Достаточно верить (гет)

Ноллан очнулся совершенно сухим. Он лежал, не открывая глаз. "Вот я и умер", — подумал он.

— Ну! Чего разлегся? — услышал он чей-то голос.

Потом раздался цокот подков по камню, и Ноллан открыл глаза.

Перед ним стояли огромные красные сани, запряженные четырьмя чёрными лошадьми.

— А? — только и мог вымолвить Ноллан, почти потеряв от удивления дар речи, и встал на ноги.

Он был столь сильно удивлён, что не знал, как реагировать.

Неужели?

Да как такое могло произойти?

— Дух Нового года! Я ведь знал! Я верил!

* * *

В санях сидел бородатый мужчина, чья голова была увенчана высоким черным лакированным цилиндром, отражающим лунный свет. Одет он был в красное пальто с высоким воротником, черные брюки заправлены в красные сапоги до колен.

— Здравствуй, Ноллан! Я явился тебе в эту ночь, потому что ты сделал много хороших дел. И я бы хотел тебя наградить. Что бы ты сам хотел получить от меня?

В такие моменты, когда тебе предлагают исполнить любое желание, ты теряешься и голова пустеет, вот и Ноллан растерялся.

— Дух, а ты можешь все? В смысле, можешь исполнить все мои желания?

— Я — Дух Нового года! И подарки мои — новогодние! Я знаю, что ты хочешь больше всего, я знаю желания всех людей! Но мне интересно узнать твой выбор.

— Дух, у меня есть три желания… Я начну с самого главного. Хочу, чтобы мой брат, Уилл, был здоров и никогда не болел.

— Так… Продолжай.

— Хочу, чтобы Марта вернулась. А если не вернётся, то пусть она живет долго и счастливо.

Произнося имя Марты, Ноллан испытал укол совести, так как в её уходе был виноват он. И Ноллан хотел все исправить.

— Дальше! — велел Дух.

— Еще я хочу, чтобы мои родители были живы…

Воцарилась тишина.

Дух молчал, а Ноллан не поднимал глаз от земли, озвучив своё самое горячее желание.

— Ты оправдал мои ожидания.

Ноллан посмотрел на Духа и увидел, что тот улыбается.

— Ноллан, ты много трудился в этом году, ты истинно верил в меня, и я дарую тебе то, что ты хочешь!

С этими словами Дух поднял руки вверх и рассмеялся. Его смех набатом отдавался в голове Ноллана.

Звенели колокольчики, слышалось пение.

Глаза Ноллана стали слипаться, и он уснул, а когда проснулся, то не помнил ничего из прошлой жизни.

* * *

Очнулся Ноллан на опушке леса. Он лежал на чем-то мягком, ему было тепло и комфортно.

Когда юноша открыл глаза, перед его взором предстало чистое, лазурно-голубое небо.

Ноллан встал на ноги — его окружали деревья, стволы которых серебрились, золотились и переливались под лучами солнца. Листья на деревьях были блестящие — зеленого, красного, синего, серебряного и золотого цветов. На ветру листья тихо и мелодично звенели.

Стволы деревьев вздымались высоко вверх и были такой толщины, что только трем или четырем взрослым мужчинам удалось бы их обхватить.

Ноллан осмотрелся. Оказывается, он лежал на снегу, но снег был не холодный, а тёплый, и не таял.

— Вот это да! — восхитился Ноллан и принялся лепить из снега разные фигурки и просто снежки. Он рассмеялся, и его смех, словно тысячи льдинок, разбившихся о камень, весело разлетелся по лесу.

Ноллан не помнил, во что он был одет, но очень удивился бы, посмотрев на себя в зеркало — на нем был длинный шелковый синий плащ, подбитый овечьей шерстью, костюм из дорогой ткани и сапоги с носами кверху.

Ноллан ходил по волшебному лесу и наслаждался. Сейчас его ничто не беспокоило и не тревожило.

* * *

Оказавшись на опушке леса, Ноллан увидел, что вдали виднеется город. Он еще раз окинул волшебный лес взглядом, полным признательности и благодарности, улыбнулся и пошел по направлению к городу.

Как легко было идти, не будучи обремененным никакими тяжёлыми мыслями и тревогами! Ноллан не понимал, откуда эта лёгкость, он шёл и наслаждался, пребывая в состоянии блаженного неведения.

Когда Ноллан вышел на тропинку, ему захотелось пробежаться. Он бежал и улыбался, ибо легко и весело было ему двигаться, видеть, чувствовать и жить прямо сейчас.

Скоро Ноллан приблизился к городу и услышал музыку. Это было пение, звон колоколов и каких-то еще неведомых юноше инструментов. Музыка была то веселой и раздольной, то величественной и гордой, потом звуки смешивались, менялись и становились ощутимы.

И правда, войдя в город, Ноллан увидел, как по воздуху плывут мелодии разных цветов. Одни были прозрачные, они пролетали мимо и оставляли после себя покой, другие были яркие, всех цветов радуги, они побуждали что-то делать.

Так, например, красная нота попала Ноллану на руку, и ему незамедлительно захотелось петь во весь голос — и он тут же запел. Оранжевая же нота заставила юношу пуститься в пляс.

Хорошо, что вовремя прилетела прозрачная нота, и Ноллан, тяжело переводя дыхание, остановился.

Войдя в город, Ноллан заметил предпраздничную суету. Только вокруг были не люди, а эльфы! Эти создания были ростом с людей, но у них за спиной было по четыре крыла. С лиц эльфов не сходили улыбки, они шутили, болтали и смеялись.

Ноллан смотрел на них и радовался. Ему было приятно видеть счастье, радость и веселье. Все эльфы, которых здесь было великое множество, здоровались с ним. Некоторые задавали вопросы о сущей ерунде — просто потому, что было приятно разговаривать друг с другом.

В этом городе не было больных, стариков или детей. Ноллану, казалось, что все эльфы одного возраста и им неведома старость.

Ноллан шел и шел.

Перед его взором проплывали дома и постройки эльфов, из белого камня или дерева, украшенные еловыми ветками и разноцветной мишурой. По широким улицам порхали эльфы, смеялись, куражились и радовались предстоящему празднеству.

Пройдя чуть дальше, Ноллан увидел большое строение с высокими узкими окнами, через которые было прекрасно видно, что делают эльфы внутри.

Ноллан подошёл ближе — в здании кипела работа. В голове Ноллана всплыл призрак — он увидел, что идет куда-то и держит за руку маленькую девочку. Но видение моментально померкло, и юноша тут же выбросил его из головы.

Оказавшись возле двери, Ноллан уверенно, с улыбкой на лице, вошёл внутрь.

— Вот это да! — вырвался у него восхищённый возглас.

И было от чего восхититься. Снаружи помещение казалось большим, но внутри оно было просто огромным! Высокий потолок, длинные улочки конвейеров и всевозможных станков создавали впечатление небольшого города внутри помещения.

Повсюду сновали эльфы, что-то делали, упаковывали и отправляли в неизвестном направлении многие сотни и тысячи подарков.

Внезапно Ноллан понял, что может взлететь. Он оттолкнулся от пола и взмыл вверх. Это было потрясающее и ни с чем не сравнимое чувство.

Ноллан летел и смотрел на фабрику подарков с интересом и удовольствием.

Вначале он наслаждался самим полетом, а потом стал лицезреть всю огромную мощь фабрики подарков. Ноллан смотрел, как делались мягкие игрушки, как собирались столы, стулья, музыкальные инструменты. Здесь писались и склеивались книги, их тут же упаковывали в цветные коробки, перевязывали лентами и отправляли дальше, в путешествие к мешку Духа Нового года.

— Здравствуй, дорогой Ноллан, — сказала подлетевший эльф. — Меня зовут Лепайая. Я руковожу фабрикой игрушек. Мы давно ждем тебя! Иди сюда! У меня есть для тебя подарки.

Ноллан присмотрелся и понял, что Лепайая — девушка. У нее были тонкие черты лица, длинные темные волосы и большие зеленые глаза.

— Следуй за мной, — сказала Лепайая и улыбнулась.

Ноллан поспешил за ней. В центре фабрики стояла большая красная коробка, перевязанная огромным золотым бантом.

— Это подарки, сир Ноллан! Они хранились здесь семнадцать лет. Они твои.

Ноллан смахнул пыль с коробки и дрогнувшей рукой взялся за кончик ленты.

— Открывай! — подбадривали подошедшие эльфы.

Ноллан посмотрел на Лепайаю и дёрнул за ленту. И тут произошло чудо — коробка растаяла вместе с лентой!

Перед взором Ноллана оказались коробки поменьше, их обёртки стали таять, открывая содержимое.

Ноллан судорожно сглотнул.

Здесь были плюшевый медведь, книга, игрушечный конь, который ржал и перебирал копытами, как настоящий, а также краски, мольберт, игрушечный дом, мяч, маленький музыкальный рог и еще много вещей, которые он желал получить на Новый год.

Ноллан не помнил, откуда взялось это щемящее теплое чувство, но он улыбался уже совсем другой улыбкой, когда дотрагивался до каждой вещи, вдыхал аромат краски и понимал, что это все его, его по праву существования.

Эльфы хлопали в ладоши и весело гомонили, но для Ноллана не существовало в этот миг ничего, кроме него самого и этих давно забытых, но желанных подарков.

И тут на мгновение Ноллан увидел четырёх человек. Мужчина и женщина шли по улице, а с ними — двое мальчишек, один постарше, другой же — еще сущий малыш. Все они держались за руки и о чём-то весело болтали.

Из глаз Ноллана покатились слезы. На пол полетели искры, превратившись в музыку.

Эльфы молчали.

Ноллан не знал, почему вдруг так растрогался. Он ощутил, как что-то, давно утерянное, вдруг нашлось, и у него потеплело в груди.

— Сир Ноллан, вам пора идти дальше, — Лепайая улыбалась и показывала ему на выход.

В полном безмолвии и тишине Ноллан покинул фабрику подарков.

* * *

Оказавшись на улице, Ноллан какое-то время не замечал ничего, а вокруг эльфы распевали праздничные хоралы, веселились и шутили.

— Что сегодня за праздник? — спросил Ноллан у встречного эльфа.

— Сегодня Новый год! — ответили ему.

«Какой хороший праздник", — подумал Ноллан и пошел дальше.

Воспоминание о семье растаяло в его памяти так же быстро, как снежинка на ладони.

Навстречу Ноллану летели всё новые и новые звуки. Юноша двигался всё ближе к центру города вместе с остальными эльфами.

Минуя парк с причудливыми статуями деревьев, Ноллан заметил башню и огромные часы на ней. Башня была столь высокой, что часы были видны из любой точки города и представляли собой весьма сложную и интересную конструкцию. Круглое поле часов было разделено на два полукруга горизонтальной линией. В верхней части располагались белые часовые стрелки, в нижней части — синие. Каждая половина часов показывала свое время, и у Ноллана голова пошла кругом. Стрелки верхнего циферблата вращались не только в вертикальной, но и в горизонтальной плоскости. То же самое происходило и в нижнем полукруге часов. На общей поверхности, на большом круге всплывали то золотые, то синие цифры.

— Что это за часы? — спросил Ноллан, ни к кому не обращаясь и не в силах оторвать взгляд от чудесных цифр.

— Это Часы хороших и плохих дел, — последовал ответ. — Когда в мире творится или то, или другое, Часы показывают, что победило, кто виновник, и имя отмечается в Журнале. Потом Дух смотрит на эти записи и решает, кому Новый год принесет чудо, а кому — нет.

«Сложная работа у этого Духа», — подумал Ноллан.

Часы продолжали вращение, а Ноллан пошел дальше.

На город опускался вечер.

Ноллан всё шёл и шёл, пока не набрёл на маленькую таверну — его привлекли запахи ванили и корицы. Оказавшись внутри, Ноллан совершенно онемел от изумления. Колдовством ли или эльфийскими чарами это было сотворено, но помещение, казавшееся снаружи крошечным, внутри состояло из нескольких этажей, но не только это изумило Ноллана.

Сладости.

От пола до потолка внутри таверны висели на крючках или лежали на полках сладости. Там были и торты, и грильяж, и апельсины в шоколаде, и ванильные леденцы, и горячий шоколад с корицей, и конфеты, и булочки.

— Здравствуйте, Ноллан. Меня зовут Мипайая. Я хозяйка и владелица Таверны сладостей, — сказала эльф, появившись из-за прилавка и посмотрев на Ноллана большими зелёными глазами.

Ноллан взял ванильных леденцов, имбирного мороженого, горячего шоколада с корицей и пирог с яблоками.

Мипайая пригласила юношу за стол и поставила свечу на столешницу.

Ноллан медленно, не спеша, наслаждался сладостями. Ему казалось, что каждый раз, когда он откусывал кусочек от одного и того же пирога, его вкус менялся, но одновременно оставался тем же!

— Я давно жду вас, сир Ноллан. Вы сильно проголодались. Ешьте. Если еще чего-нибудь захотите, я принесу.

Мипайая встала, коснувшись руки Ноллана.

И тут Ноллан увидел ещё один обрывок воспоминания — он сидел за столом с маленьким мальчиком, бледным и болезненным на вид, и с бабушкой, и что-то весело рассказывал, а они смеялись. Грусть всколыхнулась в груди Ноллана и он перестал есть.

Он понял, что утолил голод и жажду.

Мипайая подошла к нему.

— Сир, вам пора идти дальше, — сказала она и указала на дверь.

Ноллан встал и без колебаний вышел из таверны. С улицы она была похожа на обычный маленький эльфийский дом.

* * *

До центральной площади оставалось совсем недалеко — Ноллан видел огромную ель, слышал музыку и весёлые голоса эльфов.

Вдруг перед Нолланом предстала девушка со светлыми волосами.

— Пойдем, — сказала она, взяв Ноллана за руку, и юноша повиновался. — Ты должен быть там.

Девушка повела его в сторону от площади, туда, откуда лились мелодии, и все вокруг пестрело нотами всех цветов и переливов.

Ноллан перестал от них уклоняться, но девушка держала его за руку, и он не пел и не танцевал.

Звуки проникали в тело Ноллана, его глаза засияли тихим светом.

Девушка привела юношу к большому красивому роялю. Инструмент был закрыт, но музыка лилась и лилась из него.

Девушка подошла к роялю и посадила Ноллана на стул.

— Открой и играй, он ждал тебя.

Даже сам ее голос был музыкой.

Ноллан поднял крышку.

Вначале юноша хотел возразить, сказать, что не знает, как и что играть, и что он вообще не умеет играть, но стоило его пальцам коснуться клавиш, как полилась прекрасная музыка.

В ней было тихое таинство и бодрый просторный разгул в снежном поле, звучали колокольчики, слышалось пение, а Ноллан все играл и играл.

Теперь звуки приобретали округлые формы разных цветов. Это были ясные цвета покоя, мира и добра. Внутри каждого шара находилась спираль из золота, снежинки, и другие шары, поменьше.

Ноты летали, играли, переливались, сталкивались и воспаряли в небо.

Девушка стояла и улыбалась.

Когда же Ноллан перестал играть, то музыка не прекратилась, она продолжалась, как продолжается все, что не имеет конца.

Ноллан повернулся к девушке и взял ее за руку. Она улыбнулась и начала таять, пока не превратилась в шар света, теплого и живого.

Ноллан был удивлен, изумлен. Он протянул руку к шару. Шар немного повисел в воздухе, потом увеличился, раздулся до размеров человека и втянул Ноллана внутрь себя.

Юноша оказался между небом и землей, погруженный в свет, теплый и успокаивающий.

В этот момент Ноллан был больше, чем существо этого мира. Он был между мирами, между миром эльфов и миром людей.

Он понимал все, что происходило в обоих мирах, он знал, что произошло, и знал, чему предстоит случиться.

Но вот прекрасное свечение растаяло, и Ноллан вновь оказался в городе эльфов.

Он шел дальше.

Перед его взором открылась площадь, посередине которой стояла огромная праздничная ель размером с пятиэтажный дом. Кора ствола бронзовела, сверкала в свете свечей.

Ель украшали эльфы.

Они летали, вешали на тугие ветви большие стеклянные шары красного, золотого и зелёного цветов.

Внизу, под елью, стояло множество подарков.

Остальные эльфы, не принимавшие участия в этом, ожидали Дух Нового года. Ноллан заметил огромные сани и стол, на котором лежали зажаренные тушки индеек.

Ноллан был сыт, но не смог устоять перед дивным ароматом жареного мяса, распространившимся по всей площади. Он взял кусочек индейки и быстро съел.

И тут эльфы стали звать Дух Нового года.

— Это он появляется сам или вы его зовете, или он плод вашего воображения, ставший реальностью? — спросил Ноллан, но ему никто не ответил.

Дух появился в санях, и все эльфы разом замолчали.

Музыка стихла.

В полной тишине громовым голосом Дух сказал:

— Дети мои, пришел еще один год! Веселитесь и пойте, танцуйте и смейтесь!

И сказав это, Дух сам засмеялся и пустился в пляс.

И тут Дух Нового года преобразился — вместо бородатого мужчины в цилиндре появился король эльфов, высокий, стройный, в синем плаще и черном костюме.

Ноллан смотрел на него и удивлялся, как такая стать и благородство сочетаются с детским озорством и ребяческим смехом.

И тут Дух подошел к юноше и заглянул ему в глаза, точно в душу. И Ноллан узнал его, и вспомнил все, что забыл. Он упал на колени и не мог вымолвить ни слова.

Вокруг танцевали и плясали эльфы. Ноллана никто не замечал.

— Время пришло, Ноллан. Пора возвращаться.

— Нет! Нет! Я не готов! Я не хочу, я не могу! Я устал!

Крик застыл на губах Ноллана.

Музыка и пение эльфов смолкло.

Внезапно все вокруг завертелось в водовороте снега и красок, и началась метель.

Глаза Ноллана забивал снег, он кричал, прорывался сквозь бурю, но его никто не слышал, и сам он не понимал, где находится.

* * *

Ноллан очнулся на опустевшей площади. Только ель сияла огнями свечей.

Постояв немного, он отправился прочь, в ту часть города, где ещё не был.

Впереди показались дома эльфов. Это были всё те же дома, но в окнах не было света, никто не пел, не было приветливых лиц.

Город спал.

Ноллан чувствовал себя предателем. Чувство вины, тяжелое и большое, давило Ноллана, он всеми силами старался избавиться от него, не думать, забыть.

Но ничего не получалось.

Он отрёкся от своей семьи.

Он сказал, что устал от них.

Он был предателем.

Блуждая по улице, Ноллан свернул в проулок и увидел дом, в котором горел свет.

Подойдя к окну, юноша заметил свечи на столе и молодую женщину, занятую каким-то делом.

Он уже собирался уйти, но тут входная дверь открылась и женщина окликнула его.

— Ноллан, заходи, я уже давно жду тебя.

Голос женщины был мягким и неожиданно низким, проникающим прямо в темные уголки души, туда, куда давно не поступал свет.

— Я... я... Спасибо.

В доме было тепло. Кухня, прихожая и спальня располагались в одной комнате.

Ноллан в нерешительности застыл у входной двери.

Женщина смотрела ему прямо в глаза, заглядывала в самую душу. На какое-то время Ноллан растворился в её серых глазах. У женщины были правильные черты лица, полные губы, острый подбородок и короткие рыжие волосы.

Сбросив оцепенение, женщина улыбнулась и ушла на кухню.

— Проходи, не стесняйся. Хочешь чаю? Или чего-нибудь покрепче?

— Да, спасибо, я замерз.

Ноллан зашел на кухню и присел за круглый столик у окна. Женщина стала что-то варить у плиты.

— Простите, как вас зовут?

— О, я думаю, ты и сам знаешь.

Ноллан не был удивлен. Он испытывал странное чувство, как будто всю жизнь знал ее имя.

— Кипайая.

Женщина обернулась и чуть кивнула.

— Готово.

Кипайая наполнила кружку до краёв и поставила её перед Нолланом.

Юноша почувствовал имбирь, мяту, ноту апельсина и ещё что-то пряное и приятное, но не смог распознать.

Выпив треть кружки, Ноллан почувствовал, что с ним происходит что-то необычное — тепло заструилось по всему его телу, и Ноллану вдруг захотелось говорить, говорить и говорить, чтобы выплеснуть наружу все, что было внутри.

Кипайая сидела напротив него и улыбалась.

И Ноллан стал говорить. В начале он рассказывал о том, что пережил за прошедший день. Он рассказал о всех своих приключениях, обо всем, что испытал и что хотел бы испытать. Потом он начал рассказывать о буране, когда не захотел уходить отсюда.

Но про это было тяжело говорить, и Ноллан замолчал.

Кипайая сидела и смотрела на него, а в её глазах стояли слезы.

Ноллан выпил еще напитка.

— Я знаю, почему не хотел вернуться. Я слишком устал. Я скучаю по родителям. И мне ужасно тяжело, что я работаю вместо них.

Кипайая сказала:

— Ноллан, те, кто любят нас, если это чувство взаимно, они всегда рядом. Они рядом, когда тяжело, когда больно. Незримые, они помогают нам. Иначе зачем входить в чужие жизни, если потом бросать их?

Ноллан допил напиток.

Высказав свою слабость, он презирал себя. Но это было правдой, и он не мог ничего с этим поделать.

Внезапно Кипайая встала, подошла к Ноллану и обняла его. Это было очень нежное и теплое прикосновение. Он почувствовал ее запах, почувствовал тепло её кожи и нежность объятий.

Что-то внутри Ноллана расслабилось, словно развязался тугой узел, и он заплакал. Слезы текли из его глаз, уменьшая тяжесть в груди.

Потом перед глазами Ноллана начали проноситься картины из прошлого. Он видел, как потерял родителей, он видел, как они с братом переехали к бабушке. Вот уже он стоит на мосту, ему лет двенадцать, мальчишки издеваются над ним. Потом он увидел, как спас Марту, как был у Эллен. Он не знал, кто ему больше нравится. К Эллен у него были возвышенные чувства, мечта. А Марта…. Марта была им спасена.

Ноллан гладил руки Кипайаи. Она была очень добра к нему, и он не знал, как отблагодарить ее. Когда юноша посмотрел на эльфа, то увидел на её щеках дорожки слез.

— Твое появление — лучшая для меня благодарность.

Она читала его мысли.

Она видела все, что пережил Ноллан.

— Ноллан, я пишу твою жизнь, я — твоя память.

Именно сейчас Ноллан понял, какой работой занималась Кипайая.

Она писала книгу.

Книгу жизни Ноллана.

Как только Ноллан об этом подумал, Кипайая мягко высвободилась из его объятий и отошла к столу. Там, на большом письменном столе лежала книга и чернильница с пером.

Она взяла книгу и принесла Ноллану. Книга была в мягком кожаном переплете.

На темно-зеленой обложке золотыми буквами было написано одно слово — «Ноллан».

— Я могу переписать прошлое?

— Ты можешь начать писать будущее.

Ноллан не мог в это поверить. Теперь можно будет вернуть папу и маму! Можно будет сделать так, чтобы Уилл не болел и всем было хорошо.

— Я не могу изменить прошлое?

— То, что было написано, нельзя перевернуть в один час. Можешь попробовать.

Кипайая открыла книгу, нашла страницу, где погибли родители Ноллана. И вырвала ее из книги. Но страница появилась вновь.

— Наше прошлое зависит не только от нас. Оно связано с судьбами других людей, вместе они образуют Полотно Жизни. Нам не под силу изменить его.

В этот момент все надежды и чаяния Ноллана разбились вдребезги.

— Но мелкие детали изменить можно, — улыбнулась Кипайая. — Например, эпизод, где ты повстречал Эллен. Ты первый увидел ее, не она тебя. Я могу это исправить, потому что ваши судьбы еще не связаны.

Ноллан потрясенно смотрел на Кипайаю. Если он вычеркнет из своей памяти Эллен, то он не уйдет из дома, и с ним не случится всего, что произошло сейчас.

— Тогда я забуду все это? То есть, этого никогда не произойдет?

— Да.

Кипайая смотрела на него выжидающе, хотя знала, о чем он думает. Ноллан боялся следующего вопроса.

— Да, она погибнет. Если ты захочешь всё сохранить, как есть, Марта погибнет.

Ноллан был шокирован.

Справившись с собой, юноша подошел к окну. За окном шел снег. Крупные хлопья ложились на мостовую, укрывали уснувшие дома.

— А Эллен не будет страдать? Она забудет меня?

— Да.

Ноллан смотрел на снег. Эллен стала загадкой, тайной его жизни, и он не хотел это вычеркивать. Эллен была первой девушкой в жизни Ноллана, которая ему нравилась. Но жизнь Марты была важнее.

— Я согласен.

Кипайая улыбнулась, но в её глазах стояли слезы.

— Ты силен духом, Ноллан, и я тебя никогда не забуду.

Стены дома исчезли, все потемнело.

Перед Нолланом в снежном круговороте стояла Кипайая, и они кружились, растворяясь друг в друге.

Но Кипайая отпустила руки Ноллана, вздохнула, закрыла глаза, и в истерзанное переживаниями сознание юноши снизошёл долгожданный покой.