Где наша не пропадала (джен)

— Косик, купи, пожалуйста, в Цайи три десятка яиц, маслица, бутыль молока и свежих дрожжей, — попросил я любимую. — Вот, чёрт! — А существовали ли в древнем Китае дрожжи? Наверное, да, булки-то тут пекли.

— А кто такой чёрт? — спросила жена, которая всё ещё не привыкла к некоторым моим словечкам из прошлой жизни.

— Разновидность демонов, — пояснил я доступным ей языком.

— Что за праздник такой, на который принято печь такие странные хлебцы? — поинтересовалась Сы-Сы.

— Как вернёшься, всё объясню, — пообещал я и протянул ей мешочек с серебром. Любимая взвесила его на ладони и спрятала в рукав. — А сейчас мне пора будить и гнать на водные процедуры моих обалдуев.

Я поцеловал жену на прощанье. Повесив за плечи плетёную корзинку, она направилась в Цайи. А я пошёл к казармам моих бойцов, размышляя о том, чем бы украсить куличи, которые под моим чутким руководством будет печь жена. Сахарную глазурь со взбитыми белками мы сделаем, а вот с посыпкой сложнее. Допустим, пшено я отыщу на кухне, а вот чем его покрасить, чтобы потом не травануться? Ладно, зелёный цвет можно получить из-какой-нибудь зеленушки, жёлтый цвет даёт куркума, а с красным сложнее. Использовать киноварь нельзя. Надо будет расспросить сожителя моего младшенького племянника, он же художник. Заодно и припашу его писанки размалёвывать. Хоть на что-то этот алкаш-любитель сгодится. А покрасить яйца можно отваром из шелухи лука.

Я подошёл к домику Ванечки и чуть было не гаркнул по привычке: "Рота, подъём!". Ограничился более уместным: "Подъём, лежебоки!". Ванечка проворно выскочил наружу и по всей форме мне поклонился.

— А где бездельник? Дрыхнет ещё? — догадался я.

— Мгм, — кивнул Ванечка.

— Непорядок. Буди его немедленно и тащи в холодный источник, — выразился я фигурально, но Ванечка понял меня буквально и, взвалив на плечо сонного полуодетого сожителя, понёс его в указанном направлении.

Ну а я отправился будить наш молодняк, и вскоре не успевшие толком проснуться адепты бодренько плескались в ледяной воде, силясь понять, какого гуя их туда загнали ни свет, ни заря.

— Сегодня — чистый четверг. Поэтому после омовения все должны отпидо… кхм, выдраить до блеска свои жилища и общие помещения, — объявил я. — Ближе к вечеру лично проверю и, если найду пыль, то заставлю её языком вылизывать. И чтоб ни какого хлама на столах и на полках! — Я выразительно посмотрел на Васеньку. — Увижу что лишнее, выброшу в окно.

Гусенята мои возбуждённо загалдели, сбиваясь в стайку, и направились к своим казармам. Ванечка с Васенькой тоже намылились к себе, но я остановил их:

— А вас я попрошу остаться.

Готов поспорить, что Васенька скрутил мне за спиной кукиш.

— Ты вроде бы хорошо рисуешь. Поможешь мне завтра покрасить и расписать яйца к празднику, — обратился я к нему.

— А что за праздник? Лань Чжань, неужели я забыл про какой-то важный праздник? — наморщил лоб Васенька.

— Мгм, — привычно промычал тот ему в ответ. Как есть аутизм у моего младшенького племянника. А психиатров тут ещё не скоро изобретут.

— Это — заморский праздник. Я расскажу вам всем про него, когда из Цайи вернётся с покупками жена, — после небольшой паузы пояснил я.

— Зачем вы госпожу Сы-Сы отправили? Мы бы с Лань Чжанем мигом туда и обратно слетали, — булькнул Васенька.

— Знаю я, и ваше "мигом", и ваши покупки. Небось, опять вансянились бы где-то по кустам и припёрли бы контрабандой винища, а мне потом на обрыганную пьяными Ланями травку любоваться… — драматическим голосом сообщил я, что в курсе их секрета. Младшенький скромно опустил глазки в пол и покраснел ушами, а его сожитель сделал вид, что он тут ни при чём.

— Лучше помоги мне с натуральными красителями, — сказал я, одаривая хитрюгу-Васеньку суровым взглядом.

— Вместо уборки? — оживился тот.

— Нет, после неё, — ответил я, и его взгляд потух. — Моё обещание остаётся в силе, — добавил я не без злорадства.

* * *

Вечером я собрал всех в местном красном уголке и начал культурно-просветительскую работу:

— Далеко на западе жил-был один талантливый заклинатель по имени И Сус и прозвищу Христос, который творил всяческие чудеса, например: ходил по воде...

— Не такой уж сложный трюк при хорошо развитом золотом ядре, особенно, если натереть ступни придуманным мной зельем, — перебил меня Васенька.

— Кхм, — сказал я, грозно поглядев на нарушителя порядка. Тот притих, и я продолжил: — Он исцелял людей, превращал воду в вино, — я заметил, что на последних словах Васенька заметно оживился, — воскрешал мёртвых…

— Прям, как старейшина Илина, — прокомментировал мои слова самый несносный юнец, друживший с приёмным сыном моего младшего племянника. Ну, да, поднятый Васенькой мёртвый Венечка на все ночные охоты с ними таскается, так что этим их не впечатлишь.

— Наместник императора велел схватить и казнить И Суса. Через три дня после своей смерти тот воскрес и явился своим ученикам, — я ужал историю до минимума, потому как начало надоедать, что меня то и дело перебивали.

— Точно, как старейшина Илина. Только этот ваш заклинатель быстрее управился, — снова послышалась реплика этого Лань Цзинь-чего-то-там.

— Не стоит путать грешное с праведным, — повысил я голос. — Вашего старейшину призвали тёмным ритуалом, а И Сус воскрес благодаря своей праведности и стал небожителем.

— Теперь ясно, почему Сычжуй из кожи вон лезет, чтобы преуспеть в самосовершенствовании, он хочет вознестись живьём, — снова встрял его не в меру разговорчивый друг.

— Так вот, в честь его воскресения верующие в этот день пекут куличи и красят яйца, символизирующие начало новой жизни, приветствуют друг друга словами "Христос воскрес" и троекратным поцелуем, — поняв, что нечего метать бисер перед свиньями, я закруглился. — Также в этот день принято бить одно яйцо о другое и обмениваться ими и куличами.

Следующие два дня адепты во главе с Васенькой увлечённо красили и размалёвывали яйца, а любимая занималась выпечкой в промышленных объёмах.

С самого утра в воскресенье мои гусенята носились по Облачным Глубинам, сражаясь яйцами за звание самого крутого, и приветствуя друг друга словами: "Вэй Усянь воскрес". Адепты постарше без зазрения совести целовались едва ли не под каждым кустом, беря пример с пары бесстыдников, которые и не думали скрываться. Блин, гомосятина во все поля.

— Вэй Усянь! Какой пример ты подаёшь молодёжи?! — не выдержал я. А ведь просто хотел принести им корзинку с гостинцами от любимой.

— Что нельзя врать — если любишь мужчин, то и целоваться с ними, — оторвавшись от моего аутичного племянника, ответил тот.

— У себя в цзинши за закрытыми дверями целуйтесь, сколько влезет, а тут извольте вести себя пристойно. Вот, возьми, это вам Сы-Сы передала, — я протянул ему свою ношу.

Васенька не стерпел и, приоткрыв крышку, сказал:

— Лань Чжань, а тебе не кажется, что эти хлебцы символизируют нефритовый стержень во время достижения сияющего пика?

— Мгм, — согласился с ним прозванный Нефритом племяш.

— Спасибо, дядя, мы найдём вашему гостинцу достойное применение. А сейчас не соблаговолите ли сразиться с моим яйцом, которое вышло победителем из всех моих сегодняшних сражений? — сказал этот наглец и достал из рукава красное яйцо, на котором были нарисованы глазки, нос, рот, лобная лента и моя бородка (любимая сказала, что она мне идёт, и я её вновь отрастил).

Понятно теперь, почему его яйцо — победитель. Просто никто не решается проломить череп любимому учителю. Вот и я не решился.

Ближе к вечеру началась форменная вакханалия — поданная за ужином вода превратилась в вино. Наверняка не без помощи одного хитрожопого сожителя моего племянника. Что было дальше, не помню. Короче говоря, праздник удался. Но больше никогда…