Взгляд Бездны (гет)

Корабль отчалил от застывшего берега. Здесь, в море, он был свободен от заклятия Застывшего Времени. Алиса ещё раз взглянула на часы и сунула их в потайной кармашек на русалочьем платье.

Без Исцеляй-гриба невозможно было вылечить Джека, который впал в тяжелое забытье и лежал в укрытой от внешнего мира железной норе во Владениях Шляпника. Но Исцеляй-грибов больше не было. Добыть их было возможно лишь в Обманчивых Глубинах, в Рыбьем городе, где правил новый бургомистр. Со времен уничтожения Кукольника Алиса побывала там лишь раз, поэтому у неё ещё оставался наряд из чешуи русалки, дававший возможность дышать и передвигаться под водой без труда. Правда, пояс от него пришлось отдать Страйфу, который надел его вместо галстука. Отпускать Алису одну с пиратами он отказался наотрез.

— Никогда не прощу себе, если с тобой что-нибудь случится, — сказал он, глядя на девушку с непередаваемым выражением. — Или идем вместе, или не идет никто.

Пришлось согласиться, и с того момента Алиса не пожалела ни разу об этом. Пусть и выросший в Адской Кухне, Страйф оказался большим джентльменом по отношению к ней, чем иные из тех, для кого были открыты двери знатнейших домов Англии.

Капитан Роберт Стивенсон вел корабль на предельной скорости. Но даже несмотря на это и на старые Часы Уснувшего Времени, усовершенствованные Шляпником, сердце у Алисы было не на месте. И она бы окончательно свихнулась от безделья и ожидания, не будь Страйфа. Молодой гладиатор с удовольствием играл с ней в шахматы и научил её игре в «пять пальцев». Но чаще всего они проводили время на палубе, любуясь красотами горящего неба и моря.

Страйф стоял у самого борта, опершись о него локтем и глядя в пламенеющее небо. Ветер шевелил его длинные золотистые волосы, то и дело обнажая стальные иглы, растущие в несколько рядов. Алиса подошла к нему, не представляя, что говорить. Ей просто хотелось немного побыть рядом с ним, чувствуя себя в безопасности.

— Жаль Ванду, — сказал Страйф, не оборачиваясь, — хорошая была девчонка. Говорят, она с Нэн работала ещё в те времена, когда та была хозяйкой в «Русалке». Будь я там, может, вытащил бы и её тоже.

— Зато, — сказала Алиса, ободряюще сжав его плечо, — ты вытащил нас. Без тебя мы бы погибли на берегу.

Страйф повернулся и накрыл её ладонь своей. Его глаза полыхали яркой синевой, иглы полностью исчезли в волосах. Оно и верно, подумала ошеломленная Алиса, сейчас ведь драться не с кем. Страйф хрипло вздохнул, глядя ей в глаза, придвинулся. Его губы оказались так близко. Алиса поняла, что сейчас он её поцелует... Она замерла, глядя на него широко распахнутыми глазами, не испытывая никакого желания сопротивляться.

— Капитан зовет тебя, парень, — сказал один из призрачных моряков, появившись в белой вспышке перед ними, — и ты, Защитница, ты тоже иди.

— Что-то случилось? — Алиса быстро отступила от Страйфа, сжала кулаки, убрав за спину. Моряк не ответил, качнулся и поплыл вверх, к рее, где уже возились двое его сотоварищей.

— Ладно, уже идем, — Страйф тронул её плечо, потянув за собой, и пошел вперед. Алиса задержалась, невольно залюбовавшись его походкой, больше напоминавшей походку тигра, виденного ею однажды в зоопарке. Снова стало горячо в груди и животе, и Алиса закрыла глаза, пытаясь погасить это пламя ледяным ветром. Ей снова пришлось напомнить себе, что любовь не для неё. А Страйф заслуживает лучшей девушки, той, что по-настоящему полюбит его.

Капитан Стивенсон ждал их в каюте, сидя за столом. Его фигура в сумраке слабо светилась бело-голубым.

— Путешествие для нас подошло к концу, — сказал он, знаком пригласив гостей сесть в кресла, — дальше вы пойдете сами. Вам нет нужды тащиться до Рыбьего города. Исцеляй-грибы растут ещё в одном месте, вдесятеро ближе, возле логова Мерскуид. Это самое большое зло Обманчивых Глубин. Но уничтожив его, вы получите больше, чем желали. Потому что на Закрытом Плато растут также и другие грибы, которые называются Вспомнить-всё.

— Новость так новость! И вы молчали, капитан? — Алиса поднялась с кресла, нетерпеливо притопнув, — за какое время мы доберемся до того места?

— Я не слишком представляю, как течет время для людей, — ответил капитан, — но путь через Коралловый Риф будет самым коротким, вам хватит всего лишь нескольких часов на дорогу в обе стороны. Но берегитесь Мерскуид, она ненавидит тех, кто вторгается на её территорию. Именно потому я не говорил вам об этом варианте, но теперь у меня нет выбора. А у вас почти не осталось времени, — он махнул рукой в сторону иллюминатора, за которым виднелась туманная дымка берега и красно-черные полосы, струящиеся по небу.

— А как выглядят те грибы? Вспомнить-всё? — поинтересовался Страйф.

— Они ярко-синие, с белой метиной на шляпке, — сказал капитан, выплывая из-за стола. — Они возвращают даже утраченные навечно воспоминания. Я думаю, Алиса, тебе следует взять несколько штук.

Путешествие под водой практически ничем не отличалось от земных путей. Удивленный и очарованный Страйф безропотно последовал за Алисой в подземный грот, где находился вход в тоннель.

— В жизни не видел такой красоты, — признался он, озираясь по сторонам и любуясь то на стайки рыб, то на прозрачных медуз, то на заросли ламинарии. — Знаешь, я бы не прочь был тут остаться.

— Тогда тебе пришлось бы вечно носить на шее эту удавку, — вздохнула Алиса, — да и не подходят Обманчивые Глубины для людей.

Они двинулись через узкий грот и дальше, в переход, где то и дело в стенах мелькали забранные кораллами отверстия, за которыми дремали хищные устрицы. Страйф снял со стены прекрасный голубой цветок и с улыбкой вложил его в ладонь Алисе. К его восторгу и удивлению, этот подарок очень её обрадовал.

— В темноте светится, очень пригодится, когда мы пойдем через неосвещенные участки, — Алиса бережно сунула цветок в сумку, висевшую на боку, — ещё бы парочку не помешало.

Страйф с охотой исполнил её просьбу, собрав еще небольшой пучок цветов по пути. Пробравшись сквозь густые заросли ламинарии, они оказались в темной широкой пещере, где цветы пришлись весьма кстати. Выходов из пещеры было несколько, и не все они вели в нужном направлении. Пришлось исследовать несколько проходов, ведущих в тупики, а один так и вовсе оказался ловушкой с хищной устрицей, «гостеприимно» раззявившей голодную пасть. И только шестой тоннель привел их к началу Кораллового Рифа.

Они одолели большую часть пути, когда наткнулись на небольшую рыбью деревушку, выстроенную из обломков потерпевших крушение кораблей. Алиса едва стояла на ногах к тому времени, Страйф не предлагал ей помощь лишь потому, что знал — девушка её отвергнет. Но теперь замаячил шанс передохнуть, и гладиатор не собирался упускать его.

— Нам нужна комната, — сказал он старосте рыбьей деревни, — чтобы Защитница могла передохнуть и поспать.

— Боюсь, господин мой, здесь вам будет неспокойно, — вздохнул пожилой рыб, поправляя видавшую виды форменную треуголку. — Владычица Рифа заявится со дня на день за своей обычной данью. Придет она, гневная и страшная, в облаке песка и крови, и пожрет тех, кто окажется на её пути.

— Вы говорите о твари по имени Мерскуид? — спросила Алиса, оживившись.

— Не упоминайте её имени, прошу вас, — всполошился староста, с опаской озираясь по сторонам, — она услышит и придет, а наша дань, увы, собрана лишь наполовину.

— А чем вы откупаетесь от неё? — полюбопытствовал Страйф, провожая взглядом пару симпатичных рыбешек в простых, но опрятных платьях из биссусных нитей моллюсков. Ему всё было интересно и удивительно в этом странном мире.

— Жемчугом и детьми, — староста печально взглянул на молодого человека. — Увы, но это так. Вот уже долгие три дня несколько достойнейших жительниц нашей деревни мечут икру на откуп, но вы же понимаете, дело это небыстрое. Кроме того, несчастные матери оплакивают своё потомство. И все мы вместе с ними, увы.

— Но почему же вы не покинете эти места? — возмутился Страйф. — Неужто легче платить своим потомством?

— Если бы мы только могли! — горестно вздохнул старый рыб. — Думаете, мы не пытались? Магия чудовища держит нас здесь, нас и всех тех, кто имеет несчастье прибыть сюда. Я имею в виду рыб, разумеется.

— А возможно ли уничтожить это существо? — глаза Алисы вспыхнули гневом. — Что оно такое?

Староста едва не сел прямо в черный песок. Несколько мгновений он лишь открывал и закрывал рот, пуская пузыри, и лишь спустя пять минут оправился настолько, что низко поклонился гостям и пригласил их перейти в лучший домик деревни.

По его приказу несколько молоденьких рыбок прибрались в доме и принесли туда угощение: салат из морской капусты, маринованные кораллы и старое густое вино с затонувшего корабля.

Пока голодные путники отдавали дань уважения морским деликатесам, староста медленно, стараясь не упоминать лишний раз имени чудовища, рассказывал о нем и его повадках.

— Живет она в дальней части Рифа, в затонувшем галеоне. Говорят, душа её — это душа корабля, запечатанная во мраке. Обитает эта душа в сундуке, окованном металлом с самого галеона, и не может выбраться. А сама она — часть корабля, гневная от того, что лишена свободы, ведь тело её занимает злое отродье — сирена, — вздохнул пожилой рыб, плотнее натягивая свою треуголку. -Выглядит она как резное украшение, что носят корабли двуногих впереди. И якоря затонувших судов оплетают её деревянное тело. Ими она ловит зазевавшихся рыб и осьминогов и пожирает их. Но более всего любит она рыбьих младенцев, суть икру, что мечут достойные рыбьи супруги, — старик снова горько вздохнул. -Ах, кабы удалось вам победить проклятое отродье и освободить душу корабля, то были бы и мы свободны от её зла, и вечно благодарны вам, нашим спасителям.

Алиса и Страйф переглянулись.

— А где может находиться тот сундук? — поинтересовался Страйф, налегая на салат из морской капусты.

— Говорят, он лежит в корабельной утробе, но путь к нему закрыт, и стережет его злобный Краб-пушкарь. Мимо него возможно проплыть лишь в короткое время, когда его госпожа отсутствует. В иное же время она дразнит Краба и щекочет его своими якорями, не давая спать.

— Мы ничего не обещаем, — сказала Алиса, отодвинув плошку из раковины, вычищенную до зеркального блеска. — Прежде нам самим надо передохнуть и поспать, а потом посмотрим, что сможем сделать. А у меня ещё один вопрос — не знаете ли вы, как пробраться на плато, где растут Исцеляй-грибы?

— Только через логово чудовища, — вздохнул рыбий староста, — и оттуда ещё полдня даже быстрым ходом.

— В общем, драться с этой пакостью нам придется в любом случае, — ухмыльнулся Страйф, добивая остатки кораллов.

От того, чтобы пасть к ногам потенциальных спасителей, старосту удержала только обычная рыбья флегматичность. Почтительно поклонившись, он попятился и исчез за дверью.

— Вляпались, — задумчиво произнес Страйф, — по самое не балуйся. Но жалко их, дурней. Кто бы сказал, что рыбу пожалею, дал бы в морду, и не один раз.

— Кровать! — Алиса застонала от облегчения, заглянув в соседнюю комнатку. — Боже правый. Как же долго я не спала на обычной человеческой кровати!

Страйф хмыкнул, стащив одно из одеял, свернул его вдвое и устроил лежбище в углу.

— Я бы лег в другой комнате, но лучше нам держаться вместе, — заметил он, укладываясь.

— Ты прав, — Алиса со вздохом облегчения стащила с ног шнурованные ботинки и легла, укрывшись одеялом из водорослей. — Возможно даже, нам следует спать по очереди.

— Как скажешь, — отозвался Страйф, которому перепало полюбоваться на изящные ступни и лодыжки девушки, что привело его в отличное настроение. — Могу покараулить, пока ты будешь спать.

— Нет, лучше ты первый. Мне надо подумать, кое-что сопоставить, — сказала Алиса, накрывая светящийся цветок специальным колоколом, чтобы пригасить яркий свет, — связать все ниточки. Это займет время.

— Я не совсем понял, что сказал тебе Квази перед отъездом, — зевнул Страйф. — А сейчас сказать по правде, нет даже сил думать об этом.

Он уснул почти сразу, а Алиса смотрела в щелку в стене, между двумя разошедшимися досками. Мимо плыла стайка разноцветных рифовых рыбок, желтых, голубых, черно-белых. Алиса проводила их взглядом и вернулась в воспоминаниях ко дню перед отплытием, когда пришла в бар к Черепаху.

— Ты уж прости, но свечи только вот такие есть, — сказала она, выкладывая несколько больших огарков, которые успела обобрать с канделябров в замке. — Полотенца не было времени искать.

— И на том спасибо, — кивнул Черепах, подгребая к себе огарки, — перетоплю и сделаю новые фитили, благо, этого добра достаточно.

— Послушай, — Алиса забралась с ногами на высокий деревянный табурет и облокотилась о стойку, — что тебе известно о тех из людей, кто проходил через Зеркальную Линию?

— Почему ты спрашиваешь? — нахмурился Квази, отложив полотенце, которым протирал кружки. — Если чистокровные люди, то… Собственно, только ты да ещё тот парень. А больше никого.

— Какой парень?

— Тот, которого Кукольник привел, — Квази поставил кружку на стойку и щедрой рукой плеснул туда бренди. — Будешь?

— Нет, спасибо. Так что за парня привел Кукольник? И когда это было?

— Задолго до твоего второго пришествия. Вскоре после первого, когда казалось, что всё идет на лад.

— А поподробнее?

— Ну, ты ведь ушла тогда. Вскоре после того объявился Кукольник, и вначале мы не видели в нем угрозы. Всё произошло так неожиданно, так странно. Он пришел с мальчишкой, чуть старше тебя. Жалкое было зрелище! Но оказалось, что мальчуган был способен с помощью своих снов менять и подчинять наш мир. Кукольник с его помощью опутал Страну Чудес своими проклятыми нитями, и мы долгое время жили в страхе. А потом вернулась ты…

Квази отвлекся на кружку, принявшись драить её полотенцем с ожесточением, достойным лучшего применения.

— А что ты знаешь о Радужном Грибе? — рискнула спросить Алиса, впрочем, не надеясь даже на положительный ответ. Тем сильнее она была удивлена, когда Черепах задумчиво покивал.

— Слышал я про такое. Но здесь они не растут, к счастью, наверное. Только под морем, в Обманчивых Глубинах.

— Почему к счастью?

— Это очень страшная штука, Алиса, — вздохнул Квази и отхлебнул солидный глоток бренди, — это гибель для нашего мира. Его могут употреблять лишь те из людей, кто стоял на краю смерти и чей мозг поврежден болезнью. Отведав Радужного Гриба, они становятся почти всемогущими. Им подвластны Норы и Врата в любые миры.

— Всё это очень странно, Квази, — нахмурилась Алиса, вертя в руках спичку, извлеченную из сумки, — по словам существа… того, кто захватил Королевские Земли, мы с Джеком — единственные, на кого подействовал Радужный Гриб.

— А как ты думаешь, почему ты так легко проникала в нашу Страну Чудес?— задал ответный вопрос Черепах. — Об остальном тебе лучше спросить Чешира, я и так сказал слишком много.

Алиса чиркнула спичкой о стойку и уставилась на золотистое пламя.

— Чешир, думаю, пришла пора сказать правду, — жестко произнесла она. — Я требую ответов. А иначе катись всё в Ад!

— Ну, наконец-то ты хотя бы научилась стоять на своем, а не спускать по ветру свое желание знать, — хмыкнул котяра, появляясь прямо на стойке. Выглядел он ещё более изможденным, чем обычно, на лбу и ушах порезы воспалились и сочились белесой смесью крови и гноя, а серьга исчезла.

— Отвечай, — Алиса с трудом заставила себя говорить спокойно, — кто или что я такое? Почему Радужный Гриб действует только на нас с Джеком?

— О Джеке скажу лишь, что он стоял на краю однажды, и болезнь изменила его, уничтожила преграды в его голове, — покачал головой Чешир, укладываясь на стойке. Его впалые бока тяжело вздымались и опадали. — А насчет тебя… что могу я сказать, Алиса? Что ты всегда была частью Страны Чудес? И что Страна Чудес — это отчасти порождение твоего больного рассудка. Твоя боль, твоя болезнь, и твоё желание быть нужной.

Алиса едва не выронила почти догоревшую спичку.

— О чем ты говоришь, кот? — голос её позорно дал «петуха». — Что за глупости?

— Ты была очень больна. Твоя мать едва выходила тебя, вытащила из рук Смерти. Но проход в Страну Чудес оказался открыт для тебя, как и для Джека. Вы оба были больны и мозг твой поврежден, как и его.

— Ты врешь!— Алиса сжала побелевшие руки. Глаза её стали огромными, чуть не в половину лица.

— Зачем мне это? — устало мурлыкнул Чешир. — Одно скажу тебе — ты действительно фактически создала Страну Чудес, взяв за основу умирающий мир, лежащий по другую сторону Вечности. Ты возродила его, ты дала ему новую жизнь.

— Но я ведь нормальная! Я не сумасшедшая!

— Безумие не выбирает, Алиса. И твой путь лежит в Страну Чудес, потому что ты сама призвала её в этот мир. Ты — созидательница и владычица, как и принц Эдди, он же Джек Кричер.

— Как и Бамби? — в голосе Алисы появились нотки сарказма. — И как несчастная девчонка, которую готовили мне на замену? Как-то слишком уж много повелителей на одну Страну Чудес!

— Девчушка не призывала этот мир, она лишь могла приходить в него по своему желанию. А Бамби не проникал в наш мир, — покачал головой Чешир, — Кукольник был лишь его Отражением, жестокой тварью, созданной чуждым разумом из тайных желаний и потребностей. Его помог создать тот, кто таился за спиной у Бамби, тот, кто сейчас простирает свои нити по Стране Чудес.

— Машинист, — угрюмо кивнула Алиса и потерла виски, — всё так сложно, кот. И я все ещё не представляю, что мне делать или хотя бы с чего начать. Поэтому для начала давай-ка, я промою твои царапины. Ты неважно выглядишь.

Улыбка Чешира на сей раз была почти такой же яркой, как и в первые дни их знакомства.

— Ты все-таки предложила это, — удовлетворенно произнес он, — это значит, ненависть оказалась слабее, чем сострадание. Просто погладь меня, Алиса, этого будет достаточно, чтобы излечить самые болезненные раны. Я ведь говорил уже, что ты — владычица этого места. Здесь тебе подвластно всё.

Она осторожно коснулась припухшего, сочащегося гноем кошачьего лба и кончиками пальцев повела между ушей. От пальцев на серой безволосой шкуре оставались золотые следы. На глазах исчезали глубокие язвы, покрывающие исчерченное татуировками тело. Кот сел и принялся вылизывать переднюю лапу раздвоенным ярко-алым языком.

— А теперь тебе надо поспешить, — сказал он, наклонив голову так, что вновь появившаяся в ухе серьга едва не выпала из отверстия. — Пока Джек в беспамятстве, его разум пребывает в полной власти Машиниста.

Алиса открыла глаза, глядя перед собой. Из угла доносилось тихое посапывание — Страйф не собирался упускать ни мгновения положенного ему отдыха. Алиса повернулась так, чтобы видеть его растрепанную светловолосую голову, лежащую на сплетенных руках. Ей было приятно смотреть на него, приятно было видеть его и находиться рядом. Но при мысли даже о том, что он коснется её, обнимет, девушке становилось так худо, что сердце отказывалось биться. В памяти всплыли непрошенные, ненужные воспоминания о том, что творил с ней Бамби. Он заставил её забыть о ночах, что она делила с ним, а теперь те мерзкие сцены всплыли в памяти. Лишенная рассудка и воли, марионетка в его руках, она вынуждена была терпеть его ласки и поцелуи, отвратительный шепот во мраке, когда ему припадала охота сравнить её прелести с прелестями Лиззи.

«Никто не коснется тебя, кроме меня, Алиса. Ты — моя личная шлюха. Как и твоя сестра. Быть может, когда ты мне надоешь, я буду продавать тебя… скажем, по цене втрое большей, чем полагается за строптивую сучку с холодной и вечно сухой вагиной. Твоя красота стоит того. Хотя твоя сестрица была куда горячее…».

Она заскулила, пытаясь вырваться из-под власти кошмарных воспоминаний. Сжалась в комок, всхлипывая от чудовищной боли, от обиды. Память вернулась, когда её не просили. Вернулась, когда не была нужна. И оставила её лежать в луже слез, грязи и боли, изнемогая от желания умереть.

— Алиса, девочка, что такое? — раздался над головой встревоженный голос Страйфа.

Он сел на край кровати и обнял её, укрыв одеялом. Прилег рядом, словно как-то мог защитить её от боли. Алиса хныкала и скулила, не имея сил даже на полноценный плач. Прикосновения гладиатора были нежны, но несли кошмарную, непереносимую боль. Он не мог, не должен был желать её, не должен был любить шлюху, делившую постель с убийцей собственной сестры. Это было неправильно, противоестественно.

— Всё хорошо, малышка, — шептал он, осторожно баюкая её, — не бойся. Всё будет хорошо. Ты справишься.

Она зарыдала и повернулась, уткнувшись ему в грудь. Страйф не делал попытки прижать её или поцеловать, просто лежал рядом и его низкий сильный голос проникал в сознание, заглушая мерзкий шепот воспоминаний. Чувствуя на плече его руку, Алиса заплакала ещё горше и плакала, пока не впала в тяжелое забытье.