Крик (гет)

Такэси Кайко стоял напротив квартиры своего непосредственного начальника и с маниакальным упорством атаковал звонок, словно именно он позвонил ему со срочным вызовом, не соизволив даже толком что-либо объяснить. Сложившаяся ситуация его до скрежета в зубах раздражала. Суббота, час ночи, он только отмылся от устранения последствий недавней зачистки, уже собирался позволить себе пропустить стаканчик виски перед сном, чтобы та натянутая струна, именующая себя нервной системой, хоть немного ослабла. Но вместо этого он получил сообщение от Чуи с «просьбой» немедленно передислоцировать свою тушу к нему домой. Злого и усталого Такеси на тот момент вполне устраивало собственное скромное однокомнатное жилище, и переться ещё куда-то ему совсем не улыбалось.

— Знаешь, Кайко, — дверь тихонько открылась, и из нее высунулась растрёпанная рыжая макушка, — это весьма садистский способ отомстить мне за столь позднее приглашение, — окинув гостя оценивающим взглядом, он с усмешкой добавил, — Хотя, очевидно, основной удар твоего негодования приняла себя эта несчастная кнопка.

— Господин Накахара, вы меня позвали как своего подчинённого или как своего друга?

— Я просил приехать друга и талантливого эспера.

Брюнет напрягся: пускай он не вырос, как Дазай, вместе с Чуей, но не хуже него научился читать фразы Арахабаки между строк.

«Возможно, задание не связано с мафией и это что-то личное, или это всё же связано, но дело должно, по возможности, пройти мимо босса».

Тяжело вздохнув, Кайко хрипло вымолвил:

— Стало быть, это не приказ, и ты, должно быть, действительно обеспокоен, раз выдернул меня из кровати после сегодняшнего эдема наяву, — его голос был до тошноты лишённым каких-либо эмоций, чистый словно дистиллированная вода. Чую всегда удивляло и немного настораживало то, насколько резко Такеси становился таким…никаким? «Равнодушный» и «холодный», эти слова не могли описать ту кукольную безжизненность, которой от него веяло. За несколько лет работы он так и не смог привыкнуть к этой особенности своего подчиненного, это происходило неожиданно и всегда заставало врасплох. Вот он стоит перед тобой изнеможённый, раздраженный, а уже через секунду вместо человека —говорящая живая марионетка. Это чем-то напоминало ему Дазая, когда ему сносило крышу и он усерднее обычного старался наложить на себя руки.

Накахара не подал виду, но зрачки предательски расширились, что не ускользнуло от внимания его собеседника. Таинственный переключатель словно замкнуло, и до того, как он успел ответить, Такеси печально усмехнулся каким-то своим умозаключениям и, строго посмотрев на начальника, спросил:

— Надеюсь, ты пустишь меня внутрь? Подъезд у тебя, конечно, даже чище, чем моё убранство в лучшем его состоянии, но, знаешь, я слышал, что невежливо держать гостей у порога.

— Какие посетители, такие и хозяева, — беззлобно ответил повелитель гравитации, освободив проход и приглашающе махнув рукой.

Тихо хмыкнув, Такеси без лишних комментариев последовал за радушным господином. Он шел уверенно, не озираясь по сторонам. Хоть и нечасто, но в доме своего начальника он уже бывал. На работе они оба держались формально и сохраняли субординацию, но в свободное время регулярно совершали набеги на различные питейные заведения и с определенной частотой один из собутыльников помогал своему синему товарищу добраться до места, где можно с комфортом раскинуть свои конечности.

Вальяжно плюхнувшись на диван, Кайко решил первым прервать затянувшееся молчание:

— Чуя, я рассчитываю на дорогой качественный алкоголь. Думаю, я заслужил горячительное вознаграждение за своё великодушие.

Накахара, который как раз стоял напротив бара и тщательно выбирал напиток для повышения конструктивности предстоящей беседы, удивлённо выгнул бровь и, обернувшись, скептически посмотрел на брюнета.

— Да ты и Романе-Конти 1945 года не отличишь от вина из пластиковой упаковки, купленного в супермаркете по акции. Из «горячительного» здесь для тебя только чай, кофе и кипяток.

— Ты усугубляешь мою неразборчивость в алкоголе. Хотя в твоей красной виноградной лабуде я и правда не разбираюсь, но неужели у тебя не найдется жидкости с янтарным оттенком?

— Слабо заваренный чай из пакетика подойдет? — с максимально важным видом вежливо поинтересовался Чуя.

Еле сдержав рвавшийся наружу смешок, Кайко состроил обиженную гримасу и лениво потянулся в карман за сигаретами. Несмотря на задорный тон, весь его облик говорил о том, насколько он вымотан: чёрные залегшие под глазами тени ярко контрастировали с бледной кожей, из-за чего лицо казалась воистину мертвенно-бледным, а на всех не прикрытых одеждой участках тела расцветали синяки, порезы и ссадины.

— Давай перейдем сразу к сути, я не сомневаюсь в твоем чувстве юмора, но сам же знаешь, что сегодня был по-настоящему дерьмовый день.

Накахара прекрасно это понимал. Ему было тошно от того, что его не пустили на эту миссию, тогда бы жертв и проблем было бы в разы меньше. В очередном безмолвии он продолжил перебирать пальцами бутылки, стараясь не замечать, как сидящей на диване Такеси напрягается от звона стекла. Чуе было по-настоящему жаль его. В отличие от многих, он пошел в порт абсолютно по доброй воле: его не вербовали, да и жизнь не припирала к стенке, чтобы идти как та же Хигучи работать на мафию. С его способностью он мог бы достичь успеха практически в любой сфере, но, проанализировав всевозможные варианты, юнец пришел к выводу, что наиболее полезным он будет подле Арахабаки. Мори счёл, с одной стороны, огромной удачей заполучить такой ценный экземпляр как Кайко, но принятие в свои ряды человека, который заранее был предан другому, было сомнительной идеей, пускай этим избранным и был его самый верный подчинённый. Слишком хорошо знал, чем это заканчивается.

Такеси никогда не жаловался на грязную работу и беспрекословно выполнял всё, но каким бы сильным и стойким он ни пытался выглядеть, Накахара видел, как его поначалу коробило от жестоких убийств и пыток. Но раз за разом Такеси проглатывал тот ком, что подступал к горлу от луж крови и обезображенных трупов. Спустя год он уже спокойно жевал бутерброд на месте зачистки.

Чуя не раз спрашивал: «Почему?», «Зачем?». Ему ведь был открыт путь к спокойной и счастливой жизни, зачем было идти туда, где ты никогда не можешь быть уверен в том, наступит ли завтрашний день? Однако ответ всегда был неизменен и размыт: «Ты задаёшь неправильные вопросы». Вот и сейчас, когда он протягивал Кайко стакан абсента, его снедало любопытство о причинах такого экстравагантного выбора.

— Такеси, скажи, во время сегодняшней миссии заметил ли ты нечто… — Чуя сделал небольшую паузу, чтобы подобрать нужное слово, — странное?

— Ясно, — пальцы Такеси так крепко вцепились в стакан, что костяшки побелели.

— Если мы в это ввяжемся — дороги назад не будет.

— О чём ты…

— Не держи меня за идиота, — зло перебил Кайко, в его глазах неистовствовала буря. — Ты лучше всех знаешь, что я не мог не заметить, что из всего подразделения ящеров и рядовых, только блондиночка огребает от Расемона, — сделав жадный глоток, он продолжил, — бешеных собак отстреливают, а не лечат.

В яблочко. Чуя уже давно подмечал мимолетные взгляды, которые исподтишка бросал его протеже на ассистентку Акутагавы, и, если кто-то кроме него самого и способен заподозрить нечто неладное в постоянных ранениях Ичие от её семпая, так это Такеси и, вероятно, Гин.

— Почему тогда не выложил всё боссу?

— Я не лезу в чужие судьбы без веских поводов.

— Хм, то есть кома девчонки для тебя недостаточная мотивация? Хотя я не могу понять твоё отношение к ней, — Накахара сосредоточенно крутил в руках стакан, следя за переливающийся золотистой жидкостью, — она, скорее всего, даже не подозревает о твоем существовании, что делает твой очевидный интерес весьма эксцентричным… Хотя ты итак тот ещё чудик.

Кайко недовольно зыркнул на мистера модная панамка:

— Не разумней ли было бы просить помощи у его сестры? Она явно относится к нему лояльнее меня.

— В этом и заключается её непригодность. Необходим непредвзятый человек, который в безвыходной ситуации, если потребуется, сможет его убить. Как бы нелепо это ни звучало, но я считаю Акутагаву славным малым, а то, что с ним происходит отдаленно напоминает мне Порчу,— в голубых глазах отчётливо читались боль и сочувствие. Принятие своей сущности — тернистый лес, прохождение сквозь который оставляет шрамы,— я тот еще меценат, но из-за его взрывного характера и далеко не совершенного выполнения приказов у него весьма шаткое положение, тем не менее он ближе всех к исполнительному комитету. По-хорошему надо всё максимально быстро разрулить без Мори-сама, однако это маловероятно, на территории порта даже муха не может пролететь без его ведома, так что нужно собрать как можно больше информации.

— Полагаю, единственная моя «выгода» лишь в том, что если Рюноскэ не пойдет ко дну, то и Хигучи собой не утащит?

«Почему он позволяет себе называть Акутагаву по имени, а Хигучи —исключительно по фамилии или же всякими прозвищами?» — сразу подметил про себя Накахара.

— Ну, ты заслужишь искреннюю благодарность со стороны двух сильнейших боевых единиц Мафии и, — губы изломились в загадочную хитренькую улыбку, — уникальную возможность без лишних подозрений сблизиться с одной симпатичной девушкой.

Ответом был громкий хохот. Чуя недоумевал — он еще никогда не видел, чтобы Такеси настолько был чем-то рассмешен.

«Всё-таки он, наверное, безумен».

Стараясь успокоиться, Кайко сквозь смех ответил:

— С какой стороны ни глянь — одни убытки. Но не могу же я отказать своему почтеннейшему начальнику? Может быть, — эспер состроил мечтательную физиономию, — он будет таким душкой, что в моей зарплате прибавится лишний нолик за счёт этих сверхурочных?

— А ещё вполне вероятно, что он позволит тебе остаться у него до утра или вызовет тебе такси — поезда начнут ходить ещё не скоро.

— Тогда предлагаю выпить за хорошее руководство, — сказал Такеси, протягивая вперед руку со стаканом.

— Кампай!

* * *

Весь следующий месяц после разговора с Чуей Кайко проявлял верх своей социальной активности, разведывая настроения среди мафиози разных рангов. Подводя итог своих наблюдений, он пришел к выводу, что репутации этих двоих не уберечь, один обязательно пойдет ко дну. Чтобы избавить Акутагаву от слухов о его несдержанности или, что ещё хуже, неспособности контролировать Расемон, придется играть на некомпетентности Хигучи, а в её случае — всё то же самое. То же самое, но в обратную сторону. Как бы он ни симпатизировал ей, спасательный круг было рациональней протянуть её семпаю. Такеси хоть и ненавидел бешеного пса, но отлично осознавал, что он, в отличие от него, сможет защитить Ичиё. Даже с чистым именем она остается обыкновенной девушкой. После всего этого она при любом раскладе не сможет единолично руководить ящерами, а на доверии одной благодарной Гин и солидарного Тачихары далеко не уехать.

Периодически он наведывался в больницу, чтобы узнать о состоянии Хигучи, которая очнулась лишь через неделю после перенесённой операции. Каждый раз ему приходилось использовать способность*, чтобы она не узнала потом о его частых визитах. Он даже не смог пересилить себя, чтобы зайти к ней в палату. Воображение рисовало ужасные картины из далёкого прошлого, что заставляло кулаки сжиматься, а сердце — болезненно ныть. Хоть разум и говорил, что в событиях былого он не должен винить себя, но какая-то маленькая и очень громкая часть его души кричала, что после всего случившегося он не имеет права даже дышать рядом с ней. Его разрывали противоречия, ему хотелось с ней сблизиться, но это означало, что придется лгать, а он не хотел строить что-либо на лжи. Правда рано или поздно всплывет и сделает им обоим больно. Зачем начинать то, что исконно не предвещает ничего хорошего?

«Чтобы помочь ей и псине, мне придется добиться её расположения, потому что едва ли ему придёт в голову довериться и рассказать, что происходит. Всё покатится в тартарары, если правая рука не будет знать, что делает левая».

Подобные размышления занимали голову мужчины практически регулярно. Он постоянно взвешивал все за и против и придумывал всевозможные способы избежать этого. Например, свалить все на Накахару. И иронично, что окончательные решения, которые меняют нашу жизнь, принимаются за одно-единственное мгновение. Все доводы рассудка — плоды минут, часов, дней, недель, месяцев, годов размышлений бессильны перед одной неумолимой секундой. Потому что увидев на пути в больницу Рюноскэ, покупающего цветы, он не заметил, как буквально добежал до двери, к которой не смел подходить ближе чем на десять шагов. Постучав в неё, Кайко почувствовал, что подписал себе смертный приговор. Но он знал, что эта смерть, возможно, будет самым сладким, что испытает его сердце в их кровавом криминальном мире.

«Интересно, когда всё это началось? С Ичиё Хигучи или же с Нацуко Хигучи…»

Примечания:

*способность Кайко намеренно пока не раскрывается.

* действия главы происходят после первого попадания Ичие в больницу (начало фф). Решила это отметить, дело давно было, лучше напомню.

Автор рад вашим комментариям, они стимулируют его музу работать активнее ^^

https://vk.com/gvo_ozd заглядывайте в гости