Эра Мориарти (литературный сценарий) (джен)

Воскресная проповедь Отца Маккензи в церкви Сент Мэри Лебоу.

Отец Макензи:

— Допустивший нечистого в свой дом навеки запятнан и ему не видать царства божия. Он как зверь алчущий будет искать туда дорогу, но не найдет, ибо нет никуда дороги для приютившего зверя!

* * *

смена кадра

* * *

Чайная в волчьем районе.

Гери с отвращением пьет чай (приобщение к английскому образу жизни), давится пережаренными тостами. Волки за соседними столиками так же угрюмо пьют чай и с не меньшим отвращением слушают сонеты Шекспира — их читают попеременно два волонтера с повязками благотворительного общества на рукавах. Рядом с Гери садится опоздавший, на него все оглядываются, волонтеры с неодобрением, волки с завистью и сочувствием.

Гери:

— Разве сегодня твоя обязаловка?

Опоздавший:

— Меня поймали с запретной картинкой, припаяли еще шесть часов Шекспира еженедельно.

Гери:

— Бедолага…

Опоздавший:

— А, пофиг, они не все отобрали! Глянь, че у меня есть!

Воровато показывает у края стола рекламную листовку — копию той, что была на огромном щите в Германии «М&М, мясные консервы для вашего морика».

Гери:

— Убери! Не трави душу!

Опоздавший:

— А знаешь, что твоя учудила?

На них шикают.

* * *

смена кадра

* * *

борт Бейкерстрита.

Мисс Хадсон спорит с Картрайтом.

Мисс Хадсон:

— Да, я хочу туда пойти и я туда пойду! Через неделю, это решено, я полгода добивалась и три месяца ждала своей очереди! Это мое право как свободной женщины! Ну и что, что волчий район, я там уже была и ничего страшного со мной не случилось! И я буду читать волчицам, они тоже жертвы эксплуатации и мужского шовинизма! И не Шекспира, ретрограда и шовиниста, а воспоминания госпожи Дуровой про «Кавалерист-девицу»!

Картрайт хватается за голову.

Картрайт:

— Я тебя туда одну не отпущу!

Мисс Хадсон:

— Мне не нужна охрана! Я свободная женщина!

Картрайт:

— Хорошо, ты свободная и эмансипированная, ты все можешь, но только не уходи без меня! Пойдем вместе!

* * *

смена кадра

* * *

Борт Бейкерстрита.

Ватсон в своей спальне пытается писать (закадровый голос Ватсона, со значением:

— Меня зовут Ватсон, Джон Ватсон, секретный агент на службе Её Величества

(аля Бонд)

Рассказ о его попытке написать вместо записок историю приключений безымянного номерного агента.

Слышит спор мисс Хадсон с Картрайтом (привычно) и громкий мужской голос из коридора (чужой). Настораживается. Откладывает записки, выходит в коридор.

* * *

смена кадра

* * *

Борт Бейкерстрита

Кают-компания, Холмс в своем любимом кресле, вертит в руках трубку. Напротив него в кресле Ватсона — сэр Ричард, крупный солидный мужчина с апоплексичным румянцем на брылястом породистом лице (хмурит брови, явно не в своей тарелке, перед ним — нетронутая чашка кофе). При виде Ватсона лицо его перекашивается еще больше — он явно недоволен его появлением.

Холмс:

— Но вы так и не представились.

Сэр Ричард:

— Можете звать меня мистером Хэмфри.

Холмс:

— Мы можем звать вас как угодно, сэр Ричард, но вряд ли тот, чей дагерротип украшает собой передовицу сегодняшней «Таймс», может всерьёз рассчитывать на анонимность.

Сэр Ричард (надменно):

— Любой может узнать кого-то по даггеру, это не признак великого ума! Хотя Майкрофт чертовски убедителен, вы — меньшее из зол, а я не могу быть втянутым в скандал. Я согласен заплатить.

Холмс:

— Ну вот, мы наконец-то переходим к делу. Шантажируют вас? Или все-таки вашего племянника Уильяма?

Сэр Ричард:

— Это не имеет значения, просто заткните им пасть деньгами.

Сэр Ричард уходит.

Холмс:

— Любопытно, что у него за постыдная тайна?

Ватсон:

— У такого респектабельного джентльмена…

Холмс:

— Чем респектабельнее джентльмен — тем менее респектабелен скелет в его шкафу. Человек такого темперамента неспособен что-либо скрыть, значит, шантажируют не его. А из близких у него только племянник, сын покойного старшего брата. Любимец желтой прессы, тот еще фрукт. Пока информации более чем достаточно.

Ватсон:

— Но ведь сэр Ричард ничего не сказал!

Холмс:

— Он мог вообще не открывать рта, все за него сказали газеты за последние полгода. Завтракайте без меня, Ватсон, у меня срочное дело.

* * *

смена кадра

* * *

Борт Бейкерстрита.

Ватсон просыпается от звуков скрипки, смотрит на часы, накрывает голову подушкой.

* * *

смена кадра

* * *

Ватсон смотрит на себя в зеркало, рассматривает особую некро-ауру, которую любой некрогражданин более или менее ярко видит над всеми некрогражданами. Слышит шум в коридоре, выходит из каюты и видит, как Холмс прощается со странными типами у дверей лифта, один из визитеров — явный ветеран (отчетливая некро-аура, через плечо второго он обменивается с Ватсоном непроницаемыми взглядами соучастников).

Двери лифта закрываются, отрезая визитеров. Холмс уходит к себе.

* * *

смена кадра

* * *

Борт Бейкерстрита.

Мисс Хадсон возится с Дороти, что-то мастрячит внутри, шипит, ругается сквозь зубы, снова мастрячит. Картрайт пытается ей помочь, она его высмеивает, он обижается, уходит.

Ватсон в одиночестве сидит за завтраком. Просматривает утреннюю газету. Видит, как по коридору танцующей походкой проходит Холмс, сам на себя непохожий (гетры, канареечный клубный пиджачок, клетчатое кепи с логотипом, зеленый шелковый шарф, клюшка для гольфа вместо стека), шипит дверь лифта. Ватсон откладывает газету (на передовице — даггер сэра Ричарда над статьей о дебатах по предложенному партией неогумманистов законопроекту «Земля для людей!»).

* * *

смена кадра

* * *

Борт Бейкерстрита.

Ватсон заходит в подсобку к Картрайту

Ватсон:

— А где у нас старые газеты на растопку?

Картрайт:

— Вы хотите зажечь камин?

Ватсон:

— Нет. Я хочу газеты.

Картрайт достает коробку с газетами, вместе с Ватсоном их просматривают, откладывая те статьи, в которых упоминаются сэр Ричард и его племянник Уильям Честерлей. Молодой наследник, надежда и опора. Выпуск Воздухоплавательной Академии, Уильям в первом ряду. Бурская война. Вручение Уильяму «Пурпурного сердца» за проявленное мужество. Триумфальное возвращение в Лондон. Сэр Ричард с племянником на трибуне. Картрайт помогает, но видно, что его интересует совсем другое. Н:аконец он не выдерживает.

Картрайт:

— Мисс Хадсон собирается сегодня в волчий квартал. Волонтером. Надо что-то делать!

Ватсон (не отрываясь от газет):

— У нее есть там защитник.

Картрайт (ревниво):

— Этот щенок! Мне придется защищать их обоих!

Стучит бортовой стационарный телеграф.

Телеграмма от Холмса Картрайту, тот злится.

Картрайт:

— Как не вовремя!

Напускает на себя загадочный вид, уходит. Ватсон идет на наружную галерею. Курит. Видит внизу слоняющегося Гери и уходящего Картрайта, которые дружно делают вид, что друг друга не заметили. Ватсон возвращается к газетам.

Телеграмма Ватсону — срочно прибыть в библиоклуб Васткофий.

Ватсон (сам себе под нос):

— Ну наконец-то! И хорошо, что не в какую-нибудь опиумокурильню, а то с него с бы сталось!.

* * *

смена кадра

* * *

Борт Бейкерстрита.

Мисс Хадсон собирается в волчий квартал, кладет в сумочку книгу и, подумав, пистолет, надевает под перчатку дамский кастетик, прячет в сапог стилет, прихорашивается перед зеркалом.

* * *

смена кадра

* * *

Впараллель — вставками — фильм Лёни об олимпиаде. Торжественное открытие, флаги, спортсмены готовятся.

* * *

смена кадра

* * *

Мисс Хадсон перед зеркалом подкрашивает губы, выходит. Оглядывается, но никого не видит. Разочарованно поджимает губы и уходит. Гери следит за ней из-за угла, потом устремляется параллельным курсом по соседней улице, но с опережением.

* * *

смена кадра

* * *

Клуб Ватскопфий.

Ватсон в клубе — стеллажи с книгами, подшивки газет. Расположился за столиком оглядывается, ищет Холмса. Двое богемных студентов спорят над альбомом Босха, подозрительный матросик, весь в бороде и шарфе, мрачно супит брови над толстенным томом Конфуция. Ватсон смотрит на него, усмехается, качает головой.

Ватсон:

— Ох, Шерлок, ваша вечная страсть к переодеванию…

Холмс подходит с другой стороны — он один из студентов (зеленый берет со значком Нью-Гарварда, длинные волосы собраны сзади в хвост, щегольские усики, круглые очочки, полувоенный френч).

Холмс:

— Точность вежливость королей.

Ватсон:

— А я думал тот матрос…

Холмс:

— Тимми ждет печенье, тут в шесть подают чай с печеньем, Тимми и читать-то научился только ради этого. Любит книги для мозгов, мы вчера с ним спорили о корреляции воззрений Платона с экономико-теософской доктриною Маркса. Но нам пора, нельзя заставлять девушек ждать, особенно на первом свидании!

Ватсон (растерянно):

— Девушек?..

* * *

смена кадра

* * *

Уайтчепель.

Мисс Хадсон бодро выстукивает каблучками по вечерней улице, здоровается с фонарщиком.

* * *

смена кадра

* * *

Перебивкой — кадры из ОЛИМПИИ.

Торжественный проход спортсменов.

* * *

смена кадра

* * *

Уайтчепель.

Гери идет параллельно челночным зигзагом (схематичное изображение их пути сверху, прямая зеленая линия мисс Хадсон и куда более быстрый челночный бег влево-вправо Гери с пересечением ее курса на каждой улочке) и устраняет препятствия — громила с ножом в подворотне (лег поспать после удара в челюсть), пьяная драка перед дверьми кабака (проходя мимо, мисс Хадсон видит торчащие из мусорных баков подергивающиеся ноги в большом количестве). Большой злобно рычащий над костью пес (после укоризненного взгляда Гери умильно виляет мисс Хадсон хвостом и поскуливает) и так далее.

* * *

смена кадра

* * *

Улицы Лондона.

Холмс, Ватсон и девушки, прогулка по вечернему Лондону, рыженькая хохотушка под ручку с Холмсом, Ватсон с темноволосой молчуньей.

Ватсон (улучив момент, когда девушки отошли припудрить носики):

— Но, Холмс! Вы мне так и не сказали, в чем состоит мое задание!

Холмс:

— Расслабьтесь, Ватсон. И получайте удовольствие. У вас прекрасная подружка.

Ватсон:

— Но что мне с нею делать?!

Холмс:

— Расскажите историю. Вы это всегда умели. Помните, ту, про леопарда и мушкет? На девушек всегда производило нужное впечатление, когда вы делали вид, что от смущения перепутали их местами.

* * *

смена кадра

* * *

Уайтчепель.

Мисс Хадсон и Гери.

На карте-схеме на линии Гери периодически возникают мигающие красным точки, потом вместо них ставится крестик или несколько крестиков.

Идут по тем же улицам, что и Холмс с Ватсоном, те буквально вот только что за угол завернули, когда вышла мисс Хадсон, Гери пробегает мимо, Ватсон провожает его долгим взглядом.

* * *

смена кадра

* * *

Борт Бейкерстрита.

Вернувшийся Картрайт окликает мисс Хадсон и обнаруживает, что она уже ушла, хватается за голову, выскакивает следом.

* * *

смена кадра

* * *

Перебивкой — кадры из Олимпии, — прыжки в воду

* * *

смена кадра

* * *

Картрайт пытается поймать парокэб, но в волчий район никто не хочет ехать,

Картрайт бежит.

* * *

смена кадра

* * *

Перебивкой — кадры из Олимпии, — старт бегунов

* * *

смена кадра

* * *

Улицы Лондона.

Ватсон с Холмсом и девушками прогуливаются через Ридженс-парк параллельно Глостер-плейс. На ступеньках музея мадам Тюссо сидит Эрик Блэр, провожает их злым взглядом, бурчит о том, что вечно все самое лучшее достается старым вонючим извращенцам. Плюет им вслед, поднимается, идет в обратоном направлении. Пошатывается. Видно, что пьян.

Холмс, Ватсон и девушки идут Уиттер-роуду к центру. Подходят к дому, где девушки работают горничными, те договариваются с дежурным у черного входа (он делает вид, что не заметил, что девушки вернулись не одни).

* * *

смена кадра

* * *

Жилье девушек — две крохотные совмещенные комнатки, одна играет роль спальни, завешена шторой, вторая гостиная — диванчики, столик, газовая горелка на кухонной тумбе.

Холмс готовит горячий грог, все пьют. Девушки вырубаются. Ватсон растерян, Холмс деловит.

Холмс:

— Помогите оттащить их в спальню и раздеть!

Ватсон:

— Что было в вине, Холмс?

Холмс:

— Ничего, кроме вина. Все дело в специях. Да помогите же мне!

* * *

смена кадра

* * *

Уайтчепель. Волчий район.

Мисс Хадсон пересекает невидимую границу волчьего района. Увязавшийся было за ней Эрик Блэр плюет ей вслед, обзывает грязной морофилкой, но преследовать дальше не решается. Измочаленный Гери, прихрамывая, бежит вперед по соседней улице. На перекрестке делает небольшой крюк, чтобы дать в зубы ругающемуся вслед мисс Хадсон Эрику. Тот падает.

* * *

смена кадра

* * *

Уайтчепель.

Картрайт бежит.

* * *

смена кадра

* * *

(Перебивкой — кадры из ОЛИМППИИ, красиво бегут. Изображение удаляется, оно идет на экране, треск кинопроектора, фильму смотрит кайзер Адольф, мрачный. Рядом Лени Риффешталь.

Лени:

— Вам не понравилось, май кайзер?

Адольф:

— Нет, фильм хорош. Надеюсь, в него не вошел триумф этих чертовых русских!

Бегут по экрану спортсмены.

* * *

смена кадра

* * *

Уайтчепель.

Картрайт бежит.

Проскакивает через подворотни, срезает по каким-то непонятным переходам. На углу у границы волчьего квартала натыкается на невнятно матерящегося Эрика Блэра, который левой рукой держится за челюсть, а правой размахивает ножом. Мимоходом дает ему в зубы. Тот падает.

* * *

смена кадра

* * *

Ватсон растерян, но относит бессознательную брюнетку в спальню, кладет на кровать. Наблюдает за Холмсом с тревогой. Тот умело и быстро освобождает рыженькую от верхних юбок и корсажа, проводит пальцем по ее шее, ловя жилку, замирает. Медленно, словно в трансе, нагибается к лежащей девушке, неестественно выворачивая при этом голову набок.

Ватсон (в ужасе):

— Холмс!!!

Холмс вздрагивает, резко распрямляется, выглядит немного смущенно.

Холмс:

— Я не граблю колыбели, Ватсон, успокойтесь. Девушкам будет очень хорошо, это особая тибетская травка, называется "ночь наслаждений". А у нас с вами тут дело.

* * *

смена кадра

* * *

Холмс ведет Ватсона по коридору (отлично ориентируется, видно, что идет не в первый раз).

* * *

смена кадра

* * *

Подсобка со швабрами, Холмс аккуратно прикрывает дверь изнутри, устраивается в продавленном кресле, предлагает Ватсону располагаться.

Холмс:

— У нас еще около часа, пока слуги не покинут верхние этажи на ночь, в этом доме строгие правила.

Ватсон:

— А где мы?

Холмс:

— В доме Честерлеев, конечно же.

* * *

смена кадра

* * *

Уайтчепель. Волчий район.

Гери в мыле и задыхаясь распахивает дверь в чайную, где обычно волонтеры читают Шекспира. И тут же получает в лоб переспелым помидором. В зале полно волчиц, у всех хозяйственные сумки и корзинки наготове.

1 волчица:

— Это же Гери, стойте! Гери, что ты здесь делаешь?

Гери смотрит на волчиц — они все злы и настроены очень решительно, их оторвали от домашних дел и волчат и заставили сюда явиться, они заранее рады тому, что сегодняшняя волонтерша собирается прийти одна, без охраны и полиции, и готовы этим воспользоваться по полной программе. Мужчин-волков в зале мало, они кучкуются по углам, делая вид, что вовсе ни при чем.

У самовара дежурит несколько растерянный медведь. Гери готов драться — но драться тут не с кем. Он понимает, что ничего не сможет сделать и никто ему не поможет, обводит чайную затравленным взглядом, падает на колени, заламывает руки.

Гери:

— Девочки! Пожалуйста! Я вас очень прошу!!!

* * *

смена кадра

* * *

Дом Честерлеев. Подсобка.

Холмс:

— Не обижайтесь, Ватсон, но я не мог задействовать вас, у сэра Ричарда имеются некие предубеждения по поводу ветеранов, и потому бумаги ему отнес Картрайт. Он их прочел, я знаю. И все равно отказался со мною встретиться. Отказался! Что ж, если Магомет не желает идти к горе, приходится и самой горе предпринимать некоторые шаги к сближению.

Ватсон:

— Поговорка звучит не так, Холмс.

Холмс:

— Да какая разница? Главное, что мы тут, а слуги скоро уйдут. А пока у нас есть время поболтать. Что вы узнали из газет?

Рассказ Ватсона (рассказ перемежается кадрами хроники, короткими иллюстративными сценами)

Ватсон: — Молодым Честерлеем Уильяма называют за поведение и манеру одеваться, он не так уж и молод. Единственный сын Роджера Честерлея, младшего брата сэра Ричарда, и Элеоноры Честерлей, в девичестве Престон. Мать умерла родами, отец погиб, когда Уильяму было три года. Воспитан дядей, бездетным вдовцом. Закончил Иствуд, но особого рвения к наукам не выказывал. Любил лошадей и спорт, но умеренно, не азартен и не честолюбив, хотя дядя всячески пытался приобщить к политике. Член партии гуманистов с семнадцатого года, до службы в армии активно участвовал в акциях наиболее агрессивно настроенного её крыла. Перед самым началом англо-бурской войны женился на Луизе Аддингтон. Ушёл на фронт добровольцем. О военной карьере Уильяма я ничего не нашёл, вернулся с войны в звании подполковника воздушного флота и будучи награждённым высшим британским орденом за проявленную в боях отвагу. Интересно, что в довоенных газетах дагеррографии как дяди, так и племянника куда чаще украшают «Таймс» и «Ньюс», то после картина совершенно иная. Солидные издания об Уильяме молчат, в отличие от желтой прессы. «Лорд Р. Выгнал наследника на улицу! Скандал в благородном семействе», «Дебош и сопротивление силам полиции. Нарушитель из высшего общества задержан, но выпущен под залог», «Попытка вандализма и поножовщина в Кенсингтонских садах. Кровавые подробности! Статуя Питера Пэна спасена! Барри благодарит полицию за своевременное…», «Беспорядки в баре «Красный лев», жертвы среди мирного населения! Среди зачинщиков — герой войны в Африке, чью фамилию…». Вернувшийся с бурской войны молодой герой пустился во все тяжкие, и дядюшка был вынужден отказать ему от дома. Если он и совершил что-то ужасное — это случилось во время войны. Шантажистов надо искать в ближайшем окружении. Над чем вы смеетесь, Холмс?

Холмс:

— Меня всегда поражало ваше умение делать верные выводы на основе неверных предпосылок.

* * *

смена кадра

* * *

(новая перебивка — другая версия событий)

Холмс:

— Дядя не выгонял племянника — тот сам не возвращался к нему до тех пор, пока его дом не покинула Луиза, жившая там всю войну в ожидании молодого мужа. Горничная полагает, что все дело в учителе танцев, эти горничные так романтичны, но что бы мы без них делали? Не обо всем же пишут в газетах. Скандал замяли. Но кое в чем вы были абсолютно правы.

Ватсон:

— В чем?

Холмс:

— Вы сказали, что вернулся он с войны совсем иным человеком, словно его подменили… О, слышите, хлопнула дверь? Слуги ушли. И сейчас самое время нанести визит сэру Ричарду.

* * *

смена кадра

* * *

Уайтчепель. Волчий район.

Мисс Хадсон сверяет адрес с запиской, удостоверяется, что вот это здание без окон и есть та самая чайная. Подходит к двери. Внезапно дверь перед ней распахивает огромный моро-медведь.

Медведь (басит)*

— Проходите, мы вас давно ждем, не заблудились? У нас мало фонарей. Хотите чаю?

* * *

смена кадра

* * *

Чайная изнутри.

В зале мирно пьют чай волчицы, волчата играют на полу между столиками. У ближайшего столика — большая хозяйственная сумка. Волчица, сидящая за этим за столиком, увидев, что взгляд мисс Хадсон остановился на сумке, смущенно запихивает ногой ее поглубже под стол.

* * *

Смена кадра

* * *

Дом Честерлеев.

Холмс и Ватсон крадутся по пустому коридору, лестнице. через пыльную и заброшенную мансарду, опускаются к жилому этажу. Ковер скрадывает шаги. Свет из-под двери.

Трясущийся неопрятный старик в кресле у пылающего камина в кабинете — сэр Ричард (не сразу можно узнать). Тень того, что заходил на борт Бейкерстрита.

Сэр Ричард (заметив Холмса):

— Вы были правы, Билли умер, надежды нет. Мой Билли погиб на войне. Его сожрало чудовище. Оно обмануло всех, кроме меня. Я так надеялся, что осталось хоть что-то… но нет. Страшно умирать, зная, что ты последний в роду.

Горящие в камине бумаги, на столе папка с грифом СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО. — пустая. Холмс бросает и ее в огонь. Молча отвешивает сэру Ричарду уважительный поклон, уходит. Ватсон за ним. Вслед им несется истеричное хихиканье, больше похожее на рыданье.

* * *

смена кадра

* * *

Ватсон и Холмс выходят через парадный вход — удивленные взгляды слуг, но остановить никто не решается. Холмс, назвав себя доктором Ватсоном, просит вызвать семейного врача к сэру Ричарду — тому плохо.

На улице их ждет паротакси и уличный мальчишка из вспомогательной службы Бейкерстрит. Холмс поручает ему пригласить на завтра к десяти на борт молодого Уильяма Честерлея.

* * *

смена кадра

* * *

Чайная в волчьем квартале. Пожилая волчица умиленно смотрит, как раскрасневшаяся и очень хорошенькая мисс Хадсон воодушевленно что-то вещает, взобравшись на ящик из-под помидоров. Она размахивает руками и зажатой в одной из них книжкой, шляпка сбилась, волосы растрепались, глаза горят. Волчица подпирает щеку рукой, вздыхает довольно.

Пожилая волчица:

— Гери, шалопай ты этакий, как же тебе повезло!

* * *

смена кадра

* * *

Картрайта на подходе к чайной останавливают пятеро плохо различимых в темноте молодых волков.

1 волк:

— А ты что тут забыл, а, сэр?

* * *

смена кадра

* * *

Мисс Хадсон пьет чай с пирожками в окружении волчиц, книжка давно отброшена, они просто болтают, смеются, шушукаются и пихаются, словно школьницы. Из угла чайной за ними наблюдает пожилая волчица. Поворачивает голову на скрип открывающейся двери, входят пятеро молодых волков, трое которых при свете оказываются волчицами.

Пожилая волчица:

— Что там был за шум?

1 волчица (зализывает сбитые костяшки):

— Да так, ерунда.

Улучив момент, Гери передает мисс Хадсон пакет.

Гери:

— Новая информация для Дороти по делу товарища Смита.

* * *

смена кадра

* * *

Утро на борту Бейкерстрита.

Ватсон не спал, стоит на обзорной галерее, проверяет пистолет в кармане халата, проверяет исправность механического протеза, всматривается в прохожих на улице, пытаясь вычислить среди них переодетых агентов полиции. Потихоньку светает, фонарщик гасит фонари.

Хромая и придерживаясь рукой за бок, возвращается Картрайт. Доктор отвлекается от наблюдения.

Ватсон:

— Я должен вас осмотреть!

Картрайтт сопротивляется, но вяло. Зеленка, перекись, тугая повязка на ребра.

Ватсон:

— Молодой человек, я настоятельно рекомендую вам какое-то время отлежаться.

Картрайт (слабым голосом):

— Вы бы видели их! Их было больше дюжины! Еле уползли!

Внизу шипит дверь пневмо-лифта, Ватсон вскидывает голову, поспешно выходит.

* * *

смена кадра

* * *

Ватсон видит, как в гостиную из лифта проходит Уильям, красивый молодой человек с пышной шевелюрой и нервным подвижным лицом. Ватсон замирает, смотрит на него не мигая, вынимает из кармана с пистолетом пустую руку, непроизвольно сжимает в кулак металлические пальцы. Вокруг Уильяма — та же самая некро-аура, что и вокруг ветеранов, что и у самого Ватсона, когда он смотрит на себя в зеркало.

Ватсон осторожно проходит к гостиной, замирает в дверях.

Холмс:

— Ваш дядя поручил мне откупиться от шантажиста. Держите, чек ваш .

Уильям:

— Что вы такое говорите?! Это не я! Я не хотел…

Ватсон иронично :

— А я-то ещё голову ломал, почему вдруг в воздушном флоте — и лейтенант колонель, подполковник, а не командир крыла. Всё правильно — хотя особые бригады и приписаны к воздушному флоту Её Величества, но чины там сохранились пехотные. Особые бригады! Так вот почему бурская война завершилась, почти и не начавшись… Доброе утро, коллега!

Холмс (Уильяму):

— Поздравляю, молодой человек, чистая победа, вы нанесли удар в нужный момент.

Уильям:

— Все было совсем не так! Но так и будут думать, а я не смогу опровергнуть, хотя на самом деле все было совсем не так.

Холмс:

— А как все было?

Уильям:

— Я надеялся, что он взбесится, он же никогда не платил шантажистам. Я просто хотел, чтобы он признал меня. Признал таким, каков я есть, каким я стал… и перестал бы требовать внука. Я ведь не мог, доктор, ну вы-то должны понять! Я не хотел его подставлять, не хотел сливать информацию журналистам, хотел, чтобы он сам меня признал. А он…

Холмс (мягко):

— Он заплатил.

Уильям:

— Да. Он заплатил. Вот ведь ужас-то…

Ватсон, откашлявшись:

— А почему бы вам самому не выйти из шкафа?

Холмс (поддерживает):

— Более того — почему бы вам не основать новую партию? Герой и жертва войны в лице молодого аристократа со скандальной репутацией… За вами пойдут. Партия людей Зет, Икс или Игрек, а благодаря дядиной уступчивости деньги на первое время у вас уже есть.

Уильям:

— Вы полагаете, такая партия будет нужна?

Холмс:

— Я полагаю, ее поддержат на самом верху. На самом верху, вы понимаете, о чем я?

Уильям нерешительно забирает чек, смотрит на Ватсона во все глаза, словно хочет его о чем-то спросить, но так и не решается. Уходит

Ватсон смотрит с галереи, как он уходит. Из подъехавшего парокэба выходит мисс Хадсон, поднимается на борт, радостно и довольно.

Мисс Хадсон:

— Ну вот, и чего было так переживать из-за таких пустяков? Современная эмансипированная женщина способна справиться с любой аудиторией!

* * *

смена кадра

* * *

Кадры хроники — партия разума под руководством Уильяма Честерлея… молодые супруги Честерлей и пятеро их усыновленных… триумф в Конгрессе… билль о запрете на сегрегацию… способ жизнедеятельности — личное дело каждого…

Смотрят Уоллис и Эдвард. на экране (проектор иной конструкции чем в Германии, более компактный и совершенный).

Эдвард:

— Обидно, конечно, но с другой стороны, может быть, и к лучшему. Я начал опасаться, что победа неогумманистов приведет к восстанию моро, а это бы сильно ослабило нашу страну. (посмеивается) А это, сама понимаешь, не входит в наши планы.

Он при этом смотрит на экран и не видит кислого выражения лица Уоллис. Уходит.

Уоллис:

— Что ж, придется пойти иным путем…

вызывает шофера.

Уоллис:

— Собирайтесь, мы едем с визитом.

Шофер:

— Куда?

Уоллис:

— На крестины. Мне прислали приглашение.

Шофер:

— Но вы обычно не посещаете таких мероприятий.

Уоллис:

— Это надо посетить. И закройте шторы кэба, визит не публичный.

Шофер выходит, видит у гаража строчащего что-то в записную книжку Эрика Блэра, на всякий случай дает ему в зубы.-

* * *

смена кадра

* * *

Борт Бейкерстрита.

Мисс Хадсон загружает переданную Гери информацию в Дороти. Получает распечатку, вычеркивает из списка еще несколько имен.

Осталось пять. Первым там сам товарищ Смит. Пятым — Эрик Блэр. Но мисс Хадсон смотрит на второе имя, оно крупным планом — Тони Аллен. Хмурится.

Мисс Хадсон:

— Тони, неужели это ты?

* * *

смена кадра

* * *

борт Бейкерстрита.

Визит Майкрофта с деликатным предложением. Похищен наследный марсианский принц, прибывший в Британию инкогнито, следы ведут в Россию (похитители — русский цирк-шапито, бывший в Лондоне на гастролях, спецслужбы слишком поздно узнали, они уже вернулись в СССР).

У Картрайта нет допуска, пробивать долго, бюрократия, поэтому в Россию летите втроем, с российской стороной есть прямая договоренность, похищение не было спланировано сверху, чья-то самодеятельность, поэтому русские тоже заинтересованы поймать преступников. Дагеррография марсианского спрута — это его последний снимок. Ватсон содрогается.

Ватсон:

— На редкость уродливое существо.

После ухода Майкрофта Холмс:

— Дело всегда деликатное, когда в нем замешана женщина, тем более королевской крови.

Ватсон:

— Почему женщина?

Холмс:

— Потому что наследование на Марсе идет по женской линии, Ватсон. Мы, конечно, разницы не видим, но искать нам предстоит не принца, а принцессу.

Ватсон (рассматривая дагерографию более пристально):

— Бедная малышка. Одна, на чужой планете, в руках злобных похитителей… Хм. Мне начинает казаться, что она довольно милая.

* * *

смена кадра

* * *

Германия.

Кайзер Адольф завершает торжественную речь, зигхайлит, едет в свой замок. Ему докладывают, что его дожидается дама, навстречу из кресла поднимается Уоллис Симпсон в костюме пилота и летном шлеме, гоглы сдвинуты на лоб.

Уоллис:

— Зиг, Адольфи, я на минутку, и так слишком долго тебя ждала, могут заподозрить. Я, конечно, приучила их к своим постоянным капризам и полной непредсказуемости, но лучше лишний раз не рисковать, а доверить такую важную информацию телеграфу тоже не хотелось.

Адольф:

— Ты нашла?

Уоллис:

— Да, Адольфи, супероружие существует! Это не миф.

Адольф:

— Ты его видела?

Уоллис:

— Да, Адольфи, я его видела. Оно потрясающее! И у меня есть недвусмысленные гарантии того, что это оружие нам даже не придется похищать, его преподнесут нам на блюдечке, в качестве жеста доброй воли. Неофициально, конечно, и вопреки желанию сэра Уинстона, но кто нынче считается с сэром Уинстоном, когда я уже без пяти минут королева?

* * *

смена кадра

* * *

МИ6

Встреча Картрайта с полковником Рейсом.

Рейс:

— А вас мы отправим по своим каналам. И задание у вас будет отдельное...

* * *

конец серии

* * *