Фантастические драбблы (джен)

Ньют Саламандер никогда не думал, что у него возникнут проблемы с женщинами. Единственной дамой, с которой случались трения, была самка Сносорога, и Ньют пребывал в стойкой уверенности, что ни одна особь женского пола не может принести больше неприятностей, чем упрямое крупное животное в гоне. С появлением в жизни Тины, он пересмотрел свои взгляды.

Всегда себе на уме и с собственными, отличными от его, взглядами на жизнь, Тина пошатнула его привычный мир. Ньют бы предпочёл ловить Нюхлера по всему Нью-Йорку или выслеживать невидимую Камуфлори, чем успокаивать рассерженную женщину, спорить буквально на каждом шагу и беспрестанно доказывать, что он чего-то стоит. Появление Тины в его жизни было подобно цунами: она ворвалась неожиданно, перевернула его спокойную, а порой даже унылую жизнь магозоолога с ног на голову. С Тиной приходилось считаться, иной раз даже идти на поводу у её упрямства, и чем больше Ньют узнавал её, в тем больший ужас он приходил, понимая, что реальных границ возможной катастрофы он и близко не достиг.

Повадки человеческой самки не имели никакой закономерности, не поддавались статистике. Они не зависели ни от ареала обитания, ни от климатических условий, ни даже от рациона питания. Главной двигательной силой Тины было настроение, которое менялось так часто и необъяснимо, что Ньют просто впадал в ступор. Но больше всего страшило его другое: кажется, эта взбалмошная, нелогичная и импульсивная женщина вопреки всякому здравому смыслу, притягивала к себе.

Все мысли Ньюта витали вокруг неё одной, и если поначалу он пытался списать это на научный интерес, то в какой-то момент понял: его тяга к Тине перестала носить сугубо исследовательский характер.

Когда же они на целых полгода оказались разделены океаном, Ньют даже признал, что скучает. По звонкому смеху, напоминающему крик Окками, по чудесным глазам, совсем как у саламандры, по тонким длинным пальцам, которыми она когда-то касалась его ладони. По тем пальцам, о которых он постоянно вспоминал, глядя на Пикетта, свою ручную Лечурку.

Когда они встретились вновь, Ньют понял, что пропал окончательно. Рядом с Тиной нормальный мир взрывался сотней фейерверков. Она более не воспринималась им как простая женская особь, в ней он видел нечто большее, чем статистическую женщину. Если Банти, Куинни и даже Лита были ему на одно лицо, то Тина среди них выбивалась своей необычностью и уникальностью. И потому ему было важно её одобрение, потому он так сильно хотел, чтобы у неё постоянно было хорошее настроение, и потому так больно было слышать от неё безликое «мистер Саламандер».

Тина кружила ему голову одним своим присутствием, делая рассеянным, зависимым. Прежде всех иных дел — без сомнения важных — самым важным он считал признание ей, что он так и не смог её забыть. И ещё очень хотелось сказать, как прекрасны её саламандровые глаза, и, может, коснуться пару раз невзначай её похожих на конечности Личурки пальцев.

А потом случилось то, что подтолкнуло их друг к другу. Уход Куинни, гибель Литы. Тогда Ньют впервые ощутил себя не учёным, а самцом, главное желание которого — защитить свою самку. Новое амплуа пугало и в то же время удивляло Ньюта, и, решив не спорить с судьбой, он принял нового себя, пусть это и продолжало страшить до колик в желудке.

Именно тогда Ньют узнал особенно явственно: пределов катастрофе под именем «женщина» действительно нет. А ещё случайно обнаружил, что женщин на его территории в общем-то две.

Признаться, прежде Ньют никогда особо не задумывался, какого пола его помощница. То есть, он конечно знал, что Банти — человеческая самка, но она не была настолько интересна, чтобы изучать её повадки. Однако с появлением в квартирке Ньюта Тины, Банти открыла свою гендерную идентичность во всей красе. Подобно всякому разумному существу, Банти тотчас попыталась обозначить границы территории, заявить о своих правах на жилище и его обителей, и указать Тине на её место в этом доме. Тина со своей стороны попробовала расширить выделенные Банти границы, и неизвестно, чем бы всё кончилось, не вмешайся Ньют и не установи между ними иерархию. Банти его видение ситуации явно не понравилось, но она уступила часть владений Тине, а Ньюту осталось лишь присматривать за ними и прикидывать, как скоро стоит ожидать нового конфликта.

А потом, Мерлин разбери почему, Ньюта дёрнуло поведать Тине о физиологической потребности быть рядом, а она, поди пойми логику, решила, что это его объяснение в любви, и добавила, что испытывает нечто похожее. Ньют долго думал над тем, что такое любовь, но так и не смог найти объяснение этому психическому отклонению, смирился в итоге с тем, что сам, кажется, стал жертвой этого недуга, и просто расслабился. Опытный глаз учёного много раз сталкивался с подобной напастью у других, а потому Ньют знал, что сопротивляться бесполезно. Женщина вошла в его жизнь, женщина вызвала у него слабоумие, и всё, что Ньют мог совершить в данной ситуации — принять это. И ожидать новых сюрпризов от женской особи по имени «Тина», а в том, что эти сюрпризы будут, Ньют Саламандер даже не сомневался.