Призраки и бродяги (джен)

Выйдя из вагона в надетых на босую ногу сандалиях, Рейгар впервые за долгое время вспомнил фамильный девиз Старков. Зима близко. Там, за невидимым отсюда морем. Пароходы и паровозы незаметно переместили бродяг из ройнарского лета прямиком на охваченный золотой осенью северо-запад Эссоса.

Казалось, что следом на перрон вот-вот спрыгнет Лиа. Он подаст руку, а она цокнет каблуками ездовых сапог, как кавалерист на плацу, и поправит двумя пальцами венок из синих зимних роз. Закрома памяти Рейгара бережно хранили образ Лианны на каждое время года. Там жила зимняя Лианна из-под Винтерфелла, которая стоит у чардрева, закинув на плечи охотничье ружьё. И весенняя Лианна-студентка, салютующая ему снизу вверх во время финала университетской регби-лиги. Лианна летняя, купавшаяся нагишом в укромной бухте Черноводного залива. Наконец, осенняя. Лианна военного времени. Вся в чёрном, с зимними розами на прекрасной макушке.

Каждый раз, когда мир менял цвета, друг друга сменяли и Лианны.

— Почему мы высадились здесь, милорд? — пробасил Утка. — До Браавоса ещё несколько миль.

Паровоз шипел, окутываясь паром, пока взобравшийся на тендер помощник машиниста заправлял махину водой из огромного шланга. Пассажиры мелкими группками стекались к поджидавшим у станции извозчикам. Рейгар отметил это с удовлетворением. Анонсированная Арьей моторизация Браавоса пока не добралась до сельской местности... Может, и не доберётся? Старые добрые лошади лучше. Единственный замеченный им автомобиль — большой, с открытым верхом — не был похож на оставленную под Волантисом Жестяную Лиз.

— Милорд желает навестить своего бедного дядюшку в его королевстве… Забыл, Дакфилд? — сказала Эшара.

— Ах, конечно, — согласился Утка. — Бедный Визерис считает врачей своей Белой Гвардией, верно?

Рейгар с запозданием понял, что речь идёт о его несчастном младшем брате. В день, когда они с Джоном Коннингтоном уезжали из столицы на фронт, Визерису исполнилось семь, и он щеголял в пошитом для него гусарском мундирчике. Мечтал попасть на войну, как и, наверное, каждый вестеросский мальчишка. В первые недели война считалась чем-то модным и красивым — местом, где маршируют в нарядной униформе и размахивают саблями, а если умирают, то относительно редко и всегда — надрывно-героически. Единицам таких мальчиков повезло стать полковыми барабанщиками. Сотни погибли на улицах родного города от голода и артиллерийских обстрелов, предшествовавших падению Королевской Гавани весной следующего года.

Рейгар узнал о крахе, балансируя на тонком канате между жизнью и смертью в госпитале Драконьего Камня. Словно наблюдал из-под купола адского цирка за кровавой бойней внизу, будучи не в силах что-либо изменить. Выходит, Джон смог покинуть осаждённую столицу с малышом Эйгоном, а кто-то другой вывез маму и Визериса... Сейчас ему должно быть под тридцать.

— Смотрите, нас ждёт Подрик.

Коннингтон указал на паренька в тёмно-синем костюме и фуражке с лакированным козырьком. Перед собой он держал табличку с надписью:

М-Р ГРИФ​

Вся эта официальная одежда здорово выделялась на фоне покинувших поезд пассажиров. Рейгар подумал, что мог бы легко затеряться в толпе: у местных тоже пользовались популярностью сандалии, свободные рубахи, соломенные шляпы и джинсы. Странно. Не так он себе представлял житьё в нескольких милях от финансовой столицы Эссоса.

— Подрик — шофёр тётушки, — объяснил Эйгон для тех, кто не знал. И обратился к парню: — …Подрик, мы прекрасно узнали вас без таблички! Как поживаете? И где же сама Дейенерис?

Парень забавно хватанул воздух ртом, чуть покраснел и пробормотал в ответ:

— Её н-н-нет м-милорд...

— Ха! Что я говорил? — торжествующе воскликнул Эйгон и засунул руку в карман своих клетчатых брюк. — Дени здесь нет. Кто бы сомневался.

— М-мисс Т-т-т н-на юг-ге… — парень пытался сказать что-то ещё, но Эйгон прервал его, покровительственно похлопав по плечу:

— Не утруждайтесь, милейший. Мы все знаем, где именно на юге она обретается.

Рейгар подсчитал в уме, что Дейенерис должна быть на два года младше его сына. Не зря он произносит слово «тётушка» с иронией.

— Поскольку автомобиль только один, я предлагаю вам отправиться к Визерису на нём, — предложила Эшара. — А я, Дакфилд и безликая юная леди доберёмся до дачи Дейенерис на лошадях.

Ещё в угнанном поезде Рейгар заметил, что в их компании беглецов Эйгон был образцовым принцем, Джон Коннингтон — кем-то вроде премьер-министра, Утка — громкой свитой, а Эшара ненавязчиво командовала всеми, оставаясь в тени.

— Хочется насладиться первозданной тишиной после всех паровых железяк, — добавила она. Посмотрела на Рейгара и хитро вскинула брови. — Езжайте без нас. И Дени, и Визерис будут рады познакомиться с мистером Дрэгоном Уотерсом.

Чем дальше, тем больше Рейгару казалось, будто Эшара намеренно подталкивает его поближе к потерянным родственникам. Произносит это дурацкое «Дрэгон Уотерс» с таким издевательским нажимом. А ведь он говорил ей, что не хочет спешить. Что намерен повременить с признанием до удачного момента… До подходящего «когда-нибудь».

— ...Что значит «езжайте без нас»? — громко возразила Арья. — Вообще-то, мне приказано их охранять. Визерис-то — псих.

Парнишка-шофёр едва не выронил табличку. Эшара что-то прошептала Арье на ухо, стоя позади неё. К подобным грубостям присутствующие явно не привыкли.

«Визерис — псих». Бедный, бедный брат. Рейгар узнал о недуге Виза гораздо раньше, но слышать об этом вот так открыто было немного больно.

— П-п-п, — Подрик вежливо пригласил их занимать места.

Его автомобиль наверняка дороже Арьиной самобеглой повозки: Рейгар убедился в этом снова, когда Подрик завёл мотор не рукояткой-как-у-Гатлинга, а кнопкой под рулевым колесом. Сам руль почему-то располагался не слева, а справа.

— Браавос, — рассмеялся Эйгон, усаживаясь на задний диван точно за спиной шофёра. — Здесь всё не как у нормальных людей — даже ездят по неправильной стороне дороги.

— Б-б-б, — не то согласился, не то опроверг Подрик.

Он стартовал столь бодро, что хитрая Эшара, злоязычная Арья, станция и лошади скрылись из виду в считаные секунды — только шлейф из поднятых листьев стелился за кормой. Местные пейзажи напомнили Рейгару окрестности Королевской Гавани, разве что рельеф там немного другой, и яркие цвета осени приходят в столицу Вестероса на пару недель позже. После удушающей жары в низовьях Ройны среди полей и лесов дышалось удивительно легко.

— Каждый уважающий себя браавосиец давно обзавёлся загородной резиденцией, — рассказывал Эйгон. — Под Браавосом горы не шибко высокие — полторы-две тысячи футов от силы. Но достаточно, чтобы, поднявшись на вершину, очутиться выше облаков и насладиться недоступным в городе солнцем. Доктора находят это полезным для душевного здоровья.

— Полторы-две тысячи, — фыркнул Джон. — Экая мелочь! Да это же холмики, а не горы.

Эйгон пожал плечами:

— Когда любишь горы, а гор рядом нет, приходится их выдумывать.

С Рейгаром вышло наоборот: он сбежал выше облаков, дабы не видеть обломков своего мира. Руины, под которыми похоронено тело Лианны. А душа… быть может, её душа обрела новое пристанище в маленькой Арье Старк? Семибожие категорически отрицало возможность переселения душ, и в том числе поэтому Рейгар больше не верил в Семерых.

— Кто эти люди? — Он указал на встречную повозку. Управлявший лошадью мужчина и его спутница смотрели на автомобиль неодобрительно, как на шумного незваного гостя. — Я представлял браавосийцев несколько иначе.

— Эт-то орт-т-т-тдоксы, сир, — выдавил Подрик.

А Джон перевёл с заднего дивана:

— Юноша хочет сказать, что это ортодоксальные верующие из Андалоса. Их много живёт в этих местах. Согласно правилам общины, пользоваться можно лишь тем, что существовало во времена Семерых. Электричество, двигатели внутреннего сгорания и прочие достижения цивилизации запрещены как небогоугодные и облегчающие жизнь.

Глядя на одинокие домики, примостившиеся у подножий рыжеющих гор, Рейгар решил, что они с Лианной могли бы жить так же. Совсем как те двое из повозки. Сбежать в свободную страну, где никто тебя не знает и не будет интересоваться прошлым. Работать на свежем воздухе, растить детей, кататься по маршруту дом — ярмарка — септа и ворчать при виде всяких новомодных самобеглых повозок. А его сын от Элии Мартелл тем временем стал бы идеальным королём. Красивый и умный мальчик, который сможет белозубо улыбаться, носить мундир с позолоченными эполетами и поддерживать светскую беседу с лордами и послами. Прямо как Рейгар до гражданской войны.

— Они ведь прибыли сюда на поезде. — Эйгон оттопырил большой палец в сторону станции. — Разве паровозы разъезжали по холмам Андалоса во времена Семерых?

— Паровозом управляет кто-то другой… Наверно, это не считается нарушением, — предположил Джон. — У разных общин разные взгляды на суровость запретов; поди разберись в нюансах каждой.

Эйгон положил локоть обратно на дверцу.

— Вот что значит «оплот свободы». Сколько бы я ни подшучивал над Браавосом, стоит признать: это совершенно удивительный и уникальный плавильный котёл. Браавосу не важны твоя национальная принадлежность, религия и цвет кожи — он позволит жить так, как ты хочешь, но при этом незаметно переварит и сделает частью себя... А сколько вам лет, Подрик? — неожиданно спросил он.

— Д-двадцать, милорд, — ответил шофёр.

Рейгар понял, к чему Эйгон клонит. Двадцать лет. С момента окончания вестеросской гражданской войны успело вырасти целое поколение эмигрантских детей, ни разу не видевших историческую родину.

— Выходит, вы живёте здесь с рождения, — сказал Джон. — Небось считаете себя браавосийцем?

Проглянувшее между туч солнце осветило зардевшееся лицо Подрика.

— Н-нет, сир. Я в-в-вестеросец, сир, — с гордостью выдал он.

Съехав с одного холма, они тут же принялись взбираться на другой. Руки Подрика прокрутили руль вправо, направляя длинный и блестящий нос машины в раскрытые ворота, и снова замерли в положении «десять-и-два-часа», когда автомобиль чинно покатился по присыпанной листьями аллее.

Конечно же, Визерис не узнает старшего брата в таком виде: постаревшего, похожего то ли на ортодоксального Семибожника, то ли ройнарского фермера. Лучше оставаться для родных красивым мёртвым принцем, героически павшим в битве за своё королевство. Кем-то вроде семейной легенды. Портрета на стене. Дейенерис никогда не видела Рейгара вживую, Эйгон был слишком маленьким, чтобы запомнить, а Виз... Если верить чужим словам, Визерис живёт в собственном мире. Не исключено, что там давно поселился какой-нибудь альтернативный Рейгар.

Автомобиль объехал фонтан против часовой стрелки и остановился точно напротив обрамлённой живыми изгородями дорожки.

— Мы справимся сами. — Эйгон дружески похлопал Подрика по плечу, призывая его не срываться с сиденья и не открывать перед ними двери. — Лорд Джон, как полагаете, чьи земли дядюшка завоёвывает сегодня?

Что он имеет в виду?.. Внимание Рейгара привлекла загорелая молодая женщина, двигавшаяся к ним с противоположной стороны. Она носила облегающую голову шляпку-колокол, джемпер и гофрированную юбку чуть ниже колена. Рейгар долго не мог сформулировать, отчего современные женские образы кажутся ему столь непривычными, но, глядя на эту девушку, наконец понял: корсеты. Вот в чём дело. Они пропали. Должно быть, остались там же, где и его молодость. А юбки укоротились, как оставшиеся дни жизни.

— Тётушка, — поприветствовал её Эйгон. — Ты вернулась из Миэрина так быстро?

Подрик просто прикоснулся к козырьку фуражки.

Он назвал её «тётушкой». Получается, эта девушка — Дейенерис. Сестра, которая родилась в те дни, когда Рейгар безуспешно умирал в госпитале после поражения на Трезубце.

— Из Миэрина?.. — Дейенерис остановилась и вопросительно вынула изо рта шестидюймовый чёрный мундштук с дымящейся сигаретой.

— Ну да, ты ведь Красная Королева, — Эйгон обворожительно заулыбался. Запустил одну руку в карман и почесал затылок другой.

Дейенерис сняла перчатку и приложила ладонь тыльной стороной к его лбу.

— Это у тебя миэринский грипп, племянник. Я, без сомнения, восхищаюсь этой невероятной женщиной, но лично сказать ей об этом мне пока не доводилось.

Эйгон вовсе не выглядел растерянным или расстроенным — лишь улыбался так, как будто все его предположения насчёт Красной Королевы Дейенерис изначально были не более чем шуткой. Потом он сказал:

— А это — мистер Дрэгон Уотерс. Он служил в Седьмом гусарском, как и мой отец.

Рейгар уже познакомился заново с Джоном, Эшарой и сыном при самых нелепых обстоятельствах. Теперь вот пришла очередь сестры.

— Вы ортодокс? — осведомилась Дени, возвращая перчатку на место и оставаясь убийственно серьёзной. — Или обзавелись фермой на Ройне? Надеюсь, у вас нет рабов.

— Не пугайтесь, мистер Уотерс, — рассмеялся Эйгон. — Это такой профессиональный юмор... Ответь вы «да», Дени предложила бы организовать им профсоюз.

— Юмор? — Дейенерис прожгла племянника взглядом. Глаза обоих были фиалковыми и совсем одинаковыми. — Ты видишь что-то смешное в эксплуатации трудящихся?

Эйгон картинно отшатнулся и поспешил отгородиться поднятыми ладонями.

— Хотя... кто тебя знает, — продолжил он, когда они зашагали рядом по дорожке. — Дени даже обрезала волосы в знак солидарности с женщинами, которые работают на фабриках по двенадцать часов в день. Ждём толпы спрятанных под шляпками коротких причёсок в ближайшие месяцы? Созданные тётушкой образы быстро становятся модными.

Справа за деревьями виднелась захваченная плющом стена лечебницы. Люди в светло-зелёных и сиреневых халатах монотонно бродили по лужайке или ловили солнце в просветах, сидя на развёрнутых к югу скамеечках. Эйгон и Дени держали курс на красный, как драконы Таргариенов, клён. Плохие предчувствия вдруг нахлынули на Рейгара, словно перехлестнувшая через браавосийские холмы морская вода.

— Так где ты загорала? На Летних островах или Наате?

— Наате. Проверяла, можно ли заниматься сёрфингом стоя.

— Что такое «сёрфинг»? — спросил Коннингтон.

— Развлечение наатийские аборигенов, — объяснил Эйгон. — Катание на доске по океанским волнам в прибое.

Рейгар не совсем представлял, как можно кататься по волнам на доске, но вмешиваться в разговор не решился.

— Лично я не пробовал, — сказал Эйгон. — Думаю, Дени — первая белая женщина и белый человек, вставший на эти доски... Похоже, сёрфинг обречён войти в моду.

Он замолчал, потому что впереди возник тот самый клён, а ещё — пробковая доска с пришпиленной картой мира.

Одетый в больничный халат и торчащие из-под него пижамные штаны человек увлечённо рисовал что-то красным карандашом. Рейгар присмотрелся. Карта выглядела так, словно над ней трудились обезумевшие офицеры Генерального штаба: с линией фронта, кучей хаотично расставленных стрелочек и разноцветных прямоугольников. Белые волосы рисовальщика украшала корона из кленовых листьев.

Бедный, бедный Виз.

Эйгон подпёр подбородок кулаком, оценивающе разглядывая завоевания дядюшки.

— Ого. Королевская армия дошла до империи И-Ти, — сказал он вместо пожелания доброго дня.

Визерис быстро посмотрел на гостей через плечо и подписал ещё один помеченный двумя крестиками прямоугольник номером несуществующей дивизии.

— Именно. Гадкие итийцы познают гнев дракона... Скоро земли на востоке тоже будут принадлежать нам. Рейгар проведёт свою кавалерию через Хребет Костей и ударит первым.

В мире грёз Виза он до сих пор жив и командует кавалерией... Рейгар сглотнул ком. А Визерис повторил, не оборачиваясь:

— Ты слышал, Рей?

Внезапно подувший ветер сорвал с дерева порцию листвы.

— Рей? — позвал Визерис громче.

Рейгар почувствовал, как его охватывает паника.

— Рей?

Визерис смотрел прямо на него. Вёл себя так, словно старший брат вернулся из соседней комнаты, а не после двадцати двух лет скитаний. За левое ухо Виз засунул ещё один карандаш — синий, для обозначения вражеских сил.

— Э-э-э... Ты обознался, дядя, — мягко поправил его Эйгон. — Это мистер Уотерс, и он...

Худое лицо Визериса исказила гневная гримаса. Своей мимикой он чертовски походил на их отца.

— Я, по-вашему, сумасшедший, что ли? — Визерис выплёвывал слова, как пушка Гатлинга. — Полагаете, я брата родного не узнаю?

Эйгон приоткрыл рот. Дени, наоборот, сжала мундштук зубами, подозрительно сузив глаза.

Теперь на Рейгара смотрели все.

«Всё тайное становится явным», — гласит поговорка.

— Рей. — Визерис развернулся и протянул руки ему навстречу, продолжая удерживать зажатый между пальцами красный карандаш. — Кавалерия готова, брат? Ты поведёшь армию Таргариенов на завоевание мира.