Приказа верить в чудеса не поступало (гет)

— Значит, все это время ты мне врала.

Ира неторопливо отставила на блюдце кофейную чашку и только потом подняла глаза на Андрея.

— Называй это как хочешь, — бросила равнодушно, вновь особенно остро ощущая эту стылую скуку, разливавшуюся внутри. Почему, ну почему ей настолько все равно?

— Но зачем?! Ир, ну объясни мне! Я ничего не понимаю! Зачем тебе это было нужно?

— Не знаю, — Ира пожала плечами, меньше всего желая подбирать слова. — Не знаю, сначала как-то так само получилось. А потом... Наверное, как-то хотелось отвлечься, забыть... о работе, о всех проблемах... Да какая теперь разница?

Уже собралась подняться, но теплая рука мягко коснулась ее ладони.

— Ирка, ты невозможная. Иногда мне кажется, что я тебя совсем не понимаю. Но самое удивительное, что я совершенно не могу на тебя злиться. Как это у тебя получается, а? — теплые губы осторожно коснулись пальцев, но внутри снова не дрогнуло ничего.

Гребаная Арктика.

Неужели теперь так будет всегда?

— Все-таки уходишь?

Ира кивнула, не оборачиваясь, продолжая сосредоточенно застегивать пуговицы на блузке.

— Сын дома один, — очередная ложь отработанно и легко слетела с губ, хотя при мысли о пустой квартире стало совсем невыносимо. Господи, ну почему все так? Невозможно одной. Нестерпимо с кем-то. Давящее одиночество. Душащая необходимость что-то изображать. Мерзко, как же мерзко, — от этой неизбывной пустоты, но больше — от себя самой, от собственного притворства, нелепой игры, которая давно уже перестала быть интересной и волнующей, а вызывала лишь отвращение и тоску. К чему цепляться за то, чего давно уже нет? Но ведь и сил что-то решать нет тоже...

* * *

Какое-то необъяснимо сладкое, острое удовольствие — видеть ее не в начальственном кресле, когда гремела раздражением и недовольством, а здесь, за столом, среди таких же рядовых сотрудников, что сидели с нарочито-внимательными лицами, старательно скрывая скуку.

— ... На этом все. Товарищ полковник, задержитесь, — как ни старался, но в голосе все равно прорвался едкий сарказм. И хотя Зимина уже стояла лицом к двери, он готов был поклясться, что она недовольно закатила глаза, выдохнув раздраженно.

— Да, товарищ майор? — отозвалась в тон, наконец соизволив повернуться и насмешливо приподнимая бровь. Свергнутая королева, мать ее!

— Может, объясните, что это сейчас было? — легко поднялся из кресла, неторопливо обходя длинный стол для совещаний и останавливаясь едва ли не вплотную. — Когда я вас спрашивал о том, что сделано для того, чтобы поймать тех, кто отоварил сына бизнесмена Воронцова, я вообще-то ожидал отчета о том, что делают ваши опера, а не какой-то неясной хрени. Как вы там выразились, "проводятся оперативные мероприятия"?

— А что, подобная формулировка вас уже не устраивает? — ехидно осведомилась Ирина Сергеевна, глядя в упор. — Или что, товарищ майор забыл, что предпринимается в таких случаях?

— Я прекрасно помню, что предпринимается в таких случаях, — процедил, с трудом сдерживая закипающее раздражение. — Меня интересует, что конкретно было сделано по этому делу, а не какие-то формальные отговорки.

— Интересно, и почему же это вас так интересует? У нас ведь, если я не путаю, еще семнадцать... нет, девятнадцать заяв за последние две недели. А, ну да, — чуть склонив голову, протянула насмешливо, — как же я сразу не догадалась? Интересно, сколько тебе заплатил Воронцов, чтобы ты нашел тех, кто наподдал его зарвавшемуся сыночку?

— А я смотрю, практика-то вам знакома, — не остался в долгу Михаил. — Вам, наверно, часто заносили за "неофициальные расследования"?

— Не забывайся! — разом вспыхнула Ира. — Ты что же, думаешь, что ты здесь надолго задержишься? Власть совсем мозги отшибла?

— Вы правы, не думаю, — тонко усмехнулся Михаил. — Вы что, считаете, будто кресло нач отдела в каком-то занюханном районе предел моих мечтаний? А вот когда я уйду на повышение, — придвинулся еще немного, переходя на тон ниже, — я хорошо подумаю, кого оставить вместо себя. Так что вам, Ирина Сергеевна, лучше бы быть полояльнее, с начальством не спорить...

В темных глазах напротив снова полыхнуло обжигающей яростью — настолько явственно, что стало жарко.

— Я так понимаю, пока тебя не повысят, мне придется выполнять все эти идиотские поручения? — осведомилась холодно.

— Понимаете правильно. Только тон неверный. Так с начальством не разговаривают, Ирина Сергеевна.

И когда Зимина уже взялась за ручку двери, язвительно бросил в спину:

— И вы бы не "тыкали" так откровенно, а то подчиненные о нас подумают невесть что.

В ответ только яростно хлопнула дверь.

* * *

Нет, все-таки это оказалось не сном — другая должность, другие полномочия, другой кабинет. Все чужое, все не то, все неправильное. Но больше всего бесило, жгло, выводило из себя высокомерное превосходство выскочки Зотова — сукин сын, да разве оказался бы он на своем месте, если бы не папаша! Господи, да поскорее бы его услали уже куда-нибудь подальше...

Ира сердито тряхнула головой и поднялась из-за столика кафе — даже тихий отдых оказался отравлен неприятными мыслями, немалое место в которых занимал, чтоб его, майор Зотов. Впрочем, какой смысл злиться впустую? Если бы не эта идиотская история с пистолетом, этой ситуации не случилось бы вообще. Но что она теперь может? Как разобраться в происходящем в нынешнем положении, да еще и без людей, которые могут помочь? Савицкий все еще на больничном, все остальные под бдительным присмотром нового начальничка завалены делами так, что не продохнуть... А она одна, что она может? Хотя как же противно признавать собственное бессилие...

— Развлекаетесь, товарищ полковник?

Ира, вздрогнув от неожиданности, едва не выронила из рук многочисленные пакеты.

— Зотов, ты что тут делаешь?

— Да вот, поужинать заехал, — Михаил кивнул в сторону кафе, — а тут вы.

— Очень увлекательно, — хмыкнула Ира, открывая багажник. — Но, если честно, ты мне и на работе осточертел, так что эти твои вежливости ни к чему.

— Грубо. Зато честно, — ухмыльнулся майор, помогая сгрузить в багажник бесчисленные покупки. — К слову, товарищ полковник, понижение в должности пошло вам на пользу, похорошели, расцвели...

— Что, прости?

Ирина, едва не выпустив из рук очередной пакет, уставилась на Зотова с таким изумлением, что ему стало смешно.

— Это ты мне сейчас комплимент сделал или мне послышалось? — уточнила, наконец немного придя в себя.

— Считайте, что послышалось, — усмехнулся Михаил, галантно захлопывая крышку багажника. Ирина Сергеевна, отвлекаясь на затрезвонивший телефон, ответом его не удостоила, только чуть повернулась, демонстрируя обнаженную спину в вырезе легкой блузки.

Зотов почувствовал, как усмешка примерзает губам.

Солнечные лучи догорающего вечера четко высветили под беззащитно выступающей лопаткой тонкую ниточку давно зажившего шрама.