятнами муки. Дама сощурила подслеповатые глаза за линзами очков и пытливо осмотрела Кристиана с головы до ног.

— О, да ты вырос! — она всплеснула руками. — И так изменился!

— А вы совсем нет, — соврал Кристиан. — Все-таки решили переехать в Брюхвальд?

Госпожа Лилия Визен огляделась, словно впервые заметила, где находится.

— Да, — наконец ответила она. — Решила дожить последние дни на свежем воздухе.

Заметив, что Фэй собрался возразить, она покачала головой.

— Не стоит. Мы, хранители, чувствуем, когда наше время истекает. И ничего страшного в этом нет. Заходи, у меня как раз пироги поспели.

Госпожа Визен посторонилась, пропуская Кристиана внутрь. В лицо дохнуло сыростью и ароматом свежей выпечки. Снаружи продолжал шуметь ветер, и яблони раскачивались под его порывами.

* * *

Роб провел последнюю линию. Полупрозрачная восковая бумага промялась под острием карандаша.

Налетевший порыв ветра скатал край чертежа. Роб вскинул голову, отбросив пряди темных волос со лба, и всмотрелся в сад за распахнутым окном. Яблони все так же кривились над высокой травой, грозовые тучи свивались в клубы, своими черными боками касаясь верхушек сосен. Лес шумел, чуя грозу. Ну и надгробия, конечно. По-прежнему маячили за мшистыми стволами. Теперь, с новым острым нюхом, он даже чувствовал сладковатый влажный дух, исходящий от старых могил. Вонь праха и смерти.

В итоге все закончилось хорошо. Роб остался жив, пускай и в новом статусе. Волосы, брови и ресницы Лидии отросли и стали еще гуще и длиннее, чем раньше. Лис оставил револьвер, взяв с Роба обещание, что тот больше не будет из него палить и отправит злосчастное оружие на могилу дедушки. Валентин и Фредерик посчитали, что обрели нового члена стаи, и прекратили свои преследования, ограничиваясь лишь глупыми шутками за ужином. А Кристиан крайне неохотно предложил устроить Роба в училище неподалеку от Странгольтадта, где училась Лидия.

Но, пожив до отъезда Лидии в замке, Роб отправился не в училище, а к себе в деревню, где его ждали дедовы мастерские. Училище могло подождать. Заказов пока было немного, но при его таланте и должном старании его точно ждал успех — по крайней мере так говорила Лидия. Сказать по правде, Роб Оллис-младший работал как проклятый, пуская все деньги на новое оборудование и инструменты. Он желал стать лучшим в своем деле, достойным своей любви.

Ну и, разумеется, каждое полнолуние мастерская закрывалась, а ее хозяин отправлялся в Странгольтадт на свидание.

«Неужели ты думал, что я отвернусь от тебя?» — сказала Лидия в тот самый день. Роб слышал, как ее дыхание становилось тяжелее по мере того, как они взбирались все выше по лестнице. Именно тогда он понял, что покинуть эту девушку не сможет даже под страхом смерти.

А может, и после смерти.