Империус (гет)

Обстановка, в которую Ремус попал, ступив за Аливардом в соседствующее с камерой Каина помещение, заставила его вспомнить о подземельях Северуса Снейпа. Кролл, отмеряющий какую-то жидкость (вероятно, седативное средство) в пробирке, наградил его ухмылкой и кивком. Ребекка, со странным сосредоточением глядящая через стекло, приподняла бровь, но в остальном проигнорировала его появление.

Аливард закрыл за ними дверь, и Ремус некоторое время оставался на месте, смотря через стеклянную панель на бешеного оборотня за ней. В этот раз камера Каина выглядела иначе: одеяла и подушки были кучей свалены в углу, а деревянная миска и нечто, напоминающее горшок, стояли на полке на противоположной стене. На стенах еще оставались следы прошлой истерики, однако они были незначительными и легко игнорируемыми. После того хаоса нынешнее спокойствие казалось едва ли не зловещим.

Посреди комнаты, скрестив ноги, сидел Каин. Рукава его мантии были разорваны и покрыты пятнами еды, волосы — взъерошены, а глаза — широко распахнуты. С предельным вниманием он глядел на красный мяч, который катал от одной руки к другой. Движение, казалось, полностью поглощало его внимание.

— Мяч его успокаивает, — проговорила Ребекка, так и не оторвавшись от созерцания Каина. — Мы не знаем, почему. Но это по крайней мере означает, что сегодня мы сможем войти к нему. Когда он так занят игрой, Каин редко теряет терпение.

Ремус содрогнулся. Воспоминания о том, как когти Каина впились в его горло, как клыки терзали его кожу и мех, нахлынули на него. И хотя он вроде как справился с последствиями событий прошлой осени, мысли о том, что сотворил этот бешеный оборотень, оказалось не так-то просто откинуть. До этого момента он не осознавал, насколько сильно надеялся, что сегодня Каин снова окажется слишком возбужденным для работы.

Кролл оглядел его внезапно побледневшее лицо и неприятно улыбнулся.

— Не стоит волноваться, профессор, — растягивая слова, проговорил он и указал на наполненную им пробирку. — Мы с Аливардом будем рядом, на случай если Каин станет неуправляемым. Это успокоительное вводит в ступор самых буйных завсегдатаев нашего института.

— Мы теряем время, — заявила вдруг Ребекка и, резко развернувшись на каблуках, подошла к Ремусу, глядя на него так строго, словно бы это он, а вовсе не она, стал причиной задержки. — Кролл, не забудьте делать записи. Профессор, пойдемте.

Ремусу крайне не понравилось, что им командуют, однако он лишь прикусил губу и последовал за Ребеккой.

— Каков план? — тихо спросил он, тщательно следя, чтоб испытываемые им волнение и дискомфорт не проявили себя в его голосе. — Войти, помахать ему и посмотреть, что произойдет?

Губы Ребекки изогнулись.

— В общем и целом, да. Мы будем следить за тем, узнает ли он вас, осталось ли в его разуме хоть что-то от сущности бешеного оборотня. Нам нужно решить, представляет ли он все еще угрозу?

— И вы собираетесь достичь этого с моей помощью, — закончил Ремус, стараясь подавить дрожь. — Ведь я единственный человек, встреча с которым может разозлить его настолько, что он прибегнет к насилию.

— Это надежный научно-обоснованный метод.

— Это размахивание красной тряпкой перед быком в целях убедиться в качестве его зрения.

Ответная улыбка Ребекки только усилила его тревогу.

— Зато мы гарантированно узнаем правду. Вы не согласны?

«О да, — с сарказмом подумал Ремус, — если он разорвет меня на клочки, значит, он помнит меня. Неопровержимая истина. Почему-то я сомневаюсь, что она станет горевать о моей кончине».

Однако он решил не озвучивать этих мыслей. Ребекка лишь улыбнулась, когда он не ответил.

Стоящий рядом с маленькой дверью, оборудованной мощными замками и ведущей в камеру Каина, Аливард принялся настукивать палочкой определенный ритм, снимая защитные заклинания. Коснувшись полотна двери в последний раз, он отошел назад.

Дверь отворилась, и Ребекка Голдштейн вошла, поманив Ремуса следом.

Вонь в камере отбивала вообще всякое желание заходить туда. Застарелый пот, прокисшая еда и кровь смешивались с запахом аммиака и шерсти, что свидетельствовало о том, что Каин проходил через свои метаморфозы здесь же. Задохнувшись на пороге и пытаясь подавить рвотные позывы, Ремус вспомнил Визжащую хижину: запах там после многих проведенных в одиночестве полнолуний стоял такой же.

Ребекка ждала его внутри, когда он, стиснув кулаки и все еще стараясь не обращать внимания на запах, подошел к ней. Аливард не закрыл дверь и теперь стоял в проеме и держал палочку наготове. Кролл же остался в смежном помещении и был совершенно невидим.

Каин не двинулся с места, не поднял взгляда — вообще никак не прореагировал на гостей.

Мяч катался вперед-назад…

Ребекка прочистила горло.

— Авраам, — тихо, но уверенно позвала она. — Авраам Каин, посмотри на меня.

Каин не прореагировал. Даже не дернулся. Мяч продолжал кататься вперед-назад, вперед-назад, вперед-назад…

— Авраам Каин, — повторила Ребекка громче, настойчивее. — У тебя гость. Посмотри на него, Каин.

Ничего. Он не поднял взгляда. Казалось, ему ни до чего не было дела, кроме движения мяча вперед-назад, вперед-назад, всегда вперед-назад…

— Видите? — с раздражением проговорила Ребекка. — Он не реагирует. Он даже не знает своего имени.

На этот счет у Ремуса имелись свои соображения. Ведь он знал, что его звали иначе.

Порой легко было забыть, что вся история его семьи и бешеного оборотня по имени Авраам Каин не была достоянием общественности. Благодаря стараниям неотразимой Риты Скитер, большая часть волшебного мира знала, что именно Каин сделал Ремуса оборотнем в возрасте всего трех лет, но мало кто знал истинные мотивы этого нападения, и ни Ремус, ни его отец не горели желанием обнародовать их. Его и до этого обвиняли в сотрудничестве с бешеным оборотнем, так что новость об их кровном родстве только раздует огонь вражды.

Учитывая, что информация об их родстве практически никому не известна, а настоящее имя Каин оставил после того, как его укусил оборотень Хел… И теперь, когда разум бешеного оборотня исчез…

— Можно мне попробовать?

Ребекка пожала плечами.

— Пожалуйста.

С опаской Ремус наклонился и оперся ладонями о колени.

— Авель, — позвал он тихо.

Вперед-на…

Мяч укатился в угол. Карие глаза с пугающей интенсивностью воззрились на него.

Ребекка пораженно втянула воздух. Краем глаза Ремус видел появившееся на ее лице выражение потрясения и непонимания.

— Привет, Авель, — повторил он все так же тихо.

Глаза продолжали глядеть на него. Они буравили его из-под нахмуренных бровей, взгляд их проникал глубоко. Внезапно в них отразилось осознание и что-то, что Ремус надеялся никогда не увидеть.

Узнавание.

— Ты, — произнес Каин низким и неуверенным голосом. — Я знаю тебя.

«Он меня знает. О Мерлин. Но как такое возможно? Разве что…»

— Аливард, — с тревогой позвала у него за спиной Ребекка.

— Подождите.

Ремус поднял руку, останавливая охранника; все его существо стремилось как можно быстрее покинуть это помещение, но он сражался с этим чувством. Как бы ни была неприятна ему мысль о том, что какая-то часть Каина еще жила в этом человеке, что-то не давало Ремусу покоя: какое-то чувство, что происходящее было неправильным, представлялось в неверном свете. Смутное подозрение зародилось глубоко внутри. В этом он должен был убедиться обязательно…

Не обращая внимания на страх в глазах Ребекки, Ремус снова обернулся к Каину.

— Откуда ты меня знаешь? — спокойно спросил он. — Где ты меня раньше видел?

— Ты приходил, — ответил тот рассеянно; казалось, он думал вслух. — Ты приходил туда, где много детей. Ты приходил навестить меня там.

— Хогвартс, — возбужденно проговорила Ребекка. — Профессор, он явно помнит, нам нужно уйти, прежде чем…

— Минутку, — перебил ее Ремус, снова подняв руку, чем заслужил гневное фырканье. — Не думаю, что он говорит о Хогвартсе.

— Почему я приходил? — спросил он, изо всех сил стараясь сохранять ровный тон. — Почему я навещал тебя?

Голос Каина внезапно стал резче, жестче, почти обвинительным.

— Дом. Ты говорил, что у меня может быть дом. Ты говорил, что я могу пойти домой с тобой. — Каин прищурился. — Ты говорил, что ты мой дядя.

Папа.

Ну конечно же.

Воображаемая рука, сжимавшая его сердце, вдруг исчезла. Каин вовсе не помнил его. Авель спутал его с дядей, который однажды приходил в детский дом и спрашивал, хочет ли он быть усыновленным. Он спутал его с Рейнардом.

— Дядя? — напряженно спросила Ребекка. — Профессор, что…

— Он не помнит меня, — перебил ее Ремус твердо, но тихо. — Не беспокойтесь, Ребекка. Это вовсе не Каин — бешеный оборотень; это десятилетний мальчик. Он спутал меня с моим отцом.

— Вашим отцом? — стараясь скрыть непонимание, язвительно переспросила Ребекка. — И почему же?

Ремус тяжело вздохнул. Ребекка, безусловно, являлась последним человеком, с кем ему хотелось обсуждать историю своей семьи.

— Мы очень похожи, — уклончиво ответил он.

Его уловка не сработала.

— Это не то, что я имела в виду. Откуда он знает вашего отца, профессор?

Ремус снова вздохнул. Судя по всему, ему не отвертеться.

— Однажды мой отец едва не усыновил его, — признался он, умалчивая, что матерью Каина была сестра Рейнарда. — Когда он стал сиротой, мой отец хотел забрать его, но передумал. — Ремус поджал губы. — Это одна из причин, по которой, превратившись в бешеного, он нацелился на нас. Вернее, на меня.

Ответом ему стала тишина: Ребекка, очевидно, не знала, что сказать.

— Ты не вернулся. — Эти слова, тихие, но отчетливые, вновь вернули внимание Ремуса к Каину. Оборотень теперь сидел на корточках, и в его глазах появилось неприятное выражение разгорающейся ненависти. — Ты оставил меня там.

Ремус медленно выпрямился, не отводя взгляда от искаженного лица Каина, и сделал осторожный шаг назад. Быстро посмотрев на Ребекку, он сказал:

— Пора уходить. Сейчас же.

Ребекка также заметила опасные признаки.

— Полностью согласна.

— Ты ушел…

— Аливард.

На этот раз Ремус не стал задерживать охранника, вместо этого мучительно медленно отступая в сторону двери. Сейчас не стоило совершать резких движений.

— Ты ушел и больше не вернулся.

— Аливард! — резко воскликнула Ребекка. В глазах Каина полыхнула ярость.

— Я ненавижу тебя.

Три метра до двери…

— Я ненавижу тебя!

Два метра…

— Я ненавижу тебя!

Один…

— Ненавижу тебя! — С яростным воплем Каин бросился вперед, выставив скрюченные пальцы, словно надеялся разодрать на части сам воздух. — Ненавижутебяненавижутебяненавижутебя!

— Остолбеней!

Заклинание Аливарда угодило Каину прямо в грудь, с силой отбросив его назад, однако всем сразу же стало очевидным, что каким бы ни было его умственное состояние, его сопротивление магии, характерное для бешеных оборотней, никуда не делось. Тряхнув головой, Каин вскочил на ноги с перекошенным от боли и ярости лицом. Всегда такое бесстрастное лицо Аливарда побледнело, однако он оставался собранным. Выставив вперед палочку, он ждал новой атаки.

— Ненавижутебяненавижутебя…

В проеме двери Ремус потянулся за палочкой; Ребекка уже вытащила свою.

— Импедимента!

— Империо!

И все стихло.

Заклятие Аливарда замедлило Каина, но заклинание Империус, выпущенное Ребеккой Голдштейн, остановило его.

Ремус с недоверием уставился на нее, но она смотрела только на Каина.

— Кролл, — позвала она резко.

Все еще не оправившись от потрясения, Ремус поспешно отступил в сторону, пропуская Аркадиуса Кролла. Тот вошел в камеру, держа в руке пробирку с успокоительным. Он протянул ее Каину.

— Выпей, — велела Ребекка. — До дна.

Бездумно и послушно Каин взял пробирку и одним глотком осушил ее. Несколько мгновений он просто стоял, а затем его глаза закатились, он пошатнулся и бесформенной кучей осел на пол.

Ребекка встрепенулась и убрала палочку.

— Аливард, положите его на постель, — удивительно обыденным голосом приказала она. — Кролл, проверьте его показатели жизнедеятельности. Профессор, подойдите ко мне, пожалуйста.

Ремус с радостью вышел из камеры, тогда как двое мужчин принялись выполнять поручения Ребекки. Его сердце гулко ухало в груди, а мысли роились из-за пережитого только что. Как это могло произойти? Как?..

— Профессор, не надо на меня так смотреть, — прервала Ребекка ход его мыслей. — У меня есть разрешение от Министерства Магии на использование этого заклятия. Если это необходимо, я покажу вам документы.

— Дело не в этом. — Кусочки мозаики занимали свои места, открывая взгляду узор, наполняющий его липким, холодным ужасом. Он не думал об этом раньше, ему это и в голову не приходило, потому что это было безусловным, нерушимым фактом ликантропии. Но теория Ребекки объясняла это факт слишком хорошо, и теперь…

Теперь это работает. Для Каина сомнительная паутина безопасности больше не существовала.

Может быть, именно на это рассчитывали пожиратели смерти. Нуждались в этом, если хотите. Последствия будут ужасными.

Ремус резко повернулся к Ребекке, надеясь, что его глаза не выдадут ей его мыслей.

— Я не потрясен тем, что вы использовали непростительное заклинание, хотя и удивлен, — сказал он, и его голос разнесся по небольшому помещению. — Я потрясен тем, что оно сработало, тогда как не должно было. — Он глубоко вдохнул. — Я потрясен, профессор Голдштейн, потому что вы первый человек, кому удалось наложить заклятие Империус на оборотня. Это просто невероятно.

Ребекка холодно и спокойно улыбнулась.

— Что ж, профессор, — ответила она. — Больше нет.