Неживая (джен)

Не успел он подойти к назначенному месту, как из-за угла, так же оглядываясь, вышла Антигона, что-то произнесла, схватила его за руку, и Поттер почувствовал, как его скрутило. Последней мыслью перед тем, как упасть на холодный каменный пол, было то, что Фоули служат Пожирателям.

— Никому мы не служим, — тут же ответила Антигона, так же неловко свалившаяся на пол. — Вставай.

— Какого черта?

— В Хогвартсе уши, в Хогсмиде тоже. В Кабаньей голове братец Дамблдора за всем присматривает, Розмерта самые странные слухи до директора доносит, кто еще там чем занимается, не знаю, но доверия нет.

— У меня и к тебе нет доверия. Где мы, черт возьми?

— У меня дома. Мрачное место.

Место действительно было мрачным, мрачнее Хогвартских подземелий. Каменные стены без обоев и какой-либо иной обшивки, паутины вдоль стен и на потолке, на факелах. И несколько дверей в круглой комнате, где они оказались.

— Идем.

— Фоули, что происходит? Какого хрена я здесь и какого хрена твой братец подсовывает мне книги?

— Тихо! Разбудишь бабку, придется ее убить, — серьезно сказала Антигона, и Поттер от этого скривился, будто съел кусок лимона.

Она направилась к одной из деревянных дверей, прошептала какое-то заклинание, и вошла. Гарри последовал за ней, другого выхода у него все равно не было. Аппарировать он не умел, камина в круглом холле не имелось, да и где он находится, представления не было совершенно никакого.

— Садись.

Комната, судя по всему спальня самой Антигоны, была не многим уютнее круглого холла, хотя ее все же пытались привести в человеческий вид. Цветным пледом, ярким пятном выделявшимся на фоне мрачного помещения без окон, вязаной накидкой на кресло, несколькими куклами, стоящими на столе. Гарри передернуло. На столе, на цветном пледе, в волосах кукол, везде был такой слой пыли, будто он находился в комнате давно умершего ребенка.

— Слушаю, — Гарри сел в пыльное кресло, отчего из него поднялось небольшое облачко пыли, но быстро было придавлено пятой точкой Поттера.

— Ева хочет помочь тебе. И мне, нам. Но она не может прямо с тобой об этом говорить.

— С тобой, значит, может?

— Обо мне ее не спрашивает Дамблдор. Не первое поколение Фоули у него учится, в последнее время все мы — жалкое зрелище. Особенно Ферон. Директору нет никакого дела до нас. Очередные чистокровные из священных двадцати восьми, которые скоро сдохнут, не дожив и до сорока. Или попадут в Азкабан. Или отравятся собственной усовершенствованной настойкой от икоты по своей глупости...

— Зачем ей вам помогать? — Гарри скрестил руки на груди.

— Она Фоули в девичестве. Родилась в этом дурацком доме, когда он выглядел еще прилично.

— Ясно. Зачем ей помогать мне?

— Она Гонт в замужестве, — усмехнулась Антигона, — Темный лорд — ее какой-то там прапраправнук. Вначале она восхищалась им, считала, что он будет великим волшебником. Потом грустно наблюдала, как он вымещает на магглах свои детские комплексы, подгоняя под это идеи величия волшебников. Он псих. И он возвращается.

— Причем тут я?

— Ева говорила, что рассказывала тебе о крестраже. Ты тоже в какой-то степени Гонт. В какой-то... — Антигона презрительно посмотрела на Поттера, отчего тот вскинул брови и постарался выглядеть максимально непринужденно. — Наверное, следует начать с моей... нашей истории. Нас четверо, и сумасшедшая бабка в соседней комнате, которая воет по ночам и говорит, что проклянет Прюэттов, которые давно сами себя прокляли. Ферон считается главой семьи. И он полный мудак, как ты мог это заметить. Он может лишить каждого из нас наследства, которого и так немного, выгнать из дома, обручить Гелона с Евадной, как он и грозится сделать, чтобы «сохранить чистую кровь». Он имеет на это право... юридически, что-ли. После смерти отца. Мать умерла еще при родах Евадны. У нее, кстати, проблемы с магией и даже с речью. Большие проблемы. Ферон называет ее никчемной сквибкой, но она может колдовать, когда его нет. Он применял к ней Круциатус, чтобы заставить ее сказать Люмос. Люмос у нее получился, да...

— Отвратный тип твой братец. Вы, кажется, двойняшки?

— Я не такая!

— Ладно, ладно, — Гарри поднял руки в примирительном жесте и замолчал, не понимая, к чему клонит Антигона.

— Прошлым летом он снял со счета в Гринготтсе деньги, которых там и так мало, чтобы пригласить сюда своих сгоревших друзей. Они пили оневиски, потом притащили двух каких-то маггловских шлюх... Он вывел Евадну в комнату, где все это происходило, привязал к стулу и заставил смотреть. И говорил, что ее ждет такое же будущее, как этих шлюх, потому что она — сквиб.

— И что стало с теми шлюхами?

— Они закопаны у нас в саду.

— Ты так просто мне рассказываешь об этом? — удивился Поттер.

— Да мне плевать, как будто я не знаю, что это вы убили Кребба. И ты убил Криви этим летом. Это даже Дамблдору известно, но он молчит, рассчитывая, что если ты не поможешь ему, когда возродится Темный лорд, ему будет что предъявить и чем тебя шантажировать.

— Как будто это новость. Ладно, предположим, меня в вашей истории удивляет легкость происходящего и то, что Дамблдор и Попечительский совет не особо заботятся тем, как проводят каникулы четверо детей-сирот.

— И слава богу, что не заботится. На месте Шафиков я бы не хотела быть, жить у магглов. У нас есть бабка, Поттер. Она глухая и сумасшедшая, но официально мы не такие уж и сироты. — Антигона легла на спину на пыльном ковре, подложив руки под голову. Такая открытая поза, как будто специально. Иллюзия того, что она очень доверяет. Как будто Гарри может сбежать и знает, как это сделать.

— И никто не озаботился смертью этих... шлюх?

— Да всем плевать, Поттер. Только на тебя и не плевать. Хреново быть тобой, верно?

— Что от меня хочет Ева?

— Ты ведь прочитал книгу, которую передал тебе Гелон?

— Постой, ты ведь не хочешь... — до Поттера начало доходить.

— Хочу. У тебя ведь есть мечта? Мне Ева говорила, что ты хочешь жить, но не хочешь жить как Гарри Поттер.

Поттер в растерянности смотрел на Антигону, лежащую в школьной мантии на пыльном красном ковре, какие он видел в турецком магазине в детстве, когда дядя Вернон решил, что они поедут отдыхать в Турцию и посетят старинный город Стамбул, совместив познавательные экскурсии с пляжным отдыхом. Она смотрела на него в ответ снизу вверх своими черными огромными глазами. Такими же как у Евы.

— У тебя уже есть портрет? — неожиданно для самого себя спросил Гарри.

— Конечно! Когда умерла мать, портреты делать не стали. Нам с Фероном тогда не было и шести, Гелону было три, а Евадна только родилась. Но когда умер отец, мне было двенадцать. Ферон вызвал в дом художника, который написал все наши портреты, даже Евадны. Сейчас этот портрет закрыт черной тканью и Ферон обещает его сжечь, если Евадне не придет письмо из Хогвартса.

— Где он сейчас, кстати?

— В Мунго. Его не выпишут раньше Рождества.

— Ты серьезно, ты все это говоришь серьезно? Как я смогу?

— Легко. Почти все друзья Ферона мертвы, можешь сказать спасибо мне. У неудачника Келли не хватило бы смелости. Он, конечно, пришел мстить, но вот только скорее всего, это закончилось бы тем, что он сбежал. Я использовала Империо. — Антигона присела, подползла ближе к Гарри, почти к его коленям. — Я все подготовила!

В этот момент Поттеру показалось, что она почти такая же сумасшедшая, как и ее брат. Разве что девушка. Иногда ему казалось, что они всегда чуть более разумны.

— Боишься! — констатировала Антигона. — Я сотру тебе память об этом разговоре и вручу пакет с маггловскими сладостям, если ты не согласишься в итоге, не переживай.

— Если я соглашусь?

— Позову Евадну и мы заключим магический контракт, — Антигона подползла еще ближе и положила голову на колени Гарри. — Она не сквибка, она справится.

— Что будет дальше?

Антигона улыбнулась, так же глядя на Гарри сверху вниз, безумно и даже немного заискивающе.

— Я тебе расскажу, что придумала Ева. Она гениальна! Фоули всегда учились в Райвенкло, только несколько человек окончили Слизерин.

— Допустим, я согласен, — вздохнув сказал Гарри, не давая время себе на раздумья. Каким бы безумием все это не выглядело.

Антигона поднялась так быстро, что Поттер даже не успел среагировать. Она выбежала куда-то и была очень довольной, а Гарри казалось, что он собирается подписать контракт с Дяволом. Как бы он ни представлял себе Дьявола, выглядел тот совершенно иначе. Как только Евадна, в легком белом платье и в вязанных носках вошла в комнату Антигоны, Гарри стало невероятно жаль ее. Глаза ее были не такими большими, как у Антигоны и Евы, но не менее выразительными в своей черноте, волосы были спутаны в какой-то комок, видимо, сумасшедшая бабка не заботилась о внешнем виде внучки, худоба ее была неестественной, как будто ее вывели не из своей комнаты в этом мрачном доме, а из темницы. Лицо ее почти светилось от бледности.

— Евадна, помнишь, мы с тобой учили клятву?

Девочка кивнула.

— Ты мне веришь?

Она кивнула повторно.

— Познакомься, это Гарри Поттер. Он нам поможет.

Евадна серьезно посмотрела на Гарри, как-то даже не меняя выражение своего лица. Словно она так серьезно смотрела на всё: на Антигону до этого, в пустоту, на Поттера.

— Обещаешь? — едва слышно спросила она.

Наверное, так и выглядел Дьявол, подумал Гарри, потому что понял, что в этот момент не может сказать «нет». И дело было не в жалости к девочке, которую впервые увидел, не в искреннем желании помочь. Дело было в том, что он НЕ МОГ сказать этого проклятого нет. Когда Гелон использовал на нем ментальную магию, которая в некоторых случаях являлась частью легилименции, он мог спокойно отказать ему и даже разозлиться. Сейчас — не мог.

— Обещаю, — выдохнул он, и вокруг него появилось синее свечение. Поттер никогда не давал магических клятв, но прекрасно знал, что это значит.

— Евадна, — Антигона окликнула сестру. — Скоро все изменится и Ферон больше не будет тебя обижать.

— Обещаешь? — снова спросила Евадна, как будто ее долго учили этому слову.

— Я обещаю, Евадна, — улыбнулась ей Антигона, и вокруг нее так же возникло синее свечение.

— Как она это, черт возьми, сделала? — спросил Поттер, отошедший от шока.

— Она так умеет. Она многое умеет, Гарри. Я говорила, что у нее большие проблемы с волшебством, и скорее всего, Дамблдор не возьмет ее в школу.

— Не вижу никаких проблем, отменное беспалочковое волшебство.

— Не видишь, да? А они есть! — почти прокричала Антигона, испугав Евадну. Та сжалась, и как будто враз стала меньше, стремясь стать незаметнее. — Хочешь, покажу?

Антигона схватила с полки хрустальный шар, ухватила за руку Гарри и как-то странно навалилась на Евадну, и в тот же миг Гарри снова почувствовал рывок, мир сжался до одной маленькой точки, и спустя мгновение это прекратилось.

— Евадна, — Антигона, аккуратно приземлившаяся на землю, окрикнула сестру, лежавшую ничком на холодной, почти зимней земле, свернувшись калачиком, в одном легком платье.

Девочка подняла голову и посмотрела на сестру. Она ее боялась.

— Ты ведь поняла, что мы хотим с Гарри сделать? Поняла ведь?

Евадна кивнула.

— Скажи это! — Антигона смотрела на сестру сверху вниз. Гарри не спешил подниматься, оглядываясь. Они были в незнакомом лесу. Если лес, где каждое дерево похоже на другое, вообще может быть знакомым.

— Вы хотите поменять Ферона, — слабым голосом сказал Евадна, дрожа всем телом. Она пыталась подняться с земли, но в то же время как будто не хотела этого.

Антигона наклонилась к ней и грубо схватила за руку, поднимая.

— Ты знаешь, что будет, если у нас ничего не выйдет? — громко шептала она на ухо Евадне. — Если у нас не получится? Ферон вернется на Рождественские каникулы! Он сказал мне, что приготовил для тебя подарок. Крысу, которую ты должна будешь убить. Убить волшебством, а если у тебя не выйдет, то он превратит тебя в крысу и покажет Гелону и мне, как это нужно было сделать!

— Он сделает это? — Евадна смотрела на Антигону умоляющими глазами.

Гарри затошнило от этого зрелища. Он уже не представлял, как уснет в эту ночь. Ему обязательно будут сниться кошмары. Мрачный дом Фоули, дрожащая Евадна, голова Антигоны на коленях...

— Ты же его знаешь! — Антигона сложила руки на груди. — Скажи Люмос!

И Евадна внезапно заорала этот чертов Люмос так громко, как Гарри и не мог себе представить. От ее крика, должно быть, разбежались все животные в лесу.

На мгновение все — лес, небо — исчезло, чтобы появиться в совершенно ином свете. Вместо обычного пасмурного неба над ними нависали тяжелые тучи, сверкнуло несколько ослепляющих молний, прямо перед глазами, и Гарри никак не мог проморгаться, он видел лишь тонкий силуэт Евадны, глядящей в небо на плоды своей магии. В этот же миг с неба полился проливной, холодный, почти зимний ливень, промочивший их насквозь.

— Да, Поттер. У нее определенно есть проблемы с магией, — сказал Антигона спокойно, встав за спиной Гарри и наблюдая за разворачивающейся стихией. — Теперь придется ждать, пока все успокоится.

— Тогда почему она не убила Ферона?

— Поттер, это не так действует. Мы с Гелоном пытаемся научить ее пользоваться магией, вот она уже умеет скреплять обеты, как ты мог убедиться. Евадна не хочет причинить вред никому, даже Ферону.

— Что это вообще за чертовщина творится? — шепотом спросил Гарри, продолжая смотреть на сверкающие молнии, вызванные обычным Люмосом.

— Я не знаю. Мы думаем, она настолько боится, что у нее не получится волшебство, что вкладывает в него слишком многое. И откуда у нее столько силы берется... Надеюсь, ты понимаешь, что не уникален в своих проблемах. Приняв предложение Евы, ты также принимаешь определенную ответственность. Не всем хорошо, и у каждого свои проблемы. Но ты все равно в плюсе, от тебя не будет никаких ожиданий. От Фоули вообще ничего хорошего не ожидают. Моего отца убили в Лютном, когда он был пьян и прочитал мысли торговца, что тот собирается впарить кому-то какое-то фуфло вместо оригинала и не нашел ничего лучше, как сказать это. Дурацкая смерть. До этого его тринадцатилетним подростком приперли к Темному Лорду и поставили Метку, чтобы он следил за студентами, читал их мысли, все такое. Всем нелегко, Поттер.

Антигона развернула к себе Гарри, посмотрела в его ошарашенные глаза и поцеловала. Он на мгновение вспомнил Алису, но тут же ее образ растворился в его мыслях и в общей несравнимости ситуаций. Вокруг них стояла настоящая буря, казалось, стихия скоро порушит деревья в лесу, ветер пронизывал насквозь, а холод словно пробрался до самого сердца. Евадна никак не желала успокаиваться и как-то отменять свое странное заклинание, а губы Антигоны были мягкими и горячими.