Братство Плотвы (джен)

Настал сырой и паскудный эриадорский ноябрь — месяц ветров, дождей, туманов и орочьих набегов. В такое время года, как приговаривал Бильбо Бэггинс, даже у Громадин хорошая собака хозяина из дому не выгонит. Но его племянник молодой милсдарь Фродо Бэггинс застрял в Ривенделле не только и не столько поэтому. Теперь он был добровольцем — "добровольцем-смертником", как уточнил Иорвет, — готовившимся рвануть в неведомые бубеня Востока уничтожать Кольцо. А для этого надо было дождаться, пока из разных мест Средиземья вернутся эльфские разведчики, устанавливающие, куда делись кольценосцы.

И Фродо решил воспользоваться этой задержкой с умом — а именно дознаться у ведьмака Геральта из Ривии, что же дальше случилось с его воспитанницей Цириллой из Цинтры и сумела ли она одолеть всепожирающий Белый Хлад.

— Оказалось, что Аваллак'х, хоть и утаил некоторые вещи, всё-таки не был крысой. Цири отправилась с ним добровольно, чтобы спасти мир. Она знала — я её на верную смерть не отпущу, и поэтому действовала тайком. Мои просьбы не помогли. Угрозы не помогли. Нам с Йеннифэр оставалось только смотреть, как она входит в портал эльфской башни, — и надеяться, что Цири вернётся целой и невредимой, — рассказывал Геральт, сидя в окружении Фродо и прочей низушьей молодёжи у камина в гостевых покоях, которые заняли отчаянные пришельцы из Хоббитании.

— И она вернулась, — сказал Мерри Брендибак. — Правда ведь, мастер ведьмак?!

— В тот день мы не увидели её. Но увидели, как Волчья Пурга окончилась. Растаяла над Ундвиком, будто её и не было. Я встретил Цири уже неделю спустя, на материке, в Темерии, в трактире в Белом Саду. Она мне ещё на Скеллиге говорила, что сильнее всего мечтает сидеть в трактире у камина и сушить сапоги — и её мечта исполнилась...

— А разве государь Эмгыр не забрал её ко двору? — спросил Сэм Гэмджи. — Мастер ведьмак, он же вас для того и нанял!

— Я ему соврал, — ответил Геральт. — Сказал, что...

Тут дверь в покои отворилась, и на пороге показался собственной персоной Глорфиндель. Эльфский лорд, несмотря на дождливую погоду снаружи, щеголял в том же выходном бело-сиреневом костюме, что он носил на совете:

— Mae govannon, Геральт из Ривии. Прости, что имею наглость отрывать тебя от тёплого очага и хоббичьего гостеприимства, но нам нужно поговорить с тобой с глазу на глаз — о делах, что хоть и не касаются Кольца, но не терпят отлагательств, — сказал лорд Золотого Цветка, обстряхнувшись от дождя и немного забрызгав низушек.

— Элронд всё ещё озабочен судьбой Нармалет. Даже лишившись Наркила, она все еще может представлять опасность для дела Свободных народов. Но все связанные с ней заботы он перевалил на меня, потому что слишком занят подготовкой к походу в Мордор, — рассуждал Глорфиндель в беседке под шум дождя.

— И что вы теперь задумали? Убрать шпионку и перебежчицу ведьмачьим мечом? — резонно, как ему казалось, предположил Геральт.

— Она подала мне через Глорентола записку — о том, что готова помочь нам как соплеменникам, но говорить желает только с тобою, ведьмак. Потому, что ты единственный в нашем стане, кто враждует с Амартиэлью менее тысячи лет, и тебе будет проще договориться с нею, — сказал высокопоставленный эльф.

— Иорвет тоже враждует с этой чародейкой меньше тысячи лет, но всё равно хочет её убить каким-нибудь фирменным скоя'таэльским способом, — усмехнулся ведьмак.

— Именно поэтому её интересуешь именно ты, ривянин, — молвил Глорфиндель.

Дорога вдоль Бруинен была ветреной, дождливой, а главное — грязной, как и все эльфские и ангмарские шпионские игры, в которые снова вляпался Белый Волк.

Несколько часов ведьмак тащился на Плотве по зарослям на юг от Бруиненского брода, пока не прибыл в распадок у подножия большой гранитной скалы, в которую кто-то встроил арку из мрачного чёрного камня и такую же лестницу, уходящую вверх. Эльфы прозвали эти руины Делоссадом — "местом отторжения". Хоть и не Eldar построили Делоссад — общий стиль слишком напоминал Геральту самые паскудные рудаурские руины — но именно Eldar его в последние годы, вернее, века, использовали. В основном для того, чтобы держать важнейшую государственную преступницу последних тысячелетий.

— Странный выбор, Плотвичка, — задумался вслух ведьмак. — Казалось бы, Амартиэль отсюда уже разок дрыснула...

Геральт привязал Плотву в заросшем внутреннем дворе Делоссада, поднялся по очередной чёрной лестнице и постучал в подозрительно свежие двери с тяжёлыми запорами. Ему отворили, и охотник на чудовищ увидел в коридоре за дверью пяток вооружённых до зубов эльфских пехотинцев во главе с капитаном Глорентолом.

— Приветствуем тебя, Геральт Ангмарская Погибель, — протянул ему руку Глорентол. — Наша птица в клетке уже который день ждёт тебя в нетерпении. Берегись — ну как без своего кольца она не потеряла способности околдовывать?

— Влюбилась, наверное, — процедил ведьмак и прошёл в коридор, длинный, узкий, плохо освещённый, заросший сверху корнями и заваленный какими-то обломками. Местами пол был залит водою после недавних октябрьских дождей — да и сверху на голову Геральта нередко капало, так что ему пришлось надевать капюшон. Наконец в тупичке за очередной затопленной залой, который караулили ещё двое эльфских охранников, ведьмак увидел решётку, а за ней — того, кого искал.

— Да уж, ривянин — стоило попасть в плен к Элронду Полуэльфу и киснуть здесь в сырости, чтобы ты наконец явился на мой зов, — приветствовала его Нармалет, не пойми над кем иронизируя: то ли над Геральтом, то ли над Амартиэлью. Осунувшаяся, но всё ещё по-своему привлекательная эльфка-ренегатка сидела на непрезентабельной скамеечке посреди просторной пустой камеры.

— Так в чём же он состоит, Амартиэль? — спросил её ведьмак, хотя эльфка явственно поморщилась. — У тебя заказ на крыс в камере, приступ недотраха или ты просто рада меня видеть?

— Узнаю Геральта из Рыбии, — не менее ехидно парировала осиротевшая дочь Лаэрдана. — Кто бы мог подумать, что ты решишься выслушать сломленную эльфийку. А я осталась эльфийкой, девой нольдор, что бы там ни было тысячу лет назад и как бы меня не лишили доверия.

— Не тысячу лет, а всего месяц назад ты лихо строила нам всем вместе взятым козни. Да и насчёт девы, знаешь ли, я не уверен, — ответил Геральт. — Если позволишь, я угадаю: ты придумала, как нашими руками отомстить Мордириту?

— Можешь называть это так, если желаешь, — индифферентно ответила Нармалет-Амартиэль, вздёрнув подбородок. — Я бы назвала это по-иному — я желаю доказать народу Имладриса, что окончательно освободилась от Наркила и тьмы из Мордора. И для этого я готова снабдить вас самыми секретными сведениями.

— Что же у тебя есть такое, чего ещё не пронюхали люди дунаданов и не поделились этим с союзниками? Что наместник Ангмара спит в розовых кальсонах? — продолжил в своём ехидно-ворчливом духе ведьмак.

— Смейся, смейся над пленницей, изгнанник из ниоткуда, — фыркнула Нармалет. — Но я всё равно проглочу обиду и передам тебе просто одно слово — Элис!

— Кто это?

— Это лазутчица, которую я заслала в Примостье. Она призвана открыть дорогу войскам... — Нармалет, видимо, хотела по привычке сказать "нашим", но осеклась. — Войскам Железной короны, которые избрали его направлением главного удара. Не медлите с ней, не то орки докатятся до самого Бри!

— Надеюсь, признание bona fide⁽¹⁾ тебе зачтётся по эльфскому уголовному кодексу, — сказал Геральт. — Ну, бывай!

— Что такое бонафиде? — переспросила было его государственная преступница номер один. Но ведьмак слишком торопился.

Дней так десять спустя Геральт вспомнил слова Нармалет на крытом мосту через реку Нурсир, сжимая стальной меч с лезвием, покрытым орочьей кровью и кишками ангмарских вояк.

Если бы завербованная Амартиэлью Элис исполнила своё задание, то пятитысячная орава орков, горцев и людей Железной Короны, форсировав озеро Нен-Харн и обойдя укрепления Примостья с востока, вломилась бы в плохо охраняемые южные ворота по её условному сигналу и наслаждалась бы резнёй. Но вместо сигнала орки увидели с того берега Нурсира шибеницу, на которой качалась шпионка Ангмара — незадолго до того о ней предупредил некий запыхавшийся ведьмак, прискакавший в Примостье с востока.

В результате ангмарское командование отказалось от первоначального плана и экстренно атаковало город в лоб на мосту, рассчитывая захватить его раньше, чем горожане и их союзники перебросят своих людей. Но здесь армии Мордирита тоже сопутствовала неудача — вместо пары сотен трусоватых стражников и ещё пары сотен таких же ополченцев их ожидал мощный сводный отряд примостян, людей Бри, краснолюдов из Отрикара, дунаданов и даже эльфов Иорвета, которые снимали орочьи подкрепления из луков ещё на подходе к мосту.

И теперь Геральт из Ривии, Мясник из Блавикена, Гроза Могильников, Истребитель Умертвий, Союзник Дунаданов и обладатель других внушительных кличек, шёл в большой толпе праздновать победу в сражении, которое войдёт в историю Севера как Битва у Примостья.

— Это и твой праздник, ведьмак, едва ли не в большей мере, чем остальных! — бодро молвил усталый, но повеселевший Гальбарад. — Ведь если бы не ты, тот орочий костолом свернул бы мне шею, и Единый знает, чем бы всё кончилось!

— Не сказал бы, что мне есть чем похвастать, Гальбарад. Нас таких, как ты и я, тут были сотни и сотни. Я просто присоединился, — отмахнулся Геральт.

— Напрасно скромничаешь ты, Геральт из Ривии, — покачал головой правая рука Арагорна. — Примостье — не единственная победа, над которой ты потрудился. Разве креоты из Агамаура заключили бы союз с эгланами и надрали бы вкупе с ними уши ангмарцам, кабы не освободил ты от проклятья Алую Деву?!

— На моём месте в Агамауре мог бы быть ты. Или Глорфиндель. Или милсдарь Бродяжник. Победили только кметы и ремесленники. Они вечны, как эта земля. А мы — бродяжники, только и знающие, что седло да меч — мы всегда в проигрыше, — тяжело выдохнул ведьмак. Когда побоище кончилось, а убитых орков и варгов сбросили в Нурсир, ему вдруг вспомнилась битва на Яруге и поиски Цири, и он почувствовал приступ ностальгии. По Корво Бьянко. По Йеннифэр. По Золтану. Даже по шлюхам из долины Понтара и бабке, которая не хотела пускать его к Шани.

— О боги, кого я вижу! Белые волосы, два меча, паскудное выражение лица и неизбывное самоедство! — услышал Геральт над ухом слишком знакомый голос, обернулся и несколько обалдел.

— Холера, Лютик... Во что ты вырядился? Здесь вообще-то война!

Профессор элоквенции действительно выглядел так, будто явился петь серенады под окном очередной Веспули, а не слагать балладу о героических защитниках Примостья. Золотистый колет, нежно-зелёную рубашку, слегка облегающие тёмные штанцы и сапоги с безразмерными раструбами приятно дополняли чёрный плащ и тёмно-зелёная шляпа с ядовито раскрашенными в мастерской перьями какого-то несчастного хендроваля⁽²⁾.

— И впрямь, Лютик — неужто ты явился к нам в надежде, что орки помрут от восхищения твоей красотой? Или, может, со смеху, — в тон ведьмаку добавил Гальбарад.

— О грубые нравы! — деланно-пафосно ответил трубадур. — Это последний писк осеннего сезона в Бри и на Тракте — а значит, как минимум весеннего в Гондоре! Да и потом, моё прежнее облачение стало истаивать не по дням, а по часам, как будто его проткнули магическим клинком зловещего Моргула. Согласись, что разъезжать с концертами в ноябре в рванине — это слишком экстравагантно даже для Юлиана де Леттенхофа!

— Куда теперь? — спросил друга ехидно улыбнувшийся Геральт.

— Знаешь... Поэтическая интуиция мне подсказывает, что нужную атмосферу я найду только у вас в Ривенделле. В Бри нынче неспокойно становится. Южане задирают городских, ставят трактиры на уши и похваляются, что скоро городской истеблишмент будет за ними выносить горшки по первому свистку Сарумана, — несколько упал с лица и встревожился Лютик.

— Тогда ты как раз вовремя засобирался, — кивнул ему Гальбарад. — Чёрные кольцепризраки сгинули — убить их нельзя, пока в силе их мордорский хозяин, но в Эриадор они надолго забудут дорогу. А ангмарское наступление провалилось. Поедешь прямо сейчас?

— Вы что, вы что, милсдарь Гальбарад? Уже темнеть начинает, а одна моя местная знакомая всячески нахваливала мне фирменное рагу в "Жирном Аурохе". За мной, защитники Севера, и щёлкайте челюстями, пока хоть одна баранья нога пышет жаром на столе брани! — воскликнул Лютик, увлекая обоих за собой в означенный кабачок.

...Путь ведьмака и барда в Ривенделл был долог, тернист и напряжён. Впрочем, к ним присоединился Иорвет, который со своей верной бригадой отбивал атаки орков на флангах, не желая драться непосредственно за людской город — и втроём они держались несколько поувереннее. Особенно Лютик.

Наконец одним прекрасным утром буквально под копытами коней троицы пришельцев из Северных королевств из туманов поздней осени вынырнули беседки и кроны деревьев эльфского убежища. Будущие уничтожители Кольца всё ещё ждали возвращения разведчиков, поэтому виконта де Леттенхофа было кому встретить с видимой радостью, что его лютня скрасит Хранителям вынужденный простой. Только Арагорн-Бродяжник с мрачной, как после вчерашнего, миной сидел в Каминном зале рядом с такими же озадаченными Элрондом и Глорфинделем.

— Ты из Примостья, ведьмак? Как раз получили сокола с весточкой от Гальбарада. Добрую работу проделали вы на мосту — не зря мы с ним столько корпели над планами оборонительного боя в Эстельдине, — сказал верховный дунадан Геральту.

— А что же вы тогда сидите, как будто корову в гвинт проиграли? — спросил его ведьмак.

— Пришла и другая весть — от Голодира на севере. И на этот раз скверная, — ответил за Арагорна Элронд. — Мордрамбор, получив проклятый Наркил, отправился обеспечивать войску Мордирита тылы и изрядно потеснил дунаданов в восточном Ангмаре, великие потери понесло воинство Голодира.

— Squaess'me. Мои соболезнования, — сказал Геральт наследнику Исилдура in exilium.

— Хотя наша невольная гостья Нармалет утверждает, что способна переломить положение и даже избавить нас от назойливого присутствия Мордирита, — вступил в разговор Глорфиндель. — Впрочем, все подробности своего замысла она снова готова доверить лишь тебе, ведьмак. В своей гордыне она думает, что лишь ты способен понять её утончённые переживания.

— Зараза... — буркнул Белый Волк.

За две с лишним недели отсутствия Геральта Делоссад с камерой Нармалет ничуть не изменился — разве что стал ещё более холодным.

— Я была молода и глупа. Саурон приоткрыл мне тайны Колец Власти и этим покорил меня. С его помощью я выковала могущественное кольцо, сила которого порабощала сердца и умы. Увы, Саурон ценил во мне не искусного кузнеца, а воительницу, жестокую и прекрасную, — лихорадочно говорила и говорила эльфка-изменница, а ведьмак слушал вполуха, чувствуя, что она просто хочет выплеснуть воспоминания о всех своих паскудствах, а что-то дельное скажет уже потом.

— Но боль утраты Наркила, а затем и отца очистила меня, освободив от чар Саурона. Я по-настоящему свободна, но мне пришлось заплатить за это ужасную цену. Скольких я убила в безумии!.. Каждая смерть соплеменника — тяжкое бремя, которое мне предстоит нести всю жизнь, даже на Бессмертном Западе, если мне будет позволено войти в его чертоги. Я хочу помочь вам исцелить ту боль, что я причинила, даже если для этого нужно будет пожертвовать жизнью, — продолжала Нармалет.

— Что ж, дочь Лаэрдана, я не отрицаю твоей искренней помощи следопытам Эстельдина и того, что благодаря тебе они защитили Север. Но это не оправдывает твоих былых злодеяний, — начал Глорфиндель, возникший в сыром грязном коридоре словно бы из ниоткуда. — Ответь, Амартиэль — что мешает народу Имладриса заточить тебя здесь навечно, дабы больше не могла ты упиваться страданиями свободных народов?!

"То, что она уже разок от вас сбежала", — подумал ведьмак. Почему-то при взгляде на Нармалет его стали раздражать и эффектное появление Глорфинделя, и его пижонское бело-сиреневое одеяние, и самый голос эльфа стал казаться ему высокомерным.

"Что же это я? Она пытается меня околдовать? Ещё недавно эта курва пытала собственного отца зрелищем чужих мучений. Ещё недавно хотела убить меня и украла у меня эликсиры. Я знаю, что Глорфиндель кругом прав. Но почему он видится мне в таком мерзком свете?", — думал Геральт.

— Я Нармалет, и только. Я отрекаюсь от имени Амартиэли и всего, что сделала, пока носила его, — глухо, но твёрдо ответила эльфка.

— Как думаешь, ривянин, мы можем поверить ей? — спросил Геральта лорд Золотого Цветка.

— Не вижу признаков присутствия какой-то дополнительной магии. Кроме тех, которые возникают рядом с каждым местным эльфом, — ответил ведьмак, покосясь на медальон. — В любом случае эти слова диктует не Наркил.

— Что ж... — Ненадолго Глорфиндель задумался, а потом сказал: — И чего же тогда Нармалет, дева молота, просит от владыки Элронда?

— Дозволения помочь в борьбе с Ангмаром, — со стоическими нотками в голосе ответила отставная Амартиэль. — Дозволения разрушить то, что создано мною же. Истребить Наркил и сокрушить Мордирита.

— Как ты думаешь это сделать? Немалую силу дарует Наркил своим владельцам, но боюсь, его будет маловато, чтобы изгнать наместника Ангмара туда, где ему место, — засомневался эльфский лорд.

— Я хочу покончить и с Мордиритом, и с Наркилом раз и навсегда, пусть даже и ценою жизни. Не чары кольца, но все свои оставшиеся силы направлю я против врагов, — Нармалет безапелляционно взглянула в глаза сначала Глорфинделю, а потом Геральту, и ведьмак даже чуть отпрянул от решётки. Сплав отчаяния, ярости, жажды мести и надежды, которым был полон этот взгляд, напомнил ему Цири в Стигге.

— Она не врёт, Глорфиндель, — вынес диагноз Геральт. — Ты волен подозревать нас в сговоре друг с другом, с разведкой Ангмара, с чёртом лысым. Но она не врёт.

— Я тоже не вижу лжи в её словах, Геральт из Ривии. Даже если она и лелеет замысел использовать нас в своих целях после низвержения Мордирита, путь к этой цели она готова пройти с нами, ибо не справиться ей без нас, — рассудил Глорфиндель и обратился к эльфской ренегатке:

— Ты причинила миру много зла, Нармалет. И всё же я скажу так: пусть Мордирит и его мордорская погань падут от твоей руки. И ничьей иной.

...Когда ведьмак и высокий эльф шлёпали по залитому коридору обратно, Глорфиндель обернулся к Геральту и сказал:

— Если сказал ты нам правду, Белый Волк, Нармалет должно освободить. Кабы не были Элронд и Гэндальф столь высокого — и по заслугам — мнения о тебе, я бы отверг твой совет с негодованием.

— Я понимаю твой праведный гнев. Я сам видел в Карн-Думе и Саммат-Бауле больше дерьма, чем за всю жизнь на Севере. Но другого пути к призрачной башке Мордирита у нас нет, — ответил Геральт и повторил, как бы сам удивляясь своим словам. — У нас. Нармалет знает все его уязвимые места. В условиях, когда Мордрамбор прижал дунаданов, без неё на север не пройти.

— И моё сердце тоже подсказывает мне, что мы можем ей довериться. Но утратил ли Наркил над ней власть полностью? — пожал плечами Глорфиндель. — Не давай Нармалет обмануть и тебя, и себя, ведьмак.

1) чистосердечное

Вернуться к тексту

2) За основу взят реальный игровой костюм из LotRO https://lotro-mindon.ru/hatter/briyskiy-lovelas-0

Вернуться к тексту