За кулисами истории (гет)

Тот факт, что я маггл, а также мои душевные терзания и истерики, разумеется, не остались для родителей тайной, так что следующие пару недель я провела под надзором врачей, уделяя осмотрам и беседам с психотерапевтом до четырех часов в день.

После двух недель хождения по мукам случилось чудо — в прямом смысле. В кабинете психиатра треснуло стекло. Видимо, степень бешенства пересилила страх моего организма в демонстрации магии, и я взбунтовалась. Разумеется, никто, кроме меня не связал тонкую сеточку трещин и стихийную магию одной очень слабой ведьмы, но мне хватило и моих выводов.

Еще три дня я глупо улыбалась, радуясь всему на свете. Я — ведьма. Очень слабая, бесталанная, но все-таки ведьма, как это было всегда. Никогда не думала, что захочу сказать «спасибо» врачам в ПНД.

Да уж, вот и ответ на извечный вопрос чистокровных о том, где находится магия — в крови или в духе? Жаль, что нельзя заявить о своем открытии во всеуслышание.

Я тренировалась. Пока что моей только что проснувшейся магии было тяжело даже приподнять ручку на столе, но все приходит с опытом. Если нельзя добиться силой, то можно тренировкой, так что я отдавала всю себя занятиям.

А еще я следила за Лили. Разумеется, я не могу отпустить младшую сестру с незнакомым оборванцем, особенно, если этот оборванец — колдун, причем неизвестного роду-племени. Сколько бы я не пыталась напрячь память, фамилия Снейпа оставалась для меня незнакомой, значит я не могла сказать, чем занимается — или занимался в прошлом — его род.

Вот и сейчас я пряталась за деревом, заодно открывая для себя много нового.

— Никто не отдаст тебя за это дементорам! Дементоры — это для настоящих преступников. Они охраняют тюрьму для волшебников, Азкабан. Но тебе совершенно не за чем попадать в Азкабан, ты слишком…

Я была в шоке. Какие представления о гуманности царят в волшебном мире, если маги сотрудничают с дементорами? Я слышала о них от отца (настоящего отца) и врагу бы не пожелала провести в их присутствии больше пяти минут. Самое страшное — они убивали душу, вечную — я теперь это точно знаю — душу волшебника. В какой момент истории наказание смертной казнью стало представляться волшебному сообществу слишком мягким?

От удивления я даже забыла об осторожности и наступила прямо на сухую ветку. Черт!

Разумеется, на звук резко обернулись Лили и Снейп. Было очень неловко, и я старалась придумать причину своего пребывания здесь. Как назло, в голову ничего не лезло, и я тупо переминалась с ноги на ногу.

— Тунья! — судя по голосу, Лили была рада меня видеть. Хороший знак — в конце концов, перед Снейпом можно и не расшаркиваться.

Словно прочитав мои мысли, Снейп вскочил на ноги и закричал мне в лицо:

— И кто из нас шпионит? Чего тебе тут надо?

Что бы такого сказать, чтобы он отвязался?

— Что это на тебе надето, а? Мамина блузка?

Обсуждать одежду… Да уж, нашла, чем зацепить мальчишку!

Я не верила в то, что подколка удалась и мне захотелось чем-то бросить в наглую ухмылку мальчишки, которого не так уж сильно задела насмешка над шмотками.

Над головой раздался треск, и я уверена, сук бы долетел до Снейпа, будь я хоть немного сильнее. Но, как говорится, чего нет того нет. Моей магии хватило только на то, чтобы сломать ветку и для левитации сил не осталось. Огромный сук с размаху ударил меня по плечу. Вот уж воистину — не рой другому яму.

Глаза непроизвольно наполнились слезами — то ли от обиды, то ли от боли.

— Тунья!

Лили не замедлила наброситься на Снейпа. Неплохая месть.

— Это ты сделал?

— Нет! — Снейп испуганно смотрел на ветку.

Еще бы — я бы тоже испугалась, если бы не почувствовала, как убывает моя сила после магического всплеска. Мало ли какие колдуны могут ходить неподалеку… Впрочем, им не обязательно знать о том, кто колдовал сейчас.

— Ты! Ты сделал ей больно!

— Нет, это не я!

Мне даже стало почти жалко Снейпа. Не желая больше наблюдать эту перепалку, я двинулась в сторону дома. Однако Лили скоро меня догнала, и мы подошли к дому уже вместе. Прямо на крыльце стояла женщина лет тридцати пяти, в мантии и старомодной остроконечной шляпе. Мне не нужно было объяснять кто это. Волшебница.

* * *

— Волшебница? Этого не может быть, — миссис Эванс с опаской посмотрела на женщину и метнула быстрый взгляд на меня.

Наверняка думает, что в этом доме слишком много психов на один квадратный метр. Что ж — не мне ее осуждать, я сама не спешила доверять первой попавшейся ведьме воспитание Лили.

Мистер Эванс также был настроен более чем недоверчиво и пребывал в абсолютной уверенности, что его глупо и неправдоподобно разыгрывают. Хотя его нельзя назвать прожжённым материалистом, ему, как и любому другому магглу современности, было трудно поверить в реальность волшебства.

Профессор МакГонагалл — именно так представилась женщина — являла собой образчик взвешенности, сдержанности и хорошего воспитания, во всяком случае, на первый взгляд. Густые темно-каштановые волосы были собраны в тугой пучок, а достаточно мягкие черты лица удивительным образом преображали строгие квадратные очки, за которыми скрывались очень умные, но немного замутненные глаза, какие бывают у людей, переживших много горя. Однако, несмотря на эту скорую сметку, работавшую в пользу волшебницы, я видела ее впервые в жизни, и имела право на здоровый приступ недоверия.

— Поверьте, волшебники существуют, миссис Эванс, — МакГонагалл вежливо покачала головой, — Мы вынуждены скрываться, однако существует целый магический мир, живущий наравне с вашим. Я могу доказать вам свои слова, только постарайтесь слишком остро не реагировать.

Дождавшись неуверенного кивка хозяйки дома и молчаливого разрешения хозяина, ведьма отступила на шаг и поправила очки на носу. Через мгновение очки начали расплываться, словно сливаясь с вытягивающимся лицом, которое… Черт возьми!

Она превратилась в кошку! У нее хвост! Серый такой, с полосками. Когда волшебники научились превращаться в животных? Или это частный случай ликантропии? А может проклятье?

— Это называется анимагия, — проговорила ведьма, снова вернув себе человеческий облик, — раздел трансфигурации, высшей трансфигурации, если быть точной, я ее преподаю в Хогвартсе.

Я догадывалась, что магический мир не обошла стороной волна прогресса, но превращение человека в животное, без палочки, болезней и проклятий было настолько удивительно, что я выпала из реальности на пару минут, а когда вернулась в мир живых, профессор уже вовсю объясняла матери условия проживания и обучения в Хогвартсе.

— То есть я не смогу связаться с собственным ребенком в течение полугода? Да за кого вы меня принимаете?

Очевидно, некоторые моменты магического образования пришлись не по нраву миссис Эванс.

— В Хогвартсе существует магическая почта, как и во всем волшебном мире. Письма доставляют совы, и вы сможете ими обмениваться в течение всего времени пребывания в Хогвартсе.

— Совы? — восторженно прошептала Лили, не обращая внимания на скепсис матери.

А я подумала, что уже очень давно не видела почтовых сов. С ума сойти, да за одну возможность снова погладить волшебную сову я готова отдать все маггловские учебники. Ну, хорошо, половину, я слишком люблю учиться.

— В таком случае нам придется взять с тобой и Петунью, я не могу оставить ее одну, — похоже, я опять что-то пропустила, и мы куда-то собираемся, потому что психов в одиночестве не бросают. Надо бы получше следить за ходом разговора.

— Ну разумеется, — кивнула профессор.

В течение получаса мама лихорадочно бегала по дому, собираясь и приводя в порядок нас. После чего профессор вытащила из складок мантии старую, видавшую виды игрушку в виде синего, потрепанного зайца с порванным ухом и попросила нас взяться за нее и ни за что не отпускать. В отличие от анимагии, порталы были мне знакомы, хотя я и ни разу не пользовалась ими. Не знаю, радоваться или печалиться тому факту, что спустя сотни лет волшебники не придумали иного способа групповых перемещений.

Я почувствовала резкий рывок в области живота и мысленно попрощалась с завтраком, после чего меня словно протащило через водосточную трубу в максимально сплющенном состоянии, но не успела я даже возмутиться про себя, как обнаружила себя стоящей на каменной мостовой.

Наверняка у меня было такое же зеленое лицо, как и у Лили с родителями, я закрыла глаза, пытаясь побороть тошноту.

— Добро пожаловать в Косой переулок! — звонкий голос профессора оставил за спиной все мои недомогания, я только краем сознания успела отметить, что МакГонагалл, очевидно, не ощущает дискомфорта, и такие перемещения — лишь дело привычки.

В нетерпении я открыла глаза.

Он изменился. На месте нашего дома теперь красовалась маленькая аптека, немногим больше, чем моего отца. На витринах- ворох незнакомых предметов, очевидно, изобретенных после моей смерти. Но все-таки здесь узнавались черты старой и до боли знакомой улочки. И дело было не в рассыпанных тут и там мелким лавочках и палатках, а в магии, исходящей от каждого фонарного столба. Я и не замечала раньше всей мощности и концентрации волшебства в этом месте, однако только сейчас, впервые, с момента моего перемещения во времени я чувствовала себя завершенной.

Все мое существо было наполнено чувством огромного, безграничного счастья, единения с этим миром. Едва ли такие эмоции ощущает даже впервые покупающий палочку ребенок, настолько я соскучилась по родной магии. Я могу со всей честностью сказать, что ни один конь, ни один слон и ни одна собака так не скучают по своему хозяину, как волшебник — по магии.

Сперва мы пошли в здание бывшего Министерства Магии, которое теперь занимал волшебный банк. Интересно, а что стало с Министерством?

Но еще интереснее был другой вопрос — почему гоблины заведуют всей экономикой страны? Когда это случилось? Что должно было произойти, чтобы скряги Лавгуды передали свои права кому-то другому, не говоря уже о том, что этими «другими» вообще были гоблины?

Я изумленно вертела головой по сторонам, разглядывая, как лучшие ремесленники нашего времени занимаются бумажной волокитой. Может здесь еще и гоблинская сталь — не знак качества, а фамильный раритет?

Мы поменяли деньги, и я внимательно изучила внешний вид кнатов, сиклей и галеонов. Кроме даты выпуска я не нашла ни одного отличия, а, если верить МакГонагалл, соотношение бронзовых, серебряных и золотых монеток также не претерпело изменений.

А потом нас повели в… лавку Олливандера? Я удивленно смотрела не невысокое, обшарпанное здание, несмотря на свой удручающий вид, находящееся на элитной южной площади Косого переулка. Мелкие торговцы нелегальными палочками наконец-то нашли свое место под солнцем, ну надо же! «Продаем волшебные палочки с 382 года до нашей эры». И ведь не врут, прохвосты! Зачем кому-то знать, что на законных основаниях они этим занимаются всего пару последних столетий?

Внутри было пыльно. Из темноты вышел жутковатого вида немолодой человек, представившийся мистером Олливандером. Пока Лили тупо поднимала палочки, явно не имея понятия, что с ними делать, а родители испуганно смотрели на периодически разбивающиеся вокруг вазы, я слушала о палочках. Как они выбирают человека, как они уникальны. Почему-то меня грела мысль о том, что где-то в мире есть и моя, пусть мы с ней еще и не встретились.

Где-то на десятой палочке Лили буквально засияла, а из кончика вырвался веселый сноп разноцветных искр. Никогда до этого момента не видела момент единения волшебника и его палочки, ни разу в жизни. Это было удивительно прекрасно.

Мы вышли на улицу и прошлись по Косому переулку в сторону аптеки. Я уже немного успокоилась и могла спокойно рассматривать окружавших меня прохожих. А посмотреть было на что!

Наконец-то приличная одежда! Дамы в закрытых мантиях, да еще в каких! Леди Уизли в моем времени отдала бы тысячу галеонов за такую красоту. Да уж, мода не стоит на месте и мантии уже не всегда походят на бесформенные балахоны с редкой вышивкой. Тут все еще принято собирать волосы в сложные прически, что, конечно, имеет логичное объяснение — никому не хочется получить родовое проклятье или быть опоенным именным ядом из-за оброненного волоса — однако не может не радовать меня, истосковавшуюся по правилам приличия моего века.

Мужчины тоже в строгих мантиях — и никаких вам футболок. Кареты по-прежнему возят фестралы, вон одна из них стоит возле кафе-мороженого.

Фортескью?! С ума сойти! Знали бы благородные лорды Фергус и Фабиан, что их потомки станут мороженщиками — никогда бы не женились.

Тем временем мы подошли к ателье, где Лили предстояло купить школьные мантии. Я еле сдержалась, чтобы не попросить себе хоть одну, но знала, что меня не поймут. При входе я не посмотрела на фамилию хозяйки магазина, но она представилась, вогнав меня в культурный шок.

Мадам Малкин? Мадам? Лоретки Малкин теперь мадам? Карьерный рост, однако!

Книжный магазин… Боже мой, сколько тут книг по магии! Мантию я не получила, но хотя бы одну книгу…

Как ни странно, но на мою просьбу лишь благосклонно кивнули, видимо, родители считали, что мне тоже хочется хоть на малую толику приобщиться к миру волшебства. Что же, не так уж они и ошибаются.

Я со счастливой улыбкой летала между стеллажами. Интересовало меня абсолютно все, но выбрать нужно было нечто полезное и после нескольких минут размышлений я остановилась на «Обзоре магического образования в Европе». Хоть убейте, но если я не попытаюсь поступить в школу магии, то не прощу себе никогда.

Аптека. Что? Селезенка саламандры уже в цене? Полтора галеона за унцию?! Да это грабеж!

В общем, судя по количеству ранее не использовавшихся ингредиентов, зельеварение тоже не стоит на месте. Хотя… С каких это пор на рог двурога нужна специальная лицензия?

Последним пунктом в нашем путешествии оказался зоомагазин. Мне определенно нужна сова и как же замечательно, что родители со мной одного и того же мнения. Хотя сову купили Лили, но, впрочем, это не столь важно — до сентября она со мной.

Пока МакГонагалл объясняла старшим Эвансам, что сову надо раз в день выпускать полетать, Лили придумывала той имя позаковыристее. Теперь у нас сова по имени Синица, Лили, ты то еще дарование…

* * *

«Совпадение»? «Книга Хогвартса вносит имена всех юных волшебников Британии при рождении»? «Очень жаль»?!

Я со злостью швырнула ответное письмо Дамблдора на стол. А если я не здесь родилась?! А если ошибка?! А если книга кого-то пропустит?!

Больше всего бесил этот понимающий и сочувственный тон волшебника к бездарной маггле. Я не маггла! Я же чувствую это! У меня стекло треснуло, на меня ветка упала, какие еще нужны аргументы?

Мда, а аргументы-то и правда не ахти… Но все равно! Я должна пойти в школу магии, раз уж я могу хоть как-то колдовать и будь я проклята, если не использую все возможности!

Я остервенело принялась писать еще три письма. Простите меня, мама и папа, я плохая дочь, хотя технически я вам не дочь… Воровать — плохо, воровать деньги у родителей — плохо вдвойне, но цель оправдывает средства. Привязав мешочек с монетками и письма к лапе Синицы, я отправила уже возненавидевшую меня птицу на почту, в Косой переулок. В первом письме я просила работников переслать письма в соответствии с адресатами, вторые два отправлялись далеко за пределы Британии — В Дурмстранг и Шармбатон.

* * *

Отказ из Шармбатона прилетел через двое суток. Примерно с той же формулировкой — это не мы вас не принимаем, а книга регистрации волшебников.

В Дурмстранге такой книги не было. Но еще в Дурмстранге не было магглорожденных, а в этом теле моя фамилия ни разу не Блишвик. И все же я с замиранием сердца ждала конверт с гербом лучшей волшебной школы Восточной Европы. Если туда не примут — попробую податься в школы, что называется, «попроще», но все же я — сторонница наиболее качественного образования. Если силенок хватит.

Через неделю в окно постучал черный ворон — в купленной мной книге говорилось, что восточные маги чаще используют этих птиц. После того, как я забрала письмо, он по-хозяйски влетел в комнату и уселся прямо на стол — видимо, приказано ждать ответа. Это радовало.

В нетерпении сломав сургучную печать, я вытащила достаточно длинное письмо и принялась читать.

Уважаемая мисс Эванс,

Согласно правилам приема в Дурмстранг, любой волшебник имеет право на прохождение вступительных испытаний. Как Вы верно отметили, наша школа традиционно не принимает магглорожденных — в связи с тем, что о Дурмстранге они просто не знают на момент поступления. Поэтому стоит Вас предупредить — некоторые чистокровные семейства будут негативно настроены к пребыванию любого магглорожденного в Дурмстранге.

Ситуацию осложняет Ваш возраст. Даже если Вы пройдете на первый курс, Вам придется освоить три года учебной программы (очень сложной и обширной) за один, чтобы в дальнейшем проходить обучение со сверстниками. С учетом того, что Вы написали о Вашей магической силе, едва ли это дастся Вам легко.

Законных оснований для запрета прохождения вступительных испытаний у нас нет. Но есть правило — магглы не знают о Дурмстранге. В том числе и Ваши родственники. И ваша младшая сестра, если она становится студенткой Хогвартса. Если Вы правдоподобно убедите их, что едете в школу, откуда нельзя ни написать, ни позвонить, чье название не числится ни в одном маггловском справочнике, и, кроме того, нуждаетесь в ежегодном финансировании в размере трех сотен галеонов на обучение и сотни галеонов на покупку необходимого инвентаря — отправьте заявление вороном. В таком случае мы пришлем инструкцию для дальнейших действий.

С наилучшими пожеланиями,

Профессор Грович

Мда уж, я думала условий поменьше будет…

Как уговорить родителей отправить тебя неизвестно куда, с огромной суммой денег, если стоишь на учете у психиатра?

Самая смелая ложь — самая правдоподобная.

Я села писать еще одно письмо и положила его в ранее раскрытый конверт с сургучной печатью.

Лили дома нет, значит можно спокойно орать на весь дом.

— Мам, пап! Меня приняли в Шармбатон!

* * *

Это была самая идиотская сцена убеждения! Честное слово, я даже не надеялась. Только вспомнить мои уверения о том, что «никому нельзя о ней знать, даже вам, но я вам сказала, а Лили нельзя тоже, а то меня не примут». Я потратила целых три часа конструктивных доказательств, не имея возможности даже надавить на жалость, необходимо было доказать свою психическую стабильность.

Наконец, это произошло. Заветное слово «ладно» и я пулей бросилась к оставленному в комнате ворону строчить ответ. Черт возьми, я еду в Дурмстранг!