Неправильно... или? (версия 2.0) (гет)

Странно, но она постепенно начинала привыкать к людям. Больше всех — к Рин и доктору. Первая — слишком открытая и непосредственная, готовая сразу объяснить что-то непонятное. Вторая — спокойная и доброжелательная, слишком напоминающая азари по поведению. С первой Лиара практически сразу перестала бояться чувствовать себя глупо. Вторая воспринималась как наставник и учитель несмотря на то, что была почти вдвое моложе Лиары. Но по меркам людей — намного старше.

Остальные относились к ней благожелательно, но без лишней теплоты. От турианцев Лиара и ожидала чего-то подобного. Крогана — побаивалась. А люди… Они ее не обижали. Мужчины смотрели намного более благожелательно, чем женщины, но от этих взглядов археологу становилось не по себе.

Ей раньше не доводилось путешествовать на военных кораблях людей. Ожидаемого дискомфорта не последовало. Как пояснила Рин, на этом корабле были свои, негласные правила. Если их соблюдать — проблем не будет.

Сверху донесся едва различимый шум. Значит, Рин не спит. И точно — девушка мягко спрыгнула сверху и направилась к выходу из каюты. Решив, что им надо поговорить, Лиара направилась к выходу следом за ней.

Первое негласное правило — если в помещении кто-то спит, тревожить его разговорами нельзя. Исключение из правила — Айрин Шепард, Урднот Рекс, Гаррус Вакариан. Они спят крепко, как выразилась Рин — можно из пушки палить, но не проснутся.

В кают-кампании с тарелками сидели пять членов экипажа. На других военных кораблях у людей есть четкое время завтрака, обеда и ужина. Второе негласное правило «Нормандии» — если не на смене, ешь тогда, когда голоден. Так было еще при прошлом капитане. Кто-то был слишком занят важным делом, чтобы устраивать себе обеденные перерывы строго по расписанию. Другие могли умаяться на высадке и завалиться спать «не жрамши». Третьим было удобней вместо трех приемов пищи осуществлять только два. Вдобавок, при «посменных» перерывах на обеды-ужины в столовую не набивалась толпа народу. Учитывая, что люди, в отличие от азари, плохо переносили скученность на одной территории — решение ввести это правило было верным.

— Отставить, — тихо произнесла Рин.

Встрепенувшаяся было компания продолжила стучать ложками. Третье негласное правило — официоз и нелюбовь к этому явлению у Рин. Отдавали честь только те, кто были «при исполнении». На этом настоял штурман, чтобы экипаж не забыл устав окончательно. Все остальные должны были придерживаться официального стиля поведения только при посторонних. Например, как при недавней проверке, проведенной Михайловичем. Лично Лиара этого человека не видела, но по судну уже ходили пересуды о том, зачем вообще надо было посылать на корабль шишку-проверяльщика. Из этих разговоров Лиара выяснила только одно — людям в принципе не нравится, когда на их корабль лезут, чтобы «обгавкать его под предлогом проверки».

Явно собиравшаяся посидеть в кают-компании Рин двинулась в сторону лифта. Четвертое негласное правило — в кают-компании приоритет на размещение за теми, кто ест. Для «посиделок» десантная группа уже давно облюбовала грузовой трюм. Туда и отправились на лифте Рин и присоединившаяся к ней Лиара. До сих пор они не сказали друг другу ни одного слова. Пятое негласное правило — дела надо обсуждать там, где нет лишних ушей. То есть, либо в кают-компании, либо в грузовом трюме, либо «в гостях» у пилота, либо в зале совещаний. Последним, впрочем, на борту практически не пользовались.

Шестое правило — перед тем, как заговорить с Рин, надо убедиться, что она тебя слушает. Об этом Лиара узнала сама, когда поняла, что имеют в виду другие под «выпадением в астрал без подстраховки». Поэтому глядя на то, как Рин принялась рыться в своем шкафу со снаряжением, что-то то ли проверяя, то ли доставая, азари сначала кашлянула, а потом уже, когда девушка обернулась к ней, начала разговор.

— Мы уже завтра прибываем на Новерию…

— Уже сегодня, — флегматично поправила Рин, прищурившись и глядя на нее нечитаемым взглядом. Пока непонятно, хорошим это знаком было, или плохим.

— Бенезия… Моя мать. Что с ней будет?

— Все возможные варианты я тебе озвучить не могу, поскольку сама о них не знаю. Но два самых вероятных исхода неутешительны. Первый — десантная группа убивает твою мать. Второй — твоя мать раскатывает, как блинчик, десантную группу. Что предпочитаешь?

Привычная широкая улыбка почему-то сейчас вызывает бурю возмущения внутри. Лиара старается задавить его в себе, потому что какая-то часть сознания понимает — Рин самой не нравится такой исход.

— Возьми меня с собой. Может, мне удастся поговорить с ней… Удастся убедить ее…

— Маловероятно. Как показывает мой личный жизненный опыт, большинство мамаш редко слушает своих дочерей. Хотя мы ничего не потеряем, если дадим тебе эту попытку. Лучше я пока что все равно ничего не придумала. Так, крутится в башке всякое…

— Расскажешь?

— Нечего рассказывать, — пожала плечами девушка. — Верней, есть чего, но это долго и нудно. Захочешь слушать — дело твое. Если слишком загружу информацией — скажешь, я прекращу. А то есть у меня привычка много и долго говорить. Другие по этому поводу шутят, что у меня в родственниках были саларианцы.

— Тебе не стоит беспокоиться по этому поводу. Азари знают толк в долгих разговорах, поверь мне, — Лиара чуть улыбнулась, стараясь подбодрить эту девушку. Странно, раньше она никогда не сходилась с кем-либо так легко. А тут человек. Неизвестная ей раньше раса, что затрудняло общение в разы. А результат… результат совсем другой.

— Падай. В ногах правды нет, — Рин хлопнула по ящику рядом с собой. Сама забралась на него с ногами, обхватив руками колени. Чаквас говорила, что это что-то вроде защитного жеста. — Знаешь, Ли, я ведь не убийца. Не пойми неправильно — мне доводилось отправлять на тот свет всякую мразь. Но они всегда стреляли первыми. Или занимались чем-то таким, что в моих глазах лишало их звания человека. Работорговцы с Элизиума. Та же шайка, напавшая на наш учебный полигон. Контрабандисты, которые открыли по нам стрельбу, когда мы случайно попались у них на пути. Я даже с искусственным интеллектом на Луне попыталась поговорить, но он выпустил по мне ракету. Пришлось стрелять на поражение. Но все мои противники сами принимали решение напасть на меня. И я их не провоцировала на это намеренно. То есть, любое задание старалась завершить без жертв. Ну, или с минимумом смертей. Разное бывало, но иногда против меня были натурально гражданские, которые за оружие с перепугу хватались. Я бы не простила себе, если бы их убила. И вот теперь одурманивание…

Рин достала из кармана кубик с разноцветными гранями. И принялась прокручивать его части вокруг своей оси. Обычно надо сделать так, чтобы с каждой стороны головоломки были одинаковые цвета. Кубик Рубика. Головоломка. Способ занять руки, не более — сейчас Рин явно даже не смотрела на свои движения, еще больше путая грани.

— Все смешалось. Теперь противники с засратыми мозгами. На Иден Прайм нам попадались хаски. Ты их не видела еще, но поверь на слово — зрелище явно не для слабонервных. Не имей я закаленной фильмами ужасов психики — точно бы заорала от страха, когда вживую увидела. Бывшие люди. Но от людей уже одно название. Все заменено механикой. Синие, светящиеся, всякие там провода… От людей ничего не осталось. Ученые исследовали их, результаты уже сообщили. Процесс необратим, единственный способ помочь — жать вовремя на гашетку. Я и жму. Больше ничего для них сделать нельзя. Но я видела Сарена. В нем нет механики. Вообще. Ну, то есть, в игре он натурально полухаском был. Рука механическая, в челюсти куча светящегося, глаза синим мерцают… Но здесь он нормальный. И после прочтения его личного дела… Все еще больше запуталось.

Рин перевела дух и снова начала говорить. Лиара молчала. Слушала, не перебивая. Кажется, ей просто надо было выговориться. Поскольку Рин всегда находила терпение выслушивать ее сбивчивые объяснения и ободрять, если Лиара вдруг пугалась, что опять что-то не то… У людей есть поговорка — «долг платежом красен».

— Получается, что вариантов внушения два. Первый — явное озомбячивание, что мы видели на примере хасков. То есть, в жмура запускают имплантанты, это все дело через несколько часов бросается на всех, кто встретится. Но Сарен на хаска не похож. Да и твоя мать тусит среди других азари, а все эти имплантанты… Не спрячешь такое, понимаешь? Выходит, что есть второй вариант внушения — типичное запудривание мозгов, которое применяется политиками и прочей шоблой. Ну, знаешь, промыть мозги можно и без всяких там препаратов. Какое-нибудь излучение, плюс правильно заготовленная речь — и вуаля. И я…

Снова обрыв фразы. Грани кубик-рубика крутятся так, что Лиара не успевает уследить за сменой цветов. Рин все еще не смотрит на то, что у нее в руках. Продолжает говорить. Монотонным, тихим и спокойным голосом. Но по-салариански быстрым.

— Я просто даже не знаю, как это связно оформить и что придумать. Мне совсем не нравится идея убивать человека, который находится под контролем. Это все равно, что пристрелить заложника, которым прикрывается террорист. Мерзко. Неправильно. А раз есть неправильный выход, то должен быть и правильный. Но мы его не видим. Я его не вижу. Если Сарен и Бенезия действительно действуют под внушением и вразрез с собственной волей… Если я не найду другой выход из ситуации — вину за их смерть мы с «Властелином» разделим пополам. Я не палач и становиться им не хочу. Понимаешь, до этого я из одурманенных встречала только хасков. И там все было понятно — они уже точно не люди, значит смерть для них что-то вроде акта милосердия. Может, я по себе сужу, но лично я бы предпочла сдохнуть, чем превратиться в механическую штуку, которая по чьему-то приказу нападает на других людей. Отчеты Альянса и Совета в отношении хасков идентичны — процесс необратим. Поэтому самое лучшее, что я могу делать — вовремя жать на гашетку при встрече с ними. Но так ли все обстоит с человеком, в котором нет механической начинки? Если процесс обратим, убийство — плохой выход из ситуации. Хуже — только быть убитыми самим. Блять, вот почему здесь нет, как в игре на Феросе, готового решения под боком?

— На Феросе? — Рин замолчала потому, что стала повторяться. Сказать ей явно было больше нечего. Судя по тому, что руки крутили грани теперь куда спокойней — основной этап позади.

Лиара понимала ее. Она успела наслушаться от солдат о подвигах Айрин. Сам за себя говорил тот факт, что ее выдвинули на роль первого Спектра-человека. Причем, сделали это турианцы. Представители этой расы никогда не стали бы ручаться за того, в ком не уверены. А за нее поручились. Судя по тому, что Лиара услышала — не зря. Конечно, Рин — не десантница-азари. Но… Может быть, это к лучшему. Десантницы бы не стали искать выход из ситуации. Иной выход.

— Ага. Там по сюжету торианин берет колонистов под контроль. Ну и у Шепарда есть выбор: стрелять по ним, или уложить гранатами с усыпляющим газом. Естественно, усыпляющий газ выдается на месте и у капитана только одна причина его не использовать — желание повыебываться. Ну, это как по мне. Но у нас и на Феросе все по пизде пошло — торианин попытался взять под контроль нас. Влез в мозги и прошарился по памяти. Загрузил нас всех в глюки и было бы на том все. Правда, в моем случае глюк не сработал — эмоциональная встряска была такой, что контроль слетел напрочь…

Рин оборвала фразу на полуслове. А потом замерла, уставившись перед собой в никуда. Лиара в растерянности замолчала. Ее всегда учили, что перебивать невежливо, даже если человек «разговаривает» сам с собой.

— Знаешь, а ведь это идея…

— У тебя есть план?

— Идея, — снова повторила Рин. — На план это не тянет. Если действовать по аналогии с торианином, то нам надо разозлить твою мать.

— Что?

— Да-да, ты не ослышалась. Надо раздраконить до белого каления матриарха-азари с неслабым биотическим потенциалом. Впрочем, эту часть я беру на себя — у меня отлично получается бесить старших. Это что-то вроде суперспособности.

— И… все?

— Придумаешь что-нибудь получше — маякни, испробуем. Лично мне в голову пока что ничего не приходит. Ну, есть еще стандартный вариант вроде «вырубить и передать по месту прописки». Пусть с ней ваши разбираются. Вот только это, во-первых, чревато большим количеством жертв еще и среди ваших. Во-вторых…

— Во-вторых, учитывая взаимоотношения Бенезии с другими матриархами, все вероятней всего закончится так же, как и в случае…

«В случае, если ее убьем мы», — фраза едва не сорвалась с языка.

— Тебя никто не заставляет идти. И еще… Жизни моей команды мне дороже жизни твоей матери. Если станет понятно, что мы с ней не справимся, я предпочту ее убийство, чем смерть кого-то из своих. Я считаю, что ты имеешь право это знать.

Кивнув напоследок, Рин встает с ящика и уходит к лифту. Лиара не идет следом за ней. Почему-то ее внимание привлекает головоломка, которую Рин забыла на ящике. Только сейчас азари обращает внимание, что все грани кубика стали однотонными. Выходит, Рин все-таки пыталась решить эту головоломку во время их разговора. И решила.

* * *

Скрип. Снова. Прекращаю отталкиваться от пола ногой, когда понимаю, что кресло само по себе прокручивается то влево, то вправо. Не вокруг своей оси, конечно, но градусов на двести точно. Скрип. Мелькание огней за окном. Скрип. Полоса звезд. Скрип. Джокер молчит, только периодически щелкает какие-то кнопки на панели. Подозреваю, что среди них есть и те, что управляют креслом второго пилота. Не само ведь оно решило крутиться вместе со мной, верно? Скрип. Забираюсь на кресло с ногами, обхватываю руками колени и утыкаюсь в них лбом. Я в домике. Нехуй ко мне лезть. Никто и не лезет. Скрип.

Врагов жалеть нельзя. Нельзя их очеловечивать, представлять себя на их месте. Те, кто со всей искренностью кидаются помогать и сочувствовать, долго не живут. Либо подыхают на заданиях, либо свихаются. А я по-другому не могу. Верней, не хочу. Проще всего задавить в себе эту сопереживающе-сочувствующую хрень, превратиться в пушку на ножках. Снять с себя всю ответственность за свои поступки, руководствуясь лишь текстами приказа. Толкуя их так, чтобы было проще. Совет устроит любой исход дела. Царица рахни. Либо побрюзжат «за что жучка прибили», либо побрюзжат «отпустили опасного жучка, ай-ай-ай». Но никаких последствий, кроме брюзжания, не будет. Про руины на Теруме мне даже никто не высказался. По поводу Лиары тоже были только предупреждения и советы. Свернуть азари шею, сказать, что избавилась от возможной угрозы — в ответ будет брюзжание «за что девочку угробили» и ничего больше. Найлус все решения отдал на откуп мне. Но что удивительно — явно не одобрял присоединение Лиары к команде. Возможные риски, да. Он бы предпочел скинуть дочь Бенезии в ближайшем цивилизованном порту, чтобы не мешала заниматься делом.

Совет развязал мне руки. А я то же самое сделать не могу. Я не хочу их убивать. Потому что чувствую: если не найду выход, то стану… Такой же. Сегодня убьем Бенезию и Сарена, которые то ли виноваты, то ли нет. Завтра прикончим заложников по пути с террористом. А послезавтра вынесем сто-пятьсот гражданских просто потому, что они попали нам под плохое настроение. Путаются тут под ногами, дышат нашим воздухом.

Скрип. То, что я делаю сейчас мне тоже не нравится. Попытка манипуляции. Лиара слишком наивна. С другими бы этот трюк вряд ли сработал. А еще — она слишком сильно любит Бенезию. В каноне такого не было. Ох уж эти материнско-дочерние отношения. Никогда не понимала, если честно. Прибей кто-то у меня на глазах мою мать — почесалась бы в той же степени, что и на убийство невиновного, но постороннего мне человека. Не было бы такой реакции, как на смерть кого-то близкого. Родственные чувства… Сомневаюсь, что они вообще у меня были. И тут встретить людей с похожей ситуацией… Ну хотя да. Лиару-то Крылышком в детстве звали, а меня в лучшем случае пидораской. Уебищем еще иногда. Так, все, мысли опять на собственную биографию слетели.

Скрип. Прокрутка влево. Скрип. Прокрутка вправо. Джокер молчит. Странно, но пилот понимает, когда не надо пытаться меня разговорить. В отличие от того же Кайдена. Нет, Аленко вовсе не так уж плох, как канонный образец нытика-предателя. Более того — он мой друг здесь. Вот только косяков в характере это не отменяет, поэтому приходится общаться с оглядкой на эти самые косяки. Странно, что он мне от этого не перестает нравиться. Как друг, в смысле.

Перед глазами строчки чужого личного дела. Сарен Артериус. Из вики масса я помнила, что у него был брат, который погиб из-за мутной заварушки во времена первого контакта. Это, типа, и вызвало ненависть Сарена к людям. Еще там вроде бы как был замешан жнецовский артефакт (куда же без них, ага). У нас все по-другому. Жертвой людей стали жена и дочь. Для меня, конечно, странно, что он так рано семьей обзавелся, но из разговора с Найлусом я уже поняла: турианцы не всегда поступают так, как им хочется. Особенно если за их спиной стоят собственные влиятельные семьи. Или не стоит никто, как в случае с Артериусом.

Брат, семья… не было этого у него. Никогда. Сирота, родился и вырос на Палавене. В пятнадцать (почти шестнадцать) отправлен в учебный лагерь. В это же время и женился. По нашим меркам рановато, но турианцы с пятнадцати семьями обзаводятся. Неудивительно, учитывая, что мне мои ровесники из этой расы всегда казались более зрелыми, чем я сама (а уж меня тоже не назовешь нежной комнатной маргариткой и тепличным цветочком). А вот то, что происходит дальше…

История мутная даже для военной обстановки. Гражданское турианское судно из-за сбоя в работе ретранслятора вынесло на территорию боевых действий. Уже неслабо так, да? Далее судно расстреливают люди. В это поверить могу, потому что вряд ли на тот момент альянсеры отличали вражеские военные корабли от гражданских. Правда, все равно что-то мутное есть в этой истории, но сейчас извилины еще и на разбор давнего дела подключать — я вообще свихнусь от количества мыслей в голове.

В итоге погибает одна маленькая турианская девочка. А у Сарена появляется причина для ненависти к моей расе. Самое жесткое, что эта причина полностью меняет его характер. В ранних отчетах о войне первого контакта указано, что Артериус был… Что по поведению мы с ним были похожи. Он тоже защищал своих. Он тоже старался обойтись без жертв. Он даже врагам-людям давал возможность сдаться. Он называл конфликт недоразумением. А потом его как будто подменили.

Скрип. Поворот налево. Поворот направо. Джокер все еще молчит. Блять, а я ведь даже обсудить все это ни с кем не могу. Кроме Найлуса. Но учитывая взаимоотношения турианцев, вряд ли соваться к Спектру, чтобы перемыть кости бывшему наставнику — хорошая идея. Скрип. Кресло вертится подо мной. А я пытаюсь составить из кусочков мозаики в голове целую картину происходящего.

Почему его не списали «на берег»? Это как раз-таки понятно. Можно ожесточиться, но подходить под рамки адекватности. Война многих меняет. Смерть близких многих меняет. Я после смерти Кира отходила, наверное, не одну неделю, а он, между прочим, мне был едва-едва знаком. Турианцы, конечно, могут быть крепче психически. Но все равно такое накладывает отпечаток на психику. Может быть, кто-то мог бы все исправить. Вот только задушевные разговоры у представителей этой расы не в чести. А новообретенный характер сделал из Сарена идеального исполнителя приказов. Взорвать завод с гражданскими? Легко. Пристрелить заложников, чтобы добраться до террориста? Как нехуй делать. Несомненно, Совет оценил по-достоинству полезность такого агента. Это ведь не мямля типа меня, которая сейчас растекается по креслу и мысленно вопит «если под контролем — убивать неправильно».

Вермайр еще страшней, чем Новерия. Сосредоточимся пока что на Новерии. Тем более, что у нас прибытие через несколько часов.

— Спасибо, — встаю с кресла и, едва заметно кивнув Джокеру, опять топаю в сторону лифта. Надо проверить снаряжение, кое-что подготовить. Если все дойдет до моего плана и он себя оправдает — пробегу три круга по потолку. Слишком много «если». И плана как такового нет — так, идеи одни.

— Не спится? — возник за спиной Гаррус, стоило мне открыть шкаф.

— Я ебанько, чаще всего сплю два часа в сутки. Ну, иногда четыре, для разнообразия. Если с нервами косяки какие-то из-за биотики, могу дольше, но чаще все-таки… В общем, мог бы уже привыкнуть, что я постоянно тут тусуюсь. Сам почему не в люльке? Нарушаем? — подколола я турианца.

— Никак нет, капитан. Как можно нарушать правило, которого нет? — ехидно оскалился Вакариан. — Почту разбирал.

— И?

— Как и следовало ожидать — мои родные просто в восторге от того, что я связался с сомнительной компанией.

— Родители во все времена остаются родителями, — фыркнула я. — По-моему, это вообще нормальное их состояние в целом. Меня вон тоже постоянно ругали, что я не с теми людьми дружу. Типа, плохая компания. Хотя что там плохого — понять до сих пор не могу. Ну да, не образцово-показательные люди, но никаких алкашей, шалав, наркоманов и так далее. Но все равно мне постоянно выговаривали, что я связываюсь с плохими компаниями.

— И сейчас ты снова связалась с плохой компанией, — мурлыкнул турианец. — Ах, да. Прости, Шепард. Ты продвинулась еще дальше — собрала ее и возглавила.

— Ничего вы не плохая компания, — хмыкнула я. — Хотя… Да, мама бы не одобрила. Но мне было бы похуй. Абсолютно. А ты сам как из-за своих?

— Не одобряют? И пускай. Их право. Конечно, хочется, чтобы мои начинания поддерживали, но по их указке я больше жить не могу. Знаешь, когда мечтал работать в СБЦ, представлял все совершенно по-другому.

— Прямо-таки мечтал?

— Мой отец постоянно мелькал в новостях. Был большой шишкой до отставки. Когда перед глазами такой пример, трудно представить себя в роли кого-то другого. Сейчас жалею, что поддался на их уговоры и не прошел обучение на Спектра.

— Мог бы быть Спектром? — все это я и так прекрасно знала. Но разговор надо было поддерживать. Да и отвлекала такая болтовня от мыслей о дерьме, в котором я вот-вот завязну.

— Удивлена?

— Нет. Если я чем и удивлена, так это тем, что я каким-то образом оказалась в числе предполагаемых Спектров. С тобой-то все ясно, снайперские навыки в деле видела, оценила. Зря отказался, наверное. Из тебя бы получился хороший Спектр.

Стоило повернуться спиной, как сзади возникло движение воздуха. Выучка не подводит — вовремя ставлю блок, отражая удар Гарруса, от следующей атаки уворачиваюсь. Спарринг, значит? Ну я тебе сейчас…

Сжав кулаки, принимаю боевую стойку.

— Никогда не дрался с людьми, — хмыкает турианец, делая несколько пробных ударов. Отвечаю в полный контакт. Руками, ногами. Блять, надо будет Сайнворку в ножки поклониться при следующей встрече. Сколько раз меня уже вбитые им навыки выручают? Вроде бы как и относился к нам человек хуже некуда, и без конца издевался, а выучил в итоге так, что можно и против противника покрупней в рукопашку выходить. Особенно если биотику подключить. Но сейчас без нее. Сейчас все честно. Ну, более-менее. Гаррус тем временем продолжает.

— А я не удивлен.

Турианский кулак едва не припечатывает по челюсти. Еще бы чуть-чуть — была бы я с фингалом. Похер. Сколько их уже у меня было…

— Понятно. Не жалеешь, что пошел со мной? Все-таки, это тебе не СБЦ с карьерными возможностями, уважением соотечественников и прочими плюшками…

— Вроде начальника за спиной и кучи дурацких правил, которым надо следовать? Ты ведь почти Спектр. Можешь делать, что хочешь и не читать, что там в правилах написано.

Перехват чужой руки. Взгляд глаза в глаза. Удар ногой по голени. Рывок, удар кулаком. Ошеломленный незнакомым приемом, Гаррус не успевает увернуться. Снова припечатываю сбоку по морде (руку ушибла, ну да и хер с ним), уклоняюсь от контратаки. То ли злость добавляет сил, то ли у меня уже режим «кровавой ярости» врубается, как у кроганов, но движения Гарруса кажутся слишком медленными. Перебрасываю через себя, выкручиваю руки и для надежности взгромождаюсь на поверженного противника сверху.

— Не могу. Я не Сарен, понял? И вседозволенность ни к чему хорошему не приводит. Помнишь, ты хотел взять Салеона ценой жизни заложников? Почему ты был готов пожертвовать жизнями этих людей? Что это за «может, выживут, а может, и нет»?!

— Откуда ты знаешь, что…

— Ага, значит тут инфа верная, — я слезла с Гарруса, давая ему возможность встать. Турианец поднялся с пола и замер напротив меня, склонив голову набок и разминая заломленную руку. — Поделись секретиком, пожалуйста. Какую кнопку, блять, надо нажать, чтобы перестать думать о том, что могут умереть ни в чем не повинные люди и в этом будет твоя вина? Что, блять, сделать, чтобы принять такое решение, а потом спать спокойно, как ни в чем не бывало?!

— Рин…

— Что, Рин?! Объясни, блять, почему у тебя это так легко в мыслях оформилось? Почему ты был готов так поступить? Почему все вокруг готовы так поступить?! Что со мной, блять, не так?!

— Айрин… — турианец поднял вверх руки, пытаясь призвать меня к спокойствию. Куда там…

— Почему, блять, я могу без всякого отката для психики замочить в один день сотни разумных типа тех же батарианских работорговцев? Почему мне не снятся те люди, которых я убивала все это время?! Почему, блять, я могу выжить там, где другие сдохнут от болевого шока или от страха?! И почему при этом сама мысль о том, чтобы вынести приговор невиновному, приводит меня вот в это вот состояние?!

Гаррус молчал. Со всей силы хуйнув биотикой об стену очередной пустой ящик, я отвернулась, тяжело и часто дыша. Биотика и все эти вопли вымотали. Радует, что Рекса хер разбудишь, а больше в трюме никого нет. Правда, что обо мне Гаррус после этого думает… Впрочем, он уже мог понять, что ему достался в командиры явный неадекват.

— Ты иначе воспитана, — раздался за спиной тихий голос. — Турианцы — милитаристы. Ты разве не знала? Нас, в общем-то, с детства приучают решать задачи «где правильно угробить тысячу, чтобы спасти миллион». Я не могу сказать, что это прямо вот такое легкое решение. Но все же… Как бы ты поступила на моем месте?

В голове защелкали реле.

— Подопытные Салеона были добровольцами, — тихо произнесла я. — Это верно?

— Да. Я не могу представить, что могло толкать других на подобную мерзость. Позволить выращивать в своем теле дополнительные органы для продажи на черном рынке… — судя по голосу, турианец передернулся.

— Ты знаешь, что такое голод? — так же тихо спрашиваю я. — Я не знаю. Мы с матерью жили бедно. Но она не пила, подобно большинству других представителей «малоимущих» семей в нашем районе. Но я видела, как некоторые дети в нашем районе рылись в мусорных баках. Мне тогда было лет семь-восемь, но я это хорошо запомнила. На подобное можно пойти только ради выживания. Я бы выяснила имена подопытных и причины, по которым они согласились сдаться на опыты Салеону. С учетом того, что он сам был врачом… Где-то же он их находил, верно? Не подойдешь к первому встречному на улице с деловым предложением. Скорей всего, ниточкой становились больные родственники, на лечение которых нужны деньги, а этих денег у людей нет. В моем мире известны случаи, когда люди, чтобы спасти кого-то дорогого… Не просто инвалидами становились из-за того, что у них почку вырезали или печени кусок отчекрыжили, а натурально умирали, чтобы близкий человек получил их сердце. Дальше ниточку отмотать к Салеону проще простого.

— Вот поэтому тебя и взяли в Спектры. Ты находишь правильные решения там, где их нет.

— А если их действительно нет?

— Шепард, даже если тебя съели, выходов будет как минимум два. Не твои ли это слова? — раздался за спиной мурлыкающий смех.

— Мои. Спасибо, что приободрил.

— Могу узнать, чем вызваны все эти… переживания?

— Можешь. Думаю о том, есть ли способ сбить контроль «Властелина» с тех, кому не поставили кучу синей светящейся электроники в тушку.

— Кхм… Я не самый лучший советчик, но мне приходит в голову то происшествие на Феросе. Если действовать по аналогии.

— Я это и планирую, — вздохнула я.

«Но что-то ссыкотно мне». Вслух я этого не произнесла. Но почувствовала, как на плечо легла трехпалая ладонь.

— Делай, что собираешься. Я тебя подстрахую. Все остальные, надо полагать, тоже.

— Еще раз спасибо, — повернувшись к Гаррусу лицом, протягиваю ему ладонь. — Спарринг я выиграла, или ты мне поддался?

— Я не поддаюсь. Но надо самому раскрутить Рекса на пару кроганских приемчиков. В следующий раз так легко не будет, Шепард. Ладно, я, пожалуй, пойду. У меня там…

— Калибровка?

Кивок Гарруса вызвал у меня приступ смеха до слез. Его непонимающий взгляд заставил сквозь смех пояснить, что в моем мире у фанатов игры эта фраза уже давно стала культовой.

— А знаешь, какая фраза стала культовой здесь? — ехидно поддевает меня турианец.

— Какая? — наивно ведусь я.

— Привет тебе, неведомая хрень. Меня зовут Рин, давай дружить.

Фыркнув, всеми силами стараюсь сдержать смех. Не выходит.

— Ну вот, теперь ты снова похожа на саму себя.

Гаррус собирался еще что-то сказать, но Джефф сообщил, что мы подлетаем к Новерии. И что если я прямо сейчас хочу увидеть крутую картинку «Куча снега. Вид сверху», то надо прямо сейчас бежать обратно в кабину пилота. Именно это я и поспешила осуществить. Должна сказать, снаружи Новерия оказалась куда более симпатичной, чем после прибытия. А во всем виноваты разумные, они везде все портят, без них впечатление о планетах всегда лучше, да-да-да.