Тонкие миры — прочные связи (джен)

Записано М. «Диппером» Пайнсом, магистром белой и зеленой магии.

День 7347-й, измерение Корпорации

Пока мы искали выход с пшеничного поля, я раздумывал о природе невезения.

Думаю, дядя Форд мог бы мне сказать на эту тему больше: в конце концов, он тридцать лет скакал между измерениями, только чтобы вернуться домой, попасть на конец света и вновь оказаться в том же положении! По сравнению с этим тот факт, что я почти нашел и упустил Мейбл, казался сущим пустяком.

Должен был бы казаться.

Потому что я по-прежнему ощущал себя в безвыходном положении.

А, и к тому же еще в прошлом измерении мы воспользовались моей квантовой пушкой, чтобы пробить проход в другой мир, а вовсе не расширителем Форда. Это означало, что квантовая пушка еще выбыла из строя минимум на неделю: нельзя ей пользоваться так часто. А мир, судя по моим приборам, нам снова попался плотный. Повезет, если щель, подходящая для расширителя, объявится сама в ближайшие пару дней. Так что, когда мы найдем того из наших спутников, кто оказался в этом мире, нам придется несколько дней тут куковать.

В нормальных обстоятельствах я радовался бы передышке: как бы меня ни подгоняла теория магической неопределенности, нельзя «хопать» между мирами без передышки — одна акклиматизация изнашивает организм невероятно быстро. Но сейчас мне казалось, что каждый день задержки окончательно лишает меня шанса увидеть сестру и защитить ее.

(Я был более чем уверен, что тот, кто ждет нас в этом мире, — не Мейбл, не Стэн и не Сус. Собственно, с моей везучестью можно было не сомневаться, что мы встретим Робби или Гидеона.)

В общем, в таком вот хмуром состоянии духа я таскался по маленькому пшеничному полю за Венди и Фордом. Сперва эти двое расхаживали туда-сюда, громко топая, но люка не нашли.

— Возможно, на крыше есть невидимая пристройка с дверью, — предположил Форд. — Некоторые оптические поля способны обеспечивать почти полную невидимость. Давайте возьмемся за руки и прочешем все поле.

— Ничего тут нет, — сказал я довольно рассеянно, все еще думая над тем, нельзя ли как-нибудь ускорить зарядку квантовой пушки. — Мои приборы ничего не показывают. Это обычное пшеничное поле.

— Только вот оно на крыше высотного здания, — вздохнул Форд. — Они не могли засеять его с вертолета, тут должен быть как минимум дренаж, а значит, трубы и инфраструктура. Диппер, если тут задействована какая-нибудь высокая технология, твой детектор мог и не засечь…

— Детектор или не детектор, — пробормотал я, — но нам надо уходить отсюда как можно быстрее. Тут кто-то есть.

— В самом деле, — Форд поверил мне сразу, выхватил магнитную пушку, напрягся, озираясь. — Как будто кто-то смотрит в затылок…

У меня не было ощущения взгляда в затылок. У меня было ощущение, что я вижу какое-то мельтешение краем глаза. Какие-то темные тени будто бы мелькали у подножия пшеничных колосьев и собирались в скопления там, где я не мог их видеть. Словно бы сгустки пыли. Но точнее я разобрать не мог.

— Да просто мыши, — сказала Венди, сморщив нос. — В пшенице живут мыши. И поля тут никакого нет, просто зеркало.

— Откуда ты знаешь? — спросил Форд, все еще поводя пушкой по периметру. Я тоже пистолет не опускал.

— Потому что я только что на нее наткнулась, — авторитетно пояснила Венди.

Теперь, когда Венди обнаружила эту зеркальную будочку, сложно было сообразить, как мы не заметили ее раньше — должно быть, нас ослепило яркое солнце.

Дверь, тоже покрытую зеркальным стеклом, мы нашли не сразу, а когда нашли, не сразу сообразили, что она не заперта, а просто открывается в сторону. В голове моей зазвучал ехидный голос Мейбл: «Да, бро, для гениев и знаменитых взрослых ученых у вас с дядей Фордом головы-то не очень варят!»

С яркого солнца мы сразу попали на узенький лестничный пролет, где пахло сухой пылью и штукатуркой. Я внимательно следил, чтобы никакая шалая тень не последовала за нами через порог. Дядя Форд, по-моему, тоже, но никто и не сунулся. Мы покинули крышу, не сделав ни единого выстрела.

Ступеньки привели к узкой решетчатой двери, запертой на висячий замок. Форд умудрился вскрыть его скрепкой — навык, которым я лично похвастаться не могу. Я хотел просто срезать его углеводородным лазером. Форд справедливо указал, что это было бы неосторожно.

Полет продолжался за решеткой дальше: обычная лестничная шахта. По всей видимости, мы наткнулись на запасную, возможно, пожарную лестницу: окон тут не было, единственный свет давали электрические плафоны, через равные промежутки развешанные на каждом этаже. Лестница закручивалась ровными квадратами и в целом напоминала любой лестничный пролет в большом супермаркете или молле (или, наверное, в офисном здании? Но я бывал в офисном здании земного — американского — типа только один раз, когда па заехал с нами вместе на работу, чтобы забрать какие-то документы. Мы с Мейбл бегали наперегонки по таким же ступеням.)

Слишком поздно мы обратили внимание на то, что рядом с каждым плафоном находился еще и детектор сигнализации. Что я могу сказать в свое оправдание? После низкотехнологического мира иной раз трудно бывает приспособиться. (Да и заметь я, не очень понятно, как мы могли бы не попасть в поле действия детекторов).

Служба охраны — трое ребят в черной форменной одежде и черных бейсболках — выскочила из дверей, не успели мы спуститься даже на пару этажей. Выглядели они серьезно, и Форд, конечно же, сразу потянулся за пистолетом, Венди — за топориком, и неизвестно, чем бы это кончилось, если бы я не закричал:

— Стойте! Мы — артисты, прибыли для проведения корпоратива!

В доказательство я выхватил из внутреннего кармана губную гармошку.

Сам не знаю, почему я выдал эту идею. То ли, думая о Мейбл, я настроился на ее волну, то ли у меня в голове зацепилась идея из предыдущего мира.

Но, как ни странно, эта идея сработала: Охранники по-прежнему держали нас под прицелом, но слегка расслабились, и главный из них только поинтересовался, что мы делали на боковой лестнице.

— Это должен был быть сюрприз! — пояснил я. — Нам сказали, что у одного из сотрудников день рождения…

Охранники переглянулись.

— Роб, никак для тебя сюрприз устроили? — спросил один другого.

— Ага, как же, — ответил тот. — Не похожи они на артистов. Пусть начальство разбирается.

Пока нас вели к начальству — совершенно обычного вида офисными коридорами с линолеумом и ковровым покрытием на полу — я тихонько отключил переводчик в ухе, жестом попросил Венди сделать то же самое и спросил у нее:

— Ну, какие песни ты знаешь? Что мне играть?

— Черт, черт, — пробормотала Венди; на лице у нее появились следы паники. — Я Coolgame люблю, и Дэвида Арчера…

— Я не одной их песни наизусть не знаю! Как насчет кантри или чего попроще?

— Что, если я ношу клетчатые рубашки, то обязательно должна слушать кантри?!

Один из охранников что-то спросил; мне пришлось включить переводчик, чтобы разобрать.

— ...говорите? — подозрительно интересовался тот.

— Мои спутники просто обсуждают репертуар, — гладко вклинился Форд. — Дурная примета — чтобы зрители это слышали.

— Обсуждайте на нормальном языке!

Мы, конечно, замолкли. Только когда нас таки привели к кабинету начальства и наши сопровождающие отвлеклись на дверь, я спросил у Венди совсем тихо:

— «Девчонку диско» ты, конечно, тоже не знаешь?

— Эту попсятину? Краем уха слышала.

— Диппер, — перебил нас Форд. — Стэн все время слушает FM-радио, вы должны оба знать «Принц дорог» Джо Миллера.

— Ух, да, — кивнул я с облегчением. — Когда мы ездили по туристическим местам Орегона, он только ее и крутил.

Действительно, я помнил эту песню неплохо: аккорды там простые, слова тоже, и я даже как-то подбирал их для губной гармошки. Заодно и текст переводил, как мог, заменяя сигареты на жевательный табак, а автомобиль на лошадь. Ковбоям нравилось, меня даже одно время называли «Принц бизонов», но не прижилось.

— Я не знаю, — сказала Венди, явно изо всех сил стараясь не запаниковать. — Я все время переключала радио, если он его оставлял!

— Зато я знаю, — тихо ответил Форд, не размыкая губ.

Начальник охраны — лысеющий человек с параноидальной усталостью в глазах — действительно попросил нас продемонстрировать свои умения как развлекательной группы. Мне показалось, что он тоже не очень нам поверил, но, очевидно, мир был цивилизованным настолько, что нас нельзя было бросить в тюрьму за одни подозрения.

И тут Форд показал себя с неожиданной стороны. Он не только гладко наплел что-то насчет того, что мы возрождаем традиции средневековых бродячих сказителей, потому и такая потрепанная одежда, — великий Моисей, да было ли в этом мире вообще средневековье? — он еще и правда неплохо спел «Принца» под мой аккомпанемент, объявив, что это очень архаичная версия здешнего языка.

(Сошло, поскольку язык, на котором говорили здесь, слегка походил на английский.)

У дяди Форда оказался приятный баритон, даже неплохо поставленный.

А потом Венди показала карточные фокусы, которым научилась у Стэна — оказалось, что она успела стащить колоду карты у охранника по дороге. Вот удивительно, но карты оказались почти теми же самыми, только цвета другие.

— Все еще не понимаю, кто вас нанял, — пробормотал начальник охраны, окидывая нас подозрительным взглядом, — и на сработавшуюся группу вы не похожи. Но на корпоративных шпионов тоже не тянете.

— Вообще-то, наша группа раньше была гораздо больше, мы не привыкли работать в таком составе, — небрежно заметил Форд. — А теперь, раз вы нас проверили, может быть, вы проводите нас к месту выступления? Мы все-таки были наняты для шоу сегодня.

— Да, у меня для вас плохие новости, — хмуро проговорил начальник охраны. — Никакого шоу не будет. А если бы даже и было, я бы не допустил выступать на охраняемом объекте подозрительных личностей без документов.

— Но нам не заплатили! — возмутился Форд.

— Радуйтесь, что я полицию не вызвал, — вместо этого мрачно проговорил шеф охраны.

Так мы оказались на улице. Собственно, куда и хотели попасть с самого начала. Улица как улица: на ней даже пахло то ли хот-догами, то ли чем-то похожим, хотя ни одного продавца хот-догов я не засек.

Но в здание напротив нам попасть не удалось: там, конечно же, тоже на входе требовали документы. Мы приземлились на скамейки в небольшом сквере на углу, хмуро наблюдая за болтающимися вокруг офисными работниками: они ели ланч, беседовали между собой и выглядели совершенно беззаботно.

Я подумал, что логично было бы забраться в дальнюю криминальную часть города и попробовать раздобыть там деньги и крышу над головой — подобные места обязательно есть где угодно, и я привык обращаться туда за помощью и укрытием. С осторожностью, конечно, особенно после того случая, когда мне пришлось регенерировать все пальцы на левой руке.

Но ужасно не хотелось тратить на это еще несколько дней. Кто знает, куда за это время мог деться человек, которого мы искали! Я и так уже тратил непростительно много времени на то, чтобы найти Мейбл.

— У тебя случайно нет такой телепатической бумажки, как в «Космической телефонной будке»? — хмуро спросил я Форда.

Тот машинально покачал головой, потом внезапно просиял:

— Диппер, только не говори, что этот сериал у вас до сих пор показывают!

Несмотря на обстоятельства, я нашел в себе силы улыбнуться.

— Двадцать лет назад… тьфу, то есть да, еще как показывают.

(Все-таки тяжело постоянно напоминать себе, что двадцати лет твоей жизни для окружающих как не бывало.)

— Нерды, — Венди закатила глаза. — Ладно, что делать-то?

— Подделывать документы, — вздохнул я. — Мне не впервой, я уже бывал в обществах с развитой бюрократией. Только надо сперва немного деньжат раздобыть. Венди, ты как, хочешь научиться грабить банкоматы?

(Мы миновали один банкомат на углу — вроде бы он работал примерно на тех же принципах, что банкоматы в том мире, где я научился этому фокусу.)

Венди только хитро улыбнулась, а Форд только внимательно на меня посмотрел. Я ответил ему спокойным взглядом. Только не говори мне, дядя, что ты никогда не прибегал к криминалу!

Форд отвел глаза. Он, конечно, прибегал. И, конечно, знал, к чему это может привести.

Я вздохнул, сжал и разжал левую руку. Ничего пальцы, работают как новенькие. И все-таки хорошо, что удалось тогда выдать себя за левшу.

...Надо будет не тащить Венди с собой, если удастся придумать какой-нибудь предлог. Кто его знает, какое тут наказание за поддельные документы.

* * *

Пиратки, собравшись на палубе в круг, передавали между собой простую деревянную миску. Каждая отпивала глоток и протягивала миску соседке. Все казались очень серьезными, собранными, словно действие было сродни ритуалу.

Задержавшись в трюме с Шарти, Мейбл не слышала, что говорили в начале. Но капитан Аделаида, заметив ее растерянность, быстро сказала:

— Мы пьем кровь «Лорри», чтобы разделить ее силу.

Капитан часто делала так: она вроде бы особо не замечала Мейбл, но иногда что-нибудь поясняла или отдавала какой-нибудь приказ, который делал жизнь девочки на корабле легче. В конце концов, именно она постановила оставить Мейбл на борту и сделать юнгой, когда остальные колебались между тем, чтобы ее съесть, и тем, чтобы выкинуть за борт.

Но кровь «Лорри»! «Лорри» — корабль, значит, в миске смола? Или вино?

Мейбл как-то пробовала вино (родители дали немножко) и даже пиво (сама стащила банку у дяди Стэна). Ни то ни другое ей не понравилось, и как взрослые это пьют? Но если надо для ритуала… и к тому же, все делают по маленькому глотку, а Инжайни вон, вообще только приложилась губами. Правда, Инжайни — каменная («минеральная форма жизни», — подсказал тоненький голосок Диппера в голове), так что она на самом деле не ест и не пьет…

Однако, когда чашка дошла до Мейбл, оказалось, что там просто вода. Правда, горячая, она чуть ли не дымилась. Но сделать глоток вышло легко.

— Что это? — спросила Мейбл шепотом у Шарти, когда чашка пошла дальше.

— Раньше мы все смешивали кровь в такой чашке, — объяснила четверорукая великанша. — «Мы» я имею в виду пираты. Это старый обычай, не знаю даже, с какой планеты. Но потом в экипажах стало слишком много рас, чья кровь ядовита друг для друга, поэтому мы передаем просто горячую воду.

— Ух ты. Она заколдованная?

— Не-а. Кок на камбузе налила.

— Тогда зачем?..

— Потому что мы можем биться ради сокровищей, ради своих детенышей, что остались дома, или ради своих супругов, которые любят драгоценности, как я, — Шарти подмигнула единственным глазом, — но в конечном счете, когда становится совсем горячо, мы деремся ради друг друга. И это нельзя ни на секунду забывать.

— Мы деремся ради бога крови! — хищно сказала Тхочи, поглаживая рукояти кинжалов. — Стрелки, к бортам! Сближаемся.

«Стрелки» — это относилось и к Мейбл. Кроме нее к борту кинулись и сама Тхочи со своими ракетными ножами, и еще человек десять с пистолетами и магическими луками, и даже Мартышка, которая не из чего не стреляла, а плевалась какой-то гадостью (когда Мейбл спросила, как далеко она может доплюнуть, Мартышка только загадочно повела глазами). Вдоль фальшборта поставили высокие квадратные щиты, за которыми полагалось прятаться во время выстрелов.

По правде говоря, Мейбл стрелять не хотелось. Ни ради остальных пираток, ни вообще в принципе. Можно, конечно, стрелять так, чтобы не убить: наверное, если человек все время держится за простреленную руку или ногу, он тоже не особенно-то боец. Но она не хотела даже ранить! От одной мысли ей становилось нехорошо.

Конечно, Мейбл дралась кулаками. Дядя Стэн даже однажды потихоньку подарил ей кастет, так, чтобы дядя Форд и Диппер не видели (Мейбл очень жалела, что этот кастет куда-то пропал во время Странногеддона). Но кулак — это одно дело, даже если очень тяжелый. А стрела такая острая, а кожа такая беззащитная… Хотя если это кожа кого-то вроде Инжайни...

Она покрепче схватила арбалет, готовясь… Не зная, к чему: она правда не знала, что ей сейчас делать. Но в неясной ситуации всегда лучше держать оружие взведенным, это уж Мейбл усвоила на совесть.

Корабль корсаров приближался стремительно: только что он был крошечной светлой точкой, едва различимой на фоне далеких звезд, и вот он уже практически вплотную по космическим меркам, можно различить и сложную парусную систему — сколько парусов, гораздо больше, чем на их маленьком бриге (да, «Лорри» — это бриг! Мейбл почти даже выучила названия парусов).

К какому классу принадлежал корабль корсаров, Мейбл не знала, только даже издалека было ясно, что он намного больше, и если они сойдутся борт к борту, корсары смогут прыгать на палубу «Лорри», словно с третьего-четвертого этажа.

Ох, вот бы тут был дядя Стэн: Мейбл видела не раз и не два, как он читал какие-то книжки с кораблями на обложке. А еще лучше, если бы был заодно и Диппер: втроем бы они уж точно что-нибудь придумали! Ну а если еще добавить дядю Форда, то корсары бы побежали от них уже через минуту.

Мейбл зажмурилась, ожидая, что вот прямо сейчас корсары в них врежутся, но удара не чувствовалось. Распахнув глаза, она увидела, что корабль все еще довольно далеко, хотя уже можно было различить лица над фальшбортами — словно маленькие рисинки.

— Не бойся, мелочь, — сказала Мартышка, повиснув рядом с Мейбл на вантах. — Сейчас еще с полчаса будем маневрировать, прежде чем подойдем на расстояние выстрела.

— П-почему так долго? — спросила Мейбл. Она как-то не ожидала от себя, что будет заикаться, и что руки будут такими холодными.

— Так ведь гравитационные течения, — объяснила Мартышка. — И давление света. Если не остеречься, столкнет за горизонт событий — и поминай как звали. То-то они скорость сбросили до нашей.

Да, конечно. Черная дыра. Крутится рядом, как водоворот...

Мейбл сглотнула. Лучше бы уж поскорее.

Ох как ей не хватало сейчас Диппера!

Маленькие рисинки выросли до размеров горошин, потом сделались вишнями, потом — персиками. Уже можно было различить черты лица. Еще чуть-чуть, и…

Мейбл охнула: над фальшбортом корсарского корабля виднелось лицо девочки не старше ее самой! А может, то был мальчик — мальчик ведь может носить косу, если он корсар?.. Но пока Мейбл решила считать ее девочкой. Она, эта девочка, посмотрела на Мейбл, криво улыбнулась, потом подняла такой же, как у Мейбл, арбалет и демонстративно помахала им в воздухе.

У них над бортом не было щитов, словно стрелки не боялись попаданий.

Вдруг одна из бойниц в борту корсарского корабля вспыхнула ярким белым светом, что-то свистнуло и обдало корабль жаром.

— Недолет! — азартно заорал кто-то, кажется, судя по голосу, Мо.

— Что? — Мейбл закрутила головой.

— Они пустили по нам ядро. Нетерпеливые, а! Разорвалось, не долетев, нас только тепловым излучением тронуло, — снисходительно пояснила Мартышка. — Магщиты погасят радиацию и все такое.

Мейбл сглотнула. Арбалет в ее руках вдруг показался ей больше и тяжелее.

— А мы будем стрелять? — спросила она с тревогой.

— А то как же, — ответила Мартышка.

В этот момент корабль тряхнуло.

— Вот, торпеды пошли!

Мейбл увидела, как шесть или семь острых веретенообразных тел вырвались из бойниц «Лорри» и понеслись к борту корсаров. Это было безумно красиво: каждая торпеда светилась собственным оттенком зеленого или лазурного. Не будь у нее руки заняты арбалетом, Мейбл бы даже захлопала.

Но, не долетев до борта огромного корабля, ракеты вспыхнули шутихами, на миг высветив золотистую защитную стену, словно состоящую из множества шестигранников.

Мартышка выругалась — переводчик Аксолотля перевел это как: «Горячие бельгийские вафли и сарсапарилья!», но Мейбл почему-то сомневалась, что она именно это имела в виду.

— Что, что это? — спросила Мейбл нервно.

— У них слишком хорошая защита, — мрачно ответила Мартышка. — Ну три ракеты из шести бы погасили, ну четыре… Но все шесть? Все, мелочь, берегись. Если у них такие щиты, шансов у нас нет.

— Ну, Мартышка, не каркай! — крикнула Шарти. Она вскочила на фальшборт, держась одной рукой за ванты. — Нам бы только продержаться, пока аномалия откроется! С открытием перехода прекращаются все драки

С этими словами она вскинула к плечу странную штуковину, похожую на огромный футуристический лазерный пистолет (Мейбл раньше у пиратов такого не видела) и выстрелила вверх. Над обоими кораблями высоко в черноте космической ночи повисла и закачалась огромная алая вспышка, похожая то ли на цветок, то ли на шарообразное облако.

— Ух ты, хочу такое! — крикнула Мейбл.

— Малышка, она весит больше тебя, — усмехнулась Шарти. — Все, теперь никто не сможет стрелять. Я вырубила нам обоим прицелы. Осталось только абордажное оружие.

— А почему сразу нельзя было?..

— Ну, тогда кэп думала, что мы их еще достанем, — Шарти подмигнула Мейбл. — Не дрейфь, юнга. Все будет путем.

«Все будет путем».

Мейбл охватило почти радостное возбуждение. Наверняка в драке она сможет сделать и что-нибудь полезное, не убивая. Вот как Шарти. Просто надо придумать, по чему стрелять. Диппер бы наверняка придумал, но и она сама сообразит! Например, стрелять по оружию корсаров, выбивая из рук…

В этот момент Мартышка рядом сдавленно ойкнула. Нетипично для нее: Мартышка всегда говорила резко, четко, в крайнем случае, шипела и трясла пластинками на хвосте. Мейбл обернулась, намереваясь спросить, в чем дело. Слова застряли у нее в горле: шея Мартышки была взрезана лазерным лучом, глаза навыкате потухли и покрылись белой пленкой.

У Мейбл все вспыхнуло перед глазами. Натурально вспыхнуло: предметы на миг стали ярко-зелеными, с черной сердцевиной, к горлу подкатила тошнота.

Но тошнота моментально прошла, предметы обрели свои прежние очертания. Мейбл обернулась обратно к кораблю противника. Та самая девочка возраста Мейбл — теперь ее лицо видно было уже совсем хорошо — ядовито улыбалась, примериваясь для очередного выстрела.

Мейбл сама не заметила, как выстрелила. Длинная ярко-алая стрела оставила в воздухе пылающий след и попала в цель, и лицо девчонки исчезло за фальшбортом. А Мейбл уже ловила в прицел корсара рядом.

Если бы рядом с ней стоял Диппер, а не Мартышка, именно Диппер лежал бы на палубе с выжженным горлом.

Корабли сошлись уже совсем близко — на расстоянии меньше сотни футов, это уж точно. Совсем как настоящие морские корабли, они плыли бок о бок. С обеих сторон на корабли полетели абордажные крюки: Мейбл краем глаза заметила, как Шарти, разматывая двумя парами рук, бросила сразу два. Но вообще-то Мейбл было особенно некогда отвлекаться. Она стреляла, пряталась за щит обратно, высовывалась снова. Кажется, больше так удачно, как первый раз, не попадала.

В какой-то момент ее осенило, что стрелы в арбалете неизвестной гномихи Миранды огненные, и начала целить не в лица корсаров, а по вантам. Если бы Мейбл додумалась до этого минут десять назад, ее бы это несказанно обрадовало. Сейчас она только подосадовала, что не попадается целей получше.

Кто-то проскочил мимо нее на палубу, и Мейбл всадила в него стрелу, даже не задумываясь, свой это или чужой — потому что знала инстинктивно. Чужой, конечно: она знала, как выглядят все на борту «Лорри», а этот был не с борта Лорри, не пил дымящуюся воду из чашки, и значит, ему не было тут места!

Кругом лязгали сабли, кто-то хрипел, орал. Звучали выстрелы: короткие хлопки арбалетов, длинные свисты лазеров при перезарядке (стреляют-то лазеры бесшумно), треск пулевого оружия. Стрелять можно было только с бортов, но не на палубе — можно повредить заклинания, удерживающие вокруг корабля воздух. Поэтому те, кто шли на абордаж, дрались с защитниками «Лорри» на саблях.

Но Мейбл сама еще продолжала дырявить из арбалета корабль напротив. И так же поступали еще несколько стрелков, которых пока не втянуло в драку.

В какой-то момент Мейбл показалось, что они побеждают.

Корсаров было больше, но «Лорри» оказалась у самого их борта, что означало, что они могут беспрепятственно дырявить корпус большего корабля — в нем уже зияло несколько дыр. Экипаж капитана Аделаиды дрался отчаянно, корсары дрогнули и полезли на палубу обратно — кто-то даже сгоряча сунулся за ними, раздались восторженные крики.

Если бы только сейчас открылась аномалия!

И тут Мейбл услышала странный звук.

Он шел снаружи, из-за борта корабля, что было странно: космос безмолвен, жизнь идет только в пузырях атмосферы вокруг космических суденышек. Звук походил на… как будто лопались пузыри жевательной резинки? Сразу много пузырей? Или если кто-то чпокает пленку с пупырышками…

Пронзительно запахло гарью, словно от паленой резины.

— Хана, — тоненько сказал кто-то, и Мейбл услышала этот звук, хотя на борту еще дрались, а потому вокруг лязгали сабли и звучали звуки выстрелов.

Серая масса, отвратительно воняющая жженой резиной, лезла через борт «Лорри». На ее комковатой поверхности вздымались обугленные черные пузыри, которые лопались, оставляя неопрятные черые кольца. Как будто… да, масса оплавленного целлофана, который кто-то продолжал плавить и плавить на корабле корсара.

Мейбл с ужасом смотрела, как эта штука расплывается по палубе «Лорри», как Тхочи, утонув в ней ногами, ужасающе воет, падает на четвереньки и начинает выть еще сильнее, не по-человечески. Как Одноглазая Мо пытается залезть на мачту, но зеленеет и падает в эту массу без чувств, а серый пузярыщийся поток смыкается над ней. Как ноги Инжайни начинают плавиться там, где она коснулась серого целлофана, но она бежит к Мейбл… бежит… и как Шарти… Нет, только не Шарти, нет!

Мейбл дернулась к четверорукой, помочь ей (хотя она сама не знала, что собирается делать), вскинула арбалет...

— Не смотри, малышка, — пророкотала Инжайни, сграбастав Мейбл, словно приросшую к палубе.

Каменная женщина прижала девочку к груди и крепко обняла: руки ее сдвинуть было не легче, чем разбить каменные кандалы.

— Выживи, — прошептала Инжайни. — Просто выживи. Тебе есть к кому возвращаться.