Без единого свидетеля (джен)

Браслет часов резко стал горячим, за мгновение раскалившись до бела. Гарри зашипел от боли и инстинктивно затряс рукой, но уже через секунду в панике активировал портал, успев подумать, что с интенсивностью оповещающих чар он перестарался — хотел сделать так, чтобы сигнал разбудил его даже от самого крепкого сна, но в итоге едва не лишился руки.

Домик на берегу океана встретил его тишиной; ни в одном окне не горел свет. Гарри не стал громко звать Гермиону, а быстро двинулся по дорожке к дому, попутно заглушая свои шаги и закусив губу от сильной боли в руке. Браслет уже остыл, но кожа под ним была сильно сожжена.

— Говенум Ревелио, — тихо со стоном произнес Гарри, прижимаясь к стене дома возле висящей на одной петле входной двери. Луч заклинания вспыхнул два раза, и Гарри быстро скользнул внутрь. — Гермиона? Джеймс!.. Черт! Люмос.

Чувствуя нарастающий ужас, Гарри метался из комнаты в комнату в поисках, пока не заметил Гермиону. Она лежала у больших стеклянных дверей, ведущих в сад. Лужа крови под ней в холодном свете Люмоса казалась черной.

— Гермиона... — прошептал Гарри, опускаясь рядом с ней на колени.

Она была еще жива, рвано поверхностно дышала, из последних сил цепляясь за жизнь.

— Прости, — она с трудом шевельнула окровавленными губами и замерла.

— Папа?!

Гарри вмиг вскочил на ноги, оглушенный воплем Джеймса. Тот посмотрел на мертвую Гермиону и вдруг закричал. Завопил так, что кругом стало взрываться стекло, а разные мелкие предметы слетали со своих мест, как будто по ним ударяли отталкивающими заклинаниями. Гарри сначала зажал уши, испугавшись, что голова вот-вот лопнет, но потом быстро выставил в сторону сына палочку.

— Обливиэйт!

Гарри резко сел в кровати, с трудом переводя дыхание, и, обхватив пальцами холодный браслет часов, шумно выдохнул и рухнул обратно на подушку. Первая ночь в доме после всего пережитого и сразу такой кошмар. Он подсветил Люмосом циферблат — три часа ночи. Впрочем, чего он ожидал? Было бы странно, если бы он несмотря ни на что забывался спокойным сном младенца. Гарри повернулся набок и вздохнул. Кошмары будут преследовать его долго, напоминая о том, что он сделал. Не спас жену... Стер память сыну... Гарри рывком повернулся на спину. Да, в Омуте Робардс видел, как Пожиратель перед уходом направил палочку на Джеймса, а потом на Гарри. Но с того ракурса просматривалась далеко не вся комната, и Робардс не видел, что Джеймсу тогда всего-навсего освободили руки от веревок. Сейчас Гарри уже помнил, что первые секунды после Обливиэйта он еще был при памяти и именно тогда решил стереть из сознания ребенка тот пережитый им ужас. Он успел это сделать до того, как воспоминания в его голове окончательно погасли. Догорели, словно свечка.

Пожирателям было плевать, кто выживет, кто — нет. Они развлекались, перед тем как навсегда покинуть Англию. После долгих лет заточения в тюрьме резвились как хищники на свободе. Гарри не знал, была Джинни их первой жертвой, или они уже «прошлись» по маггловским девушкам. Но одно он знал точно — каждый из той троицы будет мертв. И каждый перед смертью испытает чудовищные муки.

Еще давно Гермиона говорила ему, что, не зная правильной техники выполнения заклинания Забвения, невозможно правильно стереть воспоминания, эффект будет слабым и временным. В этом Гарри убедился на собственной шкуре, но зато он был хорошо обучен Обливиэйту — Джеймс никогда не вспомнит, как на его глазах убивали мать.

* * *

— Не спал ночь? — это была первая фраза Рона после его появления утром в доме.

— Большую ее часть, — ответил Гарри. — Ты готов?

Рон мучительно простонал и плюхнулся на стул.

— Да, я знаю, ты дал мне ночь, чтобы я свыкся с тем, что мы полетим на маггловском самолете, но дай мне хоть год — я все равно не свыкнусь.

— Рон, мне, конечно, известны несколько способов как замести следы, чтобы Аврорат так и не узнал, что мы побывали в Осло, но недавно все мы убедились, что вовсе не отсутствие или наличие следов может стать причиной «отдыха» в Азкабане.

— Да МакКензи последний ублюдок! — тут же вспылил Рон. — А ведь год назад ты пошел ему навстречу и замял дело его сынка наркомана, не придав огласке. Только ради того, чтобы этот дряхлый пень не потерял пригретое местечко в Визенгамоте! По доброте душевной пожалел его, да, Гарри? — Рон хмыкнул и покачал головой. — Но Кингсли-таки сумел отыскать концы этой истории, и теперь об этом судачат все газеты.

Гарри уже хотел было прервать этот эмоциональный монолог, но замер.

— Кингсли не знал об этом, — протянул он. — Ты рассказал ему?

— Ну... да... почти сразу после того, как тебя отпустили. Когда стало понятно, что с Визенгамотом что-то не то.

— С Визенгамотом? — усмехнулся Гарри. — Или когда ты убедился, что убийца не я?

Рон резко вскинул голову, явно желая оспорить этот факт, но вдруг поднялся на ноги, стукнув кулаком по столу.

— Черт, Гарри! Я даже не думал, что ты мог сотворить такое, хотя ты и не самый уравновешенный человек из всех, кого я знаю. Но да, да, на один какой-то гребаный процент я сомневался. Я отлично знал свою сестру, за считанные минуты она могла довести до бешенства даже кролика, но она ни разу за все годы не пожаловалась на тебя родителям, ни разу не явилась в плохом настроении из-за какой-нибудь вашей ссоры. Вы казались идеальной семьей, и, судя по записям Джинни, она этим дорожила...

— Каким записям? — тут же среагировал Гарри. Он до сих пор отчетливо помнил, к чему однажды привели «записи Джинни».

Рон вдруг побледнел.

— Да-а... так, ерунда какая-то.

— Какие записи, Рон? — громче произнес Гарри. Ему не нравилось, что после гибели Джинни вдруг стали всплывать какие-то секреты.

— Когда мы с Гермионой под видом сбора вещей для тебя быстро осмотрели комнату, я нашел в диване спрятанный дневник, — неохотно произнес Рон.

— Любила она дневники, — цокнул языком Гарри. — И где он?

— Я забрал.

— А теперь верни.

— Думаю, лучше не стоит, — пробормотал Рон.

— Что значит не стоит? — Гарри тоже поднялся на ноги. — Ты, кажется, назвал меня неуравновешенным, так вот сейчас я действительно могу психануть.

— Да там нет ничего такого... — начал Рон, но осекся под тяжелым взглядом Гарри и шумно выдохнул. — В общем, Джинни писала, что в команду пришел новый тренер, и что у нее с ним взаимная симпатия и все такое. Но она любит тебя и боится, что ты узнаешь о ее увлечении другим, которое, как она была уверена, не перерастет в нечто более серьезное, потому что терять тебя она не хотела... Прости, Гарри, иногда мне и впрямь надо держать язык в заднице.

Гарри медленно опустился обратно на стул. Оказывается, его брак трещал по швам, а он это даже не заметил, пропадая сутками на работе.

— Слушай, — Рон тоже сел и придвинулся ближе к нему. — Она не стала бы крутить роман за твоей спиной. Я знаю Джинни, она бы сначала призналась во всем тебе...

— Рон, я прожил с ней почти девять лет, я тоже ее знаю, — он вздохнул и, сняв очки, потер глаза. — Лучше бы она ушла к этому тренеру, — негромко заговорил он, — была бы сейчас жива.

Гарри не чувствовал какую-либо обиду или злость, он лишь в очередной раз убедился, что виноват не только в смерти Джинни, но и в том, что она не была счастлива рядом с ним.

— Что еще было в дневнике? — тихо спросил он.

— Я не читал его целиком. Эта запись была последней.

— Ладно... Пойдем, а то опоздаем на самолет.

Рон что-то буркнул, но поспешил следом.

В аэропорту Осло Гарри пришлось вести Рона чуть ли не в обнимку. Тот был очень бледен, но уже хотя бы с его лица сошел зеленоватый оттенок.

— Возьми себя в руки, Рон, — раздраженно произнес Гарри, когда Рон в очередной раз сильнее на него навалился. — Или ты забыл, зачем мы здесь?

— Помню, — покивал Рон. — Я в порядке, в порядке.

Свежий, слегка морозный воздух норвежской столицы помог Рону быстрее прийти в себя, и он, сделав глубокий вдох, медленно выдохнул.

— Ненавижу полеты.

Гарри удивленно посмотрел на него.

— Ты? И ненавидишь полеты? Да тебя с метлы стащить было невозможно.

— То метла, Гарри. Она наша, она волшебная. А эти, — он, не оборачиваясь, махнул рукой назад, в сторону здания аэропорта, — железные чудища за счет чего летают?

— Сложная смесь принципов аэродинамики, — отозвался Гарри, останавливая такси.

— Чего?.. Куда мы конкретно едем? — спохватился Рон. — Ты скоро поделишься со мной своими планами?

— Когда доберемся до места.

Белоснежное такси отвезло их на окраину города, где стояло множество небольших симпатичных домиков. Гарри расплатился с водителем и вышел к нетерпеливо ожидающему его Рону.

— Когда ты успел так подготовиться? — спросил он, наблюдая, как Гарри убирает в карман кроны.

— Обменять деньги — минутное дело, — ответил Гарри и осмотрелся. — Нам нужен девятнадцатый дом.

Он мотнул головой в сторону дальних домов и двинулся вперед.

— Ну и с чего ты взял, что нам надо искать Пожирателей именно здесь?

Гарри бросил короткий взгляд на Рона и отвернулся. Наверное, стоило немного рассказать ему.

— Помню их разговоры, — произнес он.

— Ага, и... — Рон резко смолк и сильно дернул Гарри за плечо, разворачивая к себе. — Что?!

Гарри чуть повел плечом и кивнул.

— Да, не так давно я все вспомнил.

— И... и ты...

— И если ты до сих пор думаешь, что я планирую привести этих ублюдков в Аврорат, то дальше можешь не идти.

— Вот к чему ты говорил про заметание следов, — пробормотал Рон. Некоторое время он смотрел вдаль, потом перевел взгляд на Гарри. — Джеймс тоже все вспомнит?

— Надеюсь, что нет.

— Что тогда...

— Я не буду ничего рассказывать, — перебил Гарри, по виду Рона поняв, что он собирается спросить. — Я хочу снова все это забыть.

Рон кивнул.

— Я понимаю. Хорошо, кого мы должны найти по этому адресу?

— Дальнюю родственницу Руквуда, — ответил Гарри, снова двинувшись вперед. — Этот кретин назвал ее имя и улицу, и мне не стоило большого труда узнать номер дома. В обычном маггловском справочнике.

— Маггловском? Уверен, что это именно она?

— Руквуд не чистокровный, если ты об этом. И Долохов тоже. Так что родственники-магглы или маги, живущие среди магглов, — это абсолютно не удивительно.

— И ты думаешь, они все втроем теперь живут у нее?

— Не знаю, но сейчас мы это выясним.

Гарри накинул на себя и Рона мощные аврорские маскирующие чары и, не подходя близко к дому, выпустил заклинание, проверяющее наличие охранных или сигнальных чар.

— Дом никак не защищен, — тихо сказал он.

— Это ж надо быть таким уверенным в своих способностях стирать память, — фыркнул Рон.

— Говенум Ревелио... Пойдем, пообщаемся со старушкой, пока она одна, — Гарри взбежал на крыльцо и нажал на дверной звонок. — Лишь бы она хоть немного знала английский.

— Jeg går, jeg går⁽¹⁾! — послышалось из-за двери, и через полминуты Гарри и Рон увидели маленькую беловолосую старушку, взглянувшую на них ясными голубыми глазами и чуть улыбаясь.

— Добрый день, миссис Хелланн, — медленно и как мог мило заговорил Гарри. — Мы к Августу, он дома?

— О, вы его друзья? — ответила старушка с сильным акцентом и расплылась в улыбке. — Гас говорил, что ждет двух друзей.

— Да, это мы, — закивал Гарри, буквально чувствуя, что Рон рядом затаил дыхание.

— Какие вы хорошенькие, — проворковала миссис Хелланн. — Гас у Марты, она с дочерью живет в конце улицы, я попросила его отнести им мои свежеиспеченные булочки. Я и вас угощу, проходите, он скоро вернется.

— Конечно, спасибо, — Гарри дождался, когда старушка отвернется, направившись в сторону кухни, и вытащил палочку. — Обливиэйт.

Быстро закрыв дверь, он восстановил маскирующие чары и подтолкнул возмущающегося Рона вниз.

— Можешь себе представить Руквуда в роли Красной шапочки, относящей булочки соседке?

— Нет, но зачем бабке память-то стирать?

— А запах свежей выпечки в доме ты почувствовал?

— Нет, — Рон удивленно посмотрел на Гарри. — Пахло деревом и какой-то травой.

— Оборотное, — сказал Гарри. — Так оно пахнет за неделю до готовности.

— Теперь они здесь будут ад устраивать.

— А здесь очень удобно. Магов мало. А знающих хоть что-нибудь о Пожирателях, еще меньше. С обороткой они тут могут устроить полнейший беспредел, а полиция будет находить и наказывать тех магглов, чьи образы они использовали.

— Осталось узнать, солгала нам бабка специально или Руквуд внушил ей эту историю.

— Плевать, — сказал Гарри, активируя антимаггловские чары. — Единственное, что я хочу, — найти их. Какая разница, что они планировали и что кому внушали, если они уже без пяти минут покойники?

Гарри остановился и посмотрел на Рона, проверяя, готов ли он. Тот задумчиво хмурился, но потом отрывисто кивнул, словно принял какое-то решение, и перевел взгляд на Гарри.

— Кто из них убил ее? — хрипло спросил он.

Гарри замер и, прикрыв глаза, вздохнул. Меньше всего ему хотелось окунаться в это воспоминание, но в ушах уже появился омерзительный звук, с которым кулаки Долохова врезались в окровавленное изломленное тело Джинни.

— Долохов, — ответил Гарри. Именно он забил полуживую Джинни до смерти.

— Оставишь его мне, — мрачно произнес Рон, поворачиваясь к дому.

Долго ждать Пожирателей не пришлось. Первым появился Руквуд, расслабленно вышагивал по дороге, совершенно уверенный в том, что уж здесь-то никто и никогда его не найдет. Гарри отдал мантию-невидимку Рону, сам же, скрытый маскирующими чарами, стоял в открытую возле дома, опираясь плечом о его угол. Не шевелился, и Руквуд, пройдя в нескольких метрах от него, ничего не заметил. Гарри с легкостью проник следом за ним в дом и, заперев дверь в кухню, где находилась миссис Хелланн, бесшумно двинулся на второй этаж, откуда доносился какой-то стук. Руквуд копался в столе, спиной к дверному проему, и испуганно подпрыгнул на месте, резко разворачиваясь, когда его палочка вылетела из кармана. Гарри, убрав маскировку, сжал ее в руке, тут же связывая Руквуда заклинанием.

— Нашел, падла! — прошипел Руквуд.

— Это было не сложно, — ответил Гарри и направил на него его же палочку. — И сейчас ты мне скажешь, где остальные.

— Да нихер!..

— Империо.

* * *

На исходе третьего дня Гермиона изо всех сил старалась не показывать Джеймсу свое волнение. Он и так чуть ли не каждую минуту перебегал от окна к окну, высматривая отца. Она нервно теребила браслет, наблюдая за ним, и изредка говорила Джеймсу, что папа вот-вот вернется. Гермиона догадывалась, что Гарри рассказал ей не все, догадывалась, что в Лондон он отправился вовсе не из-за дома, или по крайней мере, дом не был главной причиной отъезда. Но она боялась, что он сделает что-то непоправимое, и она хотела сейчас быть рядом с ним.

— Папа!

Гермиона вздрогнула и подскочила на ноги. В открытую дверь дома медленно вошел серебристый олень и растворился в воздухе за секунду до того, как на его место шагнул Гарри. Джеймс тут же повис на шее отца, а Гермиона взволнованно внимательно его осмотрела на предмет даже малейшего синяка, не замечая, что Гарри наблюдает за ней. Встретившись наконец с его чуть насмешливым взглядом, она улыбнулась и, когда Гарри вопросительно приподнял брови, покачала головой и опустила глаза.

— Ты сделал все, что хотел? — спросила она, вновь посмотрев на него.

— Да, — Гарри коснулся губами лба Джеймса. — Теперь мы можем вернуться домой.

1) в переводе с норвежского "Иду, иду"

Вернуться к тексту