Рейстлин, Поттер и махровые иррациональности (джен)

Рейстлин проснулся среди ночи от боли в шраме. Необычный сон о Волдеморте и Розье запомнился магу во всех подробностях, словно это был не сон вовсе, а настоящий разговор, который Рейстлин подслушал.

Похоже, Волдеморт догадался про защитный ритуал, следы которого Рейстлин обнаружил в магическом отпечатке шрама. Насчет же темного ритуала и крестража в шраме история казалась мутной. Зачем Волдеморту убивать Гарри Поттера, если он сам же провел темный ритуал и сделал ребенка своим крестражем? Ведь это просто абсурдно!

«А проводил ли Волдеморт ритуал?» — вдруг задумался Рейстлин, — «По воспоминанию Питера Волдеморт вошел в дом, прикончил Джеймса, поднялся на второй этаж, убил Лили и почти сразу же выпустил еще одно убивающее заклятье в Гарри… Дальше был взрыв, затем Питер обнаружил, что тело его хозяина уничтожено… Когда же произошло создание крестража? Неужели Волдеморт читал заклинание, будучи уже бесплотным духом?! Нет, невозможно… Не думаю, что волшебник без тела может использовать чары перенесения куска своей души… Или Том Риддл не создавал этот крестраж сознательно… Самосоздавшийся крестраж? Такое бывает? Кусок души Риддла случайно оторвался и застрял в моем шраме?»

Если Волдеморт раньше не знал о крестраже в Гарри Поттере, то мог ли он сейчас догадаться? Хочет ли Риддл украсть Рейстлина, чтобы держать этот свой крестраж в надежном месте? По крайней мере, резкий отказ от убийства и его замена похищением говорили в пользу этой версии.

Теперь надо было узнать, кто такая Берта Джоркинс. К удивлению Рейстлина, ответ нашелся в «Пророке» следующим утром. В газете сообщалось, что сотрудница Департамента магических игр и спорта Министерства магии Берт Джоркинс была найдена мертвой в своей квартире в Лондоне. Тело обнаружили соседи. Умерла она несколько дней назад за завтраком, потому что «перепутала яд акромантула с сиропом для блинчиков». Ее начальник, Людовик Бэгмен, выразил глубокие соболезнования и отметил, что, к несчастью, Берта всегда отличалась крайней рассеянностью.

«Этот Бэгмен и сам-то не особенно собранный», — заметил Рейстлин, — «Джоркинс несколько дней не появлялась на работе, а ее начальник даже и не потрудился узнать, что с ней, раз уж труп нашли соседи, когда до них дошел запах…»

Что же конкретно узнал от Джоркинс Волдеморт? Это относится к ее работе, магическим играм и спорту? Или же это какие-то полезные истории ее знакомых и коллег? Не зря же Волдеморт назвал ее сплетницей.

Стоило ли написать о сне Дамблдору? Как противник Волдеморта директор наверняка захочет помешать планам темного лорда. Если утаить некоторые детали вроде боли в шраме, сон вполне сойдет за обычный вещий сон.

«Главное, чтобы Дамблдор не догадался, что во мне крестраж Волдеморта. Иначе, чего доброго, ему придет в голову меня прикончить… Но пока Дамблдор этого не знает, он, вероятно, примет меры для моей защиты…»

Рейстлин принялся за письмо, в котором тщательно изложил сновидение, заменив реплику на змеином языке «странным шипением». Перечитав получившееся, чародей запечатал конверт и отправил Бегемота к Дамблдору.

Однако рассчитывать только на защиту от директора не стоило: Рейстлин планировал отточить свои навыки аппарации и, что еще более важно, научиться создавать Инфернальный огонь.

На следующее утро Рейстлин проснулся от страшного визга. Выглянув в окно, чародей увидел тетю Петунию, стоявшую со шлангом в руке возле розовых кустов и с ужасом взиравшую на лежавшую на газоне огромную змею.

«Проклятье! Он прислал Нагайну!»

Первой мыслью Рейстлина было немедленно аппарировать куда подальше, оставив Дурслей на закуску змее. Однако, приглядевшись, Рейстлин понял, что обознался: эта змея определенно была меньше питомицы Волдеморта, да и окрас оказался несколько другим. Агрессии змея не проявляла.

Рейстлин схватил в одну руку свою палочку из остролиста, в другую — швабру, и выбежал из дома.

Змея на газоне повернула голову к Рейстлину и произнесла:

— Прошшшу прощщщения, вы не подссскажжжете, как мне доползззти до Бразззилии?

Рейстлин удивленно уставился на змею. С какой стати эта змея решила с ним поговорить?

В этот момент из дома выскочил дядя Вернон с ружьем:

— С дороги, мальчишка! Я с ней разберусь!

Внезапно Рейстлин вспомнил, где видел похожую змею — в зоопарке два года назад.

— Вы хотите ее пристрелить? — спросил Рейстлин Вернона, — Не стоит этого делать. Это обычный удав. Он не опасен, если его не трогать. Но если вы его раните… боюсь, тогда он станет опасным.

Вернон, уже зарядивший ружье и прицелившийся в удава, притормозил.

— Как будто ты что-то понимаешь в змеях, — проворчал Вернон, держа удава на прицеле, — Петуния, уйди в дом!

— Стоит позвонить в полицию, — сказал Рейстлин, — Должно быть, этот удав сбежал из какого-то зверинца, и его уже ищут.

— Изззвините, почччему бы вам просссто не подсссказззать мне? Я направляюсссь в Бразззилию, — прошипел удав, — Не ссстоит разззмахивать перед моим носссом шшшваброй. Это ужжжасссно невежжжливо!

Рейстлин едва не закатил глаза. Он не собирался разговаривать с подозрительной змеей, иначе он мог бы ей гарантировать, что до Бразилии она с таким уровнем конспирации точно не доберется.

Удав продолжал спокойно греться на травке, поэтому Вернон, потоптавшись немного на месте, передумал стрелять и убрался в дом ждать приезда полиции, для приличия сказав и Рейстлину отойти от змеи. Дадли в этот раз гостил у друзей, поэтому удав так и пролежал на газоне до приезда сотрудников зоопарка, которые погрузили его в машину и увезли, проигнорировав настойчивые требования Вернона о компенсации за моральный ущерб.

На обед Рейстлин спустился в чемодан и рассказал о происшествии с удавом Сириусу. Так как Рейстлин не посвятил Сириуса ни в свой сон, ни в умение говорить со змеями, рассказ об удаве предстал просто очередной историей «об этих идиотах Дурслях».

— Кстати, Сириус. Я хотел расспросить тебя о Пожирателях смерти.

— Что именно? — уточнил Сириус, намазывая масло на хлеб.

— Слышал, среди них был Розье. Знаешь такого?

— Вестимо, знаю. Эван Розье. Учился на Слизерине, на курс младше меня. Его убили авроры за год до падения Волдеморта.

— У него были родственники? Отец?

— Да. И он тоже служил Волдеморту. Кажется, его звали Родри Розье… Мерзкая семейка эти Розье. Фанатики идей чистоты крови. Их родственница Винда Розье служила Гриндевальду, который хотел…

— Так что стало со старшим Розье? — перебил Рейстлин.

— Не знаю, — пожал плечами Сириус, — Точно скажу, что в Азкабан его не сажали. Я бы заметил, если бы его привели: камеры пожирателей все на одном этаже. А почему ты про него спрашиваешь?

— Да так… Я слышал еще об Эйвери и Мальсибере.

— О, эти двое были моими однокурсниками. Слизеринцы, конечно же. Они с первого курса везде вместе ходили. На старших курсах с ними начал таскаться и Сопливус Снейп. Эйвери тупой, как пробка, а Мальсибер поумнее… Тем забавнее, что посадили именно Мальсибера. За Империус. Этот подонок и в Хогвартсе им баловался, только доказать никто ничего не мог.

— Серьезно?

— Один раз на Рождество он наложил Империус на Мэри Макдональд: заставил ее поцеловать себя под омелой!

— И всё?

— Этого мало, по-твоему? — нахмурился Сириус, — Мэри его ненавидела. На третьем курсе Мальсибер наколдовал ее котенку шестнадцать лап. Потом целых три месяца лечили. Отвратительный тип! Да ты ж его не видел… Пустые рыбьи глаза, самодовольная рожа, грязные нечесаные патлы…

— Ладно, ладно, давай без красочных описаний. А еще Пожиратели были?

— Сам Сопливус! Я чуть не упал, когда заметил его в Хогвартсе. Профессор Сопливус! Невероятно! Как Дамблдор мог поверить, что он раскаялся?! А ведь Сопливуса даже не судили. Других Пожирателей в Азкабане это страшно злило. Беллатрикс Лестрейндж и ее мужа. Да и Мальсибера.

— Беллатрикс Лестрейндж? Твою кузину? — Рейстлин вспомнил гобелен в доме Блэков.

— Эта тварь мне не кузина, — вскинулся Сириус, — Она, ее муженек Родольфус и его брат Рабастан запытали до сумасшествия авроров Френка и Алису Лонгботтомов. Уже после падения Волдеморта.

— Ты знал Беллатрикс с детства?

— Какая разница? Она очередная повернутая на чистоте крови садистка, — с раздражением припечатал Сириус.

— А поподробнее? Было что-нибудь еще кроме Лонгботтомов?

Сириус помедлил, затем сказал:

— Мне было восемь, когда родители отправили нас с братом на лето в деревню. Учиться езде на гиппогрифах. Мы жили в загородном доме родителей Беллатрикс, Нарциссы и Дромеды. В общем… я случайно увидел, как эта компания, Беллатрикс, Родольфус и Рабастан, сжигала заживо цыплят. Беллатрикс тогда было лет шестнадцать… Они смеялись и шутили между собой, что упражняются перед сожжением маглов.

— И ты спас цыплят?

— Нет, — мрачно сказал Сириус, — Я перепугался и убежал.

«Не похоже на Сириуса».

— Ты кому-нибудь рассказал? Может, брату?

Сириус скривился:

— Регулус обвинил меня в том, что я всё выдумал.

Сириус дожевал бутерброд, затем спросил:

— Ты думаешь, эту змею подкинул кто-то из Пожирателей, оставшихся на свободе?

— Ну а какая вероятность, что это случайное совпадение? — не стал спорить Рейстлин.

Ближе к вечеру в доме Дурслей раздался звонок в дверь. Рейстлин выглянул в окно и к своему ужасу обнаружил перед входной дверью Дамблдора, одетого в фиолетовую мантию, расшитую золотыми звездами, с экстравагантной фиолетовой шляпой на голове.

«Он получил письмо».

Рейстлин быстро залез в чемодан и позвал Добби. Эльф не замедлил появиться.

— Не понял, — удивился Сириус, — У тебя, оказывается, есть эльф?

— Сириус, это Добби. Он работает на меня. Добби, срочно перенеси Сириуса в дом в Хэмпшире.

— Добби готов, сэр!

— Что случилось? — обеспокоенно спросил Сириус.

— Не хочу, чтобы Дамблдор тебя обнаружил. Он пришел ко мне в гости.

— Но зачем?

— Позже! — проигнорировал вопрос Рейстлин, — Добби, вперед.

Эльф схватил Сириуса за руку, и оба с хлопком исчезли.

Вскоре Рейстлин спустился вниз, в прихожую. Перед ним предстала немая сцена: Петуния, открывшая дверь, уставилась на Дамблдора с тем же выражением, с которым она несколькими часами раньше смотрела на удава-путешественника. Рейстлину даже на мгновение показалось, что Петуния готовится завизжать. Дамблдор, по-видимому, уже успел поздороваться, представиться и ожидал ответа. Но Петуния безмолвствовала.

— Хм. Давайте будем считать, что вы гостеприимно пригласили меня в дом, — наконец прервал молчание Дамблдор, после чего зашел и захлопнул входную дверь.

— Добрый вечер, профессор Дамблдор, — сказал Рейстлин, — Быть может, нам лучше прогуляться? Погода сегодня замечательная!

— А, здравствуй, Гарри. Нет, я не думаю, что нам стоит обсуждать дела посреди улицы. Пожалуй, гораздо удобнее будет поговорить в твоей комнате. Ты не возражаешь?

— Хорошо, сэр. Пойдемте.

Оставив Петунию так и стоять в замешательстве, оба волшебника поднялись в комнату Рейстлина. Дамблдор взмахнул палочкой и наколдовал себе стул.

— Я прочитал в газетах о смерти той женщины, Берты Джоркинс, — начал Рейстлин.

— Увы, — вздохнул Дамблдор, — Боюсь, что всё произошедшее в твоем сне случилось на самом деле.

— Вам удалось что-то предпринять?

— Очень хорошо, что ты сообщил мне о сне, Гарри. Не происходило ли с тобой еще чего-нибудь необычного за последнее время? Чего-нибудь странного?

— Странного? Ну… Сегодня утром тетя Петуния обнаружила на газоне удава. Оказалось, он сбежал из зоопарка. Думаете, его мог прислать Волдеморт?

— А этот удав вел себя необычно? — сверкнул очками-половинками Дамблдор.

— Да нет. Лежал себе на газоне. Шипел. Удав как удав.

— Тогда, полагаю, этот случай не связан с Волдемортом, — заключил Дамблдор, — У тебя болел шрам?

«О, нет. Наверное, ему еще Помфри рассказала. А потом, возможно, и целители из Мунго».

— Не болел, — соврал Рейстлин, — Наверно, мне не нужно ехать в Хогвартс? Волдеморт ведь собирается оттуда меня похитить.

— Это интересный вопрос. Но сначала о другом. Ты никогда не задумывался, почему Волдеморт не смог тебя убить?

— Задумывался, но понял, что гадать нет смысла. А вам что-то известно?

— В ту ночь Волдеморт собирался убить тебя. Но твоя мать умерла, чтобы тебя спасти. Если на свете есть что-то, чего Волдеморт не в силах понять, то это любовь. Если тебя так крепко любят, то даже когда любящий тебя человек умирает, ты все равно остаешься под его защитой.

Дамблдор сделал паузу, затем продолжил:

— Я наложил чары, которые усилили эту защиту: с того момента, как сестра твоей матери согласилась принять тебя в свой дом, Волдеморт не может причинить тебе зла, пока ты живешь в доме своих кровных родственников. Ты видел: даже его слуга не смог до тебя добраться.

— Понятно. Значит, мне лучше остаться в доме дяди и тети до тех пор, пока вы не убьете Волдеморта.

— Проблема в том, Гарри, что защита на доме не вечная. Она продержится только до твоего совершеннолетия, то есть ровно до того дня, когда тебе исполнится семнадцать лет.

— Отлично, — улыбнулся Рейстлин, — Четырех с лишним лет вам точно хватит, чтобы избавиться от Волдеморта.

— Дай-то бог, — вздохнул Дамблдор, — Но, Гарри, разве ты не хочешь продолжить обучение магии?

— Хочу, — признался Рейстлин, — Поэтому поищу какую-нибудь другую волшебную школу, из которой Волдеморт не разработал план моего похищения. Дурмстранг, Шармбатон, Колдовстворец… Может статься, Ильверморни. Или та японская школа с птичками… Забыл название.

— Махотокоро, — подсказал Дамблдор, — Да, исполинские буревестники очаровательные! Я даже когда-то завел себе одного… К сожалению, пришлось отдать: не ужился с Фоксом, семь раз пытался его съесть… Долгая история… Кхм. Что ж, выбрать школу твое право. Если вдруг надумаешь продолжить обучение в Хогвартсе, имей в виду, что я сделаю все возможное для защиты тебя от Волдеморта.

— Спасибо, я ценю это, сэр.

Вскоре Дамблдор попрощался, напоследок попросив Рейстлина в случае новых снов о Волдеморте не посылать подробное описание совой, а просить о личной встрече: сову могли перехватить.

— И, Гарри, не стоит рассказывать об этих снах, кому попало. У нас преимущество, только пока Волдеморт не знает, что ты можешь за ним шпионить.