Эффект наблюдателя | The Observer Effect (джен)

«Опасно знать».

Гарри тихонько вздохнул, сердито взбил кулаком подушку и перевернулся набок. Задёрнутый полог коконом окружал его со всех сторон. В дальнем углу размеренно похрапывал Винс; шуршал простынями на соседней кровати полуночник Драко. Если как следует прислушаться, то можно было различить даже, как Ллевелин, Тео и Блейз сопят наперегонки во все свои простуженные носы. Один Грег не изменял привычке — во сне он производил так же мало звуков, как и в любое иное время. Гарри снова поёрзал, ища удобную позу, подтянул одеяло повыше. Но сколько бы он ни крутился в постели, это не помогало. Мозг категорически отказывался входить в режим сна.

Спустя ещё какое-то время Гарри окончательно сдался и позволил своим мыслям скользить, куда тем заблагорассудится. И мысли, конечно же, тотчас вернулись к чужому, купленному за три газетные сенсации, воспоминанию. Опасно знать. Ну, здесь Скитер ни капельки не приврала.

Конечно же, Гарри пытался выудить картины той роковой ночи из собственной памяти — как только понял, что может, вот так сразу и начал; но, как и с латынью, чем более он прилагал усилий, тем менее впечатляющим выходил результат. Зелёный свет и крики женщины — его матери — умоляющей «не трогать Гарри». На этом всё — жалкий, не поясняющий ничего обрывок без начала и конца.

Так что сделка со Скитер имела смысл, хотя они с Томом всё равно планировали использовать рупор печати так или иначе. Особенно забавно, что газетчица думала — это она тут получает главную выгоду. Святая наивность, да...

Просмотр долгожданной добычи состоялся почти сразу же после того, как они придумали, где добыть омут памяти. Вообще, конечно, проще всего было бы у декана одолжить. Но Гарри, навестивший Снейпа в школьном лазарете, с сожалением убедился, что тот покуда пребывает в полном беспамятстве. А просить директора или кого из глав других домов — идея для дурака. Сразу начались бы расспросы: а для чего, а зачем, а почему тебе вдруг понадобилось? К счастью, они знали точно, где ещё поискать.

— И вы думаете, что он здесь есть? — помял пальцами нижнюю губу Драко. Гарри и Гермиона, новоявленная жительница Хламограда, переглянулись весело и заявили хором:

— Здесь есть всё!

— Только, — добавила Гермиона, для которой день был не день, если не довелось никого мимоходом поправить, — важно просить правильно. Уважаемая Комната, нам очень-очень нужен омут памяти! Вот, теперь можно приступать.

Да, Гермиона загорелась идеей, что Комнату-где-всё-спрятано подарила школе Хельга Хаффлпафф, и изначально это помещение использовалось совсем иначе. Гарри сперва был настроен скептически, но, учитывая, что омут памяти они обнаружили минут за пять — из которых две они спорили, откуда начать раскопки, — возможно, не так уж Гермиона и ошибалась?

Конечно, приятно было думать, что своё наследие Хогвартсу оставил лишь Салазар. Но что, если не так? Вдруг Комнаты других Основателей и впрямь существовали?

И, коль скоро эта гипотеза являлась верной, какая лучше подходила бы на роль творения Хельги Хаффлпафф?

Бамбуковая этажерка не была заколдована для облегчения доступа к библиотечным фондам. Они всё это время заблуждались. Магия Комнаты-где-можно-найти-что-угодно была куда более могущественной, чем представлялось сперва.

Вот почему они не приступили к просмотру воспоминания тотчас же: даже Том (или — тем более Том, это ещё как посмотреть) не на шутку заинтересовался.

— Уважаемая Комната, мне очень нужно самопишущее перо.

— Мне позарез требуется мантия-невидимка.

— Пожалуйста, нельзя ли мне получить амулет от чтения разума?

— Уважаемая Комната, где-то в Хогвартсе хранится Бузинная палочка. Мне бы хотелось получить её прямо сейчас.

Результаты предпринятых тестов слегка обескураживали. Во-первых, Комната, складывалось такое впечатление, предоставляла по запросу лишь те вещи, что уже имелись в наличии где-то в школьных стенах. Во-вторых, некоторые предметы — даже столь безобидные, как зимняя мантия, даже твои собственные — не телепортировались в неё, сколько ни упрашивай. В-третьих, стоило переступить порог — и кое-какие вещи испарялись без следа.

— Похоже на ограничения трансфигурации, — задумчиво заметил Том. — По крайней мере часть предметов здесь — не более чем копии, как мне кажется.

— Уважаемая Комната, можно мне пирог с патокой? Я голодный! — моментально подхватил его мысль Гарри. Как он и ожидал, ничего похожего на запрошенное не появилось поблизости в ответ на эти слова.

— Исключения Гэмпа, — обрадовалась Гермиона. — Это точно трансфигурация!

— Или важна реальная потребность, а ты в действительности не голоден, — въедливо уточнил Том.

Но Комната на самом деле была загадочнее и сложнее, чем просто гигантский артефакт для трансфигурации. В ней, вопреки третьему исключению Гэмпа, всё же имелись магические предметы. И их — как и многое другое прочее — вполне получалось вынести из неё.

— А я знаю способ проверить, взаправду ли это тоже наследие Основательницы, — важно надувшись, заявил Драко, когда стало ясно, что исследования придётся прервать хотя бы для того, чтобы не пропустить ланч.

— А? — удивилась взъерошенная от возбуждения Гермиона, пытаясь (как всегда безуспешно) пригладить своевольные кудри руками.

— Ну? — подстегнул некстати умолкшего Малфоя Гарри. Вот ведь, нашёл что подцепить от Тома — нет бы хорошее что-нибудь, так он взял привычку драматические паузы к месту и не к месту вставлять!

Том, кстати сказать, только глянул разок — и Драко сдулся, как проколотый воздушный шарик.

— Домовика надо попробовать позвать, — уже безо всякого пафоса проговорил он. — В Тайную Комнату им ходу нет, как и призракам, по всей логике в чертогах других Основателей должно быть так же...

— Почему это? — Грейнджер, защитница прав животных и домовых эльфов, сверкнула глазами.

— Головой подумай, — ухитрившись опередить Тома, посоветовал ей Гарри.

Думала Гермиона недолго — навскидку, секунд пять. Всё-таки, кем она точно не была, так это дурочкой.

— О! Ну конечно! Если бы они могли туда войти, то могли бы и рассказать, где она, и за тысячу лет это бы непременно случилось хоть раз, и тогда Комната Салазара перестала бы быть Тайной!

— Вот именно, — засовывая руки в карманы мантии, кивнул Том.

Домовика — Малфоевского, потому как Кричера, эту ходячую развалину, Гарри тягать через полстраны забоялся, — призвать получилось. Однако Грейнджер была не только сообразительной, но ещё и на диво упорной — применительно к обстоятельствам вернее было бы сказать «упрямой». Так просто отбить у неё веру в собственную правоту не удалось.

— Это вашему Основателю хотелось сделать из своего наследия секретный секрет. На Хаффлпаффе думают совсем иначе! Какой смысл создавать Комнату Заботы, если нет быстрого и простого способа попасть в неё?

В общем, не сиди они за разными столами, спорили бы, верно, и на протяжении всего ланча. В итоге каждый, выслушав доводы в пользу чуждого мнения, остался при своём.

После еды Том их безжалостно бросил, посоветовав заняться домашним заданием. И они, делать нечего, взялись за свои эссе — всё равно без Тома было немыслимо смотреть воспоминание. Нет, технически возможно — но немыслимо всё равно.

Флакон, полученный в субботу от Скитер, казалось, весит целую тонну и вот-вот прожжёт насквозь карман. «Опасно знать». Гарри было и чудовищно любопытно, и слегка страшно. Что-то внутри него отчаянно сопротивлялось окончательному раскрытию тайны, хотя именно ради него Гарри буквально выворачивался наизнанку. Если бы ему предложили поспорить на деньги, Гарри сделал бы ставку на то, что нечто похожее чувствует и Том. Тот словно бы тянул время — как любил тянуть в разговоре те самые многозначительные паузы.

Они вчетвером наконец собрались вокруг глубокой каменной чаши уже совсем вечером — стрелки на циферблате, сжатом в объятиях бронзовых амуров, почти доползли до отметки «девять». Гарри успокоил себя тем, что воспоминание Скитер, по всей видимости, будет довольно кратким — расследования расследованиями, но время отбоя ещё никто не отменял.

Ртутной змейкой скользнуло содержимое фиала в углубление, вырезанное в камне, вспенилось, заклубилось — и в конце концов превратилось в серебристый, странно плотный, слегка колышущийся туман. Словно маленькое озеро, чьи дымчатые края пришлись точно вровень с бортиком чаши.

«Потешно же мы сейчас со стороны смотримся», — мелькнуло в голове у Гарри, прежде чем он, собрав всю решимость, нагнулся и погрузил в эту серую, чуть светящуюся субстанцию своё лицо.

Не в первый раз он смотрел чужое воспоминание, но впервые — посредством омута памяти, и сопутствующие переходу эффекты весьма отличались. Не было ни темноты, ни чувства падения, ни дезориентации; просто в одну секунду он был здесь, а в следующую оказался уже там.

Шёл мелкий, противный дождь. Промозглый ветер шелестел бирючинными кустами — в обступающем мраке этого было не различить, но Гарри доподлинно знал, какой неестественной выглядит в конце октября их вечнозелёная листва. Плющ карабкался на стены коттеджа — не плотный ковёр, но всё же больше, чем полезно для кирпичной кладки. В доме светились окна на втором этаже, а над самым коньком крыши катилась молодая луна, то пряча свой узенький серп в облаках, то вновь выглядывая из их рваной ваты. Откровенно говоря, Гарри не опознал бы место, если бы не был осведомлён в точности, где он находится и когда.

— Ну и халупа, — фыркнули рядом; это, само собой, был богатенький засранец Малфой.

А Гермиона озвучила, безо всякой на то необходимости:

— Смотрите, кто-то идёт.

Пропустить появление двух закутанных в глухие плащи фигур было бы трудно, ибо как раз сюда они и направлялись. Поравнявшись с калиткой — ещё целёхонькой и покуда без мемориальной таблички, — один из прибывших повернулся ко второму и, заслонив сбоку рот ладонью, что-то тихо пробормотал.

Шелест дождя заглушил звук его голоса, но Гарри и без того понимал, что говорит тот человек — Сириус, его крёстный, ведь это, вне всяких сомнений, был именно он, и Гарри испытал секундный порыв подбежать и заглянуть под низко надвинутый капюшон — хотя ничего он бы там не увидел, скорее всего, кроме фирменной пожирательской маски. А сказанным был, конечно же, адрес — ибо магия фиделиуса так и работала; ей требовался своего рода пароль.

Дом, защищённый чарами сокрытия и спутывания пути, не становился невидимым в прямом смысле слова. Но сколько бы вы ни пытались к нему пройти, даже видя его, дальше определённой границы вы не приближались. Вот вы идёте, казалось бы, прямиком к цели, — а вот уже идёте назад. И чтобы преодолеть этот незримый глазу барьер, хранитель должен — и непременно лично, и только он, а не кто иной, — сообщить вам тайну.

«Джеймс, Лили и Гарри Поттеры живут по адресу: Годриков Овраг, Хай-стрит, дом номер девять», — примерно так.

Высокая, мрачная, закутанная в складки ткани фигура двинулась по направлению к коттеджу, а Сириус подозрительно огляделся по сторонам, запахнулся плотнее в свой плащ, развернулся лицом к тёмной безлюдной улице — и остался.

Но кроме того...

Драко присвистнул.

— Знаете, — прокомментировал он, — а вот сейчас я её даже как-то зауважал.

Её — это Скитер, поскольку бледная искорка мерцающего огня вдруг отделилась от капюшона Сириуса и полетела следом за уходящим, кружась и беспорядочно вихляя. Гарри хмыкнул — по расплывчатому признанию журналистки он догадывался и раньше, что её анимагической формой было какое-то насекомое — комар, жук, стрекоза, возможно, — но никак не ожидал, что это окажется светлячок.

Вот каким образом Скитер прошла под фиделиус. А Гарри-то всё ломал голову, что сподвигло Сириуса и её посвятить в тайну. Рабочей гипотезой до сих пор было — славы хотелось, пусть это опасно и глупо. Не угадал.

Высокий волшебник — Волдеморт, а кто же ещё, — был уже на крыльце, и в руке его белым росчерком мелькнула волшебная палочка. Вспыхнули на мгновение и лопнули со стеклянным звоном защитные чары; дверь отворилась. И Волдеморт вошёл в дом.

«Давайте, давайте, не то всё пропустим», — хотел было сказать Гарри, но Том, до сей поры не проронивший ни единого слова, уже двинулся к осветившемуся изнутри проёму. Так что Гарри смолчал и просто ступил следом за ним на гравийную дорожку, а затем взбежал на крыльцо.

Они всё-таки чуть-чуть опоздали — холл, едва узнаваемый без отложившейся в памяти ауры запустения и разрухи, озарил ядовито-зелёный всполох смертельного проклятия. Том ускорил шаги, и из-за его длинных ног Гарри пришлось, к своему унижению, перейти на рысцу, чтобы не отстать. Приспешники топали где-то сзади — Гарри услышал, как Малфой опять хмыкнул, а Грейнджер сказала:

— Ой.

«Ой» было трупом, громоздящимся наискось у основания лестницы; Том переступил через него, едва ли обратив внимание. Гарри передёрнул плечами: неуютное зрелище, — но не само по себе, а из-за фамильного сходства, будь оно неладно.

Труп был его отцом.

Поношенные спортивные штаны — маггловские, что за позор! — мятая трикотажная водолазка, носки с бешено прыгающими снитчами, очки в круглой оправе, волшебная палочка в правой руке и глупо разинутый рот.

— Перелезай ты спокойно, — донеслось Гарри вдогонку. — Ей-Мерлин, что встала!

— Но это... неправильно? Очень неуважительно, разве нет? — Гермиона явно замешкалась. А Драко принялся её увещевать:

— Да он не настоящий! Это не в счёт. Это же всего-навсего воспоминание!

Чем кончился очередной спор приспешников — и само собой, им приспичило затеять его чрезвычайно некстати! — Гарри узнать не довелось. Он добрался до распахнутой двери в детскую, и ему в уши впился пронзительный вопль.

— Нет! — и за этим криком, лишь чуточку тише, последовало срывающееся через слово в плач:

— Пожалуйста, нет! Только не Гарри!

Честно-то говоря, первостатейным идиотом следовало считать того, кто рассчитывал остановить Тома (любую версию Тома) слезливыми причитаниями. Логично, что на попытку утопить себя в соплях не поддался и Волдеморт.

— Пожалуйста, только не Гарри! — вымолвил женский голос, захлёбываясь в рыданиях. — Убейте лучше меня, меня!

На этом моменте Гарри, вынырнувший из-за спины Тома, получил наконец возможность воочию лицезреть её.

Рыжая. Но не морковно-рыжая, как намозоливший глаза выводок предателей крови, или, к примеру, брат и сестричка Блетчли, а темнее, ближе к каштановому. Волосы цвета палой листвы, цвета медной жилки, прячущейся под оплёткой в электрическом проводе, обрамляли плачущее лицо. Глаза — ну, быть может, зелёные, хотя справедливее было б назвать их в эту минуту «опухшие и красные». Россыпь коричневатых веснушек. Длинная ночная рубашка — у тётки Петуньи когда-то точь-в-точь такая же была. Длинный, почему-то явно мужской, стёганый халат. Рост — невысокий: Тому её макушка едва до плеча доставала. Палочка в её вытянутой руке не просто тряслась — натурально ходила ходуном.

А вот боевая стойка — что неожиданно — выглядела почти правильно: боком к противнику, взгляд и кончик древка на одной линии. Без толку, надо признать, — с такой короткой дистанции как ты ни становись, шансов нет, что враг в тебя не попадёт.

— Пожалуйста, я умоляю!

— Прочь, глупая девчонка, — последовал равнодушный ответ, и только тогда до Гарри дошло, как сильно он ошибался.

Тот, под чей локоть он поднырнул столь привычно, — это был не Том.

«Так вот ты какой. Вот он ты. Идиота кусок и патентованный мерзавец», — так думал Гарри, всматриваясь в искажённое прикосновением резца Времени, но всё ещё более чем узнаваемое лицо. Волдеморт был бледен, как труп, смазлив, как звезда с обложки глянцевого журнала, — и, судя по некоторым косвенным признакам (а Гарри заслуженно гордился своим умением читать людей, и Тома в частности), изнывал от скуки куда вернее, чем был зол.

Ему было — и навсегда останется — пятьдесят четыре, но на свой возраст он не выглядел; отец Драко и тот с лица смотрелся постарше. С тщеславием Волдеморта неудивительно, что он озаботился применить к себе какое-то замедляющее телесное увядание колдовство. Когда-нибудь, Гарри подозревал, и им придётся, но покуда дыхание старости не было насущной проблемой даже для Тома — и ещё многие годы ею не станет.

— Ну привет, — глядя прямо в глаза с венозно-алыми радужками, вслух сказал он.

Да, глаза были — один в один как у «Квиррелла» в его последний день на этой грешной земле; кровавый цвет подчистую сожрал карий.

— Мне не нужна твоя жизнь, — сказал Волдеморт. — Уйди с дороги. Ну? Ты заставляешь просить дважды.

— Не трогайте Гарри! Убейте лучше меня! — упорствовала идиотка, не опуская волшебной палочки. Снейп за неё просил — умолял, если входить в детали, — но разумный предел есть у всего.

— Пропусти, — попытался он всё же ещё раз — для ровного счёта, для магического числа, на удачу. Но она только всхлипнула и прицелилась тщательнее.

— Через мой труп!

Это его рассмешило. Он улыбнулся:

— Желание дамы — закон.

Ему следовало довершить начатое. Не было настроения отвлекаться. Но короткое сожаление всё же скользнуло где-то на периферии сознания, махнуло змеиным хвостом. Играть с целой семьёй, смотреть, как они пытаются и не могут друг друга спасти, было... забавно. Но не сегодня. В другой раз.

Всегда найдётся возможность и повод, найдётся кто-нибудь ещё.

— Авада кедавра, — сказал он, жадно всматриваясь ей в лицо, вопреки собственным мыслям наслаждаясь этой конкретной частью. Ему всегда было мало вот этого — этого дивного ощущения власти, чувства контроля и превосходства, знания, что здесь и сейчас только он всё решает, что он — бог.

Зелёный свет озарил комнату — праздничный салют в честь того, что умер кто-то другой, а не он сам, что живой, дышащий человек обратился в пищу червям, в груду костей и мяса. Она упала не сразу, и он успел ухватить миг, когда взгляд её изменился, когда что-то неуловимое из него ушло.

Этот особый момент неизменно хотелось продлить, задержать — покатать на зубах, раскусить, словно сочную, упругую виноградинку. Насладиться им — но ощущение всегда было мимолётным, и оттого он искал его вновь и вновь...

— Гарри!

— Да тихо ты!

— А? Что?.. — Гарри стряхнул наваждение. Приспешники навалились с боков; Волдеморт каланчой высился перед ними, Лили Поттер, в девичестве Эванс, лежала на полу рядом. В кроватке закопошились, заплакали. Ах да, ведь кроме второго Тома в комнате был ещё и второй он.

А Волдеморт поднял палочку и заговорил, и Гарри знал точно, какое сейчас последует заклинание.

— Парселтанг... Он делает хоркрукс, да? — зашептала Грейнджер, обжигая ухо близким дыханием, и Малфой ворчливо откликнулся:

— Нет, пирожки печёт! Конечно же хоркрукс, а я вам говорил — сейчас доделает и сам себя заавадит...

— Чушь!

— Ага, ну да, скажи ещё — его вот-вот стукнет по темечку материнская любовь...

— Драко!..

— Тс-с-с, — шикнул на них Гарри. — Ну-ка, заткнулись оба. Отвлекаете!

Воспоминание всегда можно посмотреть заново, что правда то правда. Но как-то оно так чувствовалось, что во второй раз будет уже не то.

И тисовая палочка коснулась того, что сердито ревело в кроватке, — ребёнок икнул, и настал благословенный перерыв в его плаче. Гарри затаил дыхание — вот он, момент истины, что-то сейчас будет?

— Авада кедавра, — сказал злой, холодный, презрительный голос.

Но это был не Волдеморт.

— Том!

Но Том стоял прямо напротив, в углу, — молчаливый, сосредоточенно-внимательный. Его лицо приняло какое-то очень странное выражение, и Гарри мог это понять, ещё как мог, — поскольку тем, кто воздвигся в дверях детской, будто карающий ангел, будто аллегорическая фигура Воздаяния...

Тоже был Том.

— А? — выдали хором приспешники.

— А? — уронил челюсть Гарри.

— Ну разумеется, — с улыбкой мрачного удовлетворения постановил Том.

Его, настоящий Том. Тот, другой, прикончивший Волдеморта авадой в спину, залихватски прокрутил в пальцах волшебную палочку, огляделся по сторонам, деловито прошёл к кроватке, на ходу набрасывая на себя щитовые чары, и... всадил взрывающее заклятие в потолок.

Скитер, похоже, взрывом куда-то откинуло, или вроде того, — во всяком случае, на том воспоминание и обрывалось.

Гарри, обнаружив себя согнутым над каменной чашей, где стоял, там и сел, игнорируя пронзившую спину боль.

— И что это было? — озвучил он главную мысль — не главных в голове тоже хватало; они носились туда-сюда, суетливо сшибаясь лбами. — Это как вообще? То-о-ом?

— Гарри, какой ты невнимательный! — Гермиона снисходительно уставилась на него в прямом смысле сверху вниз (она-то садиться на пол не стала). — У префекта Риддла был маховик времени, вот и всё.

— Слушай, Грейнджер, — пропыхтел Драко, растирая затёкшую поясницу, — не считай, что ты одна тут глазастая. Вопрос в другом...

— Вот именно, — поддержал Гарри. — На минуточку, какой предел действия у маховиков?

Гермиона замялась — ага, даже Мисс Зубрилка порой чего-то не знала. И Гарри сам же себе и ответил:

— Десять лет ни один не покроет и близко. Даже у невыразимцев таких нет. Шансов ноль.

— Но у него был маховик времени! На шее висел, я видела! — Грейнджер надулась.

Гарри в раздражении закатил глаза:

— Да! Я тоже! И что дальше?

— Это в принципе невозможно, — поддакнул Малфой.

Конец препирательствам положил Том, который заметил прохладно:

— «Невозможно» — оправдание для слабаков.

И вот теперь Гарри таращился в темноту за пологом, силясь придумать, где достать маховик времени, которого не бывает в природе. Просто прекрасно!

Что до Томова «ну разумеется», то вот какое объяснение ему нашлось.

— Одолеть Волдеморта способен лишь равный, — заявил Том. — И это я, что было довольно-таки очевидным с самого начала.

При этих словах Гарри было столь трудно удержаться от хохота, что пришлось обеими руками зажать себе рот.

А дело вот в чём: совсем недавно что-то похожее они уже обсуждали. Как раз когда Том наткнулся в памяти Снейпа на пророчество, объяснявшее (более или менее) всё.

Коль скоро Волдеморт сделал из Гарри свой хоркрукс, убивать он его точно не собирался — это они и так давно знали; подобная непоследовательность чрезмерна даже для сумасшедшего, каким был Волдеморт. И это прекрасно ложилось на более ранние выводы: не было никакой «отскочившей от материнской любви авады». Бабкины сказки, пропаганда, полный вздор.

Но было всё ещё непонятно — почему Гарри? Чем подобную «честь» заслужил именно он?

И вот этот нюанс пророчество — пикси за пазуху Трелони! — как раз-таки проясняло. Говорилось в нём следующее: «тот, кто будет иметь силу, способную сокрушить Тёмного Лорда, грядёт». Дальше следовало уточнение: когда грядёт и откуда. Родится он, дескать, на исходе седьмого месяца, у тех, кто трижды бросал Тёмному Лорду вызов, но ушёл невредим, — в общем, Гарри тут подходил по всем параметрам.

А Волдеморт к тому времени, похоже, давненько подумывал, кого б осчастливить хоркруксом в голову. Ну и вот.

Когда Снейп притащил ему в клювике пророчество Трелони, Волдеморт уцепился за первую строчку — про силу и так далее. А кто это может иметь силу, способную сокрушить Волдеморта Великого и Ужасного? Ну понятно же, что лишь сам Волдеморт.

И вот Том повторил эту логику, прямо один в один. И грозно уставился на икающего в истерике Гарри.

— Прости, — выдавил Гарри кое-как, примирительно замахав руками. — Нервное. Ты прав, следовало куда раньше догадаться. Вне всяких сомнений ты — единственный, кому по плечу с ним справиться, Том.

На этом фоне «геройство» миссис Поттер бесило вдвойне. Зачем, ну вот зачем она нарывалась? Типичный Гриффиндор, просто классика: вроде и смелые, да как-то всё не о том.

Ничто Гарри, в сущности, не грозило — в порядке же он сейчас, невзирая на чужие воспоминания; и Лили Поттер тоже ничто не грозило — Снейп специально просил за неё.

Ну, Джеймса, пожалуй, грохнули бы в любом случае — так что ж. Джеймс Поттер не вызывал у Гарри и проблеска симпатии. Он был, кроме как здешним изданием Дадли, вдобавок ещё и олицетворением всего того, чего Гарри оказался — между прочим, как раз по вине родителей! — так надолго лишён.

Богатенький чистокровный наследник, звезда факультета, родился с серебряной ложкой во рту. И на что этот кретин, судя по воспоминаниям Снейпа, время и силы тратил?

Если искать сравнения, то, пожалуй, Джеймс Карлус Поттер нравился Гарри настолько же, насколько Тому нравился Волдеморт.

Всё-таки, было что-то такое... симметричное в их судьбе. Гарри и Тома. Безмозглый богатый отец, фатальная глупость матери...

«Нет, ни за что не уснуть мне сегодня», — печально подумал Гарри.

Вслед за тем он вдохнул, зевнул, смежил веки — и немедленно провалился в глубокий и беспробудный сон.

* * *

Предупреждённый — вооружён, так говорят. И ведь его предупредили, поспорить нельзя. Вооружило ли это Снейпа против ополчившегося на него моря бед? Нимало!

— Ты скоро прочтёшь в газетах кое-что занимательное, Северус. Мой тебе дружеский совет — избыточная реакция… не нужна.

— Как я пойму, о чём конкретно идёт речь, мой лорд? — почтительно склонил голову Снейп.

— О, не сомневайся, — усмешку легко было различить на слух, пускай она и оставалась невидимой под гладкой поверхностью маски. — Ты поймёшь сразу.

В присутствии легилимента уровнем выше тебя самого — и склонного к насилию, вдобавок, — даже думать следует с оглядкой. А посему Снейп не выказал и тени неудовольствия. Но позже, но наедине с собой…

Да чтоб его, затейника! Вот уж по этой привычке Северус не скучал ни капли. Утомительно каждый разговор превращать в перебрасывание шарадами. А к тому же всегда есть шанс не отгадать вовремя. Вот Снейп и не отгадал.

Избыточная реакция. Избыточная — тут он прибавил наигрязнейший мат, какой только был в силах припомнить, а уж этого добра Северус, благодаря детству на рабочей окраине Коукворта, нахватался в своё время немало, — реакция!!!

Снейп изо всех сил стиснул челюсти, вперив взгляд в смутно белеющий в сумраке сводчатый потолок. Дремоты более не было ни в одном глазу — бродившие в крови остатки сонного зелья начисто выжгла злость.

За перегородкой гулко храпела мадам Помфри — точно пустую бочку туда-сюда по полу катали. Пахло карболкой, растопленным воском и чадом от погасшего фитиля — и яблоками, и мясным бульоном, и спиртовой настойкой валерианы, и чуть-чуть цветами.

Пионами.

— Чума бы вас всех взяла, — искренне пожелал Северус, бесшумно поднимаясь с кровати.

Он щёлкнул пальцами, не дождался чаемого эффекта, взъярился пуще прежнего и уже вслух позвал:

— Эльф! Перетравлю, мерзавцы, клянусь Морганой!

Наконец кто-то из школьных слуг дал себе труд явиться — в изножье койки особенно густая тень вздохнула, охнула и распахнула на декана дома Слизерин большие, тускло светящиеся в темноте, будто лесные гнилушки, глаза.

— Одежду. Палочку, — велел Снейп.

Гротескная тень длинных пальцев проползла по стене — словно кадр из чёрно-белого фильма ужасов; домовик прихватил себя за уши.

— Не велено, — пискнул он, выкручивая свои лопухи. — Мастеру зелий надобно отдыхать и лечиться, мастер зелий нездоров...

— Кажется, — зловеще проронил Северус, — у меня совершенно случайно есть лишний непарный носок. Кому бы его подарить, не подскажешь?

С горестным хныканьем эльф побился головой о столбик кровати (при каждом ударе что-то сочно хряскало, то ли череп домовика, то ли подвергшаяся его атаке мебель — так сразу и не разберёшь). Выполнив ритуал самоистязания, эльф всё же исчез с тихим хлопком — и тут же вновь появился, держа на вытянутых руках кипу аккуратно свёрнутых мантий. Сверху лежала волшебная палочка. Снейп облачился в привычные тканевые доспехи — уже это одно заставило его почувствовать себя более сносно — спрятал в рукав палочку. Посидел, переводя дух. И щёлкнул пальцами вновь.

— Аппарируй в мои покои, — распорядился он. Домовик прижал уши и попробовал выдернуть из руки Северуса свою тощую обезьянью лапку.

— Мастеру зелий надобно...

— Мастеру зелий надобно к себе, бестолочь, — зашипел Снейп. — Всё-таки хочешь носок?

Подействовало, как водится, — и хорошо, потому как в своей способности доковылять в подземелья Северус крепко сомневался. Первое, что он сделал, очутившись в гостиной, так это скомандовал всё тому же эльфу разжечь огонь.

Северуса знобило, но с магическим истощением шутки плохи, и лучше бы ему покуда воздержаться от колдовства, даже в такой малости. Он прошаркал в личную лабораторию, позвенел стоящими в запертом шкафчике склянками. Были тут зелья... на крайний случай. И случай, по мнению Снейпа, как раз пришёл.

Первый глоток провалился в желудок гирей. Второй — обжёг слизистую как перец или выпитая залпом чашка слишком горячего чаю. Третий растёкся в груди невесомым колючим теплом.

Снейп покачал флакон в пальцах. Ещё? Нет, пожалуй, хватит. Одна досада — с этой его личной разработкой категорически не сочетался любой алкоголь.

Спустя пару минут ему полегчало настолько, что вернулась притихшая была злость. Но Северус помнил данное самому же себе обещание — никогда более не идти на поводу у чувств, действовать обдуманно, хладнокровно и только к своей выгоде, как заповедал детям змеиного дома тот, кто основал этот дом.

А посему он разжёг жаровню — угольком из камина, дожили! — обмахнул столешницу, набрал ингредиенты со стеллажа — и приступил к собственной версии проясняющей ум медитации. Пока вода в котле закипала, он быстрыми уверенными движениями очистил и нашинковал корни имбиря.

Первое. Снейпа Тёмный Лорд не поленился предупредить заранее. Следовательно, никакой импровизацией тут и не пахло.

Тонкие, как цветочные лепестки, бледно-жёлтые ломтики ссыпались в воду, затанцевали, норовя прилипнуть к стенкам котла.

Второе. Поттера вытащили буквально с того света — собственное паршивое состояние не оставляло иллюзий, насколько всё было серьёзно. Следовательно, Поттер необычайно важен. А кто важен, тому многое позволяется. Статья — то, что позволили Поттеру, или за ней скрывался иного порядка расчёт?

Всё это вместе, скорее всего, — понял Северус, отмеряя желчь броненосца и переворачивая песочные часы в ожидании момента второй закладки. Если принять за аксиому, что возродившийся Тёмный Лорд намеревается поступать «как раньше» (не «как раньше, когда всё покатилось куда-то к Мордреду в зад», а «как раньше давным-давно»).

Ещё эти пляски вокруг Блэка. Северус скрежетнул зубами (вторя ему, заскрипели под мраморным пестиком сушёные скарабеи, которых Снейп растирал в порошок).

У смерти Лили, по-хорошему, виновников было много; и Сириус Блэк в этом списке далеко не последним номером значился. Если бы он не провёл Тёмного Лорда под фиделиус Поттеров, — кто знает, как дальше сложилось бы... вообще всё.

Но Блэка вытащат. С горчащей на языке ясностью Снейп понимал — можно даже не сомневаться. Вытащат, отряхнут от пыли, по головке погладят, купят новый летающий мотоцикл — и вперёд.

Северус осознавал иронию — в итоге они оказались на службе у одного господина, и ему ли, предателю, судить другого предателя?

Но видеть на собраниях пожирателей смерти эту конкретную физиономию претило ему всё равно.

Впрочем, — решил Снейп, разбалтывая вторую порцию имбиря в котле, — это партия вдолгую. Если приложить фантазию, то может выйти даже забавно. Блэк ненадёжен, подсидеть его будет легче лёгкого — да и Люциус протянет руку помощи, если что.

Люциус сейчас на коне — до этого за место у подножия трона они с Беллой активно пихались локтями; но Белла нынче выбыла из игры, остался один Малфой.

Нет, поправка. Старший Малфой. Ведь тёмную метку каким-то непостижимым образом ухитрился заработать себе и Драко. То-то папенька его по сию пору от радости никак в себя не придёт.

Чем таким мог впечатлить Тёмного Лорда первокурсник, одиннадцатилетка, балованный маленький мальчик?

Северус помешал почти готовое зелье по часовой стрелке семь раз, затем столько же — против часовой.

И понял, что неверно ставит вопрос. Когда ингредиент проявляет внезапные свойства, подсказку всегда следует искать в сочетаниях. Крестник не совершил никаких подвигов, но он с первой же встречи накрепко приклеился к Поттеру. Поттер, снова. Всё дело опять в нём.

И с Блэком, получается, то же самое. Хотя, если смотреть шире, то Блэк — это пробный камень. Придраться не к обвинению, а к процедурным нюансам — умно. Может так статься, что и ещё кого под ту же сурдинку получится легально выцарапать из Азкабана.

Барти бы получилось, наверное. Но Барти умер всего через год.

Зелье, изжелта-зелёное, цвета лаймовой кожуры, бурно пенилось в котле, шелестя пузырьками. Песок бодро сыпался из колбы в колбу в песочных часах — и когда он просыпался весь, Снейп погасил огонь.

Кто из префектов дежурил сегодня? Ага, пятый курс. Ну вот и славно. Излюбленный метод связи — говорящий патронус — сейчас не годился, но уж факультетский-то призрак Селвина точно найдёт.

Да, и это к вопросу о подрастающей смене. Младшего Риддла школьные привидения... боялись. Невероятно, но факт. Достаточно было один раз увидеть, как реагирует на сына Тёмного Лорда Кровавый Барон.

Что это — дар со стороны Гонтов? Или наследие Блэков так проявляет себя — те самые нестандартные свойства ингредиентов в сочетаниях?

А между прочим, вот и ответ на загадку Блэк-хауса. Не «Фомальгаут» провёл в особняк на Гриммо кудрявую гриффиндорку и Драко; и, уж конечно, не Тёмный Лорд.

Заодно тут становилось понятно, отчего дом не открылся крестнику — в линии наследования сын старшей сестры Блэк тоже считался старше. Салазар, что они все за кретины, — следовало сразу же догадаться: если Блэк-хаус не признаёт Драко наследником рода Блэк, — значит, есть кто-то ещё!

Снейп принялся неторопливо и аккуратно разливать по флаконам готовое зелье.

Разговор по душам с Поттером всё-таки напрашивался. И Северус теперь знал точно, как именно он этот разговор поведёт.

В качестве вестовых призраки оставляли желать много лучшего: между просьбой найти Селвина и фактическим появлением оного в Северусовой гостиной прошло минут двадцать.

— Господин декан! Вас уже выписали? Как хорошо!

— Мистер Селвин, — Снейп подавил импульс треснуть черпаком меж бровей лучащегося энтузиазмом болвана. — Я тоже успел безмерно по вам соскучиться, но давайте не будем впадать в сентиментальность. Приведите ко мне мистера Поттера. Не вздыхайте вы так, я в курсе, когда был отбой. Ситуация не терпит отлагательства.

Поттер, среди ночи выдернутый из кровати, вид имел заспанный и помятый. Снейп удовлетворённо оглядел криво напяленные очки, отметил красноватую кайму у век и синие тени в подглазьях.

Укатали сивку крутые горки. Отлично — на этом и строился весь расчёт.

— Декан Снейп, — промямлил мальчишка, судорожно зевая. — Отрадно видеть вас в добром здравии. Чем обязан?

Северус приглашающим жестом указал на кресло возле камина, напротив собственного.

— Присаживайтесь, мистер Поттер, не стойте столбом. Вы плохо выглядите, должен отметить, — гладко продолжил он. — Чаю? Рекомендую подумать, прежде чем отказываться, — тут Снейп демонстративно отпил из собственной чашки; тихо звякнул фарфор. — Восполняющий силы вересковый взвар пополам с отличным Дарджилингом. И немного корицы для аромата.

— Вы слишком добры, сэр, — попытался соскочить с крючка Поттер, но Северус был начеку и подсёк.

— Доброта, мистер Поттер, тут ни при чём. Мне всего лишь не по душе мысль, что из-за вашей рассеянности на занятиях завтра — уже сегодня — факультет потеряет баллы.

Поттер, сдвинув очки выше переносицы, зажмурился и крепко растёр веки пальцами.

— Чашку хоть наколдуйте тогда, сэр, — проворчал он.

Снейп эту просьбу исполнил с величайшей охотой, набулькал в появившуюся посуду янтарного цвета жидкости из стоящего наготове чайника, сунул напиток Поттеру в руки и внимательно проследил за тем, как тот, по-детски оттопыривая верхнюю губу, делает первый глоток.

— Мистер Поттер, — сказал он, — в волшебном мире бытует всеобщее убеждение, что талант наследуется из поколения в поколение. Но из вас никогда в жизни не выйдет достойного зельевара.

— Почему это? — надулся мальчишка. — Сэр, разве я мало стараюсь?

— Потому что, — с ядовитой любезностью растолковал Северус, — уважающий себя зельевар всегда проверяет то, что он пьёт.

Зелёные глаза уставились на Снейпа в панике, сонливости в них как не бывало.

— Сэр? Вы же сами сказали, что это...

— Вересковый взвар, — перебил Северус. — Да, и в моей чашке был именно он. Хотите узнать, что в вашей? Веритасерум. Тише, не нужно хвататься за палочку. Вы окклюмент, как мне ещё заставить вас говорить откровенно?

— Использование этого зелья на студентах младше пятого курса запрещено, — Поттер, успевший характерным жестом сунуть руку в рукав, медленно вытянул её обратно. У ног его блестела лужица жидкости и валялись осколки чашки. Снейп фыркнул.

— О, теперь вы об этом вспомнили, — уколол он. — Кажется, никто вас не тянул за язык, когда вы дали мне согласие на приём зелья правды, — продолжал он вкрадчиво. — В сентябре, припоминаете? Нет? Какая жалость. А вот я помню отчётливо. Согласие с вашей стороны было выражено весьма недвусмысленно, и вы не отозвали его с тех пор.

— Сэр, — грустно ответствовал мальчишка, нахохлившись, как замерзающий воробей, — это сейчас было очень подло с вашей стороны, знаете?

— Сочту за комплимент, мистер Поттер, — усмехнулся Северус. — Но готов рассмотреть альтернативы. Напомнить, что вы предлагали мне ещё?

— Сэр! — вскинулся Поттер; взгляд его заметался по сторонам словно в поисках выхода. — Позвольте и мне, в свою очередь, напомнить вам кое-какие ваши слова. Вы утверждали тогда, что детей не пытаете!

— Полно вам, мистер Поттер, да разве вас можно считать ребёнком? — с готовностью откликнулся Снейп. — Вы пожиратель смерти, вы взяли на себя труд предъявить тому наглядное доказательство. Мне, лично, в этой самой комнате, — мстительно присовокупил он.

С тяжким, укоризненным вздохом, какого не постыдился бы и признанный мэтр в этом виде искусства, Альбус, мальчишка откинулся на спинку кресла.

— Сэр, вам говорили когда-нибудь, что вы ужасно злопамятный?

Северус довольно прищурился.

— Вздор.

Поттер завздыхал горше прежнего, понурился, скрестил ноги; плечи его напряглись, пальцы рук переплелись поверх согнутого колена и сжались.

— Ладно. Ваша взяла, допрашивайте. Сэр, — угрюмо сказал он. — Вы, верно, хотите узнать, что приключилось в пятницу?

Северус отмахнулся:

— Нет, это я и так знаю. Вот что меня интересует прежде всего прочего: где труп?

Мальчишка вздрогнул всем телом.

— Что?! Как... Откуда... Сэр, но как вы узнали?!

— Мистер Поттер, не притворяйтесь тупым, — поморщился Снейп. — Поздно, неубедительно, да и вам не к лицу. Труп. Мёртвое тело. Вы, я надеюсь, додумались избавиться от него?

Поттер шумно сглотнул.

— Не я, — глухо проговорил он. — Том. Они его не найдут. А скоро... уже и искать будет особо нечего, я полагаю. А вас, простите, почему это интересует?

Снейп хмыкнул.

— Пытаюсь оценить масштаб катастрофы, — честно ответил он. — Мне ведь ещё с директором объясняться, хотелось бы сразу взять верный тон. Одно дело, если наш разлюбезный бывший аврор... исчез, не оставив прощальной записки, и совершенно другое — если где-нибудь в школе вот-вот обнаружится его труп со следами весьма характерной магии.

Поттер округлил глаза почище совы.

— Погодите, что? Авро... Ох, ясно, вы думаете, что Муди... Нет, это был не он. А-а-а, Моргана! — и, силясь воспротивиться действию веритасерума, мальчишка зажал себе рот.

Северуса посетило искушение повторить этот жест — но по совершенно иной причине: желудок опять взбунтовался.

В каком это смысле — «не он»?!

Чьё тело тогда «не найдут», если речь не о скончавшемся от нарушения непреложного обета Муди?..

— Вы кого там убили, маленькие поганцы? — холодея от дурного предчувствия, уточнил Снейп. Поттер неистово замотал лохматой башкой.

— Никого! То есть... технически это вряд ли можно считать убийством, да? В худшем случае можно говорить о казни. И способ не назовёшь необычным или чрезмерно жестоким — в Древнем Риме, например, преступников бросали на растерзание львам, а если вспомнить о...

— Имя! — рявкнул Северус, устав от этого вздора.

— Петтигрю! — выкрикнул в ответ мальчишка, оскалившись. — Да чтоб вас, сэр! Благодарите всех богов, каких знаете, что я не под клятвой. Питер Петтигрю. Он на меня напал — я сам, дурак, умудрился подставиться — и за это был казнён. О теле мы позаботились. Всё, закрыли вопрос?

Куда там!

— Петтигрю давно мёртв! — возразил Снейп. Поттер скрестил руки на груди и закатил глаза.

— Сэр! Только не обижайтесь, пожалуйста... Но вы точно-преточно настоящий шпион?!

Дальше последовал путаный, но эмоциональный рассказ, и если отфильтровать из него всю муть, то вот что в итоге получалось.

Петтигрю не был убит своим сдвинувшимся по фазе школьным приятелем десять лет назад. Совсем наоборот.

Петтигрю разыграл собственную гибель от рук Блэка, пожертвовав при том некоторым числом случайно подвернувшихся магглов. И Блэк, что характерно, безропотно дал повязать себя, ведь он был уверен, что совершил чудовищную ошибку, и из-за него только что погиб Тёмный Лорд.

На месте Блэка Снейп, возможно, тоже счёл бы удачной идею спрятаться после этого в Азкабане. Там, по крайности, никакая вендетта со стороны их маленького кружка по интересам тебя не найдёт.

Вот оно, вот в чём состоял план Тёмного Лорда касательно Блэка. Если он сидит, хоть и заслуженно, но по ложному обвинению, оправдать его будет куда проще, чем Северусу представлялось. Однако...

— В Ордене Феникса известна совсем другая версия этой истории.

— А вы так уверены, сэр, что господин глава Ордена вам всегда всё рассказывает? Вот прямо всё-всё?

Поттера, под воздействием зелья, уже откровенно несло. Повесть о Петтигрю, как выяснилось, только лишь начиналась. Тот не залёг на дно на десяток лет где-нибудь в Албании. Он...

— Анимаг?!

— Именно, сэр. Как это правильно у вас называется? Инфильтрация? Аккуратно внедрили, моё уважение. Даже после первого покушения на него и думать не думал никто...

Итак, теория, в которой Снейп, к своему ужасу, покуда не видел существенных недостатков, гласила следующее.

Альбус никогда и не собирался давать Поттеру шанс на жизнь. Поттера, по завету Муди, решено было пустить в расход; и этим-то, через третьи руки, как у него водилось, Альбус и занялся.

Попытка первая: коридор с цербером и зеркальной ловушкой. Заметочка на полях: возможно, тролль вырвался на волю отнюдь не случайно. Но с троллем, как и с магическим лабиринтом, вовремя вмешался сын Тёмного Лорда, и Альбусу не свезло.

Попытка вторая: взрыв в Косом переулке. Это подключили резерв, Петтигрю; но Петтигрю слишком боялся раскрыть себя, и оттого тоже не справился. Риддл-младший и тут был начеку, нападение отбили, и всё в целом кончилось хорошо.

Попытка третья: Муди, внезапно воспылавший страстью к преподаванию. Из Муди, чтобы внушить всем вокруг ложное чувство безопасности — и Северус чуть не купился на это, вот идиот! — сделали камикадзе. Но Муди тянул слишком долго — то ли пытался создать видимость несчастного случая, то ли со своей участью смирялся. Поэтому Петтигрю дали сигнал попытаться опять. И он попытался — и практически преуспел, но на этот раз в ситуацию вмешался уже сам Тёмный Лорд.

«Эскалация», — подцепленное от Муди словечко идеально подходило для описания происходящего. Они будут пробовать снова и снова. Вполне возможно, что Северусу ещё не единожды предстоит пройти через весь недавно испытанный увлекательный аттракцион.

Снейп потёр виски. Головная боль, уже не фигуральная, а реальная, перекатывалась внутри черепа тяжёлым шипастым шаром. Поттер обмяк в кресле, дыша прерывисто и неглубоко.

Но, к сожалению для них обоих, это был ещё не конец.

— Мистер Поттер, — Северус подался вперёд, впиваясь в своего собеседника пристальным, изучающим взглядом. — Хочется верить, что я вас учу не только зельеварению, и что сегодняшний важный урок вы усвоите с первого раза. Поэтому, может статься, у меня не будет другого шанса задать вам этот вопрос. И я спрошу сейчас, пока действие веритасерума ещё не миновало.

Мальчишка заморгал и с очевидным усилием выпрямил спину.

— Сэр?..

— Как вы могли? — напрасно Снейпу мерещилось, что ярость перегорела дотла, оставив после себя лишь пепел в его душе. — Как вы... Как у вас вообще язык повернулся так говорить про неё?

— «Так»? Что вы разумеете под «так», сэр? — лицо Поттера исказила злобная гримаса. — Что она никогда вас не любила, вы не были даже другом, и...

У Северуса от бешенства затряслись руки. Он рявкнул:

— Хватит!

— А я-то думал — кто меня поймёт, как не вы! — повысил голос мальчишка, сверкая глазами.

— Несносный, эгоистичный, испорченный... — начал Северус, чувствуя себя котлом, в котором кипит, брызгая во все стороны, яд. Но его перебил уже полноценный крик.

— Меня она тоже бросила!

Снейп подавился остатком своей негодующей тирады. А Поттер продолжил:

— Меня она бросила, как и вас! Неужели вы не видите, сэр?! Она никогда...

— Она умерла, спасая вам жизнь, неблагодарный вы негодяй! — зашипел Северус, но Поттер горячо возразил:

— Неправда! Она ничего не сделала!

— Её убили!

— Она сама выбрала умереть!

— Чушь! — в эту минуту от грубого насилия над ребёнком Снейпа удерживала разве что клятва. А Поттер, словно не чуя нависшей опасности, непримиримо двинул челюстью.

— Нет!

— Вы так говорите, будто видели сами! — изумился его наглости Северус. С губ мальчишки сорвался злобный смешок.

— А что, если так? Что если как раз видел, сэр?

Снейп пренебрежительно фыркнул.

— Нонсенс! Никто не помнит себя в полтора года!

— Я не это имею в виду, — отмахнулся Поттер. — Мне показали воспоминание. Так что — да, считайте, я там побывал лично. Сэр. Я знаю, о чём говорю. Она сама, сама виновата. Она могла жить. Он три раза просил её отойти с дороги. И три раза она ответила: «лучше убей».

Воспоминание. Нечего было и гадать, чьё оно. Если Тёмный Лорд зашёл настолько далеко, что делится с Поттером самым сокровенным...

— Оно ещё у вас?

— Да.

— Покажете мне?

— Нет. Там есть кое-что... не про меня. Секретное. Извините, сэр.

Оба умолкли, и в наступившей глухой, подземельной тишине, где самыми громкими звуками были треск огня и их с Поттером дыхание, Снейп на секунду прикрыл глаза. На него вдруг навалилась чудовищная усталость.

— Сэр?..

— Если бы не ты, она бы не умерла. Лучше бы ты никогда не появлялся на свет. Она бы осталась жить, если бы тебя не было.

— Даже не родись я, она бы всё равно никогда не выбрала вас, сэр. Но вы и так это знаете, правда?

Северус разлепил веки.

— Когда мы впервые встретились с вами, — сказал он тихо, — вы показались мне копией Джеймса. Но фамильное сходство обманчиво. Вряд ли вас это порадует, мистер Поттер, однако сегодня я понял, что вы на диво похожи с ней. Ступайте, — прибавил он после паузы, — попробуйте выспаться хоть немного перед занятиями. Ах да, чуть не забыл. Возьмите, это для вас.

И Снейп протянул тёмный гранёный флакон, который извлёк из кармана мантии. Мальчишка с опаской принял из его руки зелье.

— Что это?

— То, в чём вы остро нуждаетесь, — усмехнулся Северус. — Эликсир прибавления ума.

Поттер возмущённо уставился на него сквозь очки.

— Я бесконечно ценю вашу трогательную заботу, сэр.