Десятый (гет)

В десять вечера камин в гостиной Малфой Мэнора озарился яркой вспышкой, и из него вышла, отряхиваясь, разъяренная Гермиона Грейнджер. Ее появление прервало хозяина поместья, отвлекая его от очень занимательного хождения из угла в угол.

Больше всего Гермионе хотелось высказать ему все прямо в лицо, она даже набрала в грудь побольше воздуха для гневной тирады, но осеклась, когда он остановился прямо перед ней. Малфой выглядел таким потерянным, что она вдруг забыла, почему, собственно, так зла на него.

Этот день вообще не задался с самого утра. Проснувшись раньше, чем хотелось бы, Гермиона не могла больше уснуть. Она впотьмах спустилась на первый этаж своего новенького коттеджа, на который она так долго откладывала, и вдруг наступила во что-то неприятно мягкое. Включив свет, она обнаружила, что весь пол за ночь порос густым мхом и лишайниками. Да, освободив Малфоя, она заработала себе множество недоброжелателей, которые заваливали ее гневными письмами, но все потенциально опасные успешно отфильтровывались защитными чарами и не попадали в дом. А здесь кто-то не поленился самостоятельно прийти и подкинуть ей под дверь несколько семян, полив их зельем быстрого роста. Последствия этого приятнейшего инцидента Гермиона расхлебывала до полудня, не позволяя лишайникам захватить ее дом полностью. С мхами она справилась, но вот неприятный запах сырости и позеленевший пол остались.

На Гриммо она опоздала, хотя обещала Джинни и Лаванде помочь с подготовкой. В предпраздничной суете все валилось из рук, и у Гермионы получился совершенно несъедобный пудинг. Гарри и Рон задерживались на официальном приеме у министра, что совершенно не радовало их жен, мечтавших провести с ними такой долгожданный тихий вечер без детей. К слову сказать, младших Поттеров и Уизли увезли на праздники в Румынию.

Малфой все не появлялся. Каминная сеть давно была открыта, о чем Гермионе пришло оповещение с министерской совой. К вечеру она совсем разнервничалась, и Джинни, желая сохранить в целости остатки посуды, усадила ее отдохнуть. Лаванда громогласно причитала, искренне полагая, что Гермиона сама не своя из-за приема, на который ее впервые после победы не пригласили. В конце концов, устав прожигать взглядом часы, она взяла горсть пороха и переместилась к Малфою в гостиную. Теперь она стояла прямо перед ним, отчего-то смущенно расправляя складки на платье.

— Грейнджер, чем обязан?

— Ты не пришел, я думала, что-то случилось, — Гермиона заметила полупустой бокал с янтарной жидкостью на столе, — а ты, похоже, решил отмечать один.

— Вот только не надо мне твоих нравоучений! — вскинулся Малфой. — Или моя явка к… вам, — он запнулся, — или это был приказ, а не приглашение?

Гермиона вздохнула.

— Драко. Я пригласила тебя, потому что хотела тебя видеть. И ждала, но ты не пришел.

Ей было почти физически тяжело разговаривать с ним. Каждый раз Гермиона словно прорывалась через полосу препятствий и недоверия, общаясь с ним. Малфой щетинился, выпускал иголки, доводил ее до бешенства презрительными взглядами и хлесткими обидными словами. Между ними стояли десять лет и толстые холодные стены Азкабана, она пыталась достучаться до него сквозь все это, но Драко словно нарочно игнорировал ее попытки. Да, он приоткрылся в прошлый раз, но ближе не подпустил, забившись в свое одиночество как дикий раненый зверь. Зато теперь Гермиона знала, что кое-что общее у них все же было. Общая горечь разлуки, которая теперь казалась еще более обжигающей, чем когда-либо раньше.

Он молча разглядывал ее. Гермиона обхватила себя за плечи, скорее пытаясь скрыться от его взгляда, чем согреться. Впрочем, сегодня в Мэноре было действительно холодно.

— Драко? — она сделала шаг к нему. — Идем со мной.

Вместо ответа он прошел мимо нее к каминной полке и взял оттуда лист пергамента.

— Приходи к нам в сочельник, — зачитал он. — Кто такие «мы», Грейнджер? Куда ты меня тащишь? Как я должен догадаться? В аврорские застенки, к рыжему семейству, к друзьям-маглам или к благоверному и вашим отпрыскам?

— Малфой, ты мог бы мне просто написать! — возмутилась Гермиона. — Я ждала от тебя сову. И нет у меня семьи, если именно это тебя интересует. Мы — это Гарри, Рон, их жены и я.

— А у вас какой-то благотворительный клуб вместе с Поттером, да? — выплюнул он и кивнул на подборку газет. — Я теперь осведомлен о твоей деятельности. Героиня войны освободила эльфов, жаль только большинству из них это оказалось совершенно не нужно. А теперь вытаскивает из Азкабана несправедливо осужденных Пожирателей. Да на твоем счету уже целых девять спасенных жизней, Грейнджер! Теперь я, десятый, бедный несчастный Малфой, которого нужно притащить в компанию своих героических дружков, чтобы все вдоволь насочувствовались?

Он взял бокал и жадно допил оставшийся там огневиски.

— Ты не десятый, — сказала Гермиона очень тихо, чтобы не выдать волнения, чтобы не сорвался голос.

— Что? — он резко развернулся к ней.

— Ты не десятый, Драко. Ты первый, и всегда был. Я подавала апелляции с первого же дня твоего заключения, — ей еще никогда не было так сложно выговаривать слова. — Я не помню дня, когда бы не работала над твоим делом. Все эти годы я проклинала каждый следующий день, который ты вынужден был провести в камере.

— Почему? — он в два шага сократил расстояние между ними и теперь смотрел ей прямо в глаза каким-то безумным взглядом. — Гермиона, скажи, почему?

— …Драко, — она всхлипнула, задыхаясь от эмоций, почти теряя сознание от его близости, от своего имени на его губах.

В его потемневших до черноты глазах бушевало пламя, он все приближался, пока не прошептал:

— Гермио-она…

И сомкнул на ее губах свои, исступленно целуя, прижимая ее к себе.

Она отвечала на его поцелуи со всей нежностью, полностью отдаваясь чувствам, растворяясь в нем без остатка.

Почему? Потому что безумно люблю тебя, Драко Малфой.

* * *

Малфой подал Гермионе руку, помогая выбраться из камина в гостиной. Здесь никого не было, зато из кухни слышался веселый смех, доносились обрывки разговора:

— И тут, Гарри, представляете, выдает, — голос слегка нетрезвого и явно что-то уже жующего Рона, — «Сэр, со всем уважением, позволяет ли формат мероприятия мне называть мистера Каррингтона подлой и лживой свиньей?» Каково, а?!

— Да, — смеялся в ответ Гарри, — а Кингсли и отвечает: «Простите, мистер Поттер, но формат мероприятия не позволяет вам назвать мистера Каррингтона подлой и лживой свиньей». Тут бедняга Томас весь пошел красными пятнами.

— А Гарри в ответ: «Что ж, прошу простить мою оплошность, я тогда не буду называть мистера Каррингтона подлой и лживой свиньей!»* И все…

Последние слова Рона потонули в дружном хохоте. Гермиона оглянулась на застывшего Драко и заметила легкую улыбку на его лице.

— Идем? — она улыбнулась в ответ и взяла его за руку, а он крепко сжал ее ладонь в своей.

— Идем.