Кто скрывается под маской? (джен)

На крыльце выстроились один за другим три сундука. Оббитые металлом уголки, внушительные откидные крышки, тяжёлые, поблескивающие на солнце начищенные замки. Стоя над ними, Жунг аккуратно повязала голову платком — по алеманской традиции, так, чтобы наружу не торчало ни волоска.

Она вообще была одета очень по-алемански, подчеркнуто скромно, в длинное закрытое платье с двумя рядами пуговок до самого горла.

Жунг бегло окинула двор взглядом. Чуть задержалась на свежевысаженных розовых кустах редкого сорта, поморщилась. Именно эти цветы стали её поводом для знакомства с генералом Адамантом Фаблосом.

Жунг постаралась выкинуть лишние мысли из головы и решительно зашагала к калитке. Ей предстояло поймать извозчика. Она остановилась, не дойдя пяти шагов до низенького заборчика, с трудом сдерживающего натиск разросшегося во дворе колючего кустарника.

Прохожий, бредущий мимо. Жунг не могла отвести от него взгляд.

Он даже не смотрел на нее. Шел, слегка сутулясь, коренастый, крепкий, с совершенно не сенмунскими пухлыми губами и мясистым носом. Однако Жунг не могла не узнать в нем одного из своих наставников. Ей не способна была помешать густая поросль кустов, грим, засаленные алеманские одежды. Это совершенно точно был он!

Прохожий остановился перед калиткой и постучал. Жунг открыла перед гостем дверь, посторонилась. Он вошёл, рассеянно огляделся, немного задержав взгляд разве что на гордом ряду сундуков. И выжидающе посмотрел на хозяйку дома.

— Наставник, я… — начала было Жунг на сенмунском, не зная вполне, что именно собирается сказать, но горячо желая оправдаться.

— Это по-каковски? — перебил её наставник на алеманском, чуть коверкая слова, как это сделал бы какой-нибудь сельский житель этой большой страны. — Я человек простой, языков не знаю… Увидел вот вас с улицы, да и решил зайти спросить, не найдется ли здесь для простого человека стакана воды?

«Ну разумеется! — мысленно застонала Жунг. — Здесь нас могут услышать или даже увидеть из соседних домов, с улицы… Нужно придерживаться роли, а меня так выбило из колеи его неожиданное появление, что совсем перестала соображать… Ещё один промах! И снова из-за вышедших из-под контроля эмоций!»

— Воды путнику налить — это святое, — серьёзно кивнула Жунг и приглашающе махнула рукой в сторону крыльца. — Входи.

— Только после вас, хозяйка! — подмигнув, заявил гость, пропуская Жунг вперёд.

Аккуратно обходя сундуки, Жунг крутила в голове вызывающую смутное беспокойство мысль, что подобная вежливость неуловимо не вписывается в образ, выбранный её наставником для этой встречи… Она сообразила внезапно, когда её пальцы уже практически коснулись дверной ручки. Было сложно сдержать резко подступившую дрожь, не позволить мгновенно заледеневшей руке прервать уже начатое плавное движение.

«Когда мы окажемся скрыты от посторонних глаз входной дверью, наставник нападет. Это удобнее делать со спины, чтобы я не успела ничего предпринять. Может быть, он накинет мне на шею удавку. Или воспользуется ножом...»

Жунг медленно потянула дверь на себя, вошла, затылком ощущая исходящую от наставника угрозу… Одновременно с щелчком захлопывающейся двери она одним длинным тягучим жестом подхватила стоявший у стены зонтик-трость с длинным металлическим навершием и с рычанием попыталась вонзить его в гостя.

Жунг целила в живот. Но, разумеется, не попала. Наставник был лучше неё во всем — она ощутила горький привкус отчаяния от этой мысли. Он успел уклониться, и зонтик с силой вонзился в дверь, оставляя на её поверхности глубокую царапину.

А у горла Жунг уже замер нож.

«Почему он медлит?! — мысленно завопила она спустя долгие три неподвижные секунды. — Может, он вовсе не собирался меня убивать?! Может, я просто придумала себе это?!»

— Орудие Великого Дракона должно быть безупречно, — по-сенмунски сказал наставник после длинной паузы. — Ты оказалась слишком слабой.

— Ты прав, — прерывистым шепотом согласилась Жунг. — Не знаю, почему я не поняла раньше? Я должна принять смерть…

Она прикрыла глаза, готовясь встретить неизбежное… И одновременно в её пальцах блеснуло узкое жало стилета, который молниеносно ужалило её наставника куда-то в бок. Сенмунец почти успел применить нож по назначению — Жунг заорала, ощущая, как по её шее струится горячая кровь. Она попыталась зажать рану руками, едва соображая от ужаса, что происходит.

Однако спустя мгновение она поняла, что успела вовремя. Её наставник кулем лежал у её ног. Мертвый. А кровь? Что ж, это на поверку оказалась всего лишь царапина.

— Я убила своего наставника, — проговорила вслух Жунг. Слова прозвучали хрипло и жалко — но вполне внятно.

* * *

Жунг щедро полила свои сундуки маслом, уделив особое внимание тому, в котором находились её дневники. Спустившись с крыльца, она критически обозрела свою работу, рукавом стерла с лица пот, отставила в сторону большую бутыль из-под масла. Достала из кармана спички.

За разгорающимся пожаром Жунг наблюдала с чердака дома, расположенного неподалеку. Это потрёпанное временем сооружение уже несколько лет стояло без хозяев. Идеальное место, чтобы на часок-другой затаиться, следя за тем, как разворачиваются события.

Зачем Жунг подожгла свой дом? Она надеялась хоть на время ввести орден Великого Дракона в заблуждение. Пусть они думают, что её наставник преуспел. Убил её, паршивую овцу, и устроил пожар, чтобы скрыть следы.

«Они поймут, — с тягучей обречённостью думала Жунг, устроившись на угрожающе поскрипывающем ящике у окошка, посреди пыли и паутины. — Заметят, что наставник пропал. Догадаются, что это я его убила… И примутся меня искать. Вопрос только один — когда? Когда это случится? И насколько хорошо к тому моменту я успею спрятаться?»

Где-то вдалеке раздался панический вопль: «Пожар!» Порыв ветра донес до Жунг запах дыма. Её глаза заслезились.

Она наблюдала, как выбегают на улицу местные жители, как они суетятся, беспокойным косяком сбившись у забора, крича друг на друга. Как наводняют улицу выкрашенные красным повозки пожарных. Как люди внизу пытаются загасить бушующее пламя, и постепенно оно начинает поддаваться, но так медленно, так неохотно…

Множился дым, мутным облаком закрывая обзор. С громким треском обвалилась подточенная пламенем крыша бывшего жилища Жунг.

В какой-то момент она вдруг увидела вдалеке внизу знакомую фигуру. Она прищурила слезящиеся от дыма глаза, не уверенная, что разглядела правильно. В окружении людей в полицейской форме этот невысокий человек мог бы потеряться… Но не для Жунг. Как она смогла бы не заметить своего не случившегося мужа?!

На несколько секунд ей, вопреки здравому смыслу, вдруг захотелось оказаться рядом с ним. Прижаться, уткнуться носом в его плечо. Она даже помотала головой, чтобы отогнать наваждение — горло, перемотанное бинтами и шарфом поверх, отозвалось вспышкой боли.

— Прощай, Адамант Фаблос, — прошептала Жунг. — больше мы не увидимся…

* * *

Ясмина лежала в своей постели и смотрела в потолок. Она не помнила в точности, когда вставала в последний раз. Может, вчера? Или позавчера? Рядом с постелью стоял поднос с остывшей едой. Любимый пирог Ясмины с печенью и луком, засохший и черствый, миска бульона с плавающими в нем островками плесени, розетка с яблочным вареньем, вокруг которого вились мухи…

Если бы Ясмина попросила, ей, конечно, принесли бы другую еду, посвежее. Но ей не хотелось есть. Ей не хотелось вообще ничего…

В первые дни после исчезновения наставницы Ясмина, напротив, не могла сидеть на месте и постоянно что-нибудь жевала. Она по нескольку раз за день бегала к квартире, в которой встречалась с Жунг, — до тех самых пор, пока туда не въехали новые жильцы. Обходила всех своих увлекающихся оккультизмом знакомых, спрашивая, не слышали ли они что-нибудь о сенмунской колдунье? Затем лихорадочная деятельность начала перемежаться периодами апатии. Становилось вдруг не очень-то и интересно, куда делась Жунг. Все равно все это ученичество ни к чему бы не привело. Рано или поздно наставница поняла бы, что ошиблась относительно Ясмины — на самом деле она ни на что не способна.

Постепенно кроме апатии, ничего не осталось…

Тихо щелкнула, открываясь, дверь спальни. Ясмина даже не повернула головы в сторону вошедшего. Кто это мог быть? Служанка? Муж? Они не интересовали Ясмину.

— Вижу, ты совсем распустилась в мое отсутствие, — как гром среди ясного неба прозвучал знакомый голос. В мгновение ока Ясмина вскочила, голова её закружилась. Она ухватилась за спинку кровати, воскликнула:

— Наставница! Это и правда вы?

Накатившая на Ясмину эйфория была щедро приправлена стыдом. Всклокоченные волосы, поношенная рубаха, неприбранная постель, запах собственного немытого тела — все это вдруг показалось Ясмине невероятно отвратительным.

— Я просто… — промямлила она. — Мне было так плохо, когда вы пропали!

— Так получилось, — спокойно отозвалась Жунг. — Я вынуждена была скрыться — у меня есть враги, и они нашли меня даже здесь, в Алемане… Но я надеялась, что ты не забудешь так быстро все то, чему я тебя учила. Разве я не открыла тебе, как важно подружиться со своим телом? Почему ты забросила упражнения? Почему истязаешь себя голодом?

На это Ясмине нечего было ответить. Она виновато опустила голову. Но все-таки нашла в себе силы заметить:

— Враги? Вас преследуют? Это опасно?

— Да, — кивнула Жунг. — Мне приходится прятаться…

Только теперь Ясмина обратила внимание на непривычное одеяние своей гостьи. Закрытое алеманское платье, платок на голове и огромный нелепый шарф, обмотанный вокруг шеи.

— На самом деле я пришла для того, чтобы попрощаться с тобой, — закончила свою мысль Жунг и шагнула к смущенной и растерянной Ясмине, заключая её в объятия.

— Попрощаться? Но… — пробормотала Ясмина, обнимая наставницу в ответ, ощущая идущий от нее запах гари и пота.

— Мне жаль, что наше обучение придется прервать. Но я не могу остаться, — печально и твердо проговорила Жунг, глядя ученице в глаза. — Однако это не значит, что ты можешь игнорировать мои указания! Делай упражнения каждое утро! Ешь только правильную, здоровую пищу! И не давай собой помыкать!

— Я… Конечно! — горячо пообещала Ясмина. — Теперь я всегда… Но, может… Может, вам стоит обратиться в полицию?

— Полиция Алемана не сможет мне помочь, — уверенно мотнула головой Жунг. — Но, возможно… Возможно, ты могла бы…

— Я могла бы помочь? Чем? Я готова! — оживилась Ясмина. Жунг мысленно усмехнулась. Как бы с неохотой она ответила:

— Мне неловко говорить об этом… Но мне очень нужны сейчас деньги, хотя бы небольшая сумма…

* * *

Казимир Небески сидел, откинувшись на спинку своего роскошного кожаного кресла, и рассеянно улыбался, периодически отхлёбывая из бокала. В изящном стеклянном сосуде у него в руке плескалась янтарная жидкость. На столе, прямо посреди рабочих бумаг, возвышалась и бутылка. Это был превосходный урартский коньяк, припрятанный Казимиром для особого случая.

В кабинет осторожно заглянула белокурая секретарша в больших очках и протараторила:

— Тут вам принесли на согласование…

И тут же перебила себя:

— У вас что, какой-то праздник?

Почти без перерыва, смутившись своей дерзости, она зачастила:

— Конечно, это не мое дело, простите! Просто вы обычно не пьёте на работе, и я подумала…

— Да, — на удивление благодушно согласился Казимир, — сегодня необычный день. Сегодня я избавился от одного ядовитого и ужасно надоедливого насекомого в женском обличье!

— Ядовитого насекомого? — растерянно повторила секретарша. Казимир с раздражением покосился на неё:

— Не понимаешь? Ну, тебе и не обязательно. Просто оставь меня в покое, не порти настроение! Дела подождут.

— Конечно, — торопливо закивала секретарша, как по волшебству растворяясь где-то за дверью. Казимир расслабленно прикрыл глаза.

Внезапно дверь снова заскрипела, открываясь.

— Ну я же тебе сказал! — вспылил Казимир. — Просто оставь меня в покое!

Мистер Небески открыл глаза и увидел, что его уединение прервала вовсе не секретарша. Жунг Шан Сэг стояла перед ним и язвительно улыбалась.

— Уверена, ты ужасно рад меня видеть! — насмешливо заявила она. Казимир резко подался вперёд, случайно сталкивая бутылку с остатками коньяка со стола. Она упала, со звоном разлетаясь на тысячи осколков. По ковру расползалась огромная коньячная лужа. Но Казимир едва обратил на это внимание:

— Какого рожна ты здесь делаешь?! Ты, чертова сенмунская шпионка!.. Вот и доверяй после этого Вооруженным силам Алемана!..

— А ты, стало быть, побежал на меня жаловаться в Вооруженные силы Алемана? — улыбка Жунг потускнела прямо на глазах.

— Что, не ожидала?! — со злорадным смешком отозвался Казимир. — Нет уж, больше я твои угрозы слушать не намерен! Теперь пришла твоя очередь бояться! Странно, конечно, что ты все ещё разгуливаешь на свободе… Но, уверен, это ненадолго… Я прямо сейчас…

Жунг не стала ждать окончания его речи. Она знала, что бывают моменты, когда нужно просто признать свое поражение и отступить. И отступать порой следует очень, очень быстро!

* * *

Иэрос Коккино в мятом пиджаке со следами жирных пятен сидел за барной стойкой и пил шнапс из мутного стакана. То и дело его задевал кто-нибудь из посетителей паба, желающий заказать выпивку или просто перемолвиться с барменом парой фраз. В этот час народу тут было немало. Иэрос на тычки не реагировал. Он просто медленно, но целеустремленно, по одному, уничтожал маленькие бутербродики, громоздящиеся на блюде перед ним. И, разумеется, пил.

На доктора не обращали внимания. Завсегдатаи паба уже привыкли к его комичной пузатой фигуре в углу. Только раз кто-то спросил его сочувственно:

— Ну как там твоя невеста, док? Нет новостей?

Иэрос буркнул что-то невразумительное и помотал головой.

Когда бутерброды закончились, доктор Коккино тяжело вздохнул, полез в карман за деньгами. Трясущимися руками принялся отсчитывать монеты по одной и складывать их на барную стойку перед собой.

Одна монета вывернулась из непослушных пальцев, покатилась по стойке и упала с тихим звоном, практически не различимым за царившим в пабе гомоном. Иэрос бросился поднимать ее, чуть не свалившись при этом со стула.

В конце концов он справился. Расплатился за выпивку и еду и ушёл, нетвердой рукой махнув бармену на прощание. Тот не ответил. Только проводил Иэроса колючим взглядом из-под кустистых бровей.

На улице Иэрос немного постоял, покачиваясь. Затем зашагал домой.

Он не сразу заметил поджидавшую его у порога тень.

— Ну здравствуй… Жених… — услышал он справа от себя тихий голос в тот миг, когда нащупал наконец в кармане ключ от входной двери.

— Жунг, — произнес Иэрос с глупой улыбкой. — Ты мне мерещишься, да?

— Ну что ты, конечно нет! — мягко заверила его Жунг и взяла за руку.

— Теплая… настоящая… — согласился Иэрос и вдруг порывисто обнял свою невесту и громко разрыдался, уткнувшись ей куда-то в область груди.

— У меня был срыв, понимаешь? — робко проговорила Жунг, несмело поглаживая Иэроса, благоухавшего шнапсом и колбасой, по спине. — А потом мне было просто стыдно смотреть тебе в глаза.

Едва ли он её слышал. Он рыдал, приговаривая:

— Жунг, моя Жунг… Наконец-то ты вернулась!

Слёз Иэроса хватило надолго. Жунг больше не пыталась ничего говорить — лишь поглаживала его по спине и молчала. Наконец, льющийся из глаз Иэроса поток иссяк. Он поднял к своей невесте лицо — в свете фонаря на его щеке был хорошо виден красный след от пуговиц — и жалобно спросил:

— Ты ведь никуда от меня не уйдешь теперь, правда?

— Ты поможешь мне? Мне очень нужна твоя помощь… — вместо ответа проговорила Жунг, и доктор с охотой закивал.

Спустя четверть часа Жунг сидела перед Иэросом на табуретке, а тот, охая и причитая, пытался аккуратно убрать с её шеи грязные, побуревшие от крови, бинты. Они успели присохнуть и теперь никак не желали расставаться с плотью. В конце концов Иэрос просто полил на них водой из чайничка. Жунг дернулась, но ничего не сказала.

Теперь мокрые буроватые пятна прямо на глазах расползались и по платью тоже.

Увидев наконец порез, Иэрос отшатнулся и испуганно спросил:

— Кто это тебя так?

— Один из моих любовников… — прошептала Жунг. — Он был взбешён… Неважно, из-за чего.

— Нужно промыть, зашить… Но я же женский врач, я не… — пробормотал Иэрос. — И я столько выпил…

— Я знаю, что ты сможешь! Пожалуйста, дорогой!

Дальнейшее Иэрос помнил смутно. Помнил, как вздрагивала под его пальцами Жунг — от боли. Как он снова и снова извинялся, а по рукам его текла кровь. Как он тщетно пытался обуздать трясущиеся конечности…

А вот как и когда он лёг спать, Иэрос совершенно не помнил!

Наутро о произошедшем напоминали лишь окровавленные бинты на полу и разложенные прямо посреди тарелок с вяленой рыбой и мясным пирогом грязные медицинские инструменты. Жунг Шан Сег уже давно и след простыл.