Звартноц и его обитатели (джен)

Юбилей Ефремова проходил два раза: для семьи и одноклассников с ящиком водки отдельно, где ему подарили стеклянный рог с двумя литрами коньяка, а для колдунов — в Хоге. Орден Сокола в расширенном составе: Невилл, Минерва, мисс Патил, которой было приятно посетить родную школу, где она ещё училась колдовать и прорицать. Гарри решили не звать, чтоб он, не дай Мерлин, не сорвался, глядя на ящик выпивки, тщательно собранной Ефремовым на работе, ведь мужчине-врачу только и несут жидкое лакомство. Перед праздником он практиковал воздержание от алкоголя и скопил двадцать бутылок, которые припасал для ордена. Все несли, что им нравится: ликеры и лёгкие дамские коктейли, которые он особо не пил, а только коньяк и виски. Только любимицу Парвати, Трелони, не пригласили, хоть у них в последних классах преподавал кентавр Флоренц. Патил, напившись, заскучала и улизнула с бутылкой водки угощать бывшего педагога, и общество расслабилось. Зампред отряда Дамблдора высказался с пьяных глаз:

— И ну её, мы тут собрание Ордена проводим.

— А мы тут подарок припасли, только его ещё поймать надо, — сверкали заговорческими глазами Гера и временно хромой Гурген.

— Так, интриганы, рассказывайте, — велел юбиляр. — Что у вас за хулиганская авантюра?

— Да вот, тысячеголосого соловья решили искать...

— Птицу Блбул? Так она вроде одна на свете, разве нет?

— На самом деле их много. Ну не тысяча, а десяток. Просто Птица Блбул снеслась один раз.

— Партеногенез?? Интересно. И что вы предлагаете, лазить по Арагацу на ночь глядя?

— Да, а помните волшебный вагон? Вы тогда согласились, — лепетал Гера.

— Ну, поддатый был...

— А сейчас?

— Да я как стёклышко...

— А я бы полетел, — вставил Джек. — Там закавказский тетерев водится.

— КакАв, — подправил Гуго.

— Да нехай, — перешёл на мову англофил. — А подстрелить хочется.

— Вот давайте завтра и соберёмся, а то вы с пьяных глаз друг друга перестреляете.

— О нет, — простонал Гурген. — Башка будет трещать.

Да, юноша был ещё слаб в питии. А может, просто дистоник?, как Гера.

Невилл поинтересовался:

— А меня вы возьмёте птицу посмотреть?

— А ты выбери окно и лети с нами, чего проще. Я вот тоже отпреподавать должен. До Звартноца.

Поддатая начальница слушала эти разговоры и критически думала о том, что русско-армянская диаспора опять затеяла очередную дурь, и ничегошеньки у них не получится.

...Птицу решили ловить в выходной, когда свободными оказались все. Джек принёс охотничий карабин; запраздновавшегося юбиляра попросили взять дудук?, а то нечем приманивать певучего феникса, не гитарой же в самом деле. Был бы это саз или кяманча?... Короче, что-то очень армянское. Гурген появился позже всех, ведя под руку седого армянского старика, тоже с дудуком в руках. Без национального костюма его было трудно узнать, но тбилисский хай сообразил на ходу:

— Вы Дживан Гаспарян? Очень рад встрече...

— Автограф тебе, сынок?

— Если можно... — Ефремов протянул десятку и блокнот с авторучкой.

Дед расписался на родном непонятными Галлеонычу закорючками под восхищённые взгляды Германа.

— А давайте мы все сфотографируемся? Всё-таки такой артист приехал...

Невилл щёлкнул обомлевший от счастья Орден Сокола. Такого артиста он не знал, но отнёсся к друзьям с уважением.

— Мы хотим поучиться изловить Азаран Блбул, Дживан Арамаисович... Вы покажете?

— Сыграйте ей «Dle Yaman»?, вот так...

Дедушка Дживан поднял дудук и заиграл печальную мелодию на память. Вскоре над ним закружила жар-птица с ярко-оранжевыми перьями. Старик опустил духовой инструмент, перевнл дыхание и продолжил:

—Эта моя собственная, Луйс тррчун.

Услышав почти что кличку луны, Ефремов передёрнулся, он теперь боялся новых волшебных существ и до последнего надеялся, что поимка не состоится. Но парни, наверное, не отступят, раз даже старого колдуна привезли.

— Женька, ноты нагугли... Я наизусть только — полёт кондора и плач сокола...

Мосеев присел на корточки и раскрыл ноутбук, но тыркался попусту, в Рунете их не было. Подключился Гурген. Ноты с армянской текстовкой всплыли наружу. Юбиляр прищурился и, стесняясь знаменитого слушателя, просвистел вступление.

— Смелее, сынок... — дедушка Дживан оказался очень мудрым и тактичным.

— Успокойся и не фальшивь.

— А что она ест, ваша птица? Мясо надо?

— Нет, феникс не хищный...

— А русская жар-птица ела, я сам читал у Афанасьева.

— Так то русская. А мы в Армении, — улыбнулся старик. — Я корм с витаминами покупаю, как попугаю, и орешки всякие.

Сука, дорого. А ведь ребята добра желали... Придётся кормить, если прилетит.

Врач переиграл заново, намного спокойнее. Дживан Арамаисович благодарно закивал. Роскошная птица появилась из-за горы и опустилась на инструмент, любопытно заглянув в глаза. Отяжелевший дудук выпал из рук, но птичьи когти вцепились в неё накрепко.

— Браво, молодой человек! Теперь птица Блбул твоя.

Старик ликовал, глядя на успех младшего дудукиста, сгребавшего в охапку инструмент и послушную живность. Дед был доставлен юным колдуном восвояси.

— Сколько ты ему за концерт заплатил? — зашипел на медбрата врач, когда он вернулся.

— Да он не взял ничего, когда услышал о том, что надо научить ловить Тысячеголосых Соловьёв. Это большой дар — его приманить...

— Ну у него дар, а у меня? Баловство одно после пары классов музыкалки...

— А у вас магия Дамблдора...

— Откуда? Он мне что, отец?

— Так у тебя кровь редкая... мидихлорианы?... — подал голос Джек.

— Ну, я полетел Блбула кормить, а вы хоть стреляйтесь тут, — пошутил одарённый юбиляр и исчез с характерным хлопком.

Кака??ва они поймали одного, зато большого, как шар. Но, когда ощипали, есть было всё равно нечего. Разделили тушку с кулачок на четверых и разошлись голодные.

Ефремов, припасавший клетку для мелкой птицы, бы вынужден обязать Арута строить ему вольеру на застеклённом балконе, где он держал птицу взаперти, дабы она не обгадила всю квартиру. Сусанна негодовала:

— Опять зверинец дома? Вдруг она заразная?! Заклюёт нас, как твой кусачий шар!

— Нет, это же легендарный Блбул у тебя, армянка ты хренова. Слышишь, как поёт по утрам? Тебя это не бодрит?

— Ты же знаешь, у меня голова утром болит.

— А кто у меня секса просит в это время?

— Только секс и кофе. Иначе я не человек.

— Вредно тебе уже кофе, чай пей, чабрец свой.

— Так он снотворный, не путай.

— Лучше чая цейлонского мне принеси, или индийского, — примирительно ворковал муж.

...Пришлось вырваться разыскать пожарную инспекцию и свозить на машине в Дом Ассамблеумов через главный вход. Они осмотрели оплетённую проводами интерактивную доску, пульт и запросились в подсобку. Ефремов забеспокоился: там висели веники трав, а в банках — чудовищные препараты животного происхождения, вплоть до сушёных крыл нетопырей и крысиных хвостиков.

— Показывайте подсобное помещение. Что там у вас, марихуана растёт? — заржал высокий широкомордый холуй в МЧСовской форме.

— Ну, смотрите.

Божечки, нас не одобрят никогда.

Парень открыл дверцу и заглянул во тьму. И с размаху врезался в висящий сухой сноп чемерицы.

— Это чего? — ошалело спросил он. — Правда, что ли, балуетесь?!

Конфундус на него напустить, что ли? Напустил, внушая, что это берёзовые и еловые веники, а банки — просто анатомические муляжи. Опоздал, но должно сработать.

Парень с расфокусированными глазами вышел из подсобки.

— Веники... Нахрена вам в школе веники? Сауну будете делать? Или уже сделали?

МЧС оказалось покрепче, чем думалось Ефремову.

— Ладно, дальше пошли. Пожарный выход где?

— В сауну ходим после физкультуры, — брехал директор. — А пожарный выход там, в коридоре. И план эвакуации висит, не заметили, товарищ инспектор?

Парень критически посмотрел на план эвакуации, но придраться было не к чему, всё согласно правилам.

— Ведите к пожарному выходу.

Повёл, благо, рядом с туалетами. Быстро сам изучил.

Прямо рядом с дверью кто-то оставил метлу. Ефремов матюгнулся.

— Это уборщица забыла? — спросил МЧСник. — Или захламляем выход?

— Это уже не мои проблемы, мы только арендуем помещение. Все претензии к... — Как же Валеза по отчеству, дай бог памяти: — ...к Валентину Константиновичу.

— Но-но, арендаторы у вас по договору аренды поддерживают состояние помещений согласно нормам пожарной, экологической, санитарной и трудовой безопасности, — пожурил его пожарный. — Убрать метлу. Где огнетушители и песок?

— На лестнице, целый пожарный шкаф.

Инспектор мельком глянул на шкаф, что-то черкнул в блокноте.

— Журналы инструктажа есть?

Хорошо, ключи не попросил, а то у нас Джек ответственный за пожарбезопасность, и где он журналы прячет — неизвестно.

— А ответственный не я, журнал сам не веду. Сейчас товарищу Мосееву сообщим...

Ефремов потыкал в телефон — трубка разразилась матюками на двух языках: русском и английском.

— Джек, срочно предъяви журналы, у нас инспекция.

— Ебена мать, я отойти не могу, заказы сыпятся. Все ноут к лету хотят или фоторамку.

— Выручай, посади Гадю, пусть шурует. Вези уже, дел на пять минут.

Джек охнул и защёлкал мышью.

— Товарищ инспектор, пройдёмте в класс.

Пока они шли, в Ассамблеуме материализовался Джек с просимым.

Пожарный взял журналы, флегматично полистал. Потом подошёл к окну, проверить решётки.

— Решёток нет. Нигде нету?

— Зачем решётки? Мы тут после занятий помещение проветриваем, окна настежь открываем. Решётки в шефском предприятии. Там высотность.

Пожарный посмотрел на них, в глазах прыгали чертики.

— Так и хорошо, что нет. В Правилах же сказано: никаких решеток, — засмеялся он. — В общем, всё нормально у вас. Осталось только требование № 777.

— Портвейн? — пошутил почти расслабившийся директор.

Парень улыбнулся и многозначительно подмигнул.

— Один топор на стенде я видел, осталось два.

— Одного не хватит разве? — опять напрягся директор, мысленно поливая Валеза и Клименко. Память ему модифицировать, что ли? А, была, не была. Было три топора, мальчик, три.

Колдомедик уставился в глаза собеседника и шевельнул своим колдовским прибором, который он любил больше палочки.

Инспектор внутренне сделал фейспалм. Парень понимал, что что-то нечисто с этим дядькой. Вон, губами шевелит. Он уже от всей души желал свалить побыстрее, благо по пожарной безопасности у них и правда — всё в порядке. Но трубы у него ощутимо горели ещё с вечера. Неужели не угостят?!

МЧСник моргнул и отвернулся. Он с детства знал, что гипнозу не подвержен — цыгане пытались неоднократно.

— Жара-то какая. Пить охота...

— По пивку?

Джек уже улетел с журналом, хорошо, что его не поить. Ефремов призвал из подсобки пару бутылок усладэля и открыл их краем стола.

Пожарный ухмыльнулся:

— Не откажусь. Заграничное, что ли?

Он присмотрелся к бутылке. Butterbeer. Ни разу не видел такого.

— Английское, из самой редкой пивоварни. Лечись! — директор поднял бутыль и чокнулся с пожарным. Наконец кишки перестал мотать.

Охо-хо, какая вкуснотища... Парень причмокнул.

— И где такое берёте? Мне бы тоже. Привозит кто-нибудь?

— Да, ответственный и привозит, — наконец-то расслабился директор. — Он у нас прям англичанин записной.

Сгинешь ты с моих глаз, пьяная морда?

— Значит, я вам сейчас добро даю. Только метлы и веники убрать. Через три месяца приду, проверю. А вы мне пивка того подгоните, ладушки? Больно вкусное, — хитро ухмыльнулся парень.

— Будет тебе ящик пива, только сгинь. Чья метла — это мы разберёмся, а вот веники вынесем на время. В Хогвартс. Придётся оттуда брать. Щас, поглядим в его мозгу, когда он планирует нагрянуть? Интересно, он бумажку давать собирается, сука рваная? Зря тебя только пивом поили.

— Ну, если договорились, то распишитесь здесь. Поверку прошли, и с блеском, молодцы. Такое рвение редко встретишь. Изучите пока ППБ, инструктаж в начале года не забудьте. — Пиво подействовало волшебно, голова перестала трещать, и инспектор был готов расцеловать директора школы. Но вместо этого он вручил ему все документы и пожал руку: — До встречи через три месяца.

Ну, наконец, этот стихийный окклюмент отвязался. Ефремов грузно встал на подоконник и улетел к шефам, готовить малышню к экзаменам по столь полюбившемуся Минерве предмету. Да так полюбившемуся, что и отпускать его не хотела. Да только вот некогда. В поликлинику бы вернуться, а то совсем от пациентов отвыкнуть можно. А в Хог — гештальтиста Псину, и молодым надо заработать давать. Тем более, опыт школьной работы.

Наступили третьи сутки после родов. Во всех роддомах это праздник для мамочек — день выписки, а значит, избавления от ужасов роддома, грязных ночных рубашек и воплей чужих детей в режиме нон-стопа.

Однако, Наринэ и Иннесс в госпитале Мунго подобное воодушевление по поводу выписки не разделили бы. Причина проста: они просто не представляли, что с ними будет дальше.

Иннесс нежно смотрела через стекло волшебного колпака на своих «котят», зная, что скоро её упекут в тюрьму, а детей отнимут. Её рука лежала на специальном устройстве, через которое она пополняла запас волшебной энергии колпака, перекачивая её из собственного тела. Для магии колпака необходима была именно энергия матери и её любви, тогда недоношенные дети окрепнут быстро и смогут жить самостоятельно.

Дежуривший у дверей её палаты аврор ехидно доложил о перспективе тюрьмы и разлуке с детьми в первый же день, когда она немного оклемалась от родов. Головой она понимала, что детям так будет лучше. Если получится избежать Азкабана, то в положении беглой подследственной дети будут ей совершенно ни к чему. Однако её тело молодой мамы, переполненное окситоцином и молоком, содрогалось при мысли, что её малышей придётся отдать.

— А куда? — помертвевшим голосом спросила она аврора.

— Как вы знаете, у волшебников приютов нет. Однако для таких случаев, когда мать отправляется в Азкабан, её дети, при отсутствии иных родственников, отдаются под временную опеку в Волшеясли. Это временные ясли, которые функционируют только при появлении таких брошенных детей. Дети там пробудут ровно до того дня, когда специальная комиссия при Визенгамоте решит их дальнейшую судьбу: магловский приют, усыновление волшебниками и т. д.

— А где эти Волшеясли находятся? — Иннесс задала вопрос как можно более невинным тоном обеспокоенной мамочки, тогда как в её голове уже зрел план действий.

— При Хогвартсе, в отдельном крыле при лазарете. Мадам Помфри отлично позаботится о них, будьте уверенны.

— Что ж, это лучше, чем дементоры…

Аврор ухмыльнулся и вышел за дверь.

Иннесс позволяли кормить детей несколько раз в день, а остальное время их отпаивали живительным зельем. После очередного кормления она вернулась в свою палату и лежала на койке в апатии. Рядом стояла койка Наринэ, у которой как раз в гостях был Тер-Петросян. Он довольно смешно смотрелся в халате посетителя, нахохлившись, как воробей, на неудобном стуле. Они с Нарой спорили, что делать с синим ребенком.

— Я его боюсь, — жалобно повторила армянка в который раз.

Её монстрик тем временем лежал в прозрачной кювете и кряхтел. Нара смотрела на него издалека.

Тер-Петросян всплеснул руками:

— Ну, раз боишься, то чего и думать? Если родная мать его за человека не считает, значит, он и не человек! Чудовище! А чудовищ надо уничтожать.

— Как — уничтожать?! Я не могу, это всё-таки мой ребёнок. Просто я его боюсь. Он кусается. И… от него прямо аура исходит такая, злобная. Как будто он меня ненавидит.

— Может, чувствует, что ты его бросить собралась, — злом откомментировала Иннесс. После того, как Нара озвучила мысль отказаться от своего ребёнка, Иннесс совершенно ясно поняла, что с этой пустышкой её никакая дружба не связывает. Если бы Иннесс позволили забрать своих малышей и спокойно жить, даже без их отца, кем бы он ни был… И без Волдемортов и всей этой херни… Однако она прекрасно понимала, что это невозможно. Проклятые гормоны туманили её разум и мешали принятию правильного решения.

Армяне посмотрели на неё и промолчали. Ну и черт с вами.

Главным и единственным шансом на спасение сейчас было попробовать связаться с одним из потенциальных папаш и надавить на их теоретически существующие отцовские чувства. Но она не имела представления, как их найти. Сову здесь отправить было невозможно, аврор контролировал каждый её шаг, чуть ли не в туалет с ней ходил.

— Я тебе не предлагаю его убивать. Давай его после выписки тихонечко где-нибудь оставим, — вкрадчиво упрашивал Нару экс-шеф.

— Где-нибудь? — всхлипывала Нара, потирая грудь. Её сорочка вся была мокрая от молозива, грудь распухла до размеров дыни. По идее, если она не собиралась кормить, нужно было перетянуть грудь и пить антилактационные препараты, но армянка тянула с решением и ничего не делала. «Так она себе мастит обеспечит в ближайшие сутки. Хоть бы сцеживалась, идиотка», — лениво думала Иннесс.

Вошла санитарка и принесла поднос с прикормом. Пожилая женщина, та же, кто принимал у них обеих роды, прошла огонь, воду и медные трубы. Она видала детей и жутче, чем синий монстрик Нары. Бросив попытки уговорить мамашу взять ребёнка на руки, санитарка деловито перехватила синенького и начала кормить его из бутылочки свежим молоком единорогов. Это молоко очень подходило для прикорма, потому что было питательным и целебным. Однако достать его за пределами Мунго было сложно, и стоило оно немало. Монстрик жадно пил из бутылочки. За два дня он уже неплохо прибавил в весе. В отличие от «котят».

Открылась дверь, и вошёл аврор. Армяне сразу прервали свой многочасовой гундёж о судьбе Волдеморта-младшего и воззрились на вошедшего.

— Там к вам посетитель, — удивленно произнёс он, обращаясь к Иннесс.

— Кто? — у неё даже сердце замерло. Неужели Гера осмелился объявиться? Он-то, в отличие от Грега, не в розыске.

— Мистер Малфой. Драко Малфой. Вы вообще знакомы с ним? — напустился он на узницу с вопросами.

— Ну, как сказать…

Иннесс боялась сказать прямо, знакома или нет. А вдруг его не пустят, если не знакома?

Аврор зыркнул на неё:

— Ладно, сейчас провожу его.

Тер-Петросян засуетился и быстро попрощался со всеми, торопясь покинуть палату, чтобы не попадаться лишний раз на глаза отпрыску Малфоев.

Через пару минут открылась дверь и в комнату вплыл Драко. Несмотря на то что его положение в обществе сейчас было нестабильным, его королевское самомнение не пострадало нисколько. Зелёная бархатная мантия была стянута на груди застёжкой в виде феникса, палец украшало кольцо с ониксом, а в руке он держал отцовскую трость с набалдашником в виде головы змеи.

Драко обвёл глазами палату, даже не взглянув на санитарку, будто её и не было там.

— Могу я попросить оставить нас с мисс Иннесс наедине? — это было не просьбой, а приказом. Нару как ветром сдуло, а санитарка ушла вместе с синеньким, которому как раз пора было обрабатывать пупочную ранку.

Проводив их взглядом, Драко пододвинул тростью стул и сел. Пристально посмотрев на женщину-кошку, он вдруг усмехнулся и шёпотом произнёс:

— Привет от медвежонка.

У Иннесс перехватило дыхание. Грег, это она его так называла! Но почему он связывается через Драко?

— Я Марти, — ещё тише прошептал мужчина. — Медвежонок просил узнать, как у тебя дела.

— У меня всё великолепно, — съехидничала Иннесс, но внутри неё всё отплясывало джигу. Если Грег о ней вспомнил, возможно, он её вытащит отсюда, а потом, возможно, и её малышей из дамблдоровского приюта.

— Если не считать перспективы приличного срока в Азике? — в том же тоне ответил Марти-Драко. Он поправил волосы, взглянув в зеркало.

— Ох, и красавчик же Малфой-младший. Было бы у меня такое тело, ммм, — мурлыкал трансгендерный тип.

Иннесс передёрнуло. Она находила его отвратительным, хотя он явно подбивал к ней клинья раньше. Что поделать, её кошачья сущность притягивала всех живых мужиков в радиусе километра. Даже таких… неопределённых.

— Давай к делу. Что он хотел передать?

— Да собственно, узнать, как дела. Нужна ли помощь.

— Конечно, нужна, — Иннесс, воровато оглядываясь на дверь, кратко пересказала ему свою историю и грядущую судьбу. Тут она спохватилась: — А почему этот аврористый ублюдок с тобой не вошёл? Он же меня тут пасёт на каждом шагу.

— Ну, слава Мерлину, имя Малфоев ещё имеет свою силу, — стряхнул с рукава невидимую пылинку Марти. — А мелкому засранцу Малфою такая компрометирующая встреча с тобой, как узницей этой больницы немного подпортит его игру в честного малого, который всё осознал и теперь такой весь белый и пушистый, — захихикал Марти.

В итоге они проговорили около получаса. План получился довольно ненадёжный, но уж какой есть. Транспортировать Иннесс в Азкабан будут где-то через месяц, когда «котята» окрепнут достаточно, чтобы жить без магии колпака, в которой необходимо было участие матери, как источника волшебной энергии. Тогда их разлучат с матерью и отправят в приют. Соответственно, лучший момент, чтобы выкрасть Иннесс, — это её этапирование в тюрьму. Договорились, что Грег и его люди будут ждать группу авроров, конвоирующих женщину-кошку, возле парома, который переправляет на тюремный остров. Детей же из приюта заберут позже.

— Что ещё за приют такой выискался, никогда раньше о нём не слышала, — ворчала Иннесс.

— Да ты не переживай, там условия отличные, деток, кроме твоих, и не будет больше. А Помфри в малышах души не чает, тем более тут тройня.

— А кто ещё был в этом приюте раньше?

— Да его уж сто лет не использовали. Когда вышла оказия с драгоценными старшими Поттерами, была у министра идея очкастого туда сплавить до 11 лет, да Дамб не позволил. У меня дядя в Министерстве работал, рассказывал, как Дамблдор распинался перед Визенгамотом, что Пожиратели мелкого Гарри везде найдут, что тут нужна защита понадёжнее. Ну, он его и спрятал очень хорошо. Магия крови — тебе не Хогвартс и не заклятье Хранителя, хрен сломаешь.

Когда Драко-Марти ушёл, Иннесс чувствовала себя намного спокойнее. Приятно знать, что кто-то о тебе волнуется, даже если бы она и предпочла, чтобы это был Гера, а не Гойл. Когда она снова будет с Гойлом, то сделает всё, чтобы он вернул ей детей. И возможно, это поспособствует пробуждению его отцовских чувств. Хотя она и не знала сама, чьи это дети, Геры или Грега. Возможно, обоих. Это же магия, всё бывает, тем более с женщиной-кошкой.

В палату вернулась Нара, а с ней врач, сообщивший ей, что её выписывают. Наринэ засуетилась, собирая вещи, переодеваясь и прихорашиваясь. Тер-Петросян ждал её внизу. Женщины сухо попрощались, и Нара вышла. Следом за ней санитарка вынесла её синего ребёнка. Несчастное создание, подумала Иннесс, но тут же оборвала эту мысль. Нечего жалеть отпрысков Лорда, когда у самой проблем по горло.

Наринэ вдохнула свежий воздух летнего вечера полной грудью. Наконец свобода! Они с бывшим шефом и ребёнком вышли из госпиталя и пошли по улицам Лондона, куда глаза глядят. Синенький спал. Нара отдала его Тер-Петросяну и шла поодаль, стараясь не смотреть на ребёнка.

Они забрели в глухой район Лондона, далеко от оживлённых улиц. В одном из дворов старых кирпичных домов обнаружилась подходящая мусорка. Нара встала на углу улицы, а старый армянин просто положил свёрток со спящим синекожим младенцем, рядом с мусорными баками. Не перемолвившись ни словом, они вывернулись из двора и быстрым шагом ушли туда, откуда пришли.

Ребёнок проснулся от скрипа тормозов машины, остановившейся рядом с баками. Из машины вышла женщина лет тридцати в мусульманской одежде и хиджабе, с мешком мусора. И чуть не споткнулась о хнычущего ребёнка в кульке одеял. Женщина заверещала на арабском языке, и из машины выбежал её муж. Сначала они хотели позвонить в полицию, но потом передумали, когда увидели, что ребёнок очень странный.

— Возможно, он болен, Фатима, давай позвоним в скорую помощь и в полицию, — уговаривал женщину муж.

— Нет, хабиби?, не нужно. Мы ещё успеем позвонить куда надо. Давай возьмём его домой, а там будет видно.

Видя, что муж сомневается, Фатима прибегла к главному трюку.

— Может быть, это дар Аллаха нам. Ведь мы уже четыре года не можем завести ребёнка.

— Может, и дар. А может, и проклятье, — произнёс мужчина. Однако больше он не спорил, и пара забрала свёрток и укатила в сгущающиеся сумерки.

К федералам директор нелицензированной школы поехал с тяжёлым сердцем. Собранные бумаги отложили мрачный отпечаток бюрократизма. Хорошо Сусанне, она в готовой школе работает, да и та срывается как зверь. Ну, хоть шоколадки носить не перестала — дают, чтоб заткнулась. А как армянам без сладкого? Один набор он оставил на презент и волок в целлофановом пакете за собой, иначе они там все с ума посходят, если достанет из нагрудного кошелька такую коробку.

В федеральном министерстве, как всегда, всё было по-другому. Предельно вежливый охранник показал ему дорогу, чисто вымытый пол был в наличии, тогда как орущая бабка-уборщица в поле зрения не попадала.

В столе справок его направили сразу к инспекторам. За лакированной дверью в светлой комнате его корректно поприветствовала молодая женщина с ярко-красной помадой.

— Девушка, я с лицензией на школу для Москвы и области... — в сто пятисотый раз повторялся маг, бухая на стол портфель с папками и тихо зверея.

— Екатерина Николаевна, это к вам. Пройдите к тому столу.

Екатерина Николаевна, женщина под сорок, немного чудаковатого вида, тихо поздоровалась и указала на стул. Ефремов вытряхнул все документы перед ней, но она аккуратно сдвинула их в сторону.

— Сначала расскажите на словах, что за школа, какая специфика, финансирование, программа. Потом бумаги посмотрю.

И она уставилась на Ивана пронзительно зелёными глазами за стёклами очков в фиолетовой оправе. Ногти у неё тоже были фиолетовые, слегка облупленные.

— Да, экстрасенсы мы, направления четыре: основы медицины, экономика, компьютеры и... э-э-э... востоковедение.

Екатерина Николаевна медленно моргнула.

— Экстрасенсы. Экономика.

Она взяла из ящика маленький кружевной платочек и промокнула лоб.

— Бог весть, чем занимаются сегодня... Ну, это не моя забота. Вы все документы собрали? Заключения пожарных и Роспотребнадзора есть?

— Есть. Где у вас касса или банкомат, пошлину оплатить?

Женщина посмотрела на него очень внимательно.

— У вас же юридическое лицо. Оплачивайте со счёта организации через бухгалтерию. Вот реквизиты.

Иван чуть не матюгнулся. Ну как так можно было затупить?

Екатерина Николаевна сжалилась:

— Хорошо, поступим так. Комплектность я посмотрела, всё в наличии. Заявление я приму сегодняшним числом, а пошлину оплатите, и пришлите мне скан на электронную почту. Через десять дней ждите комиссию, если я не обнаружу грубых нарушений лицензионных требований в ваших бумагах.

— Скан? Ну, это пусть наш айтишник сделает, сам я не умею.

Чудачка пожала плечами:

— Как-то без разницы, лишь бы бумагу получить. Поправив упругие локоны, она кокетливо улыбнулась импозантному директору экстрасенсов:

— Если комиссия пройдёт успешно, я вам позвоню и скажу, когда забирать бланк лицензии. Впрочем, если провалитесь, я всё равно позвоню.

И она рассмеялась, протягивая Ивану второй экземпляр заявления с входящим номером.

Через указанное время зеленоглазая позвонила и сообщила неутешительные новости: экстрасенсам придётся барахтаться без лицензии. Либо договариваться с мэрией и жить на коммерческих правах, либо получить справку в министерстве... всё той же экстрасенсорики.

Армянин заартачился и предложил справку из английской минмагии.

— Вы в России преподаёте, значит, от русского...

Вдруг рядом с магом дико заорала жена, бессвязно лепеча про зверинец. Феникс, что ли, вырвался? Нет, оказывается, по дому ползает гадюка и шипит. Пока змея не укусила благоверную, он голыми руками ловил её по полу, но потом сообразил, что стихийно сколдовал Серпенсортию. Фините Инкантатем! И через десять минут он уже отпаивал жену корвалолом, намеряв ей лёгкую гипертензию. Что ж, надо позвонить Минерве и хорошенько нажаловаться на жизнь, может, она чем поможет в нелёгких думах. Всё-таки это их с призрачным Дамблдором придумка.

_______________

? Партеногене?з (от др.-греч. ???????? — дева, девица, девушка и ??????? — возникновение, зарождение, у растений — апомиксис) — так называемое «девственное размножение», одна из форм полового размножения организмов, при которой женские половые клетки (яйцеклетки) развиваются во взрослом организме без оплодотворения.

? Вегетососудистая дистония — ВСД — полиэтиологический синдром (симптомокомплекс), согласно МКБ-10, может классифицироваться, как проявление соматоформной вегетативной дисфункции сердца и сердечно-сосудистой системы.

? Дуду?к (тур. d?d?k; арм. ???????) — язычковый деревянный духовой музыкальный инструмент с двойной тростью. Представляет собой трубку с 9-ю игровыми отверстиями. Варианты распространены среди народов Кавказа, Ближнего Востока и Балканского полуострова.

? Кеманча? (от древнеперсидского kam?n?a; локальные разновидности: понтийская лира, кеменче, кемендже, кеменджеси, кеменча, кяманча, кемендзес, кементсия, кеман, гиджак) — общеродовое название струнных смычковых музыкальных инструментов, сродни арабскому ребабу, средневековому европейскому ребеку, французскому пошету, болгарской гадулке.

? Зара (арм. певица) — «Dle Yaman» (2002).

? Мидихлорианы (англ. Midi-chlorian) — самостоятельные разумные микроскопические формы жизни, существовавшие в симбиозе внутри клеток всех живых существ. Они являлись посредниками между разумными существами и всеобъемлющей осязаемой энергией, называемой Сила.

? Хаби?би (араб.) — арабское слово, означающее «(мой) любимый» (в мужском роде, в женском звучит, как хабибати или в разговорной форме хабибти), от прилагательного хабиб — «любимый».