Гарри Поттер и Портал в Ад (гет)

Варка зелья подходила к концу. Стёкла на узких окнах запотели от испарений, поднимающихся над небольшим котлом, размещённом за умывальней. В туалете Стонущей Миртл уже пахло вполне приемлемо, но само варево имело тёмно-зелёный, совсем не аппетитный вид. Гермиона, делая магические пассы над котлом, сказала:

— Гарри, ещё одно твоё последнее заклинание, и зелье будет готово завтра.

— Когда будешь пить его? — спросила Уна, встретившись взглядом с глазами парня.

— В субботу, — без энтузиазма ответил Гарри.

Обе девушки внимательно посмотрели на него.

— Ты не уверен в нашем зелье? — осторожно спросила Гермиона, она даже приостановила замысловатые движения руками.

— Не в этом дело, — Гарри постукивал пальцами по мраморной скамейке. — Просто, как подумаю, из чего оно было сварено…

— Не думай об этом, — наставительно сказала Гермиона, поправляя каштановый локон, выбившийся из хвостика. — Думай о Сириусе!

Уна ободряюще положила свою ладонь на руку Гарри.

— Может на вкус это не будет такой уж гадостью, — улыбнулась она.

— Необходимая комната, по-моему, подойдёт нам больше, чем туалет, — хмыкнув, сменил тему парень.

* * *

Гарри предполагал, что его напряжение в ожидании события, на которое он так давно надеялся, немного ослабнет на уроках Версетти. Преподаватель Защиты от Тёмных Сил устроил ребятам жёсткую проверку. Не смотря на проливной дождь, им предстояло настоящее сражение с металлическими «противниками». Полигон почти весь был залит водой. От холода ученики кутались в свои мантии, стоя под брезентовым навесом, который сотворил для них преподаватель. Он вышел вперёд, накинув треугольный капюшон на голову, но капли дождя всё равно оставляли мокрые следы на лице Версетти, от чего оно казалось непривычно печальным. Всё же взгляд глаз аурора был как всегда холодным.

— Используйте все боевые заклинания, которые есть в вашем арсенале, против так называемых металлических големов, — наставлял он. — пользуйтесь метлой, если найдёте в этом необходимость. Ваша смелость и находчивость сыграет решающую роль. Считайте, это зачёт. Только когда каждый из вас сдаст его, мы приступим к магии Сотворения — это более высокая ступень, чем просто заклинания. Мистер Поттер, прошу вас. — Версетти сделал приглашающий жест. — У вас недавно была возможность попрактиковаться.

Десять «противников», как десять рыцарей в доспехах, выстроились в линию на расстоянии пары шагов друг от друга вдоль дальней границы полигона. Гарри, сев на метлу, слёту стал направлять в них для начала обезоруживающие заклинания. Но, по-видимому, он подлетал слишком близко, и магические струи стали отражаться в него обратно так, что парень еле успевал от них увернуться. Гарри усилил атаку, применяя ещё останавливающее и усыпляющее заклинания. Ему удалось вывести из строя нескольких големов. Так два крайних слева и один в центре, покачнувшись, замерли неподвижно, и их плащи повисли безвольными тряпками. Вдруг магическая сила вырвала из рук парня палочку, ставшую скользкой от дождя. И только благодаря ловкости сиккера Гарри удалось поймать её на лету почти у самой земли.

Гриффиндорец обратил внимания на то, что искристые струи отражённых заклинаний приобрели способность сливаться в одну. Значит, выяснилась одна особенность: возвращаясь, заклинания, выпущенные слишком близко в разных «противников», могли как бы складываться в одно. Соответственно удваивалась или утраивалась их сила, это неприятно удивляло. И теперь приходилось очень внимательно следить за тем, что бы не влетать в опасную зону. Но иногда рассчитать её границы было практически невозможно. Гарри пролетал низко над шлемами, украшенными конскими хвостами, лихорадочно посылая заклинания. Иногда ему были видны лица одноклассников, белеющие из-под брезента. Он знал, что не стоит ловить ни сочувствующие, ни тревожные взгляды друзей. Ему не нужны были сейчас лишние эмоции. Только сосредоточенность и ловкость могли иметь значение. Так ещё два голема были остановлены. Один дёргался под действием заклинания «Таранталлегра», другой остановлен заклинанием «Ступефай».

Взмыв ввысь, парень окинул поле боя взглядом. «Хорошо, что эти доспехи для украшения школьных коридоров не могут сами сотворять заклинания, они способны действовать только как зеркало», — подумал он. И тут же с удивлением заметил, как эти доспехи стали медленно, но верно перемещаться. Останавливающие заклинания не стали препятствием их движению, и вскоре оставшиеся «противники» сбились в плотную кучу. Теперь было трудно им противостоять.

— Так не честно! Десять на одного! — услышал Гарри чьи-то возмущённые слова.

Подлетев вплотную к шлему ближайшего «рыцаря», он буквально ткнул палочкой в открывшееся забрало и выкрикнул: «Морфеус!». Тот стал заваливаться на бок, и Гарри показалось, что он увидел, как в тёмной глубине шлема сверкнули глаза. Но гриффиндорцу некогда было размышлять над этим. Он уже попытался удвоенным заклинанием «Флипендо» сшибить следующего. Заклинание вернулось к нему, и сильный удар вбок развернул его в обратную сторону.

Трудно было выбрать оптимальное расстояние, с которого лучше всего действовали заклинания. И в какой-то момент два, или даже три заклинания, которые он перед этим выпустил одно за другим, отразившись, скрестились, попали в него самого и столкнули с метлы на землю. Падая, он увлёк за собой ближайшие доспехи. Напротив ожидания, они не рассыпались на составляющие, а упали так, как упал бы человек в этих доспехах. Уже лёжа на земле, Гарри повернул голову к валявшемуся рядом шлему, и опять ему показалось, что на него смотрят глаза, наполненные злобой. Но сам «противник» был недвижим. Подкрепление не заставило себя долго ждать, и теперь на уровне глаз парня его окружали металлические, мокро блестевшие под дождевой водой ноги. Частокол ног. Гарри хотел рывком подняться, но тут одна из ног с силой наступила ему на правую руку. От резкой боли у парня потемнело в глазах. Подобное нападение было настолько неожиданным, что изумление подавило все чувства. Рука онемела, и теперь нельзя было использовать палочку. Он привстал и, пытаясь вытащить руку, сделал одновременно движение левой рукой к палочке. Но вторая нога «рыцаря» с силой ударила его по незащищённой руке, не дав достичь цели. И тогда внутри Гарри появилась злость. До сих пор действия «противника» не носили столь агрессивный характер. Парень схватил левой рукой эту ногу, напряг все силы и рванул её на себя, дёрнув при этом свою правую руку. Голем потерял равновесие и рухнул вниз.

Гарри вскочил на ноги и оказался перед тремя оставшимися «рыцарями». Забрала их шлемов тоже были откинуты, и теперь явственно были видны глаза. Парень как завороженный смотрел в глаза ближайшего «противника», и ему показалось, что в них сверкнули красные искры. Он опять протянул левую руку к палочке, всё ещё зажатой в онемевшей правой руке. Но мощный металлический удар выбил её. Теперь Гарри оказался безоружным. Краем глаза он увидел, как от навеса отделилась фигура аурора и теперь быстро приближалась к ним. Но это всё происходило как-то замедленно, в то время, как действия на полигоне проходили слишком быстро. Вдруг он почувствовал мощный удар в грудь металлическим кулаком, и ему показалось, что его рёбра сейчас треснут. В ответ кулак Гарри проскользил по гладкой поверхности брони, задев грубую ткань плаща. «Рыцарь» слегка отклонил корпус. И в это время второй «противник» сделал движение, которое должно было поразить парня в голову, но тот успел вовремя отклониться. Металлическая перчатка «рыцаря» процарапала щеку, а перчатка второго плотно сжала предплечье и так не действующей руки парня.

Краем уха Гарри слышал, как Версетти выкрикнул какое-то заклинание. Но два металлических тела стояли к нему вплотную, и от них исходила угроза. Что мог сделать безоружный человек против зачарованных металлических големов? Левая рука парня упёрлась во что-то твёрдое в кармане школьной формы. Нож! Это был нож «рода Уизли», подаренный близнецами. Пока Гарри неловко вытаскивал его из кармана, не смог избежать ещё одного сильного удара в плечо. И тогда, уже не думая, правильно ли он поступает, гриффиндорец с размаху вонзил нож прямо в глаз, видневшийся под шлемом напротив него. Голем замер, прервав движение корпуса к парню, и стал медленно оседать. Выдернутый нож оказался чёрным. Или это кровь имела такой насыщенный тёмный оттенок? Вдруг этот нож стал невидимым, но Поттер надёжно ощущал его рукоятку, как не так давно ощущал рукоятку невидимого меча рода Версетти. Удар в бок, сотрясший всё тело юноши, совпал со скользящим ударом ножа по второму шлему. На этот раз он почувствовал, как нож только резанул по тому, что было внутри.

И все вместе они упали. Гарри чувствовал под собой твёрдые доспехи. Его самого придавила неимоверная тяжесть. Кровь возбуждения и злости пульсировала у него в висках. Сейчас он не чувствовал боли. Так, лёжа в грязи, сжимая нож и стиснув зубы, Гарри смотрел на серые тучи, из которых моросил мелкий дождь, холодивший лицо.

Под действием заклинания аурора голем перекатился, и тяжесть перестала сдавливать парня. Гарри поднялся, сел и стал потирать правую руку, которую совсем не ощущал.

— Мистер Поттер, отправляйтесь в госпиталь, — сказал Версетти, протягивая руку.

— Я не ожидал, что они сами будут нападать, — признался парень, вставая, он сжал сильную руку преподавателя.

— Големы не должны нападать на учеников. Позже я разберусь с этим, — Версетти прищурил глаза.

Он поднял палочку, выбитую «противником», проявившим инициативу, и вложил её в левую руку ученика. Когда они, обходя лужи, подошли к навесу, навстречу им выбежали Уна, Гермиона и Рон.

— Со мной всё в порядке, — Гарри опередил их расспросы. — Я в госпиталь.

Сейчас он действительно не чувствовал боли, но рука висела безжизненной плетью. Уна, почти не касаясь, провела ладонью вдоль правой руки парня.

— Перелома нет… Я чувствую это, — пояснила она, отвечая на его немой вопрос.

— Сейчас каждый будет тренироваться только на одном големе, — Версетти уже продолжал урок. — Мистер Фриман, прошу вас.

Призывая свою метлу с помощью «Ассио», Гарри наблюдал, как Адри направился к «противнику», одиноко поднимающемуся из груды металлических доспехов на земле.

* * *

Вопрос о том, как могли големы выйти из-под контроля аурора, не давал покоя. Перед глазами всплывал яркий пример того, что преподаватель Защиты от Тёмных Сил, Шизоглаз Хмури оказался не тем, за кого себя выдаёт. Были ли сомнения в Версетти? Наученный горьким опытом, Гарри мог допустить эти сомнения.

Его не удивило то, что после ужина Рон, отправившийся по заданию завуча в учительскую, вернулся с просьбой подняться в кабинет к директору.

Поднимаясь на летающей лестнице, Гарри облокотился на уже здоровую руку, над которой потрудилась мадам Помфри. Он смотрел вниз, в глубину «колодца» с парящими лестницами, и думал, на сколько прочна эта тысячелетняя защита школы.

Когда парень поравнялся с каменной горгульей, ему показалось, что она бросила на него подозрительный взгляд. Но когда это ожившее каменное изваяние сдвинулось лишь чуть-чуть в сторону, оставив свободным только небольшое пространство — теперь Гарри посмотрел на неё подозрительно.

— Подвинься ещё, это слишком мало, — попросил её парень.

Но горгулья в ответ не шелохнулась, и её каменные глаза остались непроницаемыми. Гарри с трудом протиснулся в узкий проход и поднялся по лестнице наверх, к двери кабинета, которая при его приближении распахнулась достаточно гостеприимно.

Директор сидел за широким письменным столом, в задумчивости прикоснувшись пальцами ко лбу. Аурор невозмутимо сидел в кресле, направив взгляд на пылающий огонь камина. Они оба подняли головы навстречу вошедшему.

— Присаживайся, Гарри, — Дамблдор слегка улыбнулся на приветствие. — Сегодня на уроке Защиты от Тёмных Сил произошло то, что категорически запрещено в стенах школы… Магии учителя была противопоставлена более сильная магия, направленная на ученика.

Гарри расположился по другую сторону стола и теперь внимательно слушал директора.

— Мальчик мой, можешь ли ты поделиться, происходило ли с тобой нечто нетипичное после твоего возвращения в Хогвартс? — в голосе великого чародея звучало не просто любопытство.

Парень бросил мимолётный взгляд в сторону Версетти. А что, собственно, скрывать? Это всего лишь сны… И Гарри рассказал о ночном посещении гарпии и головы Лестрейндж. А в конце неожиданно даже для себя рассказал о поведении директорской горгульи. Дамблдор и Версетти слушали, не перебивая и не отрывая взгляда от парня. Только при упоминании о горгулье седая бровь старика заметно приподнялась. На некоторое время в кабинете воцарилась тишина, нарушаемая только треском поленьев в камине.

— Скорее всего, происходит именно то, о чём я подозревал, — наконец произнёс Дамблдор вполголоса. — Я поговорю с миссис Помфри, c мистером Филчем и с привидением Гриффиндора. Но, думаю, они не смогут добавить что-либо существенное в твой рассказ.

Он поднялся со своего стула, больше напоминающего трон, и подошёл к маленькому стеклянному столику в углу.

— Какие безобразия происходят сейчас в старом добром Хогвартсе, — не удержался от ехидного замечания Финеас Нигеллюс со своего портрета.

Нынешний директор проигнорировал это замечание, взял со столика хрустальную вазочку со сладостями и поднёс её к Гарри.

— Угощайся, — предложил он.

Парень машинально сунул в рот фруктовую вафлю, а сам хозяин, выбрав шоколадный батончик, откусил его в задумчивости.

— Томас, будешь? — спросил он, повернувшись в сторону Версетти.

Уголок губ аурора слегка приподнялся.

— Нет, благодарю вас, профессор, — ответил он.

— Влияние Азкабана на человеческую личность ещё никто до конца не изучил. На сегодняшний день это самая сильная, долгосрочная и беспощадная магия. Я думаю, что эта темница душ не намерена отпустить тебя просто так, — Дамблдор вздохнул, задумчиво поставил вазочку перед Гарри и опять сел на место.

— Я проверил защиту Хогвартса и обнаружил, что в одном месте сквозь неё идёт поток отрицательной энергии… Небольшой поток, но всё же… — глаза старого мага взглянули прямо в глаза юноши. — За пределами школы, этот поток направлен как раз в сторону Азкабана. Но в стенах школы мне ещё не удалось отследить его направленность. Но думаю, ответ очевиден.

Гарри чувствовал, как его стало наполнять ощущение незащищённости. Если Хогвартс оказался небезопасным, то безопасного места не существует вообще.

— Завтра я встречусь с директором тюрьмы, и мы постараемся принять действенные меры. А сейчас я просто хочу предупредить тебя, мой мальчик, что бы ты был осторожен и внимателен.

— Я буду внимателен, — согласился бывший узник, как бы не заметив слова «осторожен».

— Гарри, ты можешь обращаться ко мне в любое время дня и ночи, — сказал на прощание аурор.

* * *

Напротив ожиданий, эта ночь прошла спокойно. Неужели сегодня он встретится с Сириусом?.. С самого утра Гарри ощущал неприятный холодок где-то внизу живота. Это ощущение не пропало и к завтраку.

— Гарри, тебе нежелательно принимать пищу сегодня, — сказала Уна, когда ребята сели за стол.

Рон посмотрел на друга сочувствующе и сразу откусил половину булочки с изюмом. Сам же Гарри вовсе без сожаления посмотрел на тарелки с овсянкой, над которой поднимался сладкий пар.

— Но ты можешь попить, — продолжила девушка.

И, видя, что он сидит с безучастным лицом, Уна сама налила из кувшина полный стакан молока. С подкупающей улыбкой девушка поднесла стакан прямо к его губам. Как когда-то на Гримоулд-плейс, парень положил свои пальцы поверх её и сделал несколько глотков из стакана. Тёплое молоко не очень тепло было встречено его желудком.

— Спасибо, мне не хочется больше, — сказал Гарри, ставя стакан на стол.

— И вовсе незачем так нервничать, — произнесла Гермиона, она уже минут пять размешивала ложечкой сахар в стакане — знаток зелий сама не была уверена в успехе задуманного. — Ты ведь нам так и не рассказал, зачем тебя вчера вызывал директор, — девушка слегка надула губы.

— Он просил быть осторожным и внимательным. В связи с тем, что големы не послушались Версетти.

— Да, уж! Големы — это неприятная штука, — сказал Рон, не прожевав кашу.

— Конечно неприятная, если получить в лоб собственным сногсшибателем, — голос Гермионы был язвительным лишь слегка.

Уизли фыркнул, покраснев. Так и прошёл весь завтрак в вялой перебранке между старостами. Это слегка развеселило Гарри, которому всё так же было не по себе.

* * *

Ребята смотрели, как на гладкой стене между портретами двух ведьм проявляется резная дверь. Гарри, Уна, Рон и Гермиона стояли в коридоре и мысленно просили о входе в Необходимую Комнату. И каждый из них думал о Сириусе Блэке. Уна бережно прижимала к себе термос, куда они с Гермионой перелили заветное зелье, так как его нужно было принимать горячим. Рон постоянно оглядывался то в одну, то в другую сторону коридора, следя за возможным появлением посторонних. Хотя он держал в руках карту Мародёра, мог возникнуть сюрприз в виде Пивза или любого Хогвартского привидения. Сам Гарри не отрывал взгляда от двери и первым открыл её, когда она стала вполне чёткой.

Внутри комнаты царил полумрак. На середине стоял небольшой полированный круглый стол, почерневший от времени. У стола находился только один стул. Тускло блестели шляпки гвоздиков, которыми по краям было оббито его сидение. В углу стоял небольшой диван, высокая спинка которого так же была оббита гвоздями по периметру. В другом углу комнаты возвышался напольный подсвечник с одной толстой свечой, создавалось впечатление, что свеча была насажена на копьё. На стене, прямо напротив входа висел триптих. Это были три узкие деревянные доски, расписанные масляными красками. Изображение на них было статичным, что было на столько непривычным в Хогвартсе, что притягивало взгляд. Ребята подошли ближе, разглядывая картины.

В тёмном неясном пространстве, подсвеченном языками пламени, были изображены маленькие обнажённые фигурки людей, скорченные страданиями. Жутко-отталкивающие монстры мучили и издевались над людьми, больная фантазия средневековых инквизиторов нашла здесь яркое проявление.

— Это Иероним Босх, — изумлённо сказала Гермиона, оглядываясь на ребят. — Я читала об этом непревзойдённом маггловском художнике ХV века.

Гарри подошёл совсем близко, осветив картины зажженным «Люмосом». Теперь ему были видны лица людей, каждое из которых было удивительно тонко прописано. Он почувствовал страх, мольбу, отчаяние, горе, так же, как чувствовал это по ночам в Азкабане, прислонившись к холодной каменной стене.

— Гарри, — очень тихо позвала Уна, и когда юноша посмотрел на неё, указала на фигуру в самом низу левой части триптиха. — Смотри…

Это была девушка с ослепительно-белой кожей, сидящая на земле спиной к зрителям. Черные волосы невероятной длины разметались по земле, пропитанной кровью. Одна рука девушки судорожно сжала мелкие гальки, другую же руку она подняла в попытке защититься от надвигающегося на неё огромного мускулистого человека с головой змеи.

Немой вопрос застыл в глазах Уны. Гарри видел, как стало меняться выражение синих глаз, перерастая в ужас. Парень обхватил плечи девушки и мягко развернул её к себе.

— Это просто картина, — сказал он, увлекая её к столу. — Не будем терять время, — обратился он к остальным.

Гермиона аккуратно разложила на столе листы бумаги, планшетку со вставленным в отверстие остро отточенным карандашом. Рон тем временем наложил на дверь тройное заклятие.

— Уна, давай, — Гарри сел на стул лицом к триптиху.

Девушка отвинтила крышку термоса, и сразу по комнате распространился тот необычный запах, к которому ребята уже успели привыкнуть за время, пока зелье варилось в туалетной комнате Стонущей Миртл. Тёмно-зелёная вязкая жидкость перелилась в металлическую крышку, заменившую стакан.

— Думай только о Сириусе, — попросила Уна, подвигая напиток к парню.

«Сириус, поговори со мной», — уже в сотый раз подумал он.

— Подожди, не пей пока, — Гермиона положила руку Гарри на планшетку. — Попробуй что-нибудь написать.

Парень попробовал изобразить своё имя. Планшетка легко скользила над бумагой, но карандаш упорно не желал слушаться. Буквы выходили корявыми, но, впрочем, узнаваемыми.

— Как мы будем разбирать твои каракули? — с сомнением спросил Рон, рассматривая надпись.

— Было бы что разбирать, — отозвалась Гермиона.

Ребята расположились на диване, пристально глядя на Гарри.

— Удачи! — улыбнулась Уна.

После Азкабана парень уже имел опыт питья жидкости, которой сопротивлялся весь его организм. Он вдохнул побольше воздуха и, не дыша, стал пить обжигающее зелье большими глотками. Его взгляд блуждал по картине. Внезапно три деревянные доски осветились холодным светом, и их поверхность стала блестящей как…

— Зеркало! — чуть не поперхнувшись, воскликнул Гарри, указав на картины.

Ребята как по команде повернули головы к стене. И в это время кто-то ударил парня по затылку с такой силой, что непроглядный мрак мгновенно бросился ему в глаза.

* * *

Холод и неприятное покалывание в затёкшем теле мешали сосредоточиться. Приоткрыв глаза, Гарри увидел деревянную поверхность. И ноги… Опять ноги? Почему именно ноги?.. Парень раскрыл глаза пошире. И сейчас же на него обрушилось тёплое, пахнущее миндалем, ласковое.

— Гарри! Ты жив! — в голосе Уны были слёзы.

Бережные руки приподняли его голову так, что он тут же почувствовал на губах поцелуй.

— Да жив я, — непослушными губами ответил парень, когда девушка отстранилась.

Друзья помогли ему сесть на полу.

— Что это было? — спросил Гарри, ощупывая затылок.

Небольшая продолговатая шишка болезненно отозвалась на прикосновение пальцев.

— Давай-ка лучше сядем на стул, — ответил Рон сзади, вновь приподнимая парня.

Зеркало напротив отразило взлохмаченного Поттера и ребят, помогавших ему сесть за стол.

— Меня кто-то ударил по затылку, — сообщил медиум.

— Гарри, тебя никто не мог ударить — в комнате никого не было, — теперь пальцы Уны осторожно прощупывали его голову. — Это, наверное, действие зелья, а шишка — следствие падения.

— Жалко, что сеанс сорвался, — с горечью сказал парень.

Ребята переглянулись.

— Сеанс не сорвался, — ответила Гермиона, протягивая ему листки. — Ты совсем ничего не помнишь?

Гарри отрицательно покачал головой и дрогнувшей рукой взял бумагу, сплошь покрытую неровными строчками записей. Исписанных листов было три.

— Это я написал? — с сомнением спросил он.

— Это написано твоей рукой, — отозвалась Гермиона.

Напротив ожидания, почти все буквы были чёткими, но некоторые слова и даже предложения были написаны только заглавными или вообще печатными буквами, почерк постоянно менял свой наклон. Но самое главное, это была абсурдность содержания записей. По мере чтения брови Гарри задирались всё выше и выше.

«Уйди сгинь я должен это сделать Эй! Эй! Эй! Я ХОЧУ ВЕРНУТЬСЯ! Могу предсказать и просветить, спрашивай! Пшёл вон, кому говорю мне нужнее Говори, дорогой, не молчи! Я ВИЖУ НАСТОЯЩИЙ СВЕТ! Сгинь убью Я тоже немножко видел!!! К большому сожалению, могу дать только отрицательный ответ… ЛЮДИ! ПОТРОГАЙТЕ МЕНЯ! По-моему, это свечка!!! Сейчас точно растерзаю и не посмотрю на то что ты родственничек ПОТРОГАЙТЕ ЖЕ! Ё! Мне тоже искренне жаль…»

Дальше были записи в том же духе. Гарри поднял лицо к тройному зеркалу напротив, которое отразило его задумчивый взгляд.