Парадокс выбора (джен)

Уильям вышел прогуляться по району одним тёплым июньским вечером. Здесь всё выглядело так, как и должно было в приличном месте для обеспеченных семей: ухоженные газоны, аккуратные фасады домов из красного и тёмного кирпича, иногда дерева, ровные тротуары и дороги без трещин, одинаковые почтовые ящики у ворот. Машины стояли вдоль дороги — у кого-то обычные «Форды», у кого-то поновее седаны, на подъездах — яркие клумбы, подстриженные кусты, кое-где — садовые фигурки. Это был район, где каждая деталь поддерживала ощущение благополучия и порядка, так культивируемого средним классом Британии.

Уильям шёл медленно, взгляд цеплялся за привычные очертания улиц: одинаковые фонари через каждые двадцать шагов, деревца вдоль дороги, чистые окна, недавно покрашенные ставни. В одном доме слышался смех за приоткрытой форточкой, из другого доносился звук телевизора. Район жил своей размеренной жизнью.

Когда он проходил мимо очередного двора, заметил девушку через дорогу. Раньше он её не видел во время своих немногочисленных прогулок: молодая, с аккуратно уложенными волосами, в лёгком платье, в руках пакет с продуктами. Она явно шла домой и вдруг остановилась, увидев его. Помахала рукой и сделала знак, приглашая подойти ближе.

Уильям слегка улыбнулся, помахал в ответ — и пошёл дальше. Вежливый жест был достаточен. Знакомиться или болтать с неодарённой девушкой сейчас не было никакого смысла. Мысли были сосредоточены на другом.

Он свернул в тихий переулок, где редко ходили люди. Между двумя домами было удобное место, чтобы незаметно исчезнуть: узкая щель между стенами, небольшой куст сбоку, ни одного окна на уровне глаз. Уильям сосредоточился и аппарировал.

Через секунду оказался на знакомой поляне. Просторное место, окружённое деревьями по краям, трава немного примята, изредка можно увидеть проплешины. В глубине поляны виднелась скамейка, которую создал парень в одну из встреч, а неподалёку уже стояла Вернер.

Она ждала спокойно, словно всё шло по расписанию. Руки сложены, взгляд направлен прямо на него. Уильям сделал несколько шагов вперёд.

Они помолчали пару мгновений после приветствий, сверля друг друга взглядом: привычный ритуал перед важным разговором.

— Это из-за министра началось? — Спросил он спокойно, в прочем, уже зная ответ. — То, что сейчас нагнетается вокруг его имени и работы Министерства… Не ваших рук дело случаем, хах?

Адриана повела плечом, неотрывно смотрела на него, с виду выглядя так, будто потерялась в своих мыслях, но наконец ответила:

— Да. Всё идёт к закономерной кульминации.

Лицо Моррисона мгновенно нахмурилось, будто он услышал нечто отвратительное. Он сжал губы, рот остался закрыт на несколько секунд, затем заговорил осторожно.

— Как ты можешь так спокойно это говорить? Ты же наверняка повязана. Клятвы и всё в таком духе. Как тебя вообще ещё не покорёжило?

— Клятвы как таковой нет, — неспешно начала Вернер, немного задумчиво потерев левое предплечье. — По крайней мере, не в той форме, как ты это себе представляешь. Её функционал в некотором роде исполняет Метка.

— Метка? — Повторил он с недоверчивой интонацией. — Это… интригующе, честно говоря. Не разъяснишь?

— Метка — это универсальное средство связи и контроля, — меланхолично сказала Адриана. — Это не просто знак отличия. Она встроена в магическую структуру человека. Через неё посылаются сигналы. Она даёт доступ к определённым функциям, и одна из них — функция защиты секретов организации.

Он нахмурился.

— То есть если кто-то попытается выдать имена или планы, метка сама как-то сработает? И это будет сигнал приютскому мальчику?

— Не совсем так просто, — чуть запнулась немка, услышав то, как парень назвал Лорда. — Метка не «живая» сама по себе. Когда человек начинает прямо разглашать то, что считается предательством — имена активных членов, конкретные планы, точные даты — механизмы метки регистрируют попытку. Это не голос из воздуха и прочий бред, нет. Это набор условий. При выполнении условия выходит сигнал. Сигнал идёт Лорду. Пока ты сам считаешь свои действия предательством, то метка считает твои намерения, это если упрощённо. Там всё завязано на сложную ментальную магию, а мне лень в это углубляться.

— И Лорд может нажать большую красную кнопку и… что тогда происходит? — С интересом спросил Уильям. — Что он может сделать с тем, кто пошёл на предательство?

— Он может активировать защитную функцию, — легко сказала Адриана, ненадолго прикрыв глаза. — Это не мгновенная смерть. Это раздражение магии пользователя. Оно нарастающее. Сначала сильная боль при попытке применять магию, потом — постоянное внутреннее напряжение, немного позже — растущая агрессия и раздражение даже на касания воздуха к коже, которые ещё попробуй ощутить. И в ряде случаев это приводило к тому, что человек сводил счёты сам.

Уильям на мгновение замер. Как всё… одновременно топорно, но при этом и гениально. Чёрт, его даже взяла лёгкая зависть. Парень тоже хочет себе такую крутую штуку. Не метку на руку, хе-хе, а скорее возможность переделать эти чары под себя. Если бы ещё ума хватило…

— Ты подразумеваешь, что это проверялось? Кто-то это проходил на себе?

— Да. Проверяли «окольными путями». Были пару случаев с отбросами, за заслуги получившие дар, с теми, кого можно было использовать в качестве изучения реакции. Результат тот, который я описала. Отсюда и уверенность людей, принимающих метку. Они знают: Лорд не может просто так включить эту функцию, когда захочет. Она активируется при получении сигнала о предательстве.

— Значит, он не может по собственному усмотрению включить кому-нибудь этот механизм? Это хоть частично устраивает чистокровных, но и пугает наверняка, полагаю. Думал, это будет как полноценное рабское клеймо и всё в таком духе, — помахал в воздухе рукой парень под собственные слова.

— Он не может запустить её заранее, — подтвердилa Адриана. — Система построена так, чтобы исключить произвол. Только при фактическом срабатывании условий — при попытке раскрыть конкретику, посылается сигнал. Лорд получает сообщение и тогда уже принимает решение об активации. Хотя как её снять я до сих пор ума не приложу.

— А если он решит активировать без сигнала? Наверняка он себе сделал обходной путь, чай не идиот ведь.

— Если бы можно было так просто, — усмехнулась немка, — это не было бы устройством управления. Были бы другие гарантии. Но мы знаем, что сам Лорд следит за тем, чтобы механизм казни работал только при срабатывании условий. Это часть того, почему люди соглашаются принять метку: им дают понять, что они не станут рабами в полном смысле слова. Но есть нюанс.

— Нюанс? — Со слегка нервным смешком переспросил парень.

Адриана наклонила голову и продолжила без всяких видных эмоций. Обычно, на таких темах, как подметил Моррисон, она намеренно давит себя окклюменцией, становясь просто механизмом без капли эмоций. Интересно, как ещё только от откатов с ума не сошла…

— Нюанс в том, что в ряде ситуаций можно подтвердить факты «окольными путями», не запуская сигнал. Если тебя спрашивают не прямо «Является ли X членом нашей организации?», а задают вопросы, на которые можно ответить уклончиво или косвенно, то это не всегда приводит к срабатыванию. Владелец метки может подтвердить не прямо, дать понять нужному человеку, не называя имён. Это позволяет нам общаться с минимальным риском. Ну и собственное разумение о своих поступках тоже исключать не стоит, если нет мотива предать, то шанс снижается ещё больше.

Уильям вспомнил их прошлые разговоры.

— Ты имеешь в виду тот случай с Беллатрисой? — Спросил гриффиндорец, напоминая то, о чём они уже говорили раньше.

— Именно, — со слабой улыбкой ответила Адриана. — Мы обсуждали её без прямого указания на принадлежность к сам-знаешь-кому. Там была заранее подготовленная схема вопросов и ответов, где подтверждение шло «между строк», вообще не касаясь секретов или её принадлежности к чему-либо. Метка не сработала, сигнал не ушёл. Этот способ знают немногие. Я одна из их числа, кто умеет так управлять информацией.

— Почему лишь немногие? — Не скрывая своего интереса, вновь поинтересовался Уильям, желая узнать все детали. — Почему это не общедоступный метод?

— Потому что знание это опасно в широком распространении. И потому что не все готовы понимать тонкость различия между прямым объявлением и косвенным подтверждением. Нужно чувствовать структуру вопроса и контролировать свою речь. Это не каждому дано, как ты знаешь. Кроме того, распространение такого приёма снижает дисциплину и укрепляет возможности утечки информации. Скажем так, мы заключили между собой договор о молчании, если это можно так назвать.

— Ты говоришь, что Лорд может активировать только при сигнале, а при этом у вас были случаи, когда люди проверялись. Кем они были?

— Это были люди без статуса, которых можно было использовать для экспериментов, — просто ответила Адриана. — Я не буду вдаваться в детали о банальном пушечном мясе. Главное — это факт: механизм работает, и это предотвращает от предателей и крыс.

Довольно иронично, что сама немка при этом является как бы не самой большой предательницей в их рядах, хах.

— А что, если человека будут пытать, заставляя назвать имя? — Деловито спросил Уильям, уже прикидывая парочку вариантов на будущее. — Что, если применят силу или волшебное воздействие? Что тогда произойдёт с сигналом?

— Попытка применения магии на цели для принуждения обычно вызывает защитные реакции метки раньше, чем человек успевает назвать что-то конкретное. Но если человек под физическим давлением скажет то, что его заставляют, и это будет прямым раскрытием — сигнал уйдёт. И здесь опять важен нюанс: если спрашивают косвенно, можно дать подтверждение без сигнала. Но если спрашивают прямо и человек на прямой вопрос отвечает полноценно, раскрывая всё — сигнал, как правило, уйдёт.

Уильям глубоко вдохнул, переваривая всё услышанное.

— Это значит, что прямой вопрос — это смертельная опасность, — больше для себя повторил парень. — А косвенный — можно маневрировать. Интересно… Но довольно… не знаю, тупо? Разве клятва не была бы надёжнее?

— Конечно была бы. Но есть одно но: Лорд довольно самоуверен. Его уверенность в себе базируется на том, что механизм надёжен и что мы — инструмент, который под его полным подчинением. Ну и на собственной силе. В общем, не без недостатков личность, к счастью…

— И ты считаешь, что это выдержит проверку временем? Что подданные ему люди не начнут бояться больше, чем уважать?

— Они боятся и уважают одновременно. Это нормальная реакция. Но есть ещё мотивация: власть, возможности, принадлежность к кругу избранных. Многие предпочитают не думать о таких деталях и просто пользуются результатами.

Уильям замолчал, обдумывая всё сказанное. Информации довольно много, а они ведь ещё даже не приступили к основной части.

— Ладно… давай начнём с проклятий, — произнесла Адриана чуть усталым, обыденным тоном. — Сегодня углубляемся в тему. Ты уже знаешь основы, так что идём глубже, на самое, хах, дно.

Уильям кивнул и устроился поудобнее.

— Проклятие — это в первую очередь не драматический знак или слово, — начала она. — Это структурная аномалия магии, внедрённая в тело или ауру носителя. Мы говорим о сгустке чужеродной магии, который, по сути, представляет собой отдельный программный блок в человеке. Он изначально мал и почти незаметен: выглядит как магическое уплотнение, не совпадающее с таковым у владельца. Отсюда же и первые признаки — тяжесть в определённом месте на теле. Его задача — вызвать определённый эффект и поддерживать этот эффект в долговременной перспективе.

— То есть проклятие — это не просто «плохо» сказанное слово? — Риторически спросил Уильям, поправив волосы после резкого порыва ветра.

— В точности. Само слово может быть триггером, но суть в наложенном сгустке. Этот сгусток обладает двумя характеристиками: первый — его программный профиль, то есть набор эффектов: гниение, деменция, лихорадка и тому подобные, второй — механизм привязки к хозяину, способ, которым он использует ресурсы тела. По первому параметру различают типы проклятий, по второму же способы их удаления и сопротивления.

— Расскажи про механизм привязки подробнее, пожалуйста.

— Привязка обычно осуществляется двумя путями, — охотно пояснила Адриана. Вот вечно она так! Стоит только начать говорить о всяком стрёмном, как её несёт в дали далёкие… — Локальная и системная. Локальная привязка «клешнёй» фиксирует сгусток в конкретной ткани: печень, лёгкие, кости, мозг. Там эффект фокусируется и проявляется как болезнь органа. Системная привязка интегрируется в эфирный контур всего организма и влияет на метаболизм, иммунитет, нейронные связи. Отсюда разные клинические картины и разные методы воздействия.

— Как выявляют такое проклятие?

— Диагностика начинается с полного осмотра и спектрального анализа при помощи ритуала. Врач воспроизводит «контур» пациента и сравнивает его с образцами нормы. Аномалии в теле, несоответствие фаз и резонансов указывают на присутствие чужеродной магии. Далее идут рентгеноподобные процедуры, только чисто магические. Это позволяет локализовать сгусток по координатам внутри контура тела.

Моргана и Мерлин, какая же тут сложная медицина… Моррисон выучил только по самым верхам, и даже боится представить её вершину.

— А если проклятие ещё мало — можно ли заметить его заранее? — Чуть нахмурившись от наплыва сведений, поинтересовался Уильям.

— Если маленькое, то заметить можно только при целенаправленном сканировании высокочувствительными инструментами или если сгусток даёт системные изменения — например, повышенную раздражительность магии, сбои в ритмах сна и бодрствования, лёгкие нарушения памяти. Но часто сгусток находится в «спящем» состоянии до момента активации. Отсюда и риск: раннее вмешательство легче и эффективнее, а позднее — проблематичнее, соответственно.

Адриана переключилась на следующую тему и говорила теперь ещё более подробно, по пунктам.

— Классификация проклятий по эффекту достаточно широка. В базовой шкале выделяют: поражающие ткани (гниение, язвы), поражающие нервную систему (деменция, спутанность, мания), поражающие иммунную систему (хронические инфекции, иммунодефициты) и метаболические проклятия (нарушение обмена веществ, потеря сил). Есть также психические проклятия, которые изменяют восприятие и мотивацию. В старших категориях — проклятия с механизмом эволюции.

— Что такое «механизм эволюции»? — Парень чувствует себя первокурсником, который только познакомился с трансфигурацией и закидывает бедного декана вопросами. Эх, молодость…

— Это не метафора, — коротко ответила немка. — Высшие проклятия предусматривают программу роста. Сгусток содержит в себе алгоритм, который со временем усиливает собственную структуру, использует материал хозяина для роста, модифицирует эффекты и адаптируется к попыткам удаления, иногда даже распространяется на других. Поначалу его можно выжечь и удалить целиком, но позже он интегрируется глубже и меняет свойства тканей и самой магии. Тогда устранение требует комплексных процедур.

— Значит, ранняя зачистка куда проще. Какие у вас методы удаления? — Уильям не показывал волнения или предвкушения, ибо само только описание звучит… впечатляюще, как минимум.

Его внутренний хомяк в предвкушении будущего пополнения арсенала.

— Методов несколько, — методично и неспеша говорила девушка. — Первый — локальное выжигание чужеродной магии. Мы используем концентрированные очистительные разряды или специализированные руны, которые направляют накопительную энергию на разрушение структуры сгустка. Это болезненно, потому что разрушение сопровождается резким изменением эфирного баланса. По сути, ткани возвращаются к нормальному состоянию, но через время и боль. Это аналог хирургического удаления, только на магическом уровне.

— Нужна ли анестезия?

— Абсолютно точно да. Без парализующих зелий и усыпляющих чар пациент не выдержит процесса. Мы применяем комбинацию седативов и локальных заглушек потоков магии в теле, это сложный ритуал, пока не будем о нём. Но даже при этом интенсивность боли высокая: выжигание разрушает структуру, а восстановление требует времени.

— Есть варианты менее травматичные?

— Да. Второй метод — купирование и изоляция. Если полный снос опасен или технически невозможен, мы локализуем сгусток в «карман» магического барьера внутри тела: наложение нейтрализующих рун вокруг зоны, иногда прямо на органах, создание временной эфемерной капсулы, которая блокирует взаимодействие с остальным телом. Это удерживает развитие и даёт время для подготовительных процедур — медленного выведения чужеродной материи, ослабления её влияния. Эффективно на ранних стадиях и при средних по силе проклятиях.

— А высокоуровневые проклятия?

— Для Высших проклятий простых решений нет, — с непонятной улыбкой сказала Адриана. — Там нужна комплексная магическая хирургия: сочетание ритуалов разрыва программной структуры, физического удаления изменённых участков, и многократной репарации эфирного контура. Иногда для удаления нужно снять часть органа и заменить его трансплантатом, но это редкие случаи. Важный момент: у таких проклятий часто есть «защитный слой» — триггер, который активируется при попытке удаления, и тогда нужна координация нескольких волшебников, чтобы подавить ответную реакцию.

— Есть ведь ещё и чары на область. Как их лечат?

— Областные проклятия — это отдельная категория, — выдохнув, устало ответила немка. — Они привязаны не к индивиду, а к местности, зданию, ритуальной точке. Там сгустки распространяются через текущую в той области магию. Убирать их сложнее: требуется локализация источника и разрушение фокусной точки. Это ритуальная работа в масштабе: нужно нейтрализовать множество слоёв, снять якоря, иногда копать в самом фундаменте. Вмешательство часто требует разрешения от местных властей и участия нескольких отделов. Практически всегда сопровождается смешиванием специалистов — археологов, рунологов, геологов, ритуалистов и даже инженеров.

Она сделала небольшую паузу и перешла к практической части.

— Теперь про практику лечения. Алгоритм в полевых условиях таков: диагностика, стабилизация, локализация, купирование распространения, план удаления, сам его процесс, последующая репарация и реабилитация. На каждом шаге есть свои нюансы. Например, стабилизация — это введение седативов, ритуальное выравнивание частот и создание временных барьеров вокруг пациента. Купирование — наложение рун, настройка зеркал эффективных частот, чтобы сгусток не вытекал в соседние ткани.

— Насколько быстро это можно сделать вне больницы? — В общем, как понял Моррисон, то дело это охренеть насколько сложное и муторное, неблагодарное и вообще атас полный.

Придумают же всякие отдельные личности всякую гадость, которую сами не знают как по итогу убирать… Классика, чего уж.

— Зависит от ресурсов и стадии. На ранней стадии — за пару часов при наличии базового набора: анализатор контура, набор очистительных рун, зелья-анестетики. На поздней — дни, а то и недели и специализированный доступ к ритуальным инструментам. И всегда учитывается риск: чем агрессивнее метод, тем выше шанс рецидива и осложнений. С высшими проклятиями до лечения, обычно, не доживают в девяносто девяти случаях из ста.

— А как по симптомам понять, что это проклятие, а не обычная болезнь? — Уильям задавал вопросы методично, желая понять всё-всё-всё. Интересно же жуть как!

— Отличие в неполадках при волшебстве и нестандартном прогрессировании, — перечислила Адриана. — Болезнь поддаётся лечению стандартными способами, реагирует на препараты, проклятие создаёт аномальные магические колебания, нестабильные симптомы, не соответствующие известным болезням. Также проклятия часто проявляют повторяемость при попытках простого лечения и дают «побочные» магические эффекты: внезапные приливы чужой воли, странные сны, воздействие на память.

— Ты говоришь, что выжигание — эффективный метод, но очень болезненный. Что по реабилитации?

— После удаления главное — восстановление эфирного контура и тканей, — ответила Вернер. — Но оно всегда длительное: недели и месяцы. К тому же, если проклятие успело изменить нейронные связи, психическая реабилитация нужна отдельно.

Она перешла к более тонким вещам — к тому, что отличает технически грамотного мага от дилетанта.

— Немаловажно понимать природу проклятия перед лечением. Удаление «вслепую» — большой риск. Проклятия часто закреплены связями с другим очагом: заклинатель мог оставить «отголосок». Если не снять связку, мы почистим тело, а сгусток вернётся. Поэтому работа всегда идёт и с адресатом, и с его полем. Это требует умений и командной координации.

— Что насчёт методов профилактики? Можно ли защититься заранее?

— Можно уменьшить риск. Короткий список: регулярный мониторинг своего состояния, усиление личного щита базовыми рунами, избегание сомнительных привязок и артефактов, внимательность к необычным контактам и предметам. Важна и социальная составляющая: образование и доступ к врачам. Но стопроцентной гарантии нет. В прочем, любые методы снижают вероятность подхватить какую дрянь и облегчают положительное вмешательство.

— И моральный аспект? — Осталась лишь парочка деталей.

— Мораль здесь сложна, — неторопливо сказала Адриана. — Проклятия используются как оружие и средство контроля.

Девушка взяла небольшую паузу, переводя дыхание и любуясь окружающим пейзажем.

— Небольшое дополнение по «эволюционирующим проклятиям»: они проектируют себя как автономные алгоритмы, способные менять профиль под давлением. Это значит, что стандартные руны для удаления не всегда действуют. Нужно сочетание ритуального анализа исходного кода с точечной модуляцией частот. Поэтому работа над такими проклятиями требует команды и многоуровневой координации.

— И что ты советуешь начинающим практикам? — А ещё это всё как-то неуловимо напоминает программирование, будь оно трижды проклято…

Жаль даже, что в прошлой жизни оно его не привлекало. Сейчас бы запрограммировал себе чары и стал бы всемогущим, эх… Конечно, это бы так не сработало, ибо это всего лишь продвинутая терминология, но всё же.

— Не пытаться решать сложное в одиночку. Учись диагностике, учись работать с инструментами и командой. Научись терпению: поспешные выжигания часто вредят больше, чем сам сгусток. И помни про анестезию и реабилитацию — это не опция, а обязанность. Если ты занимаешься тёмными искусствами с позиции практического управления вредом, думай наперёд: кто поможет после того, как ты что-то сделаешь. Если, конечно, хочешь чтобы цель выжила.

Она замолчала. Дальше последовала короткая проверка знаний, но сама лекция закончилась. Большая часть материала была технической, плотной, без риторики. Уильям запоминал, сопоставлял и мысленно пищал от восторга как маленькая девочка, которой подарили набор кукол.

Адриана после небольшой разминки ног остановилась на краю поляны, посмотрела на Уильяма коротко и сказала, что покажет простое, но работающее проклятие — внутреннее разложение.

— Сейчас я покажу тебе эффект и объясню механизм, — сказала она. — Это не слабое заклинание и не высший класс, но оно способно довести организм до тяжёлого состояния, если его не контролировать.

Она объяснила суть проклятия доступно: в основе — сгусток чужеродной магии, внедрённый в эфирный контур цели и связанный с тканевой структурой. Этот сгусток работает как программный модуль: он потребляет ресурс хозяина и направляет часть энергии на разрушение. В отличие от многих болезней, здесь алгоритм чужероден и прогрессирует по заранее заданной траектории.

— Эффект проявляется не сразу, — с небольшим, еле различимым задором говорила Вернер. — В нашем случае видимые клинические проявления начинаются с третьего дня после наложения. Это важно — от момента активации проходит латентный период, когда цель чувствует лишь лёгкие недомогания или не чувствует вообще. Именно на этот период ориентируются и те, кто применяет такие проклятия: они рассчитывают на накопительный эффект.

Адриана сосредоточилась, указала на очередной случайный кустик и без слов запустила краткую демонстрацию… эффект которой будет только минимум через три дня, хотя так как это растение, то наверняка быстрее. Уильям наблюдал спокойно, фиксируя детали.

— Вот что будет происходить по дням, — начала она, перечисляя пункты чётко и без приукрашивания.

День третий. Первые симптомы. Цель ощущает слабость и субъективную потерю энергии. Часто в зоне внедрения возникают покалывание и ощущение тяжести. Возможны головные боли, лёгкая тошнота, понижение аппетита. Температура может подниматься эпизодически — до субфебрильных значений. Внешних проявлений сначала толком и нет: кожа не меняет цвета, волосы не выпадают. На этом этапе заметить проклятие можно только при целенаправленной диагностике.

День четвёртый-пятый. Симптомы усиливаются. Уже появляется покраснение и отёк, возможны фолликулиты или небольшие пузырьки. Боль усиливается, становится жгучей. Температура повышается устойчиво: лихорадка до 38—39 градусов цельсия. Сон нарушается, наблюдается дезориентация в утренние часы. Аппетит заметно снижается. В районе лимфоузлов — их увеличение и болезненность. На этой стадии возможны первые язвенные изменения на коже в зоне внедрения или в близлежащих тканях. Выделения могут иметь неприятный запах, свидетельствующий о начавшемся распаде тканей.

День шестой-десятый. Переход в системную фазу, лечить которую уже гораздо тяжелее. Замечается интоксикация: тошнота, рвота, понос, резкая слабость. Кожа в локальной зоне приобретает цвета сероватого или зелёного оттенка, появляются язвы с некротическим дном. Сопровождается всё это выраженной температурой и ухудшением общего состояния. Дыхание становится поверхностным, иногда с запахом, указывающим на распад органических компонентов. Неврологические признаки — путанность сознания, снижение концентрации, слабые галлюцинации — появляются в ряде случаев. К концу второй недели возможны проявления на расстоянии от первичного очага: вторичные язвы, очаги воспаления в других отделах.

Третья неделя. По сути, приговор, если к этому моменту ещё не вылечили. Продолжение разрушения. Органы начинают вовлекаться в процесс: печень и почки реагируют на длительную интоксикацию, анализы показывают признаки дисфункции (снижение показателей фильтрации, изменение печёночных ферментов). Мышечная слабость прогрессирует, двигательная координация страдает. Психика ухудшается: постоянная вялость, апатия, прогрессирующая потеря памяти и ориентации. При отсутствии вмешательства возможен септический синдром: падение артериального давления, учащение пульса, нарушение сознания. Внешние ткани продолжают терять целостность, границы между живыми и разлагающимися участками становятся более выраженными.

Четвёртая неделя и далее. Состояние критическое. Можно сразу в гроб, без продолжения. Органы выходят из строя. Кожа слущивается в зонах с поражением, открывается обширный некроз. Боль может уменьшиться, но не из-за улучшения, а из-за значительной потери чувствительности в поражённых зонах. Возможна гибель организма либо переход в состояние необратимого поражения с длительной реабилитацией, если цель решит пойти к врачам уже полу-мёртвой, и возвращение к норме крайне затруднено. Важный момент: при вовлечении центральной нервной системы прогноз резко ухудшается — деменция, потеря речи, инконтиненция и прочие прелести.

Она проговорила каждую стадию без пауз и без смягчений. Никаких образных сравнений, только факты и признаки, которые следует фиксировать. Жутковато… Затем Адриана перешла к эмоциональному аспекту: смысл воли и мотивирования магии.

— Лучшее состояние для создания такого проклятия — это желание, чтобы цель исчезла, чтобы её влияние на окружающий мир прекратилось, — объяснила немка. — Не злость в стиле вспышки, а устойчивое намерение. Это влияет на структуру сгустка: цель желания формирует профиль разрушения. Важно понять разницу: резкая ярость даст неуправляемую, агрессивную форму, а холодное, устойчивое стремление задаст плавное разложение.

Её слова были равнодушны по тону, но содержание — полное ясной и тяжёлой ответственности. Уильям запоминал, не задавая излишних вопросов. Он не демонстрировал эмоциональных всплесков, а воспринимал информацию как очередной набор данных. Не хотелось бы перед ней выставить себя нетерпеливым куском… человека.

Далее она показала некий базовый приём управления: как удерживать профиль сгустка в рамках, как снижать амплитуду резонанса и как читать обратную связь от специально созданных рун. По сути, создаются специальные руны, которые показывают результат работы проклятия. Вся демонстрация была технической: наблюдение, коррекция частоты, уменьшение подпитки. Парень будто оказался в университете, учась на технаря… Голова уже пухнет, Моргана его упаси…

По окончанию чрезвычайно содержательной встречи Уильям довольно кивнул коллеге.

— Береги себя.

— Ты тоже, — ответила Адриана. В её голосе не было читаемой эмоции, только формальное пожелание.

Она аппарировала первой, как всегда. Уильям наблюдал, как её очертания исчезли из пространства поляны, и через мгновение выполнил то же самое следом, направляясь домой. В его голове оставалось чёткое понимание: проклятие работает по заданной схеме, его признаки можно предвидеть, и самый разумный путь — не спешить, уметь диагностировать и действовать на ранней стадии.

А ещё он в диком восторге от такого плодотворного обучения, хоть и относительно медленного.

Ну, а теперь можно будет и дома расслабиться, поесть пирога, запить вкусным чаем и почитать чего-нибудь безобидного. Хм, пожалуй, «Хоббит» вполне подойдёт.